Помоги проекту - поделись книгой:
Чайковская Ирина Исааковна
Три женщины, три судьбы: Полина Виардо, Авдотья Панаева и Лиля Брик
Название подсказывает, что книга Ирины Чайковской состоит из трех «медальонов» — судьбы женщин, замечательных по своему характеру, одаренности, но более всего памятных по их роли в судьбах великих русских писателей: Полина Виардо и Тургенев, Авдотья Панаева и Некрасов, Лиля Брик и Маяковский.
Параллельные жизнеописания — классика биографического жанра! Параллелизм есть, но читательское ожидание, тем не менее, будет несколько обмануто, когда он поймет, что «медальон» в полном смысле слова здесь один — Виардо, а две другие главы даны по принципу дополнительности.
В истории Панаевой дополнительность сказывается даже сюжетно, поскольку рядом с Некрасовым по близости и контрасту к нему все время маячит Тургенев, тесня главного героя жизненного романа. В двух разделах его имя вынесено в название: «Авдотья Панаева: роман о Тургеневе», «Иван Тургенев и Николай Некрасов: сходство любовных коллизий». Как будто инерция предшествующего очерка продолжается, и автора не оставляет желание следовать за канвой тургеневской биографии. Однако сильнее, чем инерция биографии, нарастает инерция главного сюжета, который прорывается сквозь поверхностный параллелизм, располагая судьбы в последовательном ряду:
Модель задана в первом очерке, ее вариации — в двух других. В первом, более подробном, герой со всей определенностью предложен как писатель — творец и литературная личность, для кого жизненные отношения приобретают глубину в том случае, если они становятся источником творческой энергии. И дело не только в силе его собственной эмоции и привязанности, даже не только в возможности быть понятым.
Что общего в этих трех женщинах и в этих трех романах, сплетенных по воле Ирины Чайковской в единое повествовательное полотно?
Можно подбирать характеристики, которые будут верны в отношении всех трех героинь: сильный характер — безусловно; творческая натура (необязательно реализованная в собственном творчестве) — да; красота — да, но… Красота, которая, будучи увидена чуждым взором, может предстать — уродством, т. е. неклассическая, неправильная красота. И у Виардо, и у Брик. Сильнее красоты — обаяние. Наверное, так, но само слово «обаяние» как-то не клеится к этим женщинам, звучит парфюмерно, а магнетизм — слишком вычурно.
Собственно, тому, чтобы уловить это свойство, не поддающееся определению одним словом, но выражающее сущность того, чем держался и жил жизненный роман выдающихся писателей с этими выдающимися женщинами, и посвящена книга И. Чайковской. Это ее внутренний сюжет, только на поверхности — параллельный, а в реальности — продолжающийся, имеющий движение и развитие.
Принцип движения очень важен. Часто биографический жанр, хотя по определению и предлагающий рассказ о жизни, дает ее лишь как результат — историю с известным концом. Здесь же мы имеем не результат, а процесс освоения и раскрытия того психологического романа, который сложился в истории русской литературы на протяжении столетия.
Меняются герои и героини, но все более прочной выглядит модель отношений, в которых внешнее и бытовое куда как менее важно, чем таинственная сила, не отпускающая писателя, поскольку жизненно и творчески необходима ему.
Сила, столь безусловная и столь неявная, как красота героинь, очень разных в своих жизненных правилах и привычках. Одна могла быть добропорядочной матерью семейства, другая — хозяйкой богемного салона… Впрочем, это тоже у них общее — вокруг каждой сомкнулся литературный или художественный круг, в котором были и поклонники, и недоброжелатели. В центре круга — то ли женщина, то ли плененный ею великий писатель. Кто она — Цирцея, околдовавшая и лишившая воли, или вдохновительница, дарующая творческую и жизненную силу?
Ирина Чайковская вспоминает эти нескончаемые споры, но не вмешивается в них. Ее роман о другом — о том, что было и как было, с попыткой уловить веяние этой неведомой силы, жизненно драматической и творчески благодатной.
Хочу объясниться с читателем, взявшим в руки эту книгу. «Почему автор объединил статьи об этих женщинах в одну книгу? — может он спросить. — Почему эти три судьбы рассматриваются вместе?» Итак, Полина Виардо, Авдотья Панаева и Лиля Брик. Почему я связала их одним узлом?
Отвечу так. Много лет назад, занимаясь творчеством Ивана Тургенева, я прочла в его дневнике — «Мемориале» отметку о встрече в 1843 году с Авдотьей Панаевой. Тургенев отмечал в своем «Мемориале» только те события, которые были для него чрезвычайно важны. В том же, 1843 году, Иван Тургенев встретился с «женщиной своей жизни», Полиной Виардо, приехавшей в Санкт-Петербург на гастроли в составе Итальянской оперы и в сопровождении своего мужа. С французской певицей и с ее семьей Тургенева свяжут долгие и непростые отношения.
А Авдотья Панаева впоследствии станет гражданской женой, спутницей и музой его ближайшего друга, поэта Некрасова. Многое в истории отношений Ивана Тургенева и Полины Виардо будет напоминать «любовный роман» Николая Некрасова и Авдотьи Панаевой.
Главное сходство: обе — Полина Виардо и Авдотья Панаева — были замужем, со своими мужьями не разводились и до конца жизни носили их фамилию.
Любопытно, что со временем Тургенев и Панаева станут непримиримыми врагами. Разойдутся пути и Некрасова с Тургеневым.
Об этой стороне их отношений вы также сможете прочитать в книге.
Третья моя героиня — Лиля Брик, жила совсем в другое время, в XX веке, ей суждено было стать подругой революционного поэта, пережить русскую революцию, остаться невредимой в годы террора и покончить с собой, приняв смертельную дозу снотворного в 1978 году.
У нее тоже был муж, Осип Брик, с которым она не расставалась вплоть до его смерти в 1945 году. В статье о Лиле Брик, посвященной ее мемуарам, впервые вышедшим на родине в 2003 году, я сравниваю их с Маяковским жизнь с той моделью, по которой в XIX веке протекала жизнь Авдотьи Панаевой и Полины Виардо.
Та давняя статья когда-то стала для меня отправной точкой для размышлений над судьбами этих трех неординарных женщин. Неординарных не только потому, что на них обратили внимание большие российские писатели — Иван Тургенев, Николай Некрасов и Владимир Маяковский.
Кстати, в период знакомства с их будущими «музами» все трое находились в самом начале своей творческой карьеры, мало кому были известны. Их подруги помогли им обрести «собственный голос» и подняться в полный рост.
Однако и сами по себе эти три женщины были необыкновенными. Полина Виардо была блестящей певицей, композитором, хозяйкой парижского салона, сыгравшего значительную роль в культурной жизни Франции 1840-1860-х годов, Авдотья Панаева, будучи писательницей, кроме повестей и рассказов, оставила интереснейшие «Воспоминания», до сих пользующиеся вниманием читателей, а Лиля Брик прославилась в советской истории как женщина-легенда, без имени которой нельзя представить себе сложное послереволюционное время.
При всем том были они разные, непохожие друг на друга. Надеюсь, читатель увидит и их различия. Сама я настолько сжилась с судьбами моих героинь, что недавно объединила всех трех в пьесе «Сцены в раю» (Чайка, № 13, 2013). Пьеса явилась органичным завершением размышлений, начатых мною в статьях. В ней Лиля Брик, Авдотья Панаева и Полина Виардо встречаются на небесах уже после смерти и снова обнаруживают и свое сходство, и свою непохожесть, а в общем в чем-то повторяют свое земное поведение.
Буду рада, если судьбы трех моих героинь не только заинтересуют читателя, но и вызовут у него вопросы и желание продолжить знакомство…
I. Полина Виардо
1. Хронологическая канва
Полина Гарсиа Виардо родилась 18 июля 1821 года в Париже в семье оперных певцов, покинувших Испанию. Ее отец Мануэль Гарсиа был прославленным тенором и преподавателем вокала, мать — Хоакина Ситчес обладала оперым сопрано, старшая сестра Мария Малибран стала известной певицей, младший брат Мануэль Гарсиа-младший — в будущем знаменитый баритон и преподаватель пения в Англии.
В 1840 г. Полина Гарсиа выходит замуж за директора Итальянской оперы Луи Виардо.
14 декабря 1841 г. родилась старшая дочь Луиза, композитор, автор мемуаров.
В 1843–1844 г. Полина Виардо в составе Итальянской оперной труппы гастролирует в Петербурге.
1(3) ноября 1843 г. — Тургенев впервые видит Полину Виардо в опере «Севильский цирюльник» в роли Розины.
1844–1846 гг. — супруги Виардо снова в России (С-Петербург и Москва).
21 мая 1852 г. родилась Клаудия, в будущем художница и певица.
1853–1854 гг. — Полина опять гастролирует в Петербурге и в Москве (в марте 1853 года находящийся под домашним арестом
Тургенев приезжает тайком из Спасского в Москву для встречи с нею).
15 марта 1854 г. родилась младшая дочь Марианна, в будущем оперная певица.
20 июля 1857 г. родился Поль, будущий концертирующий скрипач-виртуоз.
1863 г. — Полина Виардо оставляет оперную сцену, семья поселяется в Баден-Бадене, Пруссия. Тургенев селится рядом.
1870 г. — Семья Виардо с началом Франко-Прусской войны переезжает в Лондон, а затем в Париж.
5 мая 1883 г. — смерть Луи Виардо в Париже.
3 сентября 1883 г. — смерть Тургенева в Буживале под Парижем.
18 мая 1910 г. — Полина Гарсиа Виардо умерла в Париже в возрасте 88 лет.
2. Полина Виардо: острые вопросы биографии
В сознании русских читателей имя Полины Виардо накрепко связано с судьбой писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Ни одна тургеневская биография не обойдет стороной эту французскую певицу, ставшую для Тургенева женщиной его судьбы. Однако роль ее в жизни писателя оценивается по-разному.
Соотечественники Ивана Сергеевича в свое время пеняли ей на то, что горячее чувство писателя не встречало ответа. Последнее утверждение находило подтверждение в том, что у певицы была семья — преданный и верный муж, четверо детей… Брак был на удивление прочен, и, как казалось, никакие «круженья сердца» его не затронули.
При всей важности фигуры Полины Виардо в биографии Тургенева ее личность и творческие достижения весьма значимы сами по себе и заслуживают изучения. Ее присутствие во французской культуре 40-50-х годов XIX века — в качестве оперной и камерной певицы и композитора, хозяйки музыкального салона, музы и вдохновительницы творцов — явственно ощутимо. Между тем, российский читатель не в достаточной мере знаком с этой необыкновенной судьбой. В своей статье я коснусь не всей биографии знаменитой певицы, а только нескольких «болевых точек», связанных как с ней, так и с ее взаимоотношениями с Тургеневым. Все цитаты из английских источников даются в моем переводе.
… происхождения она была не цыганского, не индийского, и, во всяком случае, не еврейского… В ней текла хорошая испанская кровь, и происходила она, несомненно из мавританского рода…
Общеизвестно, что семья певцов Гарсия, Мануэль Родригес Гарсия и две женщины-певицы, обе с ребенком, — каждая считала себя его законной женой — приехала в Париж из Испании. Вот что пишет об отце Полины известный английский музыковед Майкл Стин[1]:
«Мануэль Родригес, взявший себе имя Гарсиа, был хористом в Севильском Кафедральном соборе. Он не знал отца. Согласно различным мнениям, его семья происходила от мавров, евреев или цыган»[2].
В книге Барбары Кендэлл-Дэвис[3] о Мануэле Гарсиа сказано, что он родился в бедной цыганской семье в Севилье, с ранних лет остался сиротой; «имея красивую наружность, шарм, музыкальный талант, стал известным певцом и композитором в возрасте, когда многие только начинают. К 17 годам сделал карьеру, когда ему было 20 с небольшим, его портретировал сам Гойя»[4].
Происхождение матери Полины, Хоакины (Жоакины) Ситчес, также туманно. По ее собственным словам, будучи незаконной дочерью в семье испанских дворян, она воспитывалась в монастыре. В 22 года начала петь в Мадридской опере, где Мануэль был «главным тенором». Бракосочетание Мануэля и Хоакины проходило в церкви, но священник не знал, что у новобрачного уже есть жена и дочка. Хоакина также родила ребенка — сына Мануэля.
В 1807 году 32-летний Мануэль Гарсиа-старший, сделавший в Испании блестящую певческую карьеру, покинул страну в сопровождении двух своих жен и двух детей и отправился в Париж. Здесь Хоакина, ставшая Жоакиной, родила второго ребенка — Марию Фелиситу, впоследствии прославленную певицу Марию Малибран. Ситуация с двоеженством разрядилась довольно скоро: «первая жена» Мануэля покинула Францию — на родине ей предложили ангажемент. Правда, дочка осталась с отцом, выросши, сделалась профессиональной певицей Жозефиной Гарсиа Руец, иногда выступавшей вместе с Марией Малибран. Отец звал Жозефину «племянницей». Третий ребенок в семье Гарсиа, Полина, родилась только через 12 лет после Марии — 18 июля 1821 года. Самая младшая в семье, любимица отца.
Таким образом, если резюмировать: со стороны матери Полина Виардо имеет, скорей всего, испанские корни, со стороны же отца — цыганские, возможно, с примесью еврейских, о чем чуть ниже. Сама Полина верила, что ее отец был цыганом.
Любопытные штрихи вошли в книгу Барбары Кендэлл-Дэвис. Когда Полина Виардо осенью 1846 года второй раз приехала на гастроли в Россию, в домах русских аристократов она с большим вниманием прислушивалась к выступлениям цыган, а те завороженно слушали в ее исполнении испанские песни. Интерес был взаимный[5].
Есть еще одно свидетельство. В 1858 году в письме к своему немецкому другу, музыканту и дирижеру Юлиусу Рицу, Полина пишет, о «богемской крови, унаследованной от отца и ставшей причиной некоторой (ее) неуравновешенности, неустанной жажды перемен и отвращения к железному закону, гласящему, что дважды два — четыре»[6]. Эвфемистическое словосочетание «богемская кровь», как кажется, служит здесь обозначением принадлежности отца Полины к цыганскому племени, издавна кочевавшему по просторам Богемии, расположенной в самом центре Европы. Возможно, до младшей дочери Мигеля Гарсиа дошли какие-то семейные рассказы, а, может быть, она сама домыслила географию скитаний семьи своего отца до того, как тот попал в Испанию.
В связи с этим возникает вопрос: случайно ли действие второй части романа «Консуэло» (а прототипом героини романа послужила Полина) перенесено в Богемию? Не слышала ли Жорж Санд каких-то семейных преданий от своей юной подруги или членов ее семьи?
В России необычная внешность Полины Виардо также вызывала толки об ее цыганском происхождении. Известно, что мать Тургенева, заочно не любившая Полину, воскликнула после концерта «разлучницы»: «А все же хорошо ноет проклятая цыганка!» Авдотья Панаева в своих «Воспомнаниях» считает Виардо еврейкой. По мнению Авдотьи Яковлевны, «в типе лица (Полины) было что-то еврейское; хотя Тургенев клялся всем, что она родом испанка, но жадность к деньгам в Виардо выдавала ее происхождение»[7].
Любопытно, что утверждение о возможных еврейских предках семьи Гарсиа находит некоторые косвенные подтверждения. Так, видный тургеневед, директор музея Тургенева в Буживале, Александр Яковлевич Звигильский полагает, что бабушка Полины по отцовской линии, Мариана Агиляр, была еврейкой, так как именно эту фамилию носили испанские марраны.
Полина порвала отношения с Вагнером, когда ей в руки попалась его антисемитская книга «Еврейство и музыка»[8]. Возможно, об этой книге Вагнера идет речь в письме Полины к Юлиусу Рицу от 15 декабря 1860 года: «Книга, которую он (Вагнер, — И.Ч.) опубликовал, вызвала возмущение у всех, кто ее читал»[9].
Нужно знать, что в ближайшем окружении семьи Виардо были композиторы еврейского происхождения: Мейербер, Галеви, Мендельсон. Произведения всех трех Полина исполняла. Мейербер в расчете на нее написал свою оперу «Пророк», где она с громадным успехом пела партию матери главного героя — Фидес. С Галеви, автором оперы «Иудейка», в которой Полина исполняла роль героини — Рахели, они жили в Париже на одной улице. Полина часто пела в его доме. Существует предположение, что под влиянием одной из ее испанских песен, однажды там исполненной, зять Галеви, композитор Бизе, написал сцену «гадания» трех цыганок в опере «Кармен».
Кстати сказать, в творчестве Тургенева тоже есть еврейская тема, что косвенным образом может служить отголоском каких-то разговоров о происхождении Полины. Назову рассказы «Жид» и «История лейтенанта Ергунова», повесть «Несчастная»…
В «Кларе Милич» («После смерти») герой описывает внешность Клары, во многом совпадающую с внешностью Полины Виардо: «Лицо смуглое, не то еврейского, не то цыганского типа…».
Семья Гарсиа, уехав из Испании, первоначально вела по-цыгански кочевой образ жизни. Через несколько лет пребывания в Париже двинулись в Италию, застряли в Неаполе, где Мануэль Гарсиа был принят «главным тенором» в Придворную Капеллу при брате Наполеона Бонапарта Мюрате. Здесь «великий Гарсиа» встретился с Джоакино Россини, который, как считается, именно для него написал партию графа Альмавивы в «Севильском цирюльнике». Потом снова Франция, где Мануэль Гарсиа пел в Парижской опере; свои выступления на французской сцене он перемежал длительными гастролями в Лондоне. А в 1825 году семья Гарсиа в полном составе — с цыганской бесшабашностью и авантюризмом — отправилась в неизведанную землю — Америку.
В оперной труппе все члены семьи: сам Мануэль — ведущий тенор, жена — вторая солистка, 20-летний сын — главный баритон, 17-летняя Мария — примадонна. Полине 4 года, и она уже знает все вокальные партии «Дон Жуана». Именно этой оперой Моцарта Мануэль Гарсиа собирается начать гастроли «итальянской оперной труппы» в Нью-Йорке, тем паче, что в этом городе им встретился Лоренцо да Понте, бывший проштрафившийся венецианский священник и автор либретто «Дон Жуана». Разочаровавшись в Старом свете, итальянец искал счастья в Новом.
Отец Полины отличался смелостью и необузданностью. Ходили слухи, что в юности он совершил убийство, но за недоказанностью преступления, его оставили в покое. Авантюрная складка сказалась и в том, что Мануэль Гарсиа, попав после Нью-Йорка в Мексико-сити, решился, несмотря на Гражданскую войну, не прекращавшуюся в тех местах, вместе с семьей пройти 300 миль по горам до морского порта Вера Круз на Мексиканском заливе, чтобы оттуда отплыть во Францию.
Во время гастролей семья заработала большие деньги — примерно 600 тысяч франков, Гарсиа перевел их в золото. Путников охраняли солдаты, однако в одном из ущелий эти «солдаты» превратились в разбойников и забрали у путешественников все, вплоть до дорогого шотландского пальто маленькой Полины. Существует легенда, что разбойники заставили Мануэля петь — и так восхитились его исполнением народных испанских песен, что вернули часть золота и даже проводили до порта.
Феноменально талантливый, сочинивший 42 оперы, восхищавший слушателей (его будущий зять Луи Виардо в юности тратил последние 30 су на оперы с его участием), Мануэль не слишком считался ни с людьми, ни с законом. Был наивно ребячлив и одновременно вспыльчив и груб. На пароходе он разучивал с сыном партию Фигаро, но делал это по-своему, с грубой руганью и даже рукоприкладством. Известно, что капитан судна, наблюдавший эту сцену, пригрозил заковать грубияна в кандалы, если тот еще раз тронет кого-нибудь — пассажира или члена своей семьи[10]. Марию, девушку с независимым и своевольным характером, отец учил пению в той же манере. Сохранилось свидетельство, что, прохожих, обращавших внимание на громкие женские крики, раздававшиеся из дома, где жила семья Гарсиа, соседи успокаивали словами: «Ничего страшного, это Мануэль обучает свою дочку».
В операх отец и дочь пели любовные дуэты. В «Севильском цирюльнике были идеальными графом Альмавивой и Розиной. В жизни Мария боялась отца, была скована его волей. То, что старшая дочь Мануэля Гарсиа была подвержена депрессии, страдала бессонницей, Барбара Кендэлл-Девис объясняет сексуальным насилием, которому та подвергалась со стороны отца в детстве и юности[11].
Как бы то ни было, Мария всеми силами стремилась выйти из-под отцовской власти. В период «завоевания Америки», в 1826 году, в неполные восемнадцать, она выходит замуж за 45-летнего не-удавшегося дельца полуфранцузского-полуиспанского происхождения Евгения Малибрана. Через два года покидает незадачливого мужа, брак с которым дал ей звучную французскую фамилию и свободу; за оставшиеся десять лет жизни она сделает ослепительную карьеру певицы, своим теплым колоратурным меццо-сопрано будет удивлять и восхищать публику Парижа, Лондона, Венеции, Милана и Брюсселя. Погибнет в 28 лет случайно и странно. Сначала на гулянье в парке упадет с лошади, потом упадет на сцене — это случится в Англии, — и врачи не смогут ее спасти.
В отличие от сестры, Полина отца обожала — восхищалась его внешностью, статной фигурой, скульптурными позами его сценических персонажей. Он также относился к младшей совсем иначе, чем к Марии, говорил, что, если старшая «нуждается в железной руке, то младшую можно вести на шелковой нитке». Позже, когда Полина, уже известная певица, гастролировала в Испании, на одном из концертов ей почудилось, что она видит в оркестре отца. С ней случился обморок, концерт пришлось прервать.
Про Хоакину, жену Мануэля Гарсиа-старшего, известно гораздо меньше, причем только с ее собственных слов. Незаконнорожденная, она была отдана с детства на воспитание в монастырь, обучалась там пению, в 22 года вырвалась на волю и стала солисткой в Мадридской опере, где и встретилась с Мануэлем. Была она исправной католичкой. По-видимому, страдала вначале из-за двусмысленности своего положения «второй жены», затем из-за многолетней внебрачной связи дочери Марии с бельгийским скрипачом Шарлем де Берио. У пары рождались дети, обреченные на участь незаконных. Выйти замуж Мария могла только развязавшись с Малибраном, жившим в далекой Америке.
В конце концов, с помощью «стряпчего» Луи Виардо Марии удалось расторгнуть свой брак с Малибраном, в 1836 году они с де Берио поженились.
И в том же году ее не стало. То самое роковое — последнее — выступление Марии Малибран проходило в Манчестере. Один из крупных английских критиков написал: «Англия убила ее».
Не думаю, что Хоакина бы с ним согласилась. Она бы сказала, что жизнь человеческая — в руках божьих. И, возможно, добавила бы, что Мария слишком долго испытывала Божье терпение своими эскападами.
В этом смысле младшая дочь — Полина — была идеальна. До замужества ездила на гастроли только вместе с матерью. И никаких предосудительных связей.
Мария Малибран, сестра Полины, была красавицей. В ее портретах трудно отыскать «цыганские» черты, разве что глаза напоминают отцовские. Другое дело, ее младшая сестра Полина, чья внешность была далека от общепринятых европейских канонов красоты. Смуглая, худая, с большим ртом. Одно слово — «цыганка».
Твоя же Консуэло… не только некрасива, а просто уродлива.
…на сцене талант без красоты часто является для женщины несчастьем.
Стой! Какою я теперь тебя вижу — останься навсегда такою в моей памяти!
В «Воспоминаниях» Авдотьи Панаевой говорится о внешности 22-летней Полины Виардо: «Виардо отлично пела и играла, но была очень некрасива, особенно неприятен был ее огромный рот…». Через несколько лет, когда Виардо снова гастролировала в Санкт-Петербурге (1853), Авдотья Яковлевна отнеслась к ней все так же сурово: «… а о наружности нечего и говорить: с летами ее лицо сделалось еще некрасивее»[12].
Во все времена публика любила красивых певиц. Наше время, кстати, не исключение. Привлекательная внешность и сейчас служит хорошей «упаковкой» для таланта. Стоит напомнить, что все наши известные оперные певицы — Нежданова, Обухова, Вишневская, Архипова, Синявская, Нетребко — как правило, красивы или даже очень красивы.
Первоначально в семье Гарсиа не думали, что скромная и трудолюбивая Полина, прозванная в семье «муравьем», станет певицей, с ранних лет она обучалась игре на фортепьяно. Отец использовал ее в качестве аккомпаниатора на своих уроках пения, когда в 56 лет покончил со сценой. Девочке не было в ту пору и 10 лет. Как раз к ее десятилетию отца не стало, нужно было думать о будущем, о том, чтобы помочь матери. Мечтам стать пианисткой сбыться не довелось. Именно Жоакина первая увидела в Полине певицу и начала с нею заниматься. Но и уроки отца пригодились — недаром однажды после его занятий с учениками дочь-подросток, сидящая за фортепьяно, сказала: «Я усвоила больше, чем твои ученики».
Первый выход на сцену в роли певицы оказался для Полины чрезвычайно удачным.
На концерте скрипача Шарля де Берио, бывшего вначале возлюбленным, а затем мужем умершей к тому времени Марии Ма-либран, Полина исполнила вокальный номер. Было это в Брюсселе, в зале сидела бельгийская королевская чета, присутствовал дипломатический корпус. В отличие от Шарля де Берио, признанного музыканта, 16-летняя Полина Гарсиа была никому не известна, единственное, что о ней знала публика: она «сестра Ма-либран». И случилось чудо — слушателям показалось, что Малиб-ран воскресла.
У Полины не было победительной внешности сестры, но было меццо-сопрано похожего тембра — редкой красоты и силы голос, с диапазоном в три октавы, — было очарование юности и еще был тот кураж, который овладевает артистом в минуты вдохновения. Предубежденная и едкая Панаева, о которой тот же Фет отзывался в воспоминаниях как о «безукоризненно красивой», злорадно отмечала в Полине «некрасоту». Однако эта «некрасота» в сочетании с уникальным голосом, артистизмом и какой-то особой магией, исходящей от певицы, могла заворожить как на сцене, так и в жизни.
На первом выступлении Полины Виардо в Париже побывал Генрих Гейне. Случилось это 15 декабря 1838 года. Полине 17 лет. Она выступает на сцене Театра де ля Ренессанс.
«… Она больше напоминает нам грозное великолепие джунглей, чем цивилизованную красоту и прирученную грацию нашего европейского мира, — писал немецкий поэт. — В момент ее страстного выступления, особенно, когда она открывает свой большой рот с ослепительно белыми зубами и улыбается с жестокой сладостью и милым рычанием, никто бы не удивился, если бы вдруг жираф, леопард или даже стадо слонят появились на сцене»[13].
Гениальное описание! Сразу становится ясно, что явление необычное, что певица принесла с собой пряный экзотический мир, далекий от пресной скуки и рутины.
Другой критик, смотревший то же самое представление, — это был молодой Альфред де Мюссе — писал: «Она поет как дышит… она слушает не свой голос, но сердце». В своем ревью Мюссе выделил и благословил двух начинающих свою карьеру актрис — Полину Виардо и Элизу Рашель. Обе были современницами и обе — с легкой руки Мюссе? — вошли в историю французского театра. Любопытно, что та и другая представляли собой схожий тип актрисы. Рашель, как и Виардо, была некрасива, но силой таланта воспламеняла публику.
Примечательное описание Рашели оставил наш Александр Иванович Герцен: «Она нехороша собой, невысока ростом, худа, истомлена; но куда ей рост, на что ей красота, с этими чертами резкими, выразительными, проникнутыми страстью? Игра её удивительна; пока она на сцене, что бы ни делалось, вы не сможете оторваться от неё; это слабое, хрупкое существо подавляет вас; я не мог бы уважать человека, который не находился бы под её влиянием во время представления… А голос — удивительный голос! — он умеет приголубить ребёнка, шептать слова любви и душить врага; голос, который походит на воркование горлицы и на крик уязвлённой львицы»[14].
Генри Джеймс отмечал в письме к американским родственникам, что Полина Виардо некрасива, что, в понимании французов, означает «очень красива»… Об
Схожим образом пишет о своей «танцовщице» влюбленный в нее Алексей Петрович, близкий автору герой Тургенева: «В ней было много жизни, то есть много крови, той южной, славной крови, в которую тамошнее солнце, должно быть, заронило часть своих лучей»[16].
Но в Полине было еще что-то, кроме «легкости, ума, чувства и жизни…». В ней бесспорно жило нечто колдовское, действующее на многих мужчин из ее окружения. Известны слова друга Луи Виардо художника Ари Шеффера в ответ на вопрос приятеля, что он может сказать о мадемуазель Гарсиа: «Ужасно некрасива. Но если я увижу ее вновь, я в нее безумно влюблюсь»[17]. Ари Шеффер был старше мужа Полины на пять с половиной лет, и с ним случилось именно то, что он предвидел, — он полюбил жену своего друга; до конца жизни он был ее верным, заботливым рыцарем и конфидентом. Полина видела в нем друга, он заменял ей отца.
В эпиграфе к этому разделу взяты строчки из романа Жорж Санд «Консуэло». Писательница работала над романом под впечатлением от встречи с Полиной Гарсиа в годы, предшествовавшие ее замужеству. Удивляет, сколь многое сумела угадать в своей героине мудрая и страстная Жорж, знаток женских сердец. Однако угадала она не все, и, хотя Полина любила впоследствии указывать на Консуэло как на свое отражение, портрет не был полностью идентичен оригиналу, о чем я еще напишу. Но что-то было ею предсказано удивительно верно.
Поделиться книгой: