Помоги проекту - поделись книгой:
Относительно Радомской группы в настоящее время затруднительно что-либо говорить, ибо еще неизвестно, отойдет ли она в этих направлениях.
Итак, на фронте Краков-Калиш – не менее 13-ти корпусов, а в частности за Вартой (Крейцбург-Кемпен) 1 корпус. Сверх сего со стороны Слупцы, германцы выдвинут от Познани второрезервные части, не менее корпуса, и от Торна – левобережной Вислы тоже один корпус. По ходу действий 3 левобережных армии уклонились в юго-западном направлении и раскинулись на линии Петроков – Верхняя Висла. Вернее 3½ армии, а 2, вернее 1½ в северной части. Дальнейшее наступление наших войск приведет к фронтовому столкновению с противником, занявшим заблаговременно укрепленную им позицию; более слабая, по физическому строению местности, пойдет на север. Протяжение фронта около 230 верст – из них по 60 верст на обе южные группы и около 110–120 на северную. Выгоды атаки с нашей стороны лежат на северном участке – южные два участка, в особенности Олькуш, сильны своим горным характером и обеспечением правого фланга Краковым. Неудобства атаки левого фланга Калишского района обусловлены угрозой со стороны Познани.
Итак, местные условия в отношении доступности врага облегчают атаки левого фланга врага. Но так как одни местные условия вопроса не решают, то раньше какого-либо решения надо разобраться в общих условиях.
27-го октября
«На восточно-прусском фронте наши войска выбили германцев из сильно укрепленного ими Вержболовского paйонa и продвинулись до Сталупенена. В районе Роминтенская роща и Лыка наши войска продолжали теснить арьергарды противника На левом берегу Вислы наша конница, вступив в пределы Германии, повредила железную дорогу у станции Лешен, что к северу-западу от Калиша. На путях к Кракову 24 октября мы атаковали австрийские арьергарды на реке Инде, а 25 октября на реке Нидзице. В Галиции наши войска продолжают наступать. В последних боях на Сане взято в плен 125 офицеров и 12 000 нижних чинов, захвачены пулеметы и прочая материальная часть. К югу от Перемышля 24 октября взято свыше 1000 пленных».
Из сопоставления телеграмм 26 октября с предшествующими мне представляется, что главные силы армии Лечицкого застряли между Сандомиром и Стопницею и бои на Ниде и Нидзице велись левофланговыми частями армии Эверта и, может быть, правофланговыми частями армии Лечицкого.
Неясно, к составу, какой армии австрийцев принадлежали части, бывшие несколько дней тому назад в Тарнобжеге. Интересно это с точки зрения вопроса перешли ли части австрийской, Опатовской армии Вислу, или она целиком отступает левыми берегом Вислы к Стопницы-Краков.
Для определения нашего общего положения очень важно установить направление отступления австрийских групп и, понятно, их состояние. Узнать и знать нам каково состояние наших войск и как работают тыловые учреждения – нет никакой возможности.
Их группировка до операции была лишь гадательно известна. Ход операции внес в это большие изменения. Пока эта сторона не выяснится, соображения о будущем будут праздною работою. Довольно ясно одно, операция, в том смысле, как я ее понимал, в конце сентября и начале октября – не вышла. Противник по всей линии, не исключая района к югу от Пилицы, благополучно отступил. Те потери, которые он понес, не решающего характера и даже ничтожны, если только мы не будем вознаграждены в Галиции. Но на это мало похоже. Успех одержан был большой, но результаты самые ординарные и менее существенные, чем в конце августа. Итак, три операции: августовская{22}, не давшая результатов. Победы в Галиции – стерты неудачами в восточной Пруссии; сентябрьская в Сувалкском районе – успех, но без положительных результатов на общее положение. Эта операция и не представляла ничего другого, как отражение врага.
Октябрьская операция, в моих глазах, давала возможность уничтожить часть вражеских сил. Повсюду были успехи, но общий ее результат снова привел к тому, что мы, с большими потерями, оттеснили врага. Выше мною поставлен вопрос: неужели свойства современных боев исключают возможность уничтожения живой силы. На это мною отвечено, что природа войны осталась прежняя и ничего не исключает.
Если в течение 4-х месяцев, в 3-х, а если взять августовские действия в восточной Пруссии, то в четырех операциях мы, действуя победоносно, ни разу не могли достигнуть уничтожения врага, при условии, что война, по ее свойствам, осталась все той же, то не лежат ли причины такого явления в чем-либо другом. Бесспорно, инструмент, которым мы владеем, превосходен. Приходя в контакт с противником, он его бьет и в условиях наиболее трудных, когда он действует на фронт противника.
Высшее военное управление вовремя и в достаточных силах направляет этот инструмент. Это все, что оно может сделать по тому положению, которое законом ему дано.
Значит, не в нем дефект, а в употреблении этого инструмента теми, в чьи руки он вручен. Сущность действий частных начальников сводится к согласованному, сознательному и дружному действию для исполнения поставленной цели. В начале так и идет. Например, в последней операции вначале все сделано было хорошо и последовательно, но затем, когда вступили последствия, когда явились новые, не могущие быть предвидимыми случайности, произошла какая-то заминка. Где, как мной замечено было, расплылось, где задержалось, где пошло слишком скоро – и в результате не те результаты, на которые должен был рассчитывать великий князь Верховный главнокомандующий. Блеск первоначальных успехов как бы заглушил полезность и действительность реальных результатов, в которых вся суть борьбы.
Если так будет продолжаться, то у нас будет много побед и ничтожные результаты для государства.
Вести войну для одной славы нельзя. Государство должно преследовать результаты положительные и ему, выражаясь парадоксально, все равно, будут ли победы или не будут. Ему нужен результат положительный, осязательный и полезный ему.
Повторю еще раньше мною сказанное, война хозяйское дело и должна вестись хозяйственно. Но пройдем мимо этих общих рассуждений. Нам нужно выяснить себе причины. Без фактов, подтверждающих выводы, последние будут умозрительны и предположительного характера. Теперь возможно лишь отметить себе общность известных явлений и сделать, так сказать, предварительный вывод. Одно предположение мною сделано – это работа частных начальников, относя к [их] числу главнокомандующих фронтами и ниже.
Но в деятельности их мы должны отличить две стороны, оперативную и административную. В которой они хромают: в первой или во второй, или в обеих в совокупности? Я не собираюсь строить обвинительный акт ни на кого. Во-первых, нет данных фактических. Для пользы дела необходимо себе отдать отчет в прошлом, дабы не повторять ошибки в будущем. Если война осталась войной, то, следовательно, не исключены результаты, которые могут этой войной быть достигнуты. На первом плане уничтожение живой вражьей силы. Та к как мы к этому подойти не можем, надо выяснить себе, почему это происходит.
Две главные причины: человек (ум, воля, знание, умение) и материальная сторона (снабжение и все с ним связанное). Но то и другое, и в особенности последнее, для успешного применения требует организации, и хорошей. Не кроются ли причины нашей работы именно в этом; в несовершенствах организации по отношению человека (начальствования) и в особенности матер. И административной части, могущей при известном минусе тормозить самые яркие проявления ума и сердца первого. Из-за этого человек может попасть в положение самой отчаянной беспомощности. Выше я уже неоднократно касался этой стороны дела, и она мне представляется не организованной и не налаженной.
А потому не удивительно, что громадные усилия этого чудного инструмента – армии – дают результаты, которые, в конце концов, не удовлетворят ни Верховного главнокомандующего, ни армии, ни государства. Когда очарование и восторги побед улягутся, настает трезвая действительность, которая требует реальных результатов, а они не соответствуют принесенным жертвам.
Мы победили и разбили противников, но перенести действия в его сторону вглубь и диктовать ему нашу волю мы не можем. Я опасаюсь, что в этом отношении мы не уйдем далеко вперед, а может быть, вынуждены будем отойти назад, ибо обоих имеем перед собою потрепанными, но все-таки целыми. Наше общее положение является по-прежнему окруженным большими опасностями, не меньшими, если не большими, чем раньше – ибо мы удаляемся от своих источников с громадною армией, с флангами и путями необеспеченными. Наши победы должны нам дать время исправить это. Стратег должен дать своим армиям выгодное исходное положение для действий и притом обеспеченное в отношении своих сообщений. Забвение последнего может, а с разумным и энергичным противником должно привести к очень печальным последствиям, и чем сильнее армия, тем печальнее. Я считаю: 1) наша тыловая служба, в общем и в частности, организована неудовлетворительно и налажена плохо. Не верю в творческую работу Забелина{23} и в особенности Данилова{24}; 2) армии выбираются как умеют и наверное проявляют много изобретательности и энергии, чтобы удовлетворить потребности войск, но тыл армии, по положению, невероятно слаб и сфера его, по теоретическим и совершенно неосновательным соображениям, развита слабо.
Эти две причины достаточны, чтобы тормозить всякие начинания армии. Перебросившись на левый берег реки Вислы, мы ушли от своих железных дорог. На левом берегу Вислы у нас Варшаво-Венская, с одноколейной дорогой на Торн, и две ширококолейные дороги к Калишу и к Кракову – следовательно: 3 колеи к Кракову, 3 – к Калишу и одна на Торн. Обобщая, на фронт Калиш-Краков – 4 колеи. Торн-Калиш – 2 колеи. Южный участок лучше обработан, чем северный. Но против Терна у нас Висла и Млавская дорога. Та к что оба направления одинаково обработаны. Но немцы испортили нам пути и железнодорожные сооружения и высосали край очень сильно.
На левом берегу Вислы у нас не менее 16–17 корпусов и снабжение этих частей всем необходимым задача необыкновенно трудная. Все довольствие этой массы покоится на двух железнодорожных мостах через Вислу, с пропускною способностью не выше 80 пар на все. Из этого, дай Бог, чтобы 40 пар поездов могло бы быть уделено на потребности войск, а пар 15 на довольствие. Иначе говоря, для формирования баз на Висле и западнее остается или ничего или очень мало. Дальнейшие операции не обойдутся без осады Познани и Торна, или того и другого одновременно. Осада первого в железнодорожном отношении вопрос чрезвычайно сложный. Но разрешить его надо, так как без железной дороги осаждать крепость нельзя.
Написал великому князю, но после размышления решил письма не посылать. Предлагать свои советы в образе соображений его высочеству{25}, знакомому с положением, от лица с положением не знакомого и неответственного, по меньшей мере, не умно и, во всяком случае, неуместно. Я очень рад, что этого не сделал и избавил великого князя от труда читать мои измышления. Какого рода соображения я ему приготовил:
1) Необходимость сильного укрепления линии Лодзь-Петроков-Мехов и Кельцы. Такое же усиление линии между Бзурой и Вислою, где Осмолинь; укрепить переправу у Вышкова и на Нижней Бзуре, считая, что у Яблоной, на Висле мост построен. Лодзь-Петроков-Мехов-Кельцы промежуточная база.
2) Положение больших сил у Кракова, меньших – севернее и в Карпатах – по моему мнению обозначает желание противника оттянуть нас к югу, и разыграть большое столкновение в Польше и Западной Галиции и отвлечь от Познани и Силезии.
3) На юге нам следует держаться активно-оборонительно.
4) Подготовка к дальнейшему наступлению в Германии должно выразиться: в хозяйственно-административной подготовке, дорожной и инженерной, и в разрешении операции на Познань и между Варшавой и Вислой, дабы обезвредить Восточную и Западную Пруссию к востоку от Вислы.
5) Наступлению к Одеру должно предшествовать набег многочисленной конницы в SW направлении для захвата железнодорожного состава и путей Силезии и южной Познани.
6) Общее направление операции к Одеру, так как равно действующее на Бреславль, не предусматривая вариантов, – или действия к югу на Оппельн, или севернее к стороне Глогау. Будет виднее потом. Действия на Торн не исключаются.
28-го октября
«В Восточной Пруссии бои продолжаются. Наши войска овладели Гольдапом. На млавском направлении наши войска продвигались вперед, причем артиллерийским огнем было остановлено производившееся неприятелем железнодорожное движение к станции Сольдау. За Вислой германцы отошли от Влоплавска к Нешаве и от Конина к Слупцы. На путях к Кракову мы продолжаем теснить австрийские арьергарды. К югу от Перемышля на 25 км взято 1000 пленных и несколько орудий.
24 и 25 октября у нашего Кавказского побережья Черного моря появились неприятельские легкие крейсера. Они выпустили по Поти 120 снарядов не причинившие особенного вреда».
Зачем мы идем в Восточную Пруссию? Полоса эта достаточно разорена, в особенности в северной части, и немцев интересовать не может, кроме того случая, когда они увидят, что им необходимо действовать на Неман. Владение до линии Ангерапа нам до известной степени выгодно. Овладевать же этой линией потребует много войск и больших жертв. Отвлечь к восточно-прусской границе войска из западного района нам выгод никаких не даст. Наступать на Инстербург, без возможности грозить далее – бесполезно. Не думаю, что в этом районе у нас могли бы быть большие силы, а если они имеются, то это ошибочно. Они нужны западнее. Я понял бы операцию против Мазурских озер. Их занятие дало бы нам большие выгоды и большое спокойствие. Но для этого нужны большие осадные средства. Имеем ли мы их? Если германцы перевозят с запада, как говорят и пишут, 500 000, то мы должны главные силы этой массы ожидать от Познани, при содействии к стороне Буга-Нарева.
В творчестве полководца есть периоды, которые должны быть названы трагическими. Они в одинаковой мере тяготеют над умом и волей полководца, как после неудачи, так и после успеха. И нельзя сказать, чтобы его положение при неудаче было бы более тяжелое, чем при успехе. В первом случае творческая работа очень определенная, надо изыскать средства, чтобы спасти армию. При наличии некоторых условий эта задача простая.
Творческая работа при успехе гораздо сложнее. Определение свойства и размера успеха очень сложно. Во взбудораженной сфере деятелей и почти всегда, за исключением редких случаев, определяют это преувеличенно. Полководцу нельзя быть увлеченным на этом пути. Та к как победа создает новую обстановку, то необходимо определить себе ее совершенно объективно, в положении высокого напряжения воодушевления как последствия одержанного успеха. Это сложно и трудно!
Измерить напряжение духовных, физических и материальных средств, потраченных на достижение успеха, иногда совершенно невозможно, в особенности высшему управлению масс. Ожидать, когда все будет ясно, нельзя. Потеряется время, главнейшая данная для использования успеха. Наше положение сверх того, представляет сплетенный ряд трудностей и опасностей и ставит мысль верховного направителя в положение действительно трагическое.
Мы разбили врага, но он цел на Вислянском фронте; его положение не определилось в Галиции; неизвестно, куда идут сильные к нему подкрепления; за нами опустошенная местность, с разрушенными путями, а в 100–150 верстах за нами сильная преграда с тремя не вполне обеспеченными и, вероятно, 3–4 совершенно не обеспеченными переправами на протяжении реки в 200 верст, тылом к которой развернулась армия не менее 16 корпусов. За преградой, открытое для нападений с севера пространство в 150 верст, по которому пролегают все наши сообщения, а за ними малодорожная Литва и бездорожное Полесье.
Несмотря на достигнутые успехи, положение нашей армии несколько улучшавшееся по сравнению с тем, что было в сентябре, на территории правого берега реки Вислы, по отношении ее флангов, в особенности правого – не обеспеченное. Достигнутые армией успехи ее ослабили численно. Быстрое наступление на Запад удлинило сообщения и вызвало напряженную работу тыла. Два железнодорожных мостовых пути недостаточны для питания армии и образования баз, необходимых для дальнейших наступательных операций в короткий срок времени. Вот в этих условиях руководящая мысль должна искать решения дальнейшего. Очевидно: о наступлении на запад, в Познань и Силезию, думать не приходиться.
Необходимо утвердить свое положение в лево-бережной Польше и обезопасить себя в правобережной. Это методика. Да методика, но неизбежная, когда надо накормить миллион ртов, столько же ружей и тысячи пулеметов и пушек, не говоря о лошадях. Но ведь преступно не использовать наш успех. Надо преследовать разбитого противника, добить его. Нужно, непременно, нужно добить.
Но кого? Один ушел, другой стоит на заблаговременно укрепленной позиции, третий где-то на юге. Если можете, атакуйте последних, а первого если и догоним, то в таких условиях, когда нам не будет выгодно его атаковать.
Я выше не раз указывал, что армия наша представляет из себя прекрасный инструмент. Прикасаясь к противнику, она бьет его. Но проделав все то, что проделано по cиe время, сохранил ли этот инструмент, в материальном отношении, все то, что для успеха нужно? Сомневаюсь.
Но чтобы решить вопрос о возможности атаки противника, остановившегося на позициях примерно на линии Жарки-Олькуш (гадательно), надо знать внутреннее положение противника, надо знать, насколько он обессилен. Это могут решить только те, которые перед врагом. Отсюда я мог бы сказать только одно: захват линии Олькуш-Жарки (примерно) нам очень важен, но важнее захват именно южной части линии, которая притом и сильнейшая. Захватывая эту полосу, мы естественно будем бить австрийцев и часть немцев. По времени мы можем исполнить это до подхода сильных немецких подкреплений. Весь вопрос следовательно сводится к тому, могут ли войска исполнить это по состоянии своих снабжений? Все эти затруднения мною имелись в виду в конце сентября, когда обсуждали Вислянскую операцию. Ее значение было бы громадное, если бы нам удалось отбросить левое германское крыло, отрезать Радомскую и Опатовскую группы от их снабжений.
Почему это не удалось, не знаю, но последствия неудачи оперативного замысла, естественно, дают себя чувствовать вовсю. Если бы она удалась, то и тогда дорога в Познань и Силезию нам не была открыта, и Верховному главнокомандующему, раньше, чем вторгаться в пределы Германии, пришлось бы много поработать, прежде чем армия могла бы приступить к решению окончательной задачи войны.
Незнакомые с нашим делом, а незнакомы с ним почти все, решают эти вопросы очень просто – по своему желанию и как им кажется. Но те, кто несут тяжелую ответственность, – те рассуждают иначе. Я вижу длительную борьбу и на юге, и на севере, и, вероятнее всего, в центре нашего расположения. Последний должен быть силен если не войсками, то в инженерном отношении и линия Лодзь-Мехов, наиболее пригодная для возведения сильной укрепленной линии. Она нам даст некоторую свободу в наших действиях, а в случае успеха, послужит базою для действий против Одера.
29-го октября
«В восточной Пруссии правое крыло неприятеля, упорно сопротивлявшееся в районе Лыка, оттеснено к Мазурским озерам. К востоку от Нейденбурга – близ станции Мушакен – наша конница нанесла поражение германскому отряду, прикрывавшему железную дорогу, захватила обоз и взорвала два железнодорожных моста. 26-го октября наша конница вынудила отступить кавалерийскую дивизию противника, поддержанную егерским батальоном к Калишу. На путях к Кракову мы достигли Мехова. В Галиции наши войска переправляются через Вислоку, занимают Ржешов-Дынов-Лиско».
Проскальзывают сведения об усилении германцами района Ченстохова войсками и боевыми средствами. В создании там сильного флангового положения по отношении путей в Познань и Силезию германцы, по-видимому, усматривают средство удержать нас от перенесения действий в их страну. Мысль не дурна. В этом, совместно действуя с австрийцами, оттягивают наши силы к югу, арену действий переносят в австрийскую Галицию и Силезию, приковывают нас к своей Польше. В этом же, если только это верно, усматриваю, что германцы не бросили мысли активно действовать против наших союзников с главными своими силами.
Но в этом решении, если оно принято, сквозит бесцеремонный эгоизм немцев – желание оберечь свои земли и сделать земли своих союзников ареною борьбы. Послужит ли это к вящему единению их с австрийцами?
Над всем этим будет царить армия Гинденбурга{26}, угрожающая нашему правому флангу и прямому направлению на Варшаву к Висле. Это мои скороспелые предположения, основанные исключительно на газетных сведениях. Та к ли будет на самом деле? Что же делать нам? Пока, я думаю, главная наша задача устроить базу и пути к Висле и от Вислы, промежуточную базу Лодзь-Петроков Кельцы и сгруппировать наши армии. В ближайшие дни, в зависимости от действительности, заканчивать преследование в Галиции и южной Польше.
Положение и состояние наших войск здесь – неясное и неопределенное, и потому высказываться о дальнейшем несвоевременно. Никак не могу уяснить себе назначение группы войск, поступающих из Сувалкской губернии в восточную Пруссию к северу от озер и на озера. Если мы хотим открыть себе проходы в озерах и прочно стать там, чтобы затем, подвигаясь на Запад, выпрямить свое положение, то на первый взгляд это хорошо. Но только на первый взгляд. Мы этим мало что, исправляем, пока не завладеем южной Вислой, а завладеть ею надо, взять Торн, Кульм, Грауденц ets.
Помимо чисто физических трудностей и превосходной оборудованности этого театра, овладев им кроме Кенигсберга, мы, не владея морем, всегда будем в тревоге за наш правый фланг. Если одновременно с наступлением с востока мы будем наступать и с юга, то отвлечем большие силы, что своевременно. Раз наша армия целиком на левом берегу реки Вислы, наши действия, как мне кажется, должны получить свое развитие по левому берегу, в NW направлении.
Стремление к Познани смелее, чем к Торну. Чем больше сравниваю условия борьбы на южном направлении или на северном, тем в большей мере отдаю предпочтение центральному направлению на Бреславль, но с одновременным, а может быть и более ранним, направлении действий на Познань. Направление действий на Краков и на Силезию даст нам длинную, трудную, по обширным лесным пространствам территорию, неудобную для масс, оберечь которую будет чрезвычайно трудно.
И все-таки придется брать Краков, если целью действий будет Германия, а не Австрия. На осаду трех крепостей – Перемышля, Кракова и Познани средств не хватит, а если хватит, я предпочитаю Краков Торну.
30-го октября
«На восточно-прусском фронте наши войска подошли к восточным выходам из района Мазурских озер. В районе Гольдана и Млавы – Сольдау происходили успешные для нас столкновения. На Галицийском театре наше энергичное наступление продолжается».
От Штаба Кавказской армии
«27-го октября на Кепри-Кейской позиции продолжался артиллерийский бой. В некоторых пунктах Черноморского побережья были замечены на море суда неприятельского флота. В течение 28-го октября происходили небольшие стычки в Зачорохском крае, по границе Батумской области.
Позиции у Кепри-Кея мы держим в своих руках. Обходы урок окончились неудачей, неприятель опрокинут, причем одна его обходная колонна рассеяна и нами взяты пленные, боевые запасы. Нами занята вся Алашкертская долина. Занятые территории прочно закреплены за нами. По показаниям пленного турецкого офицера, турецкой армией командует Гассан-Изет-паша{27} под руководством немцев».
По-видимому, мы хотим устроить заслон перед выходами из Мазурских озер, и охранять их на флангах группами более сильных войск. Кому подобная мысль могла прийти в голову? Это совсем особый вид военного творчества, который может иметь весьма печальные последствия. Мне все-таки хочется верить, что движение в Восточную Пруссию вызвано другими, более разумными причинами.
31-го октября
«29-го октября бои развивались в восточной Пруссии на фронте Оталупенен-Круглянкен и в районе Сольдау. Нами занят Иоганисбург. За Вислой небольшие боевые столкновения происходили на пространстве между Калишем и Нешавой, где передовые части неприятеля стремились продвинуться вперед. В Карпатах австрийские арьергарды, удерживающиеся на переправах через верхний Сан, в районе Санок атакованы нашими войсками. Блокада Перемышля, прерванная нами в период наступления австро-германских армий, восстановлена».
Штаб Кавказской армии
«Атаки турок на Кепри-Кейской позиции в течение 29-го октября были отражены с большими для неприятеля потерями. Обходная против нашего левого фланга колонна турок, попав под перекрестный огонь артиллерии и будучи стремительно атакована нашей пехотой в полном беспорядке бросилась в горы, преследуемая нашей конницей. Турки под прикрытием позиции у Деве-Бойну, продолжают стягивать свои войска к Эрзеруму и, по-видимому, получают подкрепления через Трапезунд. 27-го октября турки были атакованы и разбиты у Хане-Сурского перевала, на пути из Азербайджана к Вану; побросав своих убитых и раненых, турки поспешно отступили в полном беспорядке».
По газетным сведениям, исправления железнодорожного пути Варшаво-Венской дороги как будто идут успешно, Петроков-Зегрж и к стороне Александрова восстановлены, как будто к 27-го октября. О Келецкой дороге к Томашкам и Мехову ничего не известно. Не известно также положение пути Омета-Сувалки-Августово. Вероятно, здесь путь и движение восстановлены.
Очень бы хотелось проникнуть в смысл операции к стороне восточной Пруссии из Сувалкской губернии, но никак не могу. Есть какая-то связь с операцией на Сольдау, занятием Иоганисбурга. Силы, оперирующие там, тоже не известны. Силы на главном театре, т. е. на левом берегу Вислы, по-видимому еще не готовы для операции, и это движение к озерам, к северу от них и к югу в общей обстановке представляется мне каким-то диссонансом.
Но вероятно это имеет какой-то смысл, но какой? Журналисты говорят о каком-то общем наступлении. Может быть, им и книги в руки, но я его не вижу. А если бы оно было, то тем сильнее мне – эта операция представлялась бы еще более неуместной, а потому и несоответственной. Поэтому операция меня очень тревожит.
1-го ноября
«В Восточной Пруссии продолжаются бои в районе Сталупенена и за проходы через восточную цепь Мазурских озер. Бой в районе Сольдау продолжается. На Торнском направлении обозначилось наступление германцев по обоим берегам Вислы и Рышин-Влоплавск и западнее, причем выяснилось, что неприятель подтянул сюда часть войск из Лыка. В районе Ченстохова германцы постепенно стягиваются к границе. В Галиции наше наступление к Дунайцу не встретило сопротивления. При занятии нами Кросно нанесен сильный урон австрийскому арьергарду. В районе Сошок и Турка, где мы с утра 29-го октября овладели ночным штурмом сильно укрепленной позицией неприятеля, австрийцы перешли в отступление. В Карпатах, на пути из Надворной к Мармарош-Сигету, у Пасечна, нанесено поражение неприятельским соколам. На Черном море, у Сулина 30-го октября были обнаружены турецкие миноносцы».
Явствует, что мы поставили себе целью овладеть Мазурскими проходами. Боями у Сольдау отвлекаем силы, которые могли бы усилить немецкие войска в районе Мазурских озер. Помоги нашим Господь.
То же могло быть поставлено целью в первые дни войны, вместо плохо задуманного и еще хуже исполненного вторжения в восточную Пруссию. Я был против такого вторжения. Я считал, что вторжение в эту область с востока, без занятия нами проходов противоречит здравому смыслу, занятие же проходов тормозилось отсутствием должных осадных средств. Я надеялся, что южные проходы будут взяты с запада, а Лётцен замкнут с обеих сторон. Ничего подобного из совершенно несогласованной и дурно веденной операции 2-й армии – сделано не было.
С тех пор прошло 2½ месяца, и вот теперь в донесении Верховного главнокомандующего сказано, что бои ведутся за проходы через восточную цепь Мазурских озер. Нужно ли это? Нужно. Своевременно ли такое действие? Лучше теперь, чем позже, если операции будут ведены толково и с достаточными средствами. Операция на Мазурских озерах и у Сольдау, вероятно ускорят развитие наших действий на фронте Познань-Торн и ослабят операции на юге.
Усилили мы в инженерном отношении фронт Лодзь-Петроков? Он получает при развитии наших действий в сказанном направлении особо важное значение.
Штаб Кавказской армии
«30-го октября бои в районе Кеприкейских позиций продолжаются. В Зачорохском крае, Баязетской и Алашкертской долинах и на Черноморском побережье боевых столкновений не было».
2-го ноября
«В восточной Пруссии мы продолжаем продвигаться вперед. Близ Сольдау в бою взято пять германских гаубиц, 31-го ноября мы принудили немцев отойти от Рыпина.
Между Вислой и Вартой происходили столкновения передовых частей. На Краковском направлении наши войска переправляются через Шреняву. В Галиции нами занят Тарнов».
Штаб Кавказской армии
«30-го октября к югу от Каракилиссы Алашкертской появились многочисленные отряды курдской конницы, встреченной нашей кавалерией. Курды не выдержали натиска и были опрокинуты.
31-го октября. Значительных перемен не произошло».
3-го ноября
«В восточной Пруссии на фронте Сталупенен-Поссесерн (близ Ангенбурга) и у Иоганисбурга наши войска с боем продвигаются вперед. В районе Сольдау-Нейденбург происходят бои, причем мы на этом участке продвинулись вперед, несмотря на упорное сопротивление противника. На левом берегу Вислы сражение постепенно развивается на фронте Плоцк – р. Варта. На участке Калиш-Велин противник отходит. В окрестностях Ченстохова и к югу от него неприятель неудачно пытался перейти в наступление. Наше движение на Краков продолжается.
В Галиции австрийцы пытаются организовать оборону на реке Дунайцы, в районе к западу от Жабно-Тарнов, и на Вислоке в районе Ясло; на южном участке галицийского фронта наши войска продвигаются к перевалам через Карпаты».
Штаб Кавказской армии
«После боев в районе Кепри-Кей наши передовые отряды окончательно выяснили группировку главных сил противника, в виду же значительных подкреплений, подошедших к туркам за последние дни со стороны Хнысс-Кала, Эрзерума и Трапезонда, с боем отходят в указанные им районы. Попытки турок завладеть захваченным у них Хане-сурским перевалом окончились неудачей. В остальных отрядах значительных боевых столкновений не было».
Знакомый оборот телеграммы. Держаться не можем, и вчера, 2-го ноября отступили. Я все рассчитывал, что за эти дни Алашкертские войска, через занятый нами Кара-Дербент подадут руку Кеприкейским{28}. Времени было мало, да и войска немного. С Ольтанского направления тоже ничего не вышло. Все-таки рассчитывал, что удержимся дольше. Не хорошо, в особенности с турками. Держаться на Соганлуге будет еще труднее. Кто на месте управляет нашими действиями?
4-го ноября
«После окончившихся нашей победой октябрьских боев на путях от Варшавы и Ивангорода противник стал отходить к своей границе, разрушая за собой самым основательным образом все дороги, как железные, так и шоссейные. На железных дорогах неприятель взрывал и сжигал станционные здания и сооружения, безусловно уничтожая все водонапорные башни, водокачки и стрелки, от которых почти не осталось следа. На некоторых перегонах сплошь рельсы взрывались через стык и, таким образом, путь мог быть восстановлен лишь посредством укладки всех новых рельсов. Все мосты, водопроводные трубы, виадуки и прочее, не исключая самого незначительного по своим размерам, взрывались настолько основательно, что не поддавались никакому исправлению, а должны быть заменены новыми. На шоссейных дорогах оказались разрушенными все мосты, а само полотно, за малыми исключениями, перекопано или взорвано в шахматном порядке, поочередно с правой и левой стороны дороги. Телеграфные столбы вдоль железных и шоссейных дорог сваливались, изоляторы разбивались, а проволока разрывалась почти на каждом пролете. Эти обстоятельства крайне замедляли наше преследование, почему на левом берегу Вислы противнику удалось выйти из-под наших ударов и отойти в свою территорию. По выполнении сего германцы, пользуясь своими богато развитыми железными дорогами, начали быстро перевозить свои войска к северу, с целью накопления значительных сил против нашего правого фланга. Сосредоточение германцев в новом районе покрывалось сильной кавалерией, отчасти подвезенной с западного германского фронта, отчасти усиленной австрийской конницей.
В первых числах ноября обнаружилось наступление немцев в полосе местности между Вислой и Вартой. Результатом этого наступления{29} явились те бои, которые ныне развиваются на фронте Плоцк-Ленчица-Унейюв.
В восточной Пруссии в районе Сталупенен-Поссесерн противник пытался в некоторых пунктах переходить небольшими отрядами наступление, но потерпев неудачу, отступил. В районе Сольдау-Нейденбург упорные бои продолжаются.
Наше наступление к Кракову, а также на галицийском фронте продолжается. Попытки австрийцев задержаться на путях нашего наступления терпят неудачу.
В происходивших в районе южнее Лиско боях 31-го октября нами взято в плен 10 офицеров и около 1000 нижних чинов».
Общественное мнение никаких объяснений от штаба не ожидает. Первое объяснение было неудачное, когда раскрывался план Верховного главнокомандующего; второе объяснение о наступлении новых задач тоже было неуместно; настоящее третье объяснение, в котором штаб желал объяснить, почему операция не удалась в полном объеме, я считаю тоже неуместным. Оно только подчеркнуло, что отступление немцев началось до 8-го, а перед нами были сильные их арьергарды, вернее, тыловые части, а остальное ушло раньше, а тыловые их части в ночь с 7-го на 8-го октября.
И перед Ивангородом была та же история и, как пишут оттуда, отступление главных сил немцев было сделано раньше; но, по-видимому, его начало нами не было замечено. Сделанные немцами повреждения были столь серьезны, что на протяжении до Равки и немного западнее, их нельзя было сделать очень быстро. Главные силы начали отступать не позже 6-го октября на Варшавском фронте.
Кроме того, силы на этом фронте не были так велики. Прочтя объяснение, невольно обращаешься к тому, что прошло, что было прекрасно задумано великим князем, но было исполнено последующими ступенями начальства более чем посредственно в смысле понимания и обстановки и согласований действий армий.
Штаб Кавказской армии. 4-го ноября
«Передвижение нашего авангарда на Эрзерумском направлении закончено. Это передвижение не было вызвано обстоятельствами боя, а произведены в целях выполнения указанной авангарду задачи. На том же направлении одна наша колонна ударила на турецкую левофланговую часть и опрокинула ее. Другая наша колонна вела успешный бой у Юз-Верана. Замечена деятельность турок в долине Ольты-Чая. Курды, сосредоточенные у Даяра в числе до четырех полков рассеяны нашей конницей. Турецким войскам и скопищам курдов на путях от Каракилиссы Алашкертской к Дутаху, нанесено полное поражение за перевалом Клыч-Галук и у Хамуры. Наши передовые части выбили курдов из селений Чабан-Ага-Кересси по южную сторону Танаризского перевала, по дороге из Баязета в Вану. В Азербайджане без перемен.
На черноморском побережье попытки турок наступать по береговой дороге на наши посты у Лимана{30} окончились полной для них неудачей. Взятые во фланг и в тыл огнем нашей судовой артиллерии, турки понесли здесь большие потери; их резерв был рассеян».
Ольтинским направлением пренебрегать не следовало. Очень бы оно нам пригодилось. Составлено сообщение со свойственным нашим писакам искусством скрывать концы.
Поделиться книгой: