Помоги проекту - поделись книгой:
Из фразы: «Эта задача является следствием местонахождения», – можно усмотреть, что Макаров не являлся безусловным сторонником отделения крейсеров от Порт-Артурской эскадры.
Из инструкции вытекает, что автор ее не слишком уж верит в возможность, путем хотя бы и энергичных набеговых действий четырех крейсеров против западных берегов японских островов,- навести «на прибрежное население панику, вообще же на всю Японию сильное впечатление»[101], в итоге чего японцы будут вынуждены разделить свои силы.
В новой директиве нет запрещения набеговых операций против японского побережья. Однако, они рассматриваются лишь как средство для отвлечения противника от возможности воспрепятствовать решению главной задачи, поставленной отряду, т. е. в виде операций, обеспечивающих выполнение главной задачи.
В своей инструкции Макаров стремится вселить в подчиненных ему начальниках веру в превосходство русского флота над японским в артиллерийском отношении.[102]
Одновременно он приводит немногочисленные наличные данные о боевом опыте Порт- Артурской эскадры и некоторые свои соображения о желательных методах действия крейсеров во время набеговых операций.
Он отмечает недостаточность и у него информации о противнике: «Способ действий неприятеля для защиты транспортов с десантом, к сожалению, неизвестен»,-пишет Макаров, «а именно, неизвестно, конвоирует ли он транспорты, сопровождая их на близком расстоянии, или расставляет свои суда по пути следования десанта, предоставляя транспортам итти одним после других. При первой высадке войск в Корее неприятельский флот держался тесно у Порт-Артура; самая же высадка охранялась судами, атаковавшими «Варяга» и «Корейца».
Наконец, в инструкции даются некоторые рекомендации относительно строя крейсеров при подходе к неприятельскому берегу, выполнение которых в условиях визуальной и радиосвязи того времени позволит охватить наблюдением максимально возможное пространство и в то же время обеспечит своевременное сосредоточение в случае появления противника.
«Необходимо иметь в виду, – отмечает также адмирал Макаров, – что неприятель попирает всякие международные законы, поэтому должно быть, осторожным и недоверчивым».
Обращается также внимание на необходимость сокращения непроизводительного расхода топлива (на якоре) и даются советы о методах сохранения втайне факта выхода крейсеров из Владивостока. Для этого рекомендуется:
1. Строжайшее соблюдение секретности даты выхода (не сообщать никому, кроме шифрованной телеграммы только Макарову).
2. В целях маскировки выхода посылается ежедневно на несколько часов в море один или два крейсера. Не допускать таких публичных проводов, которые имели место в первый выход отряда в крейсерство.
После японской бомбардировки Владивостока (6 марта 1904 г.) и до выхода отряда крейсеров в следующую набеговую операцию (23 апреля) прошло около полутора месяцев, несмотря на то, что ряд обстоятельств, казалось бы, должен был способствовать оживлению их деятельности.
К числу этих обстоятельств надо отнести: 1) прибытие в Порт-Артур талантливого и энергичного адмирала Макарова, 2) вступление в командование отрядом тоже энергичного Иессена, выдвинутого на этот пост Макаровым.
В пользу развития более интенсивных крейсерских набеговых операций говорила и общая обстановка на театре войны: во-первых, японцы продолжали интенсивную перевозку из метрополии к западным берегам Кореи 1-й армии (генерала Куроки) и, во-вторых, во вторую половину марта, закончив мобилизацию 2-й армии (генерала Оку), они начали стягивать ее эшелоны к портам посадки для того, чтобы вслед за первой перевозить через море и эту армию.
Однако, те же самые обстоятельства (вместе с некоторыми другими) влияли и в обратном направлении, приводя к выжидательному образу действий отряда крейсеров.
Действительно:
1. Новым командующим потребовалось некоторое время на освоение своих частей и на соответствующую их боевую подготовку.
2. Для выбора направления, по которому крейсерскому отряду следовало произвести удар, требовались соответствующие сведения о намерениях и действиях противника.
Сведения же о противнике, которыми располагало русское командование в этот период, были весьма недостаточны.
«Во второй половине марта, – отмечают авторы русского военно-сухопутного официального описания русско-японской войны, – сведения о противнике оставались крайне разноречивыми, продолжая указывать на вероятность высадки японских армий положительно во всех пунктах побережья».[103]
Японцы, путем распространения фальшивых слухов, всячески способствовали разноречивости информации о предстоящих их действиях. Это приводило к тому, что:
1. Русское командование по прежнему считало возможным перевозки войск противника к корейским портам Японского моря.
2. Вполне реальными считались и соображения о продолжавшихся перевозках в Желтое море к западному корейскому побережью.
3. Учитывалась серьезная возможность более близких к Порт-Артуру высадок японских экспедиционных частей в пределах Желтого моря у восточных берегов Ляодунского полуострова
и, наконец, предусматривалась возможность перевозки и высадки японцев в Печилийском заливе (ныне Чжилийском) в районе Инкоу-Ньючуанг.
Слухи об этом последнем варианте, по видимому, особенно муссировались японской контрразведкой и находили благоприятную почву среди русского армейского командования.
Действительно, высадка на западном побережье Квантунга создавала бы: 1) угрозу железнодорожной линии Харбин-Мукден- Порт-Артур, проходившей вдоль западного берега полуострова, и 2) наносила бы удар по тылам русского фронта, который образовывался в то время в районе реки Ялу.
Правда, для последнего варианта японцы должны были надежно нейтрализовать возможную угрозу со стороны Порт-Артурской эскадры, так как направление морских коммуникаций в Печилийский залив проходило через узкость Печилийского пролива, иначе говоря, под непосредственным ударом из Порт-Артура. В пользу опасений русских о том, что японцы выберут именно это направление, говорила произведенная 26 марта японцами новая попытка заградить выход из Порт-Артура путем затопления в узкости так называемых «брандеров».
Сколь бы ни казался страшным для русских генералов этот вариант японского десанта, русское морское командование не имело оснований для того, чтобы отвергнуть другие возможные направления японских перевозок. Из такой неопределенности вытекала необходимость выжидательного образа действий.
Медлительность русских крейсеров могла также вызываться и местной владивостокской обстановкой.
Полной уверенности в том, что японцы 6 и 7 марта не поставили мин на входных к Владивостоку фарватерах, быть не могло, так как настоящего траления произведено не было. И если адмирал Иессен, в указанный период, время от времени выходил на одиночных крейсерах в прилежащие к Владивостоку заливы, чтобы не давать им «застаиваться» на якорях в Золотом Роге, то в этом нельзя не усмотреть некоторой свойственной новому командующему отрядом нередко несоответствующей обстановке и поэтому неоправдываемой «решительности».
Чтобы уяснить всю «нищету» и разнобой разведывательных данных, получавшихся в период подготовки к третьему крейсерству, полезно ознакомиться с конкретным осведомительным и директивным материалом, поступившим в штаб отряда за время с середины марта по 22 апреля:
1. 7 марта (телеграмма). Сообщается со слов японского полковника в Лондоне о перевозке войск в Гензан и о том, что японский флот «можно думать» находится вблизи Владивостока в открытом море, прикрывая перевозку войск.
2. В тот же день (телеграмма)-сведения о готовящемся японском десанте в Инкоу (с добавлением, что приведенные выше сведения японского полковника, по видимому, «умышленно неверны»).
3. В полученном 25 марта письменном предписании Макарова от 17 марта отмечается возможность нападения Порт-Артурской эскадры на японский флот в то время, когда он будет конвоировать транспорты в Печилийский залив, а так как очевидно, что прикрытие десантной операции к западу от Порт-Артура потребует сосредоточения японского флота в Печилийском заливе, то упоминается о предоставляющемся удобном для отряда случае присоединиться к Порт- Артурской эскадре. Для этого рекомендуется крейсерам не выходить из Владивостока иначе, как для кратковременных эволюции, и быть в готовности выйти на соединение немедленно по телеграфному вызову.
4. 1 или 2 апреля (телеграмма Макарова) – «Японская операция на Инкоу видимо отложена».
5. На запрос Иессена о местонахождении броненосных крейсеров японцев Макаров 9 апреля отвечает, что к сожалению никаких сведений о них нет, но что 27 марта у Порт- Артура их было всего два».[104]
6. На телеграфную просьбу Иессена разрешить сделать набег на Хакодате 9 апреля получен ответ, что в Японии изготовлены к посадке на транспорты семь дивизий, и наместник полагает возможным, что эти силы направятся в Японское море.
Это сообщение подчеркивается указанием, что «Наместник считает эти известия заслуживающими внимания и требующими большой бдительности» .
7. 9 апреля накануне гибели в Порт-Артуре «Петропавловска», а с ним и адмирала Макарова, получают новые сведения (от русского военно-морского атташе из Лондона), что по вскрытии льда японцы собираются произвести высадку в заливе Посьет и в заливе Америка – «для уничтожения всего, что там есть».
13 апреля Иессен отвечает на это, что оба залива уже очистились ото льда.
8. Того же 13 апреля пришла телеграмма о гибели Макарова, с сообщением, что «Японский флот под Артуром». «Остерегайтесь плавающих мин и подводных лодок японцев», – завершает флаг-капитан наместника Эбергардт свое извещение о тяжелой катастрофе.
9. Дальнейшие информации о противнике продолжают попрежнему дезориентировать командование отрядом.
«Адмирал Камимура с сильной эскадрой стережет Владивосток, надеясь захватить крейсеры», – сообщает какая-то лондонская газета. Эта газетная утка без комментарий передается из Порт-Артура 22 апреля вступившим после гибели Макарова в командование флотом адмиралом Витгефт.
Но если убогому состоянию разведывательного дела, о котором свидетельствуют приведенные факты, и может быть найдены хоть какие либо, если не оправдания, то объяснения, то вовсе невероятным для современного читателя должно показаться нижеизложенное состояние взаимной информации между русскими армией и флотом об их собственных действиях, вытекающее из совершенно ненормальной организации охраны морского побережья русскими и типичной для царской армии оторванности от флота.
Командиром крепостной минной роты залива Посьет еще до приезда во Владивосток Иессена было поставлено в этом заливе заграждение из гальванических мин. Посьет являлся одним из удобных пунктов для временной якорной стоянки крейсеров в случае, если обстановка не позволит им почему-либо войти в Золотой Рог, или потребуется временное их перебазирование.
Минная рота Посьета была подчинена, как и все крепостные части, коменданту Владивостокской крепости, которому, однако, план посьетского заграждения не был сообщен.
По военным законам прежнего времени сохранение втайне всего, что касается инженерного оборудования крепостей, ограждено строжайшими формальными условиями. Разрешение на сообщение плана посьетского заграждения могло быть дано чуть ли не верховным командованием.
29 марта Иессен телеграфирует наместнику просьбу о выдаче ему плана.
11 апреля посылается вторичная телеграмма: «Плана минного заграждения залива Посьет мне до сего времени не выдано».
19 апреля, т. е. через 20 дней после возбуждения просьбы, Иессена уведомляют, что план будет ему выдан.
20 апреля оказывается, что у коменданта Владивостокской крепости есть план заграждений Владивостока, но плана для залива Посьета нет.[105]
23 апреля отряд выходит в крейсерство, так и не получив этого плана заграждения.
Приведенное характеризует трудности, с которыми встречался новый командующий отрядом, планируя свои действия.
Непосредственно перед выходом в крейсерство произошел следующий обмен телеграммами Иессена с наместником Алексеевым.
Как отмечалось выше, Иессен еще в конце марта (27-го) просил Макарова разрешить ему произвести набег на Хакодате. Согласия на это не последовало, ввиду получения разведывательных данных о готовящейся перевозке семи дивизий «вероятно в Японское море».
Вторично Иессен вновь просит разрешения итти в море на следующий день после катастрофы с Макаровым.
На встречный вопрос наместника о намечаемых Иессеном действиях во исполнение директивы погибшего Макарова, командующий отрядом телеграфирует:
«23 марта (старый стиль) хотел сделать набег на Сангарский пролив, но накануне получил телеграмму, заставившую меня остаться и ждать дальнейших распоряжений. . . Считаю целесообразным сначала осветить корейский берег от Гензана, Шестакова или Плаксина к северу, потом произвести набег на Цуругу и, наконец, бомбардировать Хакодате, но все три похода совершить отдельно…».[106]
«Выход в крейсерство главной цель мешать перевозке неприятельского десанта, считаю настоящее время полезным. При этом нахожу, что крейсер «Рюрик» должен оставаться во Владивостоке для поддержки всех ближних операций при посылке миноносцев и самого отряда в случае его отступления перед сильным противником. Считаю более целесообразным предварительный осмотр корейского берега, набег на Цуругу и Хакодате тремя крейсерами. Оставляю Вам свободу действий. При выходе и возвращении под Владивостоком образуйте партии, которые должны тралить впереди, имея в виду, что японцы набрасывают минные банки. Обладание японцами подводных лодок не доказано. Требуется большое внимание, но при этом надлежит не смущать напрасно офицеров и команды, которые должны лишь допускать возможность встречи у берегов таких лодок. Нахождение японского флота неизвестно».
Через день (23 апреля) Иессен с крейсерами «Россия», «Громобой» и «Богатырь» вышел в крейсерство, послав об этом телеграмму наместнику и дополнив ее лишь кратким пояснением:
«… поступаю точно указаниям . . ., но предполагаю произвести второе действие третьим, а третье- вторым».
Иначе говоря, в первую очередь-осмотр корейского побережья, во вторую – набег на Хакодате, в третью – на Цуругу.[107]
Очевидно, катастрофа под Порт-Артуром (13 апреля 1904 г.), вызванное ею угнетенное политико-моральное состояние флота и неблагоприятное впечатление, оказанное ею в стране, вызвало попытку улучшить его путем достижения успеха хотя бы на второстепенном театре, каковым в то время являлось Японское море и Владивосток. Это обстоятельство вероятно ускорило решение об отправке отряда в море.
События, связанные с описываемой набеговой операцией крейсеров, удобно прежде всего рассмотреть в нижеследующей хронологической таблице.
| Дата | Время суток | Японцы | Русские |
| 13 апреля | Гибель и Порт-Артуре "Петропавловска" и адмирала Макарова. | ||
| Появление кавалерийских разъездов у Кенгшенга. 1* | |||
| 16 апреля | Камимура получает приказ Того о походе к Владивостоку. | Русский кавалерийский разъезд в Сонзине (Дзи- осин или залив Плаксина). | |
| 1* | |||
| 20 апреля | Начало посадки 2-й армии на транспорты в Удзине (Хиросима). | ||
| 22 апреля | Приход Камимуры в Гензан. | ||
| 23 апреля | Выход Камимуры из Гензана на север. | Выход Иессена из Владивостока. | |
| 24 апреля | Движение на север в тумане. | На пути с отрядом к Гензану в тумане "Громобой" обнаруживает японское радиотелеграфирование. | |
| 25 апреля | 6.00 | Вследствие тумана Камимура поворачивает обратно в Гензан. | Русский отряд в тумане продолжает плавание к берегам залива Браутона. |
| 10.00 | "Кинсю Мару" с миноносцами выходит из Гензана в Риген. | Иессен у Гензана. | |
| 11.00 | Русские миноносцы в Гензане топят "Гойо Мару". | ||
| 14.00 | "Кинсю Мару" высаживает демонстративный десант в в Риген. | Миноносцы присоединяются к отряду. Все поворачивают на север. | |
| 18.00. | "Кинсю Мару", приняв десант обратно, уходит назад. Конвоирующие миноносцы уходят в бухту Остолопова. | Потопление "Хагипура Мару" (к юго-западу от порта Шестакова). Миноносцы отпущены во Владивосток. | |
| 22.20 | Встреча "Кинсю Мару" с русскими крейсерами. |
| Дата | Время суток | Японцы | Русские |
| 26 апреля | 1.45 | После 12.00 Камимура, подходя к Гензану, узнает о набеге русского отряда на Гензан. Поиски "Кинсю Мару* миноносцами. | Потопление "Кинсю- Мару". |
| 16.00 | Отойдя на меридиан Владивостока, Иессен поворачивает к берега» Приморья. | ||
| 27 апреля | Утром | Камимура выходит из Гензана. Весь день поиски крейсерами и миноносцами пропавшего транспорта. | |
| Вечером | Иессен возвращается во Владивосток. Миноносцы возвратились ранее. | ||
| 28 апреля | Камимура под Владивостоком, В ночь на 29 апреля постановка японцами мин в Уссурийском и Амурском заливах. | ||
| 29 апреля | 14.30 | Уход из Владивостока на юг в порт Лазарева (Сюден). | |
| 30 апреля | Возвращение в Корейский пролив. | ||
| 2 мая | Камимура заменяет 3-ю эскадру на охране Корейского пролива | Основная задача отряда крейсеров на данный отрезок времени выполнена. |
Действия японцев
То же самое событие (гибель Макарова) толкнуло и Того на посылку своих крейсеров к берегам противника. Официальный японский историк так описывает это:[108]
«Ввиду поражения, которое потерпел неприятель, за время с 13 по 15 апреля от атак соединенного флота на Порт-Артур . . . адмирал Того, угадывая угнетенное состояние духа неприятеля и предполагая, что он не предпримет никаких активных действий в продолжение некоторого времени, решил воспользоваться этим и послать часть флота для действий против Владивостока».
16 апреля 1904 г. адмирал Камимура с 5-ю броненосными крейсерами («Идзумо», «Адзума», «Кассуга», «Токива», «Ивате»), четырьмя легкими («Нанива», «Такачихо», «Цусима», «Ниитака»), посыльным судном «Чихайя», 4-мя эскадренными миноносцами, маткой миноносцев (он же депо мин) «Никко Мару» и транспортом «Кинсю Мару» вышел в море.[109]
В Корейском проливе к эскадре присоединились легкий крейсер «Идзуми» и 6 миноносцев.
Все корабли направились в Гензан, куда прибыли 22 апреля чтобы принять уголь и воду.
Действия Иессена
В полном неведении относительно передвижений противника, на следующий день после прихода в Гензан отряда Камимуры, русская эскадра утром 23 апреля вышла из Владивостока.
Впервые за войну вместе с тремя крейсерами («Россия», «Громобой», «Богатырь») были взяты два номерных миноносца («205» и «206»).
Выход отряда сопровождался рядом мероприятий для сохранения его в тайне. Для этого в течение всего полуторамесячного периода население города приучали к тому, что крейсеры поодиночке или попарно выходят на короткие сроки в море.
В день окончательного выхода снялись с якоря все 4 крейсера (включая «Рюрик»).
Миноносцы вышли из Золотого Рога после выхода крейсеров. Среди личного состава кораблей были распространены сведения о том, что выход имеет целью практику а эволюциях.
При выходе в море отряд задержался вследствие тумана. Пришлось дважды становиться на якорь, сначала в Босфоре Восточном, затем у Скрыплева.
Последнюю стоянку адмирал использовал для совещания и инструктирования командиров кораблей. Тем временем подошли и миноносцы.
Только в 18 часов погода позволила итти дальше.
«Рюрик», как было намечено, направился обратно во Владивосток. Отряд же в составе крейсеров: «Россия», «Громобой», «Богатырь» и двух миноносцев в 20 ч. 15 м., находясь в 7 милях от о. Аскольд, лег на курс к мысу Пещурова (на 45 миль южнее его).
Около 21 часа отряд вновь вошел в очень густой туман; пришлось уменьшить ход до 7 узлов, выпустив туманные буи на 1,5 каб., миноносцам же следовать в 0,5 каб. расстояния от своих мателотов. Туман был столь густ, что даже на этих расстояниях корабли не видели друг друга.
С рассветом, 24-го видимость несколько улучшилась, но около 9 часов туман опять сгустился.
В 10 часов, находясь в широте 41°21' N и долготе 131° 10' О, «Громобой» принял японское радиотелеграфирование. В первый раз взятый в поход переводчик (студент Восточного института) перевел нечто вроде: «есть препятствие от густого тумана, акт передвижения неудобен, даже разного рода указания направления и ход передачи, затруднительны».
Поделиться книгой: