Супер «Б» с «фрикадельками»

Всеволод Зиновьевич Нестайко

Супер «Б» с «фрикадельками»

Приключение первое. Импичмент[1]

Шестой «Б» готовился к президентским выборам…

Кандидатов было девять. Но семеро из них были несчастные самовыдвиженцы, которые никаких шансов не имели. Мы их даже называть не будем. Реальных претендентов было двое — Вовочка Таратута и Боря Бородавко. Вовочка был белокурый, курносый, веснушчатый, с щербатым зубом. И очень симпатичный. В классе его все любили. Особенно за то, что он все время рассказывал анекдоты про Вовочку и подсмеивался сам над собой, будто бы он был героем этих анекдотов. Но Вовочка имел один серьезный недостаток: он был лодырем. Вместо того чтобы выполнять домашние задания, он смотрел телевизор. А контролировать его не кому было — родители весь день работали. Поэтому в вовкином дневнике то и дело проскакивали двойки, а то и единицы. А президент класса, как вы знаете, для всех должен быть авторитетом, если не образцом.

И в этом смысле другой претендент, Боря Бородавко, имел несомненное преимущество, поскольку был круглым отличником. И вообще страшным эрудитом. Регулярно читал переводную детскую энциклопедию «Все обо всем» и поражал одноклассников потрясающими сообщениями: о том, например, что шеи у жирафа и учительницы математики Анастасии Петровны одинаковы, потому что имеют одно и тоже количество позвонков; что крапива и медуза — почти родственники, потому что жалят по одному принципу, что кусают людей не комары, а комарихи, потому что комары — мужчины-вегетарианцы, питаются исключительно соком растений, а вот комарихи — кровопийцы, вампиры… Последнее сообщение очень позабавило мальчишек, потому что Лариска Литвак размахивала перед их носами газетной вырезкой, где было напечатано, что самый сильный человек на свете не мужчина, а женщина — пятикратная чемпионка по армрестлингу (то есть в поединках на руках) канадка Лиана Дюфрекс. Да и иными многими невероятными фактами и комментариями обогатил одноклассников эрудит Боря.

Впрочем он прекрасно понимал, что одною лишь эрудицией завоевать симпатии электората, то есть избирателей класса, которые даже слова «электорат» не знают, ему навряд ли удастся. И Боря начал активную предвыборную компанию. Он происходил из состоятельной, обеспеченной семьи (папа Бородавко был бизнесменом, — мама Бородавко — бизнесвумен, и Борю привозили в школу на «Мерседесе»). Поэтому он мог спокойно финансировать свою предвыборную компанию. Боря накупил целый портфель вкусной заграничной жвачки и щедрой рукою начал раздавать электорату. Электорат жвачку взял, причмокивая, сжевал, но во время выборов почти единогласно проголосовал за Вовочку. Исключением были только несчастные самовыдвиженцы, которые, вполне естественно, голосовали каждый за себя, и, ясное дело, Боря, который тоже отдал свой голос за себя любимого. Когда объявляли результаты, на Борю было больно смотреть. Он сидел красный как помидор — словно все медузы и вся крапива обжалили его.

Три дня Боря в школу не ходил. Лежал дома на диване с завязанным горлом и трагично смотрел в потолок. Хотя болело не горло, болела душа. Но душу же не перевяжешь.

Старший Борин брат, десятиклассник Аркаша, которому все стало известно в тот же самый день, успокаивал неудачника-претендента:

— Не распускай нюни, Боря!.. Не тушуйся, старенький! Поражение на демократических выборах в демократическом обществе — нормальное явление. В Америке все сначала проигрывают, а потом выигрывают. Иди в оппозицию[2]… Создай свою партию. Будешь лидером оппозиции. Все с этого начинают.

И Боря стал лидером оппозиции. Правда, его партия была пока что немногочисленная. Кроме него, состояла из трех обиженных самовыдвиженцев. Это были Степа Юхимчук, Стасик Макарец и Вася Цюцюрский. Зато оппозиция была настроена бодро и оптимистично.

— Спокуха, господа! Спокуха! — восклицал Макарец. — Этот президент Вовочка, инфузория, не сегодня — завтра опозорит себя. Вот посмотрите!.. Нахватает двоек, и мы поставим вопрос о его немедленном отстранении — это называется «импичмент»! — сказал эрудит Боря.

— Вот! Вот! Импичнем его так, что он аж загремит! Словно пустая бочка! — закричал Юхимчук.

— Однозначно! — сказал Цюцюрский.

Но однозначно позориться президент Вовочка не хотел. К удивлению оппозиции, да и всего класса, он бросил смотреть каждый день телевизор, начал делать домашние задания, и учителя только успевали ему ставить «хорошо» и «отлично».

— Вот бацилла! Хватается за власть зубами, как тот бультерьер! — бурчал Юхимчук.

— Однозначно! — добавлял Цюцюрский.

К слову, властью президент Вовочка пользовался как-то легко и весело. Он следил за порядком, но никому не делал серьезных замечаний. Тем, кто опаздывал на уроки, Вовочка говорил: «Ту-ту! Поезд отъезжает! Двери закрываются! Следующая станция — «Двойка за поведение». Тем, кто, несмотря на запрет директора, играл в «коняшки» (то есть сев друг другу на закорки, сталкивались в поединке), Вовочка пел «Распрягайте, хлопцы, кони!» А к тем, кто начинал драку, он подходил и, подражаю учителю физкультуры Ивану Степановичу, говорил: «Дыхание ровное, спокойное! Мышцы расслаблены! Вдох — выдох! Вдох — выдох!..» Если же случалось, что он сам ошибался, делал что-то не так (со всеми же бываете), он весело говорил: «Давай отрежем Сусанину ногу!» — «Не надо! Не надо! Вспомнил я дорогу!» — и сразу, не откладывая, исправлял свою ошибку.

К тому же Вовочка Таратута проявил незаурядные организаторские способности. К окончанию первой четверти он организовал (конечно, с помощью родительского комитета и классной руководительницы) дискотеку в кафе «Эней». Причем так танцевал на этой дискотеке, что вызвал восхищение у диск-жокея, папы Ларисы Литвак.

Лидер оппозиции был в отчаянии. «Партайгеноссе»[3] хмуро молчали.

Борю терзали мысли о страшной несправедливости изменчивой судьбы: «Ну кто, кто он такой, этот Вовочка?! Невежда! Незнайка несчастный! Двоечник вчерашний!»

Словно прочитав мысли брата, Аркаша как-то сказал:

— Кстати, Макиавелли считал, что в борьбе за власть оправданы… — Аркаша сделал паузу, — любые методы!

Эрудит Боря уже знал, слышал от того же Аркаши, что средневековый итальянский писатель, мыслитель, историк, политический и военный деятель Николо Макиавелли был голова. И брат Аркаша был голова. Занял второе место на районной математической олимпиаде. Значит, две головы… А Боря что — дурак?! И Боря начал думать. Три дня он думал, думал, думал… А на четвертый Боря Бородавко был дежурным в классе. На большой перемене он, как уже было не раз, достал из портфеля пятый том энциклопедии «Все обо всем» и зачитал поразительную информацию о том, почему выпадают молочные зубы, отчего вьются волосы, с какой скоростью течет в жилах кровь, для чего нужны брови, как мы глотаем еду и все такое прочее… Окружив Борю, все слушали и завистливо вздыхали. Ни у кого в классе не было такой энциклопедии. Знатная книженция! На верхней крышке переплета нарисованы две смешные обезьянки с аккордеоном. На нижней — кошка и пингвины… Вовочка только вздыхал. Что же он — не живой человек, что ли?

А после уроков, когда учительница вышла из класса и все, гомоня, собирали портфели, вдруг Боря, перекрикивая всех, визгливо закричал:

— Ой! А где моя энциклопедия?

Все оцепенели. В классе наступила мертвая тишина.

— Вот черт! Кто-то стащил! — закричал Юхимчук.

— Спокуха! — бросился к дверям Макарец. — Никто не выйдет из класса, пока не проверим все портфели!

— Однозначно! — закричал Цюцюрский.

Никто не решился возражать. Все покорно начали вытряхивать портфели.

Вытряхнул свой портфель и Вовочка. Вытряхнул и… побледнел. Из-под дневника выглядывали две смешные обезьянки с аккордеоном!

— Ну-у-у… — раскрыл рот Юхимчук.

— Президент — вор! — закричал Макарец.

— Однозначно! — подхватил Цюцюрский.

И, не давая классу опомниться, все три «партайгеноссе» затарабанили пеналами по партам и закричали дружно:

— Им-пич-мент!.. Им-пич-мент!.. Им-пич-мент!.. Президент — вор!.. Долой!.. По-зор!.. По-зор!.. По-зор!.. По-зор!..

Класс растерянно молчал.

Тогда Вовочка Таратута подошел вплотную к Боре и, смотря ему прямо в глаза, тихо сказал:

— Это же ты подложил, правда?

И лидер оппозиции не выдержал прямого взгляда, густо-густо покраснел и отвернулся. Не так легко в двенадцать лет потерять стыд. Никакая эрудиция тут не поможет.

Класс глянул на Борю, глянул на Вовочку, все понял и облегченно вздохнул. Даже верные «партайгеноссе» запнулись на полуслове «Поз…» и замолкли.

Эх, Макиавелли, Макиавелли!..

Эх, Аркаша, Аркаша!..

Такие головы!.. Такие головы!.. А такую глупость выдумали. Не для шестиклассников ваши методы!

На следующий день был классный час. Вовочка Таратута поднялся и сказал:

— Не хочу я больше быть президентом! Выберите кого-нибудь другого!.. Пожалуйста!

И как его не уговаривали — и девочки, и ребята, и классная руководительница Оксана Яковлевна, он был, как скала, непоколебимый. Не станешь же силой заставлять человек быть президентом.

И снова были выборы. И президентом выбрали Ниночку Тимченко. Тихую, скромную, молчунью Ниночку Тимченко, которая не знала, кто такой Макиавелли и что у него за методы.

А эрудит Боря Бородавко плакал в школьном туалете, раз за разом сливая воду, чтобы никто не слышал, как он плачет.

Приключение второе. Супер

В шестом «Б» классе появился новичок.

Его родители купили квартиру в трех домах от школы, сделали евроремонт, переехали и, конечно, перевели сына в их школу. Хотя и могли возить куда угодно в другую школу, как возили Борю Бородавко.

Но Борю возили недаром. Ведь их школа была не просто школа, а школа-лицей с преподаванием нескольких иностранных языков, все «крутые» родители пытались устроить туда своих детей. Ведь когда имеешь дело с иностранными партнерами, знания приобретают весьма практическое значения. Новичок был высокий, широкоплечий, коротко стриженный, с мощным затылком. Звали его Джон, то есть по-нашему Иван. Но «крутые» разве говорят по-нашему?.. А впрочем, с первого же дня к нему прилепилось прозвище Супер-Джон, ил просто коротко «Супер». Это было его любимое слово. На все, что ему нравилось, он говорил «супер».

— О! У тебя джинсы — супер! — сказав он Боре Бородавко.

— А ты клево играешь в кэпсы! Супер! — сказал он Вовочке Таратуте.

— Красивая у тебя ручечка! Супер! — сказал он Лариске Литвак.

Да и сам он был настоящий Супер. Потому что в тот же самый первый день сбил с ног Бараболю, здоровяка-восьмиклассника, который хотел отнять у Васи Цюцюрского складной ножик. Бараболя поднялся и собирался пойти в контратаку, но Джон во второй раз сбил его с ног, еще и наступил ему кроссовкой на плечо. Пристыженный Бараболя вынужден был отступить к своим воротам, то есть к дверям восьмого класса и уже оттуда выкрикивал разные нехорошие слова.

— Ну, Джон! Ну, Супер! — восторженно закричал Степа Юхимчук.

— Супер-Джон! — подхватил Стасик Макарец.

— Однозначно! — только и смог вымолвить Вася Цюцюрский, смущаясь из-за того что сам не в состоянии постоять за себя.

Лариска Литвак и другие девочки с интересом посматривали на Супер-Джона. Так в шестом «Б» появился новый лидер. Бывшие «партайгеноссе» Бори Бородавко — Степа Юхимчук, Стасик Макарец и Вася Цюцюрский — сразу бросили своего эрудита Борю и переметнулись к Супер-Джону. Тем более, что Боря уже не угощал их жвачкой и конфетами, потому что семья Бородавко переживала финансовый кризис: их фирма прогорела, «Мерседес» пришлось продать за долги, и Боря ездил в школу на метро. Боря болезненно переживал измену, но решился лишь на презрительную реплику.

— Атависты несчастные!

— Что такое «атависты»? — спросил Вовочка Таратута.

— От слова «атавизм».

— А что такое «атавизм».

— Это то, что осталось в человеке от обезьяны — физическая сила.

— Хм! — хмыкнул Вовочка. — Атавизм — не атавизм, но тот, у кого есть физическая сила, дает по лицу тому, кто ее не имеет.

— Ну и что? — воскликнул Боря. — А что в этом человеческого? Ничегошеньки! Мой брат Аркаша сказал, что человечество, цивилизация возникли именно благодаря физической слабости, человек начал развивать свой разум, интеллект, начали придумывать чем бы защититься, чтобы такое смастерить, только бы облегчит свои физические усилия. Ученые считают, что человек будущего будет иметь большую лобастую голову и маленькие тоненькие ручки и ножки.

Так Боря говорил. Но думал он не совсем так. Конечно же, он завидовал этому Суперу. Супер-Джону. Конечно же, он хотел бы быть таким, как Арнольд Шварцнеггер, Сильвестр Сталоне или Жан-Клод Ван Дамм. Но разве он виноват, что у него плоскостопие, сколиоз и близорукость, очки на носу?.. Однако никто не запрещал Боре мечтать. И он мечтал…

Вот школа горит. Джон, задохнувшись дымом, потерял сознание и лежит под партой почти неживой. Боря хватает его за ногу, тянет (на руки взять он его не сможет, это нереально!) тянет, тянет — и вытаскивает на спортплощадку. Джон приходит в себя, раскрывает один глаз, смотрит на спасителя Борю и едва слышно хрипит: «Ну, Боб! Ты — супер!»

Или — Днепр. Матвеевский залив. Джон ныряет с лодки, ударяется головой о камни, теряет сознание, еще миг — общешкольные похороны обеспечены. Но Боря ныряет, хватает Джона за ухо (надо бы за волосы, но Джон же стриженный) и вытаскивает на берег. После искусственного дыхания по системе Сильвестра (у Бори с ним отлично), Джон раскрывает один глаз, смотрит на спасителя Борю и тихо хрипит: «Ну, Боб! Ты — супер!»

А тем временем бывшие Борины «партайгеноссе» хвостики бегали за Джоном, заглядывали ему в глаза, и чтобы он не сказал, Вася Цюцюрский восторженно восклицал свое «Однозначно!» А ведь еще недавно совсем это «Однозначно!» касалось исключительно Бориных реплик. Как противно теперь это слушать!..

Один только Вовочка Таратута, классный остряк, анекдотист, бывший президент класса, которому Боря пытался устроить импичмент, только один Вовочка Таратута сохранил лицо. Не заискивал перед Супером, не подлизывался и даже позволял себе шутить:

— Вчера у нас на первое был Супер с галушками, а сегодня Супер с фрикадельками.

Боря весело захохотал и стал называть своих бывших друзей фрикадельками.

— О! Фрикадельки пошли! О! Супер с фрикадельками идет!

Правда говорил он это так, чтобы ни Супер, ни «фрикадельки» не слышали. Рисковать он не хотел. Помнил Вовочкины слова: «Атавизм — не атавизм, но тот, у кого есть физическая сила, дает по лицу тому, кто ее не имеет». Тем более Супер записал Степу Юхимчука, Стасика Макарца и Васю Цюцюрского в секцию восточных единоборств, куда сам ходил уже второй год, и теперь «фрикадельки» махали на переменах ногами, как техасский рейнджер Уокер. Связываться с ними было небезопасно.

И вот один раз…

Во время перемены Супер с «фрикадельками» устраивали на спортплощадке показательные выступления. Вовочка Таратута и Боря Бородавко стояли и смотрели. «Ловко они все-таки выкаблучиваются, — думал Боря. — Я так не смогу. Не стать мне супером! Никогда не стать! Только другим завидовать буду свою жизнь…» И такое отчаяние охватило его, что даже слезы на глаза навернулись.

Но вдруг неподалеку появилась незнакомая красивая девочка, которая, озираясь по сторонам, шла к ним. Но, не дойдя, неожиданно остановилась и… заплакала.

У Таратуты было чуткое сердце и первый бросился к ней:

— Что такое? Почему ты плачешь?

Девочка взглянула на него и что-то быстро залопотала… по-английски. То, что говорила она именно на английском, Вовочка Таратута хорошо понял, ведь, как и все в шестом «Б», учил английский, но что именно она говорила, Таратута, к сожалению, не понял. Во-первых, потому что Вовочка отличником не был. Во-вторых, одно дело отвечать на уроках — паст індефініт, презент індефініт, джерунд тощо, и совсем другое — разговаривать с иностранкой. Не тот еще уровень был у Вовочки. Он растерянно обернулся к Боре и позвал:

— Кам сюда! Она иностранка! А я — донт андерстенд!

Боря подошел и заговорил с девочкой. Боря был отличником, еще и изучал английский частным образом — с преподавателем университета.

Супер с «фрикадельками» перестали размахивать ногами и подошли к ним — очень уж была красива девочка.

Боря разговаривал с ней довольно долго — несколько минут. Девочка перестала плакать и заулыбалась. Потом сказала:

— Сенк ю… вери матч!

Это уже поняли все.

И девочка, помахав на прощание рукою, убежала.

— Это американка, — сказал Боря, — их целая группа приехала. Из Денвера, штат Колорадо. Живут в семьях. Из соседней школы. И она заблудилась. Спросила кого-то, и ее ошибочно направили в нашу школу. Я ей объяснил, как дойти до соседней, куда ей надо.

Все переглянулись.

А Джон восхищенно воскликнул:

— Ну, Боб! Ты — Супер! Спикаешь вери гуд! — и повторил: — Супер!