Помоги проекту - поделись книгой:
Из-за высокой куклы выступил маленький человечек. Симон вздрогнул в очередной раз, когда узнал в нем монаха, который пару часов назад спорил с братом Йоханнесом. Симон попытался вспомнить, как звали монаха. Настоятель упоминал его имя на совете. Как уж его звали? Брат…
— Брат Виргилиус, — сказал монах и протянул Симону правую руку, в то время как левой опирался на украшенную слоновой костью трость с серебряной рукояткой. По лицу его пробежала робкая улыбка. — Мы не встречались с вами прежде?
— Сегодня утром перед домом аптекаря, — проговорил Симон. — Я приходил за травами для жены. Анис, полынь и лапчатка от колик в животе.
Монах обеспокоенно нахмурил сморщенное личико; на вид ему уже перевалило за пятьдесят, но сам он походил на ребенка.
— Припоминаю, — сказал он бесстрастно. — Надеюсь, брат Йоханнес сумел помочь вашей жене. Он, без сомнения, хороший аптекарь, хоть иногда немного… несдержанный. — По лицу его снова скользнула улыбка. — Но побеседуем о вещах более приятных. Вы говорите на латыни? Вы как, дружите ли с науками?
Симон представился в двух словах, после чего обвел рукой странные приборы вокруг:
— Это самая удивительная комната, в какой мне довелось побывать. Чем же вы занимаетесь, позвольте спросить?
— Я часовщик, — ответил брат Виргилиус. — Монастырь дает мне возможность заниматься работой и при этом немножко… скажем так, экспериментировать. — Он подмигнул Симону. — Сейчас вы стали невольным свидетелем повторения эксперимента Герике с полушариями.
— Эксперимента с полушариями? — Симон растерянно взглянул на маленького монаха. — Боюсь, я не совсем понимаю.
Брат Виргилиус небрежно показал на медный шар со следами копоти, лежащий на обугленном столе.
— Поразительная сила вакуума, — начал он объяснять. — Изобретатель Отто фон Герике, выступая однажды перед Рейхстагом в Регенсбурге, соединил два полушария и выкачал из них воздух, так что образовался вакуум. Шестнадцать лошадей оказались не в состоянии разъединить половины. Это не удалось даже разрушительной силе пороха.
Он вздохнул.
—
Маленький монах нетерпеливо постучал тростью по полу, после чего из соседней комнаты показался робкий юноша. На вид ему не исполнилось и восемнадцати, а сложен он был столь изящно, что Симон в первую секунду принял его за девушку.
— Это Виталис, послушник монастыря, — представил его брат Виргилиус немного резко. — Он хоть и не часто подает голос, зато пальцы у него такие ловкие, что он любую самую маленькую шестерню может в механизм вставить. Верно, Виталис?
Послушник опустил глаза и робко поклонился.
— Я стараюсь, — прошептал он. — Есть поручения для меня, наставник?
— Раз уж ты не видел эксперимента, то хоть после него сделай что-нибудь полезное, — проворчал Виргилиус. — Боюсь, нам потребуется новый стол. Сходи к брату Мартину, может, у него в мастерской уже есть готовый.
— Как скажете, наставник.
Виталис поклонился еще раз и направился к выходу, а монах повернулся к Симону.
— А что скажете насчет моей Авроры? — Он показал на автомат. — Разве она не прекрасна?
Симон украдкой взглянул на куклу, которая недвижимо стояла подле него с неизменной улыбкой на губах. Только теперь он заметил, что под платьем вместо ног у нее были маленькие колеса.
— Воистину, это… настоящее чудо техники, — пробормотал он. — Хотя признаюсь честно, живые люди мне как-то больше по душе.
— Ха, что за вздор! Поверьте мне, еще наступит день, когда мы не сможем отличить автомат от настоящего человека.
Брат Виргилиус обошел куклу и принялся крутить какой-то винт в спине Авроры, пока снова не заиграла тихая мелодия. Автомат раскрыл рот и одновременно покатился по комнате, словно движимый незримыми нитями. В полумраке кукла действительно походила на благородную даму с ночного бала в Париже.
— Колокольчики, рот и колеса приводятся в движение пружинами и валиками, — с гордостью пояснил монах. — Сейчас я работаю над тем, чтобы Аврора могла двигать руками и танцевать бурре.[7] Как знать, может, когда-нибудь она сможет писать письма или играть на спинете?[8]
— Как знать, — прошептал Симон.
Ему становилось все более не по себе рядом с автоматом. Молодому человеку казалось, что он смотрит на призрак, который, движимый жаждой мщения, невесомо скользит по комнате.
— А монастырь? — спросил он осторожно. — Как церковь относится к вашим экспериментам?
Брат Йоханнес пожал плечами.
— Настоятель Маурус человек просвещенный, он может отличить науку от религии. Кроме того, монастырь получает немалую пользу от моих способностей.
Он с блаженной улыбкой понаблюдал за куклой, под музыку кружащейся по комнате.
— Но есть, разумеется, и противники.
— Брат Йоханнес, полагаю? — с любопытством спросил Симон.
— Брат Йоханнес? — Маленький монах отвел взгляд от автомата и непонимающе воззрился на лекаря.
Симон, извиняясь, поднял руки.
— Прошу прощения, но утром я застал вас за яростным спором.
Виргилиус помолчал секунду, затем лицо его неожиданно просияло.
— Конечно, Йоханнес! Вы правы. Как я уже говорил, несдержанный человек, которому порой не хватает кругозора. — Он опустил глаза. — Мы часто спорили, но в этот раз я уже начал опасаться за свое здоровье. Йоханнес довольно вспыльчив, должен сказать вам. Это, наверное, связано с его прошлым.
— Какое прошлое? — поинтересовался Симон.
Но в этот момент автомат вдруг прервал свою мелодию, и изнутри его раздался ужасный скрежет. Брат Виргилиус в ужасе бросился к кукле.
— Проклятие! — прошипел он. — Видно, снова слабый винт где-то в механизме. И почему ты хоть раз не можешь работать без сбоев, баба ты упрямая?
Монах расстегнул платье на спине Авроры, и взору открылась железная пластина. Что-то приговаривая, механик вынул из-под рясы крошечный ключик и принялся разбирать спину куклы. О присутствии Симона он, похоже, совершенно забыл.
— Было… приятно было познакомиться с вами, — пробормотал Фронвизер и смущенно оправил сюртук. — Теперь я, пожалуй…
— Что? — Виргилиус взглянул на лекаря как на незнакомца, только вошедшего в комнату. — А, конечно! Мне тоже было приятно. Теперь прошу меня простить, придется повозиться… Черт возьми!
Он снова склонился над спиной автомата, и Симон направился к выходу.
Когда лекарь вышел на улицу, его ослепило солнце, и он невольно прикрыл глаза. Изнутри по-прежнему доносилось бормотание часовщика.
В скором времени снова заиграла мелодия.
Магдалена глотнула подогретого вина из кружки и попыталась побороть пережитый час назад испуг. Не оправившись еще до конца, она откинулась на спинку скамьи и стала наблюдать за суетой в монастырской таверне, куда забрела без всякого на то намерения.
С наступлением полудня свободных мест в трактире у подножия Святой горы не осталось. Несколько богато одетых торговцев лакомились кабаньими окороками и белым хлебом, жир стекал у них по подбородкам и пачкал бороды. В углу сидела группа простых паломников за общей миской дымящегося супа. Над столами витал табачный дым, смешанный с дымом из печи; воздух полнился гулом множества разговоров.
После падения с башни ей пришлось еще ответить на вопросы обеспокоенного Якоба Шреефогля, плотника Бальтазара и других ремесленников. Неожиданный звон переполошил всех строителей. Среди любопытствующих стоял и брат Йоханнес, который недоверчиво взирал на Магдалену. Поэтому она ограничилась тем, что рассказала растерянным мужчинам, будто влезла на башню из чистого любопытства и там поскользнулась. Она не знала еще, связан ли как-то безобразный монах с произошедшим наверху. Что, если брат Йоханнес и был тем закутанным незнакомцем, который столкнул ее?
Пока Магдалена брела вниз по холму, над одной из дверей она заметила зазывную табличку со стаканом вина и, недолго думая, свернула в трактир. Не успела она налить себе новую кружку, как вдруг на пороге появился Симон. Он окинул посетителей встревоженным взглядом и среди них отыскал наконец Магдалену.
— Так вот ты где! — воскликнул он, когда добрался до ее стола. — Я тебя ищу повсюду! Не могла подождать спокойно, когда я травы принесу?
— И когда, интересно? — вскинулась на него Магдалена. — После дождичка в четверг? Я ждала тебя, а ты все не появлялся!
Она кивнула на кружку с вином:
— Это вот лекарство все равно помогает лучше, чем душица, вербена и мята со всего Пфаффенвинкеля. Они тут столько трав в вино добавляют, что и понюхать достаточно, чтобы выздороветь. А теперь садись уже, и я расскажу, что со мной приключилось.
Она торопливо рассказала Симону о своей находке в башне и про незнакомца, который столкнул ее в пролом.
— Носилки с железными скобами и толстой проволокой, говоришь? — переспросил Симон. — И чем бы это могло быть, интересно?
— Понятия не имею. Во всяком случае, нечто такое, о чем никому нельзя знать. Иначе этот тип в рясе не пытался бы столкнуть меня с башни.
— А с чего ты взяла, что он действительно хотел столкнуть тебя с башни? — возразил Симон. — Может, ты просто кого-нибудь там напугала и он сбежал поскорее?
— Хочешь сказать, я все это выдумала?
Симон примирительно поднял руки.
— Я просто не хочу, чтобы мы из-за подозрений пришли к ложным заключениям, вот и всё.
Магдалена осторожно огляделась и понизила голос:
— Как по мне, так этот безобразный монах Йоханнес ко всему этому приложился. Помнишь, как он странно повел себя накануне, когда я сказала ему про свет в колокольне? И про мешок, помнишь, который он с собой тащил?
Симон нахмурился:
— Да, а что?
— В нем были железные прутья! Точно такие же, какие я видела в башне, только поменьше!
— Верно, ты права. — Симон беспокойно постучал по столу. — Что-то с этим монахом неладно. Но человеком с башни он быть не мог. Йоханнес в это время был со мною у настоятеля.
— Ты был у настоятеля?
Симон вздохнул.
— Со мной сегодня тоже кое-что приключилось. Если так и будет продолжаться, мы снова влипнем в историю, а твой отец уши мне оттяпает, потому что я за тобой не уследил… В любом случае настоятель велел мне к завтрашнему дню составить отчет о возможном убийстве.
Он взволнованно поведал Магдалене о событиях, пережитых у аптекаря, у настоятеля и странного часовщика. После рассказа Магдалена какое-то время сидела молча, потом налила себе еще вина.
— Автомат в облике настоящей женщины, у которой механизм вместо сердца!.. — Она встряхнулась с явным отвращением. — Ты прав, этот часовщик Виргилиус действительно странный малый. Скверная мысль, что кто-то может вдохнуть жизнь в куклу.
— Это не такая уж и редкость, — возразил Симон. — Я слышал, что в Париже и Роттердаме таких автоматов довольно много. Поющие птицы, высокие барабанщики, мавры, звонящие в колокол… В ганзейском городе Бремене есть даже железный стражник, который поднимает перед купцами забрало и приветственно вскидывает руку.
— И все-таки живые люди мне более по нраву… — Магдалена вдруг нахмурилась и кивнула в сторону двери. — Ну да, во всяком случае, бо́льшая их часть.
Задрав подбородки, в трактир вошли бургомистр Карл Земер и его сын. С ними рядом шел разряженный господин с бородкой, белым воротничком, в широкополой шляпе и с парадной шпагой на поясе. Он окинул посетителей холодным взглядом, словно перед ним собрались лишь назойливые мотыльки. В конце концов щелкнул пальцами, и к ним с раболепным поклоном кинулся трактирщик.
— Господи, Земеры! — простонал Симон. — Все сегодня против нас! И они, судя по всему, подыскали себе приятеля.
Трактирщик между тем подступил к новым гостям.
— Ах, господин граф фон Вартенберг! — пропел он и поклонился так низко, словно вознамерился почистить ему сапоги. — Великая честь принимать у себя в скромной таверне посланника из дома Виттельсбахов. Давненько вы…
Господин с бородкой нетерпеливо поднял руку, и тучный трактирщик замолчал.
— Довольно этой лести; приготовил бы нам лучше отдельную комнату, — проворчал он сердито. — Мне нужно обсудить нечто важное с этими господами.
— Всё, как вы пожелаете. Будет исполнено.
Раскланиваясь, трактирщик повел графа и Земеров к отдельному коридору. Проходя мимо стола, за которым сидели Симон и Магдалена, юный Себастьян Земер наградил их пренебрежительным взглядом.
— Взгляни-ка, отец, — прогнусавил он. — Теперь даже никчемные цирюльники и отродья палачей захаживают в таверну Андекса. Святая гора уже не та, что была раньше.
Карл Земер хмуро посмотрел на шонгауцев:
— Полагаю, сын мой, трактирщик не знает, кто к нему захаживает. В
Он нетерпеливо взял своего отпрыска за плечо.
— Идем же теперь, у нас есть дела поважнее. Я слышал, здесь наливают отличное, хоть и дорогое, токайское вино. То, что нужно при заключении сделок.
Оба скрылись вслед за благородным господином в боковом коридоре. Симон взглянул на Магдалену; та, побледнев, прикусила губу и наконец прошипела:
— Чванливые Земеры! Якоб Шреефогль уже говорил мне, что оба они собираются хорошенько поживиться на празднике. Мне от одного их вида дурно становится.
— Не надо так волноваться. — Симон с сочувствием погладил ее по волосам. — Тебе все равно этого не изменить. Но хотел бы я знать, что же Земеры затеяли с урожденным Виттельсбахом. Если это правда, то у них все получилось. Тот, кто ведет дела с семьей баварского курфюрста, никогда не прогадает.
Магдалена шумно высморкалась и одним глотком допила вино в кружке.
— Они, наверное, всучат графу каких-нибудь свечей и иконок, а благородный господин потом перепродаст их еще дороже, — пробормотала она, после чего встала и, потянувшись, бросила на стол пару монет. — Пойдем уже. Нет желания сидеть в одном трактире с Земерами. А тебе еще нужно этот отчет написать, будь он неладен…
Она со вздохом направилась к выходу.
— Проклятие, ведь при всем этом я просто хотела помолиться в Андексе!
Снаружи в тени перед трактиром прятался человек в черной рясе и недоверчивым взглядом провожал семейную пару из Шонгау, бредущую вниз по холму в сторону Эрлинга. Потом грязно выругался, как привык во время войны. Ругань всегда шла ему на пользу, хотя Господь и не поощрял ее. Она помогала разогнать кровавые образы; однако беспокойство осталось.
С тех пор как здесь появился этот цирюльник со своей подругой, все пошло наперекосяк! Сначала не-удачный эксперимент, потом убитый подручный и спор с Виргилиусом — и что, черт побери, понадобилось этой любопытной девке на башне? А если она что-нибудь заподозрила? Если нашла что-нибудь наверху?
Поделиться книгой: