На зеленом перевале

И в тот же миг притихший Джимми раскинул веером щупальца. Но Андрей нажал кнопку — и Джимми застыл в оцепенении, парализованный радиолучом.

Джордж, стоявший у двери, сделал какое-то суетливое движение. Оно было поразительным, чудовищно странным. Часть его тела вошла в стену, как отрезанная, а другая часть выступала из стены наподобие барельефа. Времени было достаточно, и Андрей мог разглядеть все детали совершенно явственно. Он оцепенел. Удивление Андрея, казалось, забавляло хозяина Зеленого перевала.

Джордж молча улыбался. Космонавт видел морщины на его лице, блеск слюны на белых зубах, глубину прозрачных светлых глаз, но не мог поверить, что перед ним обыкновенный человек из плоти, из крови, кожи и мышц.

Забыв обо всем, Андрей с криком ринулся к Джорджу. Он хотел схватить его… но почувствовал, что руки погружаются все глубже и глубже, пока ладони не соединились вместе где-то в теле Джорджа. Джордж был тут, перед Андреем, но схватить его было невозможно! Голова Андрея упала на грудь Джорджа — ее словно засосало туда. В этот миг Андрею показалось, что он попал в молочный шар. Радужные веера рассыпались перед его глазами, странная тяжесть сдавила виски. Он отпрянул назад. Все восстановилось. Он снова видел двор, башню с антеннами, застывшего Джимми на траве, яркое фиолетовое небо и по-прежнему улыбающегося Джорджа.

— Успокойся, — сказал Джордж.

И здесь Андрей впервые заметил, что звук его голоса шел не изо рта, а со стороны. Голос Джорджа звучал откуда-то из башни, словно там был спрятан суфлер.

Андрей вдруг успокоился. Когда много чудес, они перестают быть чудесами и не волнуют. В конце концов, решил он, эта противоестественная галиматья должна найти свое объяснение. Самое главное сейчас — Нибон.

— Итак, — сказал Джордж, — ты смог убедиться, что я не совсем обычный…

— Где Нибон?

— С ним ничего не случилось.

Джордж скрылся в башне. Андрей вернулся в домик, сбросил тяжелый скафандр.

Андрей пытался рассуждать, но мешало волнение.

Значит, Джордж — это не Джордж, а какой-то призрак. Но он командовал Джимми. Схватить его невозможно. Но и сам он не может ни схватить, ни тронуть. Он не материален в житейском смысле. В этом его сила и в этом же слабость. Раньше у Джорджа был Джимми, робот-слуга, лаборант, помощник. Сейчас Джимми надолго парализован. Значит, у призрака нет материальных рук.

Перед окном дома снова возник Джордж. Он вышел прямо, из стены башни и повис в нескольких метрах над почвой. Потом махнул рукой Андрею.

Сейчас Джордж напоминал канатоходца над ареною цирка. Внезапно он стал раздуваться, потерял облик человека и превратился в огромный сверкающий шар. На поверхности шара шло непрерывное движение, скользили белые, черные и цветные точки и пятнышки.

Затем шар сплющился, растянулся и лопнул посредине. Возникли два новых шара. Их образование сопровождалось громким хлопком, с антенн на башне посыпались большие голубые искры. Оба шара дрожали и расплывались, меняя свои очертания. Снова хлопок — и в воздухе повисли два новых Джорджа. Казалось, они очень обрадовались своему рождению. Призраки жали друг другу руки, хлопали по плечам и улыбались. Затем стали дуться и превратились в цветастые переливчатые шары. Через несколько секунд из этих шаров получилось четыре новых Джорджа.

Призраки размножались!

Их становилось все больше. Они заслонили от Андрея башню, и только по вспышкам на антеннах космонавт догадывался, что идет интенсивный процесс размножения.

Если перед ним призраки с обликом Джорджа, то где же… сам Джордж? Где то материальное тело, которое двигалось, дышало и работало на планете Зеленый перевал?..

Возможно, что опыты Джорджа привели к какой-то катастрофе, в которой сам Джордж погиб и возникли эти поганки? А может быть… Но может быть все что угодно…

Один из Джорджей отделился от группы призраков, подлетел к окну домика и, просунув голову в комнату, спросил:

— Каково впечатленьице, а?

И все призраки во дворе одним голосом повторили:

— Каково впечатленьице, а?

— Тяжелое, — напряженно ответил Андрей.

— То ли еще будет! — подмигнул Джордж и скрылся. Даже для бывалого космонавта, встречавшего всякое на других планетах, происходящее было слишком нереально.

— Дурацкая комедия, — бормотал Андрей. Ему хотелось протереть глаза и уйти из сна. Но Нибон… Где Нибон? Да и Джордж… Что с ними сталось?

Нужно идти в башню. Механических братьев Джимми, если они существуют, можно парализовать в одно мгновение. А больше ему никто не страшен.

В дверях он наткнулся сразу на двух Джорджей и с разбегу проскочил сквозь них. Прием оказался удачным: Андрей не почувствовал никакой задержки, кроме яркой вспышки в глазах.

Он выбежал во двор и остановился. Все пространство между домом и башней было заполнено Джорджами. Одни небольшими группами проплывали над головами других, сидящих и стоящих внизу, на траве. И хотя это были все те же Джорджи, в одинаковых куртках и брюках, Андрей почувствовал, что они в чем-то изменились.

Он обратил внимание на их суетливые, даже как будто нервные движения. Призраки были возбуждены. Некоторые из них, растопырив руки, быстро-быстро, словно волчки, вращали головами. Появился микро-Джордж — миниатюрная, безукоризненно верная модель. И тут же Андрей различил в толпе несколько крупных экземпляров.

Призраки стали расслаиваться. Среди них теперь были гиганты и карлики. Андрей видел, как большой Джордж столкнулся с Джорджем обычных размеров и тот прилип к великану, стал ссыхаться… Наконец Джордж большой, невероятно раздувшийся, раскачиваясь на огромных ногах, подошел к следующему.

«Они засасывают друг друга. Час от часу не легче!» — подумал Андрей.

Чем больше становился призрак, тем легче он поглощал других. Цепная реакция взаимного поглощения охватила всех Джорджей. Сильный порыв ветра сбил Андрея с ног. Сражение шло уже между призраками-великанами.

Они соединялись со взрывом. Огня не было, но воздушная волна несколько раз швыряла Андрея. Потом он увидел, что У башни стоит один громадный Джордж. Все сравнительно небольшие предметы, расположенные вблизи, исчезали в нем. К призраку неслись камни и бумага, по воздуху плыли травинки и листья, облако серой пыли окружало его гигантские ботинки; все, что было не закреплено, не прибито, не привязано, двигалось к великану.

«Как бы он меня не того…»

Мощный толчок поднял Андрея над почвой. Его перевернуло и понесло вверх по невидимой спирали. Андрей задыхался от пыли и жары.

И вдруг он почувствовал, что подъем прекратился.

Андрей стал описывать концентрические круги, заскользил вниз по очень пологой спирали и упал,

Андрей протер слезящиеся глаза и увидел, что лежит засыпанный пылью перед башней. Джорджа-призрака не было. Двор опустел.

— Андрюша! Друг! Не ушибся? — из двери башни к Андрею, протягивая руки, летел со всех ног Нибон — живой, здоровый и невредимый, с чуть смущенной улыбкой на толстых губах. За ним появился Джордж и встал на пороге в застенчивой и растерянной позе.

— Вот глупо получилось! — тараторил Нибон. — Этот опыт… его давно надо было прервать, а мы…

— Опыт! Мы?! — из ноздрей Андрея, как у сказочного конька, вылетали клубы пыли. — Ты хочешь сказать, что и ты тоже?..

— Но пойми…

— Ну, знаешь! — возмутился Андрей.

— Если бы ты видел, какая это замечательная установка!

— Сейчас я сам разберусь!

Андрей пошел к башне. В дверях он насмешливо взглянул на призрака, загородившего путь, и рывком ринулся сквозь него.

Ему показалось, что он свернул себе шею. Призрак, твердый и тяжелый, как мешок с дробью, лежал на спине, дрыгал ногами, и стонал, и смеялся…

— Джордж, дружище! — Андрей понял, что перед ним настоящий Корин.

* * *

И вот они втроем на плоской крыше кориновского домика.

— Надеюсь, ты больше не перевоплотишься? — насмешливо спросил Андрей.

— Нет, мой дорогой, нет. Знаете, почему-то каждый, кто сюда прилетает, считает своим долгом придумать какую-нибудь шутку… А я вот решил сам вас разыграть. Но — о работе…

Джордж взглянул на темное небо. Планетка Зеленый перевал повернулась лицом к ночи.

— Вначале была мысль, и довольно простая, — сказал Джордж. — Я ее выражал одним словом — стереотелевидение.

Для обычного телевизора нужен экран из определенного материала. На таком экране электронный луч рисует изображение. Ну, а почему бы не сделать экраном пространство? Если бы изображение удалось передать в пространство, то мы получили бы объемное наглядное представление о передаваемом объекте. Однако с обычным пространством ничего не получалось. Сколько я ни бился!.. Тогда я пришел к выводу, что, пожалуй, экран все равно нужен. Но экран особый.

Вы, конечно, слышали об искривлении пространства под влиянием больших масс? Так вот, вскоре мне для опытов доставили с Земли генератор искривленного пространства[1]. Мощное гравитационное поле, получаемое в вакуумном ускорителе, обладает совершенно новыми, замечательными свойствами. Чем выше мощность гравитации, тем сильнее искривляется пространство. При определенном значении мощности искривление достигает максимальной величины, и пространство в какой-то своей части словно свертывается, замыкается в себе. Образуется шарообразное гравитационное поле, отличающееся по своему строению от окружающего его обычного поля.

Такое, как я его называю, гаусс-пространство совершенно непрозрачно. Световые лучи находятся в нем, словно в тюрьме. Они не способны вырваться наружу и двигаются по круговым орбитам. Зато свет, попавший на поверхность такого шара, хорошо отражается и видим для любого постороннего наблюдателя. Раз возникнув, гаусс-пространство уже не исчезает, пока не прекращается энергетическое питание. Оно может двигаться в обычном пространстве практически с любой скоростью, вплоть до световой. Его можно расширять или сжимать вроде камеры раздутого мяча.

Ну, сами понимаете, я возликовал. Вот здесь, перед моей башней, висел большой белый шар — потенциональный экран будущего объемного телевидения. Каждое утро, проходя мимо, я приветствовал его.

Потом очень долго бился над тем, как придать гаусс-пространству форму передаваемого объекта. Мне удалось этого достичь, разработав специальную камеру для телепередачи. Вы видели яйцевидный колпак в моей лаборатории? Это та камера.

Человек или вещь заключались в камеру. Электронные лучи, направленные со всех сторон на человека, прощупывали каждый изгиб, каждую складку на одежде. Информация о размерах и форме объекта передавалась в виде импульсов гаусс-генератору, и он искривлял пространство согласно этой информации.

Таким образом, в один прекрасный день я получил свой отпечаток, если хотите, слепок, в пространстве. Перед башней висел уже не шар, а Джордж, словно высеченный из мрамора.

— А как же с цветом? Ведь призрак имел естественную, природную окраску! — перебил Нибон. — Я отлично помню его щеки и глаза.

— Правильно, но это произошло позже. Вначале Джордж-призрак был молочно-белый. Манипулируя с помощью гаусс-генератора, я заставлял свое изображение морщиться и гримасничать, как мне хотелось. Ничтожные изменения в мощности излучения заставляли изображение корчиться самым диким образом. Призрак оказался легкоуправляемым. Потом я поручил управлять движениями Джорджа-призрака кибернетической машине, полученной из Управления резервов. Машина сильная!.. Я установил ее в башне и приспособил для своих экспериментов. И уже недели через три Большой Кибер полностью овладел работой гаусс-генератора и руководил движениями призрака почти так же хорошо, как я сам.

Все шло хорошо, а вот окраска меня беспокоила. Белый цвет изображения стал раздражать, но я долго не мог ничего придумать, пока не занялся изучением структуры гаусс-пространства. И что же? Мне удалось установить, что плотность гравитации на поверхности шара может изменяться с изменением режима энергетического питания. При некоторых значениях этой плотности электромагнитные волны способны проникать внутрь гаусс-пространства. Это значило, что часть световых лучей способна проникнуть, поглотиться гаусс-пространством, а следовательно, другая часть лучей, отраженная, дала бы окраску, цвет. Но вот беда, поглощение и отражение световых лучей происходили при низкой мощности гравитационного поля, когда гаусс-пространство не смыкалось в сферу. Тогда, знаете, что я сделал? Наложил пространство на пространство. Два гаусс-пространства, отличающихся мощностью, попадали в одно и то же место. Сверху мощного гравитационного поля я положил более слабое, которое, как пленкой, покрыло сильное гаусс-пространство. В этой пленке происходило поглощение и отражение световых волн. В зависимости от плотности этой пленки изменялась степень поглощения световых лучей в каждой точке на поверхности гаусс-пространства. Большой Кибер регулировал величину плотности и тем самым изменял цвет на любом участке стереоскопического телеизображения. Я стал получать объемные цветные изображения различных предметов. Это была полная победа, и я уже хотел сообщить о ней на Землю тем, кто постоянно помогал мне и консультациями и оборудованием. Но тут произошло событие, заставившее меня надолго забыть обо всем на свете.

Цветные изображения стула, шляпы, прибора, газовой горелки вполне удовлетворяли меня. Они висели в воздухе перед башней, и я детально осмотрел их и не нашел никакого изъяна. Все было как следует. Предметы как предметы.

— Только пользоваться ими нельзя, — заметил Нибон.

— Да, пользоваться нельзя, но использовать можно.

После многочисленных опытов я решил перейти к собственному цветному изображению.

Моя кабина стала еще более сложной. Ее окружало сплошное электронное измеряющее поле, которое фиксировало пространственное положение тела, его форму, объем, цвет моего лица, одежды и рук. Эта информация передавалась Большому Киберу, а от него в виде определенных команд поступала в большой и малый гаусс-генераторы. Большой продуцировал основное гравитационное поле, а малый давал ту пленку, которая облекала красками телеизображение.

И вот в один прекрасный денек я влез в свое передающее устройство, включил аппаратуру и стал ждать. Передо мной находился экран обычного телевизора, на котором были видны двор, башня и молочный шар гаусс-пространства. Я наблюдал, как деформировался белый глобус, приобретая форму и цвет моей одежды. Я уже различил собственные руки и ноги, голову, и вдруг… что-то произошло. Я перестал видеть экран телевизора, Большой Кибер, гаусс-генераторы; меня словно выбросили из башни, хотя я не чувствовал никакого толчка, кроме боли в глазах.

Я очутился в моем дворике на месте гаусс-пространства. Я видел свой дом, башню, траву в нескольких метрах под ногами и небо над головой. И в то же время я находился в своем передающем устройстве, хотя его-то я совершенно не видел. Когда я поднимал руки, они упирались в скользкие пластмассовые стенки. Я сделал шаг и ударился лбом о преграду. Вообще наставил я себе синяков, пока нащупал рубильник! Отключил питание — и сразу увидел кабину, в которой находился все время.

Так я открыл эффект обратной связи. Вы понимаете, что оказалось? Что световые волны взаимодействуют с поверхностью раздела между двумя гаусс-пространствами. И это взаимодействие было зафиксировано в передающем генераторе, а оттуда сигнал об этом взаимодействии с помощью Большого Кибера попал в мои глаза в виде световой волны

То, что видели мои бесплотные глаза вне башни, я увидел, находясь в своей кабине! Тогда я понял, что сделал еще одно открытие. Я решил проверить все сызнова. Опыты подтвердились. Обратная, связь существует.

Теперь, находясь в кабине, я, не двигаясь с места, как фантастический призрак, облетел всю планету, наблюдая и созерцая ее. Это доставляло мне огромное наслаждение. Лучше любого обычного телевидения.

Мне даже удалось подняться над атмосферой Зеленого перевала. Но подняться выше, в космос, я не смог, не хватило мощности у большого гаусс-генератора. Да и для сегодняшнего эксперимента пришлось накапливать мощность несколько месяцев.

Джордж задумался, покачал головой и продолжал:

— Да… Так вот. Исследуя обратную связь, я все время работал в телецентре. Это было необходимо, чтобы своими глазами видеть все, что находилось вне башни.

Позже я решил покинуть телекабину. Сделать это было очень просто. Вместо себя на линии обратной связи я установил устройство, принимающее световые сигналы, и соединил его с Большим Кибером, который расшифровывал и полученную зрительную информацию. Так был создан Джордж-неощутимка. Я присвоил ему имя Джо-I.

Казалось, на что он мне нужен? Но я ставил определенную цель. Сама по себе обратная связь и стереоизображение — это, конечно, хорошо… Но я думал… Всем нам, исследователям космоса, нужен такой удобный помощник. Не кибер типа Джимми, а Джо-1. Представляете, как заманчиво иметь такого неуязвимого друга в наших опасных путешествиях на другие планеты! Он войдет в ядовитую атмосферу, проникнет в пламя и огонь, не побоится холода космоса.

Мало того, я думал, что псевдо-Джорджа можно будет использовать для сбора информации без присутствия человека. Оставьте Большой Кибер на неизвестной планете, а сами летите себе дальше по своим космическим делам. Возвращаетесь. А за это время псевдо-Джорджик облазил всю планету, исследовал, все что мог. Если ему дать в помощь Джимми, который может поднимать тяжести, двигать камни, отбирать пробы, проводить анализы, то псевдо-Джордж станет незаменимым исследователем и таких мрачных планет, как ваш Черный Титан. Геологи и строители, которые позже придут на эти планеты, скажут автоматам-исследователям пребольшое спасибо.

— Ну, а если на планете нельзя по каким-то причинам разместить Большой Кибер? — спросил Андрей.

— Нет ничего проще. Большой Кибер может быть размещен где угодно: на искусственном спутнике, на соседней планете, наконец, на соседней планетной системе, находящейся довольно далеко от места исследования. Это не имеет существенного значения. Я даже думаю, что псевдо-Джорджи будут мчаться впереди ракет-астролетов. Космонавты «своими глазами» издалека увидят приближающуюся опасность. Кстати, они смогут побывать на планетах, так сказать, на ходу, не совершая посадки.

У псевдо-Джорджа есть одна особенность. Благодаря своей сущности (он ведь представляет собой комочек искривленного пространства) он очень чутко относится к увеличению гравитации. Если Джордж попадает в сильное гравитационное поле, он деформируется, сплющивается и исчезает. Вот вам прекрасный гравилокатор для космонавтов — приближение сильного гравитационного поля будет сопровождаться появлением мутной пелены в поле видимости призрака…

— Ну, с таким гравилокатором не успеешь быстро развернуться, — заметил Нибон.

— Почему? Псевдо-Джордж может лететь впереди ракеты на сколь угодно далеком расстоянии. Если только будет достаточно мощный генератор. Я уже не говорю о новых будущих формах связи между планетами, заселенными людьми. Для того чтобы побывать на Марсе, Венере, на всех планетах солнечной системы, человек может даже не выходить из своей квартиры на Можайском проспекте.

— Удивительно… — пробормотал Андрей.

— Конечно, псевдо-Джордж не для индивидуального использования. Но вот задача: а что, если псевдо-Джорджу придется исследовать одновременно несколько отдаленных уголков планеты, а то и несколько планет, разделенных большими расстояниями? Конечно, его можно перебрасывать с места на место, но это не всегда удобно.

Одним словом, для того чтобы Большой Кибер на Земле смог собрать обширную научную информацию, нужен не один псевдо-Джордж, а много, чтобы их можно было держать в разных местах планеты и на разных планетах и периодически переключаться с одного на другое.

— Потрясающе! — воскликнул Андрей. — Телевизионное ателье «Прогулка по планетам». Кнопки с надписями «Уран», «Сатурн». Нажал кнопку — совершил космическое путешествие!

— Вроде этого, — улыбнулся Корин. — Вот для этих целей я задумал размножить Джорджей. Как раз перед вашим прилетом… А когда вы прибыли, решил продолжать испытание, ну, и заодно немного вас подурачить. Нибон первый догадался, и я посвятил его в свои опыты…

— Нибон?! — укоризненно сказал Андрей.

Космонавт смущенно развел руками:

— Виноват, но нам была интересна твоя реакция.