Помоги проекту - поделись книгой:
Местные руководители, как и в «чапанной войне», пытаются найти виновников, организаторов восстания среди белогвардейцев и эсеров. Так военно-революционный штаб Самарской губернии 17 февраля 1920 года в самом начале восстания сообщает Ф.Э. Дзержинскому и начальнику войск ВОХР К.М. Валобуеву, что «восстанием руководит штабс-капитан Шимановский — определенный белогвардеец, именующий себя начальником штаба “Зеленой армии”.
Повстанческие лозунги: “Да здравствует Красная армия! Долой большевиков-угнетателей!”, “Долой коммунистов!”, “Да здравствует вера в Бога!”. При опросе жителей выясняется почва восстания, так, например: продармейцы в числе 40 человек собирали хлеб и сваливали его в кучу на снег на глазах населения, что вызывало сильное возмущение, но, однако, выясняется, что под флагом продармейцев работает кучка, имея руководителей двух старых помещиков, фамилии которых пока неизвестны. Обнаружен большой шпионаж пришлого элемента. Численность повстанцев около пяти тысяч, и к ним присоединяются деревни на путях к Бугульме» {17}. В этой же сводке говорится, что «восстание вспыхнуло в Мензелинском уезде Уфимской губернии на продовольственной и национальной почве. Русское население идет неохотно, под угрозой». Это неверно. «Вилочное восстание» было многонациональным. В нем принимали участие татары, башкиры, русские, чуваши, мордва, немцы и т.д. Разногласий на национальной и религиозной почвах в документах не обнаружено.
12 февраля восстанием охвачены практически все уезды Уфимской губернии, часть уездов Казанской и Самарской губерний. Председатель Казанского губисполкома И.И. Ходоровский 17 февраля 1920 г. шлет В.И. Ленину телеграмму, в которой рассказывает о восстании: «В течение недели весь Чистопольский уезд, за исключением шести волостей, объят восстанием. Чистопольский уезд — кулацко-купецкий, здесь неиссякаемый источник брожения. Восстание началось в смежном Мензелинском уезде и перекатилось в Казанскую губернию. Лозунги: “Долой коммунистов и выкачку хлеба!” К стихийному кулацко-крестьянскому бунту присоединились злостные дезертиры и кадры Всевобуча. По донесению из Чистополя, движение протекало так. Восточнее из центра повстанцев — Заинска Мензелинского уезда едут делегаты по ближайшим селам, собирают сходы, предлагают, иногда приказывают выступить против коммунистов. Эти села приветствуют таких делегатов, разгоняют сельсоветы, избивают коммунистов, выбирают военного коменданта и в свою очередь посылают делегатов в соседние села, и так далее. Военные коменданты имеют определенные инструкции своего центра, мобилизуют от 16 до 50 лет в народную армию, устанавливают связь между селами, волостями, собирают крестьян, многотысячная толпа, вооруженная в незначительном количестве винтовками, в большинстве дрекольями. Движение распространялось в течение недели вследствие отдаленности от Казани и отсутствия железнодорожного сообщения. Чистопольский карательный полк и продотряды оказались неспособными выдержать натиск повстанцев и разбежались. В результате повстанцы были вчера в 5 верстах от Чистополя» {1: 372}.
Некоторые руководители крестьянских отрядов собрались в Заинске Мензелинского уезда и избрали Центральный повстанческий штаб, который стал спешно организовывать «Армию Черного орла», а также выступил с обращениями и воззваниями к народу, к красноармейцам, призывая их поддержать восстание. Несколько крупных красноармейских частей поддержало повстанцев, перешло на их сторону. Башкирский и Стерлитамакский полк 28 февраля выступили с совместной резолюцией о присоединении к восставшим, которая начиналась так: «Мы, башкиры и красноармейцы, присоединяемся к крестьянскому восстанию и идем против коммунистов» {18}.
В своих воззваниях Центральный повстанческий штаб разъяснял гражданам России свои цели: «Зачем мы восстали? Кто мы? Кто наши враги? Мы — многомиллионное крестьянство. Наши враги — коммунисты. Они пьют нашу кровь и угнетают нас, как рабов. Они отбирают наш последний кусок. Товарищи, братья и граждане, пожалейте наших сынов и братьев, которых бьют, как мух. Они умирают от голода и болезни, как скотина. Избавимся от этого ужаса. Восстанем как один. И снимем коммунистическую петлю. Долой коммунистов. Долой гражданскую войну. Только выборные от всего народа в этом собрании установят порядок» {1: 393}.
А в многочисленных инструкциях Центральный штаб повстанцев рекомендовал, как действовать в восставших селах, как организовать власть, приказывал «в каждой деревне поставить посты. Коммунистов задерживать, своих пропускать. В каждой волости чтобы были начальники: начальник штаба, начальник разъяснения всего происходящего, и комендант, который ведает охраной арестованных и подводами, начальник связи, он же и разведки — он во все деревни и волости соседние сообщает, что у него делается. Он же посылает разведчиков для разъяснений, всем толкует, зачем мы восстали и как вести мобилизацию. Начальник штаба распоряжается всем и за все отвечает. Без приказов никуда не выступать. В каждой деревне назначить дежурную часть и несколько лошадей. Сдающихся в плен не убивать, хотя бы это и коммунист, их отправлять в главный штаб для допросов» {1: 394}.
Большое внимание, естественно, Центральный штаб повстанцев уделял организации боевых сил «Армии Черного орла». Для этого он выпустил особую инструкцию, которую разослал во все уезды и волости:
«1. Во всех селениях должны быть организованы военные комиссариаты, в состав которых должны входить: военный комиссар, секретарь и делопроизводитель, который обязан немедленно зарегистрировать все мужское население от 18 до 45 лет и вести подробный правильный учет.
2. Из всех лиц, принятых на учет, назначить отряды, одну третью часть с таким расчетом, чтобы по выступлении в бой одного отряда оставались наготове на случай потребности еще два отряда, причем один из этих отрядов должен быть составлен исключительно из лиц, проходивших военную службу.
3. Из лиц, проходивших военную службу, должны быть назначены начальники отряда, отделенные ротные командиры, преимущественно знакомые со строевой службой; последние обязаны вести сформированные отряды по назначению.
4. Во всех сформированных отрядах должны состоять не менее десяти человек конных, вооруженных по возможности соответствующим для верховой езды оружием, как-то: револьверами, пиками, железными вилами и т.п.
5. Все сформированные войска, по получении от начальника штаба распоряжений, должны выступать в бой без замедления, причем о выдаче фуража и кормового довольствия со дня выезда их начальники отрядов должны обращаться к начальнику штаба.
6. Принять неуклонные меры, чтобы по всем дорогам днем и ночью были прочные караулы, которые не должны пропускать без пропуска никого; подозрительных лиц обыскивать и предоставлять в распоряжение начальника штаба.
7. Принять все усилия, чтобы пьянство, бесчинство, самоуправное действие и другие беспорядки ни под каким видом не допускались, о возникновении таковых доносить начальнику штаба.
8. Все состоящие на должности советских учреждений от мобилизации должны быть освобождены и должны оставаться на своих местах исполнять возложенные на них обязанности» {1: 395}.
Наспех сформированная по образцу Красной армии «Армия Черного орла» начала наступление на Уфу, захватила несколько уездных поселков. Самой значительной победой повстанцев было взятие довольно крупного города Белебея. Председатель Уфимского губревкома Б.М. Эльцин срочно направил телеграмму Ф.Э. Дзержинскому о мерах по подавлению восстания. «Мобилизованы все члены партии, — писал он, — 50 процентов членов профсоюзов… Неорганизованностью ВОХР и неприспособленностью ее аппарата объясняется позорное оставление Белебея. Неподача своевременно помощи Топорнино, благодаря разложившимся частям и неумелому командованию начальников отрядов, привела к тому, что восстание на севере от Уфы подкатилось (к городу) чуть ли не к 20 верстам (Подымалово). Надеемся быстро ликвидировать восстание в этом районе, так как выставлены коммунистические отряды. Повсюду, по приказу губревкома, образованы ревкомы, которым поставлено на вид, что за оставленные местности они несут ответственность по законам военного времени. Образована военно-следственная комиссия для расследования позорных актов и проявления малодушия» {19}.
Уфимский губвоенревком вменяет в обязанность командирам и политкомам частей, отправляемых в местности, охваченные восстанием, по их личному усмотрению, брать заложников из числа наиболее состоятельных и враждебных Советской власти жителей, при этом исключительное внимание предполагается обратить на колонистов, особенно немецких, а также на лиц, недавно вернувшихся из местностей в Сибири, очищенных от колчаковских банд.
Рекомендует губчека обратить серьезное внимание на выяснение роли колонистов-немцев в восстании, из числа наиболее активных и контрреволюционных элементов взять заложников {1: 423}.
На подавление восстания были брошены регулярные красноармейские части, которые возглавил Ю.Ю. Аплок. Через несколько месяцев он же будет руководить подавлением восстания тамбовских крестьян. Несмотря на то, что «Армия Черного орла» была вооружена в основном вилами, потому-то и получило это восстание название «вилочное», сопротивлялись повстанцы ожесточенно. И все же к середине марта основные боевые силы «Армии Черного орла» были разбиты. Московская комиссия по расследованию причин восстания пришла к выводу, что «во-первых, это неумелое отношение к своей работе руководителей продовольственных отрядов, а в некоторых случаях сознательное нарушение приказов правительства. Исполком и упродком не постарались вовремя добыть статистические сведения. Разверстка хлебов производилась совершенно неправильно, не было собрано никаких сведений об урожайности. То же было и с разверсткой скота.
Известно, что татары свиней не разводят, а предком требует свиней с тех волостей, которые населены татарами. Татары, не имея свиней, не могут выполнить этого приказания. Продармейцы при выкачке у кулаков излишков хлеба часто продавались последним за мед, масло и тому подобное, вследствие чего хлеб у кулаков оставался нетронутым. Продотряды ездили в деревню с декретами и постановлениями, совсем не считаясь с урожайностью, и требовали, что нужно все сдать по разверстке» {1: 450}.
За ходом крестьянских восстаний в Поволжье внимательно следил В.И. Ленин. На VIII съезде РКП(б) 18—23 марта 1919 г. он говорил о принципах отношения большевизма к крестьянству: «Нет ничего глупее, как самая мысль о насилии в области хозяйственных отношений среднего крестьянства. Задача здесь сводится не к экспроприации среднего крестьянина, а к тому, чтобы учесть особенные условия жизни крестьянина, к тому, чтобы учиться у крестьян способам перехода к лучшему строю и не сметь командовать! Вот правило, которое мы себе поставили».
В ленинском выступлении речь шла не только о попытках перехода к коллективизации, но и о других не менее острых для того времени проблемах. Переоценке подвергалось революционное законотворчество — множество принятых на скорую руку декретов, в которых «многое негодно, много такого, что в жизни не пройдет» и поэтому, заявлял Ленин, «мы не будем смотреть на них, как на абсолютные постановления, которые надо во что бы то ни стало, тотчас же, сразу провести». Не менее важным было признание злоупотреблений в практике местных партийных и советских органов: «К нам присоединились кое-где карьеристы, авантюристы, которые назвались коммунистами и надувают нас, которые полезли к нам потому, что коммунисты теперь у власти… Эти люди, которые стремятся только выслужиться, пускают на местах в ход принуждение и думают, что это хорошо. А на деле это приводит иногда к тому, что крестьяне говорят: “Да здравствует Советская власть, но долой коммунию!” (т.е. коммунизм). Такие случаи не выдуманы, а взяты из живой жизни, из сообщений товарищей с мест». {20; 38: 201}.
Совпадение ленинской оценки деревенской ситуации начала 1919 г. с той картиной, которую воссоздают документы из Поволжья, позволяют считать, что непосредственным фактором переосмысления советской политики по отношению к крестьянству явилась «чапанная война», конечно, в совокупности с «расказачиванием» на Дону в январе—марте того же 1919 г. и рядом других аналогичных событий.
«Чапанная война» и «вилочное восстание» в Поволжье были стихийным протестом, а не подготовленной акцией антибольшевистских сил. Миф о руководящей роли эсеров в «чапанной войне» и влиянии агентов Колчака на крестьян рождался в большевистской партийной среде. Сначала его создавали местные руководители и военные, отвечающие за порядок на вверенной им территории, а затем активно использовали вышестоящие органы. Этот идеологический козырь широко использовался и в пропагандистских целях. Эсеры и агенты белых были для большевистской власти удобным оправданием своих просчетов и ошибок. В действительности реальное влияние антибольшевистских сил на крестьянское движение в регионе в 1919—1921 гг. было незначительным. Оно выражалось в участии членов партии эсеров, бывших офицеров в крестьянских выступлениях в качестве рядовых участников или руководителей отдельных повстанческих отрядов. Отчеты местных органов и доклады различных уполномоченных по изучению причин «чапанной войны» и «вилочного восстания» убедительно подтверждают стихийный характер крестьянского протеста, обусловленного тяготами наложенных на крестьян повинностей.
В то же время стихийный характер восстаний не означал отсутствия в ней элементов политической организованности и активности крестьянства. Из документов видно, как повстанцы быстро и достаточно эффективно реорганизовали на контролируемой ими территории органы Советской власти и приспособили их для нужд восстания. Военные штабы и комендатуры, Ставропольский исполком, издававший печатный орган восстания и предпринимавший активные меры для налаживания хозяйственной жизни и порядка в городе, агитационно-пропагандистская деятельность повстанцев и т.п. убедительно свидетельствуют о том политическом опыте, который приобрело крестьянство за годы революционных потрясений первых десятилетий наступившего века. Участие в крестьянских союзах, приговорном движении и выборах в Государственную думу, организации крестьянских комитетов и советов не прошло бесследно. Опыт сознательной политической активности в полной мере проявился и в ходе «чапанной войны» и в «вилочном восстании».
Документы опровергают и другой стереотип, ранее господствующий в историографии, о кулацком характере крестьянского движения. Приведенные в докладе председателя комиссии ВЦИК по ревизии Поволжья П.Г. Смидовича цифры о десятках тысяч участников «чапанной войны» — наглядное тому подтверждение. Об этом же говорят и другие факты и свидетельства.
События 1919— 1920 гг. в Поволжье обнаружили еще одну важную особенность общероссийского крестьянского движения в рассматриваемый период — отсутствие у крестьян монархических иллюзий, связанных с бывшей династией Романовых, их приверженность республиканской форме государственного устройства революционной России.
В 1861 г. после обнародования царского манифеста об освобождении крестьян от крепостного права по всей территории помещичьей России прокатилась волна крестьянских выступлений под ярко выраженными царистскими лозунгами. Повсеместным было убеждение крестьян, что помещики и чиновники скрыли от них настоящий царский манифест. Тогда «повстанцами во имя царя» стали крестьяне села Бездна Казанской губернии и другого поволжского села — Кандиевка Чембарского уезда Пензенской губернии. Спустя немногим полвека в тех же поволжских деревнях лишь однажды крестьянами был выдвинут лозунг восстановления монархии и власти Романовых. Произошло это в конце февраля — начале марта 1919 г. в Больше-Азясской волости Краснослободского уезда Пензенской губернии.
И в ходе «чапанной войны», и в «вилочном восстании», и в массовом повстанческом движении 1921 г. в программных документах восставших крестьян государственное устройство России определялось как республиканское.
Таким образом, материалы подтверждают факт утраты народной веры в царя-избавителя, характерный и для других регионов (например, Тамбовской губернии). Так называемое «монархическое» выступление в селе Большой Азясь явилось результатом деятельности религиозно-монархической секты, пользовавшейся большим влиянием среди местного населения.
Другое дело — защита религии и церкви. Как правило, крестьяне выступали в защиту своих священников и сельской церкви против насилий и притеснений со стороны местной власти. Угроза закрытия церквей, аресты священнослужителей, оскорбительные для чувств верующих действия местных активистов нередко провоцировали восстания под лозунгом «За веру христианскую и ислам!». С большей силой религиозный фактор проявился в ходе вилочного восстания, где основной массой восставших крестьян были мусульмане. В мусульманских селах Казанской, Самарской и Уфимской губерний, как видно из документов, местные продорганы зимой 1920 г. в ходе выполнения продразверстки и заготовки скота совершенно не учитывали религиозных традиций населения. Особое недовольство крестьян вызвали действия местных властей по принудительной мобилизации мулл и взятию их в качестве заложников за невыполнение государственных повинностей. Однако подавляющее большинство крестьянских восстаний и в 1920 г. возникало на почве недовольства продовольственной политикой и другими действиями Советской власти. В то же время сельские священники, тесно связанные со своим приходом личной жизнью и не понаслышке знавшие тяготы живших рядом с ними крестьян, нередко активно участвовали в крестьянском движении, были в числе инициаторов восстаний, вели агитацию против политики большевистского государства и поэтому в числе первых подвергались репрессиям.
Крестьянское движение в Поволжье, несмотря на элементы организованности, по своей природе все же оставалось стихийным, обреченным на неравное противоборство с мощной государственной машиной. В конечном итоге, так же как и повсюду, сила оказалась на стороне государства, имевшего техническое превосходство и более эффективную военную организацию.
Л.Д. Троцкий был хорошо осведомлен о причинах крестьянских восстаний в Поволжье и внес в конце февраля 1920 г. в ЦК РКП(б) предложения по изменению продовольственной и земельной политики. Указал на факт, что вся политика Советской власти «направлена против многолошадных, многопосевных крестьян (кулаков), продовольственная политика построена на отобрании излишков (сверх потребительной нормы). Это толкает крестьянина к обработке земли лишь в размерах потребности своей семьи. В частности, декрет относительно изъятия третьей коровы, как излишней, на деле приводит к тайному убою коров, к спекулятивной распродаже мяса и к разрушению молочного хозяйства. В то же время полупролетарские и даже пролетарские элементы городов оседают в деревне, где заводят свои продовольственные хозяйства. Промышленность теряет рабочую силу, земледелие эволюционизирует в сторону увеличения числа самодовлеющих продовольственных хозяйств. Этим самым подрывается основа продовольственной политики, построенной на извлечении излишков. Если нынешний продовольственный год показывает значительный успех заготовок по сравнению с прошлым, то это нужно отнести за счет расширения территории и некоторого улучшения продовольственного аппарата. В общем же продовольственные ресурсы грозят иссякнуть, против чего не может помочь никакое усовершенствование реквизиционного аппарата. Бороться против таких тенденций хозяйственной деградации возможно следующими методами:
1. Заменив изъятие излишков известным процентным отчислением (своего рода подоходный прогрессивный натуральный налог), с таким расчетом, чтобы более крупная запашка или лучшая обработка представляла все же выгоду.
2. Установив большее соответствие между выдачей крестьянам продуктов промышленности и количеством ссыпанного ими хлеба не только по волостям и селам, но и по крестьянским дворам.
Привлечение к этому местных промышленных предприятий. Частичная расплата с крестьянами за доставляемое ими сырье, топливо и продовольствие продуктами промышленных предприятий.
3. Дополнив принудительную разверстку по ссыпке принудительной разверсткой по запашке и вообще обработке.
4. Поставив более широко, более правильно и деловито советские хозяйства.
Первые два пункта означают некоторое ослабление нажима на кулака: мы его держим в известных пределах, но не изводим на степень крестьянина, ведущего продовольственное хозяйство.
Последние два пункта означают, наоборот, усиление тенденции в сторону коллективизации сельского хозяйства.
Между этими мерами, однако, нет противоречия. Усиливая советские хозяйства и общественную обработку земли по разверстке, мы более осторожно относимся к крестьянским верхам до тех пор, пока не сможем центр тяжести продовольственной политики перенести на совхозы и общественную запашку.
В богатых земледельческих районах (Сибирь, Дон, Украина) необходимо выдвинуть политику, определяемую первыми двумя пунктами.
В центральных губерниях возможно преобладание политики второго порядка.
Во всяком случае, очевидно, что нынешняя политика уравнительной реквизиции по продовольственным нормам, круговой поруки при ссыпке и уравнительного распределения продуктов промышленности направлена на понижение земледелия, на распыление промышленного пролетариата и грозит окончательно подорвать хозяйственную жизнь страны {21: 543—544}.
В этих предложениях Л.Д. Троцкого видны элементы будущей новой экономической политики, которая начнет осуществляться только через год после мощного крестьянского восстания на Тамбовщине под руководством А.С. Антонова, длившегося целый год и ставшего кульминацией крестьянского движения в 1918—1922 гг. Для сравнения: «чапанная война» длилась две недели, а «вилочное движение» — чуть больше месяца.
Трагические уроки повстанческого движения в Поволжье весной 1920 г. не были учтены большевистским руководством. В результате этого в регионе, так же как и по всей стране, на протяжении 1920—1921 гг. не затихала стихия крестьянских восстаний.
1. Крестьянское движение в Поволжье. 1919—1922 гг.: Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. М., 2002.
2.
3. Декреты Советской власти; Т. 3. М., 1961.
4. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 11. Д. 80. Л. 103—103 об.
5. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 13. Д. 580. Л. 115.
6. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 10. Д. 84. Л. 5.
7. Известия Симбирского губернского совета рабочих и крестьянских депутатов. 14 марта 1919 г. № 57.
8. РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 78.
9. РГВА. Ф. 184. Оп. 9. Д. 5. Л. 47—47 об.
10. РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 104 и об.
11. ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 73—76 об.
12. ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 86.
13. РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 64—66.
14. ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 86.
15. Гурьев Н. Чапанная война. Сызрань, 1924.
16. РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 64—66.
17. ГАРФ. Ф. Р-130. Оп. 4. Д. 412. Л. 9—9 об.
18. РГВА. Ф. 42. Оп. 1. Д. 1884. Л. 56.
19. РГВА. Ф. 42. Оп. 1. Д. 1884. Л. 9.
20.
21.
ФЕНОМЕН НАРОДНОГО ПОВСТАНЧЕСТВА В ПОВОЛЖЬЕ: ОТ «АРМИИ ПРАВДЫ» (САПОЖКОВЩИНА) ДО «АРМИИ «ВОЛИ НАРОДА» (СЕРОВЩИНА)
Повстанческое движение в Поволжье и уральских степях под руководством Василия Серова зародилось в 1920 г. В июле 1920 г. на территории Самарской и Саратовской губерний началось неординарное событие, получившее широкий резонанс в стране (сапожковщина) и вызвавшее серьезную озабоченность большевистского руководства — второй случай выступления крупного воинского соединения в Красной армии (после мятежа Ф. Миронова). 13 июля 1920 г. восстали войсковые части 2-й Туркестанской кавалерийской дивизии, расположенной в 15 верстах восточнее г. Бузулука (7-й и 8-й кавалерийские полки и конная батарея — всего около 600 сабель и 600 штыков при четырех орудиях). Кадровую основу Туркестанской кавалерийской дивизии составляли преимущественно уральские и астраханские казаки, а также казаки и крестьяне — уроженцы Новоузенского уезда Саратовской губернии и Пугачевского уезда Самарской губернии[18].
Поводом для восстания послужило смещение начальника дивизии А.В. Сапожкова: дивизия в составе двух полков должна была, согласно приказу командующего Заволжским военным округом, влиться во вновь формируемую 9-ю кавдивизию. В дивизии Сапожков, как известный бывший красный партизан, пользовался большой популярностью. Причиной восстания послужило недовольство красноармейцев советской продовольственной политикой. В Поволжье земельные отделы отбирали у казаков земли и передавали их другим хозяевам. Так, в Саратовском уезде земотдел отрезал у казаков станицы Саратовской в пользу общества землепашцев г. Саратова 2860 десятин удобной пахотной земли. Казакам было оставлено лишь небольшое количество удобной земли {1}.
В день начала восстания Сапожков выпустил воззвание «Ко всем трудящимся и красноармейцам». Он объявил себя на митинге начальником так называемой «Первой армии Правды». В июле—сентябре 1920 г. восстание Сапожкова охватило территорию Бузулукского уезда Самарской губернии, Новоузенского уезда Саратовской губернии, а также часть Астраханской губернии. Численность «Армии Правды» первоначально составила 2500 человек. В основном это были мобилизованные крестьяне Саратовской и Самарской губерний. Программа сапожковцев была изложена в воззвании «Ко всем трудящимся и красноармейцам», а также в приказе Сапожкова от 15 июля 1920 г. В воззвании говорилось, что в Советской России власти народа давно не существует, с его мнением не желают считаться, труженики «нужны только для того, чтобы с них брать все необходимое и на это взятое держать свою власть». В воззвании отмечалось, что райпродкомы представляют собой не что иное, как учреждение, эксплуатирующее народ, и в них, так же как и во всех советских учреждениях, засели враги революции: буржуазия и офицерство. В приказе от 15 июля 1920 г. было заявлено, что восстание кавалерийской дивизии стало необходимо «ввиду раскола партии коммунистов-большевиков, в связи с неправильно введенным государственным правлением России, которое в корне подорвало силу русского народа». В приказе указывалась цель восставших — объединить трудовое население одной идеей, сломив слишком обуржуазившихся некоторых ответственных членов коммунистической партии под лозунгом «Вся власть Советов действительна на программе партии большевиков на основе конспирации». «Никакого соглашения с буржуазией и всяким элементом, который недавно под мощным ударом Красной армии сложил оружие и в настоящее время занимают видные посты как то: в совнаркомах, в райпродкомах, в штабах и т.д.».
Лозунги реввоенсовета сапожковской армии — «Долой комиссаров, долой старых спецов, да здравствует свободная торговля!» — находили поддержку казаков Поволжья, а также самарских и саратовских крестьян, присоединявшихся к сапожковцам. Сапожков организовал военный штаб. Его войска заняли г. Бузулук и станцию Погромная. На станции сапожковцы разобрали железнодорожный путь, были остановлены и обезоружены два эшелона красноармейцев, отправлявшихся на Западный фронт.
В Бузулуке было объявлено осадное положение. Восставшие требовали перевыборов Советов, роспуска райпродкомов. Сапожковцы учредили свою власть во главе с Сапожковым. Было выпущено воззвание, в котором население призывалось к поддержанию порядка, поддержке советской власти, «Армии Правды» и III Коммунистического Интернационала. Объявленная запись добровольцев проходила с большим энтузиазмом.
17 июля сапожковцы были вытеснены из города подошедшими из Самары советскими войсками и рассеялись. Одна часть сапожковцев направилась в сторону Оренбурга, надеясь на поддержку оренбургского казачества, другая — к Бугуруслану Конные отряды Сапожкова объявились в волостях Бугурусланского уезда: Ново-Султансуловской, Средне-Аверкинской, Мал-Талской, селах Троицкое и Матвеево, где сапожковцы проводили агитацию под лозунгами «свободной торговли».
Сапожковщина представляла серьезную опасность для Советского государства: восстание могло вызвать цепную реакцию и стать катализатором крестьянских и казачьих восстаний в Поволжье и на Южном Урале. Об этом было указано в записке Троцкого, переданной по прямому проводу 28 июля 1920 г. командующему Заволжским военным округом Авксентьевскому. Троцкий требовал: «Мятеж Сапожкова должен быть ликвидирован как можно скорее. Виновники сверху донизу должны быть беспощадно покараны. В подведомственном Вам районе возможны широкие кулацкие восстания. Предупредить их можно только дав незабываемый урок всем элементам, которые прямо или косвенно поддержали мятеж Сапожкова». Троцкий требовал расстреливать всякого повстанца, захваченного с оружием в руках. Ленин также направил 2 августа 1920 г. телеграмму в адрес Заволжского военного округа, Уральскому и Саратовскому губкомам РКП(б) также выдвигалось требование скорейшей ликвидации мятежа Сапожкова.
Повстанческий отряд Сапожкова действовал в Заволжье до начала осени 1920 г. 6 сентября 1920 г. у озера Бак-Баул в Астраханской губернии он был разбит отрядом Борисоглебских кавалерийских курсов, а сам Сапожков убит {2: 758—759}.
Сапожковщина со всей очевидностью выявила характерное явление: в 1920 г. в сознании трудового казачества и крестьянства утвердилось настроение о происходившем перерождении советской власти в результате постепенного захвата ее учреждений бывшими угнетателями (помещиками, кулаками, чиновниками). В народной среде распространилось мнение, что учреждения советской власти и ее органы на местах становятся сосредоточением взяточников, спекулянтов, мародеров, пьяниц, саботажников. Основания для подобных рассуждений имели место: по оценкам органов ВЧК, на местные органы и учреждения советской власти возлагалась основная вина за восстания, поскольку они неверно проводили в жизнь распоряжения центральной власти, дискредитировали их своей деятельностью {2: 32}. Сапожковщина имела выраженную политическую окраску.
Сапожковщина продолжалась в повстанчестве Василия Серова, одного из ближайших сподвижников Сапожкова. В течение более чем двух лет — до осени 1922 г. — военная мощь Советского государства не могла справиться с повстанцами, основу которых составили уральские и астраханские казаки — единственный пример столь длительного сопротивления коммунистической власти.
Член РКП(б) с 1919 г., Серов служил во 2-й Туркестанской дивизии начдива Сапожкова, после захвата г. Бузулука был назначен Сапожковым начальником местного гарнизона. После гибели Сапожкова приступил к формированию собственного повстанческого отряда. Повстанцы Серова, достигшие к 1921 г. численности до 2 тыс. человек, совершали нападения на ссыпные пункты зерна, вели вооруженную борьбу с Красной армией.
Повстанческое войско Серова именовалось «Первая атаманская дивизия восставших войск — Воля Народа» и состояло из трех полков. Серов занимал должность начдива. Командиром 1-го полка был сибирский казак Киселев, уроженец станицы Челкарской Семипалатинской губернии. Состав полков составляли казаки (конница), киргизы (казахи) и русские (пехота). При штабе дивизии имелись реввоенсовет (его председатель Федор Далматов находился у Серова с начала организации повстанческой дивизии), отдел пропаганды и следственная комиссия с функциями особого отдела. Повстанческая дивизия Серова имела выраженный рейдовый характер. В обозе повстанцев следовали их жены и дети {3: 774}.
Повстанчество Серова получило четко выраженный идейный характер. Даже советское руководство признало, что борьба отрядов под руководством Серова «выходила за рамки обычного бандитизма». В январе 1921 г. среди повстанцев была распространена Декларация Революционного военного совета и командующего армии «Воли Народа», подписанная командующим Серовым и председателем реввоенсовета Далматовым. В данном документе из 16 параграфов была фактически изложена политическая программа протестного движения против политики Советского государства. Указанный документ, несомненно, заслуживает цитирования в полном объеме всего текста:
«§ 1. Мы, члены Революционного Военного Совета и Командующий восставших групп “Воли Народа”, официально от имени восставшего народа заявляем, что диктатура пролетариата, три года разорявшая Россию, отменяется и вся полнота власти передается всему народу без всяких подразделений на классы и партии. § 2. Все декреты, изданные Коммунистическим Правительством, урезывающие свободу, провозглашенную второй революцией 1917 г., отменяются, а принципы второй революции служат фундаментом в строительстве России. § 3. Восставшим народом не принимаются никакие назначения комиссаров, исходящие из центра, как нарушающие народоправство, и всякие распоряжения таковых не исполняются, а сами комиссары, добровольно не отказавшиеся от власти, объявляются вне закона. § 4. Все учреждения, как партийно-коммунистические, а также профессиональные, взявшие в свои руки государственные функции, объявляются недействительными и вредными для Трудового Народа. § 5. Признавая за коммунизмом великое будущее и идею его священной, новая Революционная власть не имеет в виду силу штыка противопоставить этой идее, а борется с насильниками-комиссарами, спекулировавшими на коммунизме, а также не признает и борется с принудительной государственной коммуной, считая, что увлечения всякого рода идеями — право всякого человека и меньшинство не имеет права навязывать большинству народа свою волю. § 6. Политические партии, за исключением партии черносотенцев-монархистов, признаются новой революционной властью, причем их деятельность ограничивается политической парламентарностью и посягательство партий на захват государственной власти будет считаться узурпаторством и пресекаться самым беспощадным образом. § 7. Принимая во внимание, что буржуазно-черносотенская армия монархистов, воспользовавшись смутным революционным временем и усталостью русского народа, постарается захватить в свои грязные руки власть и поработить Трудовой Народ, то Революционный Военный Совет и Командующий заявляют, что даже малейшие попытки к таковому захвату будут пресекаться, не останавливаясь перед высшей мерой наказания — расстрелом. § 8. Не предрешая и не навязывая то или иное назначение будущей верховной власти, Военный Совет и Командующий заявляют, что будут бороться со всеми попытками справа и слева за навязывание власти Народу, которая должна быть избрана по принципу всеобщего избирательного права. § 9. Разоренная трехлетним владычеством комиссаров и коммунистов Россия нуждается в интенсивном экономическом исправлении, а посему новая Революционная власть объявляет свободную торговлю, а переходная ступень социалистической операции отменяет всякого рода государственную монополию на жизненные продукты и фабрикаты. § 10. Признавая мелкую частичную собственность в земельной, фабричной, заводской областях, новая власть будет бороться с крупным капиталом, допуская концентрацию капитала и земель только в руках артелей, созданных самим же народом. § 11. Признавая принцип самоопределения народностей и областей, новая власть при расширении базы своего влияния строго будет проводить в жизнь этот принцип и от всяких навязываний той или иной формы управления отказывается, предоставляя право решения самим народностям и областям. § 12. Одним из величайших преступлений коммунистической власти является отказ работать с демократией Европы, как-то: Америкой и других, следствием чего были блокада и бойкот России и ее экономический упадок. Новая Революционная власть ставит ближайшей задачей завязать самые близкие сношения с упомянутыми демократическими государствами через посредство своих представителей социалистов, которых коммунистическая власть по принципу Николая Кровавого изгнала из своей родины, участие которых в строительстве России новая Революционная власть считает необходимым. § 13. Уставший от внешней и внутренней войны русский народ нуждается в прочном мире, и новая власть заявляет, что все усилия будут приложены к тому, чтобы достигнуть мирного соглашения со всеми враждебно относящимися к коммунистической власти государствами. § 14. Впредь до установления постоянной верховной власти Российской республике потребуются денежные знаки и обязательства, имеющие государственное значение. А потому все ранее и теперь существующие являются действительными и имеют хождение на территории, занимаемой восставшей группой. § 15. Принимая во внимание, что Коммунистическая власть своими террорами и зверскими расправами сильно запугала народ, то новая власть предлагает всем сочувствующим и проводящим в жизнь настоящую декларацию избирать власть на местах по своему усмотрению, до особого распоряжения Верховной Власти. § 16. Все принципы, положенные в основу настоящей декларации, будут поддерживаться восставшими войсками и правительством, возглавляющим с оружием в руках, и посягательства на таковые со стороны групп будут беспощадно преследоваться {4:275—277}.
Данная Декларация формулировала задачи протестного движения во всех основных сферах общественной жизни: экономической, политической, духовной, внешнеполитической. Нет ни намека на отказ или ревизию коммунистической идеи — за коммунизмом признается «великое будущее». Коммунистическая партия обвинялась в узурпации власти и подмене обещанной власти народа диктатурой пролетариата, фактически — диктатурой партии коммунистов.
Программа Серова—Далматова фактически предвосхитила принципы нэпа: отказ от принудительной государственной коммуны и государственной монополии на продукт труда, признание мелкой частной собственности, организация контроля за капиталом, создание государственной денежной системы, разрешение свободной торговли. Однако имеется качественное отличие от советского нэпа — организация выборной народной власти на основе всеобщего избирательного права, признание принципов демократической свободы и прав человека, недопустимость захвата и узурпации власти отдельными партиями, развитие местного самоуправления, право на самоопределение народов, установление прочного мира и взаимоотношений с иностранными государствами.
Основные положения, изложенные в приведенном документе, созвучны программным идеям, высказанным в 1919 г. защитником интересов народа и народным вождем Филиппом Кузьмичом Мироновым. Можно утверждать, что Декларация Серова—Далматова по своему содержанию сопоставима с другими протестными документами — Программой антоновского Совета трудового крестьянства в Тамбовской губернии, резолюцией гарнизонного собрания мятежного Кронштадта 1 марта 1921 г.
16 октября 1921 г. в Москве Центральная комиссия по борьбе с бандитизмом приняла решение: «На территории Приволжского военного округа затяжка борьбы с бандитизмом недопустима». Командующему войсками ПриВО было приказано в 1,5-месячный срок «вырвать с корнем бандитизм на территории военного округа». Особо оговаривалась возможность «в случае необходимости изъятия семей бандитов для отправки в другие районы» {5}.
В конце 1921 г. высшее советское руководство приняло решение, которое закрепляло в 1922 г. за военным командованием право оперативного руководства действиями всех войск в «наиболее серьезных случаях проявления бандитизма». Для территории Уральской, Саратовской, Симбирской, Самарской губерний, а также Области немцев Поволжья подобным «случаем» стала ликвидация «банды Серова», которая находилась в конце декабря 1921 г. в Гурьевском уезде Уральской губернии, численностью до 600 сабель при 8 пулеметах. В нижнем течении реки Урал отряд Серова пополнился уральскими казаками в форпостах Орловский, Зеленовский, Тополинский, Баксаевский и Яманхалинский. Общая численность повстанцев возросла до 2—3 тыс. человек. 7 января повстанцы Серова от форпоста Харкинский — крепости Горская передислоцировались в южном направлении к форпосту Гребенщиковский, у которого 10 января вступили в бой с советскими частями. Понеся потери, Серов ушел на урочище Кара-Куль, где распустил большую часть казаков по домам. Уходя от постоянного преследования карательных войск в долине реки Урал, отряд Серова повернул на восток и 18 января силами не более 500 человек занял укрепление Уильское.
Из Уильского Серов предпринял по телеграфу переговоры с командованием Приволжского военного округа, располагавшегося в Уральске. Со стороны советского командования была создана комиссия для переговоров в составе комбрига 81-й бригады, председателя Уральского губисполкома и председателя губчека. 26 января были заключены предварительные условия о прекращении боевых действий на две недели. Советская сторона трактовала инициативу Серова однозначно как «переговоры о сдаче». Вероятно, мотивы для вступления в переговоры со стороны Серова и Далматова были гораздо глубже.
Об этом свидетельствуют, во-первых, условия о прекращении боевых действий, поставленные повстанцами: свобода личности и выбора местожительства, оставление по одной лошади на каждого повстанца. Во-вторых, двухнедельное перемирие Серов использовал для проведения агитационной работы в районе укрепления Уильское, распространял Декларацию Реввоенсовета и командующего армии «Воли Народа», пропагандистские листовки среди населения. В-третьих, Серовым были проведены перевыборы сельских и волостных исполкомов Уильского и Темирского уездов. С учетом приведенных аргументов можно заключить, что Серов действовал вполне в духе собственной политической Декларации: убедившись за время длительного периода боевых сражений (с июля 1920 г. по январь 1922 г.) в бесперспективности военного противоборства с регулярными частями Красной армии, ЧК, ЧОН, ВНУС, он искал политический выход к мирной жизни. Вероятно, возможность ухода за границу его не прельщала, иначе бы он ею воспользовался.
Среди местного населения распространялась листовка реввоенсовета группы восставших войск «Воли Народа», в которой разъяснялась народу цель борьбы повстанцев: «Долгое время в глухих степях носился слух, пускаемый врагами народа — коммунистами, что повсюду бродят одичалые банды преступных личностей, цель которых грабить и убивать встречного и поперечного. Долгое время народ, запутанный террором и зверскими расправами, продолжал по своей темноте верить этому провокационному слуху и бессознательно вставал под ружье и пытался убивать своих же братьев, борющихся за свободу и народоправие на правде. И Бог помогает и мы, восставшие войска, заняли г. Уиль со всеми находящимися в нем гарнизоном и партийными и что же сделали. Да ничего, ни один волос не только с головы красноармейца или частного гражданина, но даже с головы того же коммуниста не пал по нашей вине, борьба наша чисто политического характера, а не материального. В основу ее входит их лозунг: “Свобода, равенство и братство для всего русского народа”, настолько родной народу, что после ознакомления населения с декларацией восставшего народа в наши ряды вступило добровольцами не только из среды частных граждан, но из красноармейцев и партийных, искренне раскаявшихся в своем заблуждении. Чем это объясняется? А тем, что народ убедился воочию, что восставшие войска “Воли Народа” не есть бандиты, как их именует советская власть, а есть партизаны, которые несут народу волю, освобождение народа от гнета Советского строя, народ понял, что голос народа есть голос божий, что народ целиком, как легко свалил гнет царизма со своей спины, так легко свалит и гнет коммунистов, так как вся их опора лежит на штыках того темного народа, стоит лишь бросить этому народу штыки, и нет власти коммунистов, а будет лишь власть самого по принципу великой Февральской революции. Уильский обыватель понял и добровольно сложил оружие, последует по его благому примеру остальной русский народ и конец бойни и конец гнету и насилию коммунистов. Остается лишь один свободный русский народ без диктаторов-комиссаров, объединенный под общим лозунгом “Свобода, равенство и братство!”» {4: 277—278}.
Факт вступления в ряды повстанцев «красноармейцев и партийных», как говорилось в листовке, не был простым пропагандистским приемом. Об этом свидетельствует, в частности, присоединение к повстанцам в октябре 1921 г. коммуниста А.Б. Семенова, начальника штаба 4-й армии, секретаря и члена коллегии ЧК г. Новоузенска. В укреплении Уильское был взят в плен взвод отдельной Актюбинской роты ЧК.
Полномочия комиссии с советской стороны не были определены. Жесткие требования «о сдаче банды» не были приняты: Серов не отправил представителей в Уральск к назначенному сроку, дальнейшие переговоры прервал. Советская сторона трактовала данный шаг как использование перемирия бандитами для передышки, пополнения продовольствия и фуража с целью продолжения «бандитизма». Для этого распространялись слухи о том, что бандиты Серова терроризировали местное население, проводили разверстки и конфискации, отбирая последний скот и лошадей, объявляли мобилизации казаков, расстреливали за неподчинение. Однако распространяемые слухи не соответствовали идейному содержанию повстанческого движения Серова—Далматова. Как указывалось выше, при необходимости, чтобы избежать ненужных потерь, Серов распускал местных уральских казаков по домам.
О действиях Серова в Гурьевском районе главное командование Красной армии регулярно докладывало председателю Реввоенсовета Республики Троцкому и его заместителю Э.М. Склянскому. Два доклада в январе 1922 г. (14 и 16 января) были направлены лично Ленину и Молотову. В одном из докладов говорилось, что «мобилизованные ранее казаки бандой распущены по домам» {6}.
11 февраля 1922 г. Склянский запросил главкома РККА Каменева: «С чьего согласия создана эта комиссия и на какой основе ведутся переговоры?» Советское командование опасалось возможного наступления повстанцев на Гурьев или Уральск. Войскам военного округа был дан приказ о переходе с 12 февраля в «решительное наступление для ликвидации банды Серова», общее руководство операцией возлагалось на комбрига 81-й бригады. Командование Приволжского военного округа, в свою очередь, выполняло приказ штаба РККА — «до весны обязательно покончить с бандой Серова» {7}.
Из Уильского повстанцы Серова отступили в северном направлении, разбив 5 марта отряд ЧОН в районе поселка Ново-Алексеевский. 10 марта у поселка Красноярский (50 верст южнее Илецка) отряд Серова принял бой с советскими частями. В оперативно-разведывательных сводках штаба Приволжского военного округа об этом бое сообщалось, что он длился 18 часов. В бою было захвачено знамя повстанцев, на белом полотне которого написано «3-й атаманский полк. Смерть коммунистам — врагам народа, да здравствует полное право и воля народа». В сводке говорилось, что «состав банды Серова — казаки, стрелки и молодежь от 12-ти лет, имеется много заводных лошадей без седел» {8}.
Можно с уверенностью утверждать, что ни одна банда не ввязалась бы в столь длительный и кровопролитный 18-часовой бой. Мотивация действий повстанцев, очевидно, заключалась в идейном настрое. В разведсводке оперативного управления штаба Приволжского военного округа от 15 марта 1922 г. говорилось, что в штабе Серова имелось знамя из белого полотна с лозунгом «Долой коммунистов! Да здравствует пролетариат!». В выводах к сводке отмечалось: «Добровольное присоединение к банде жителей Ново-Илецка и проводимый Серовым выбор из большого количества желающих; выбрасывание Серовым новых лозунгов» {9}.
Оперативная обстановка в отношении ликвидации повстанцев Серова продолжала оставаться в центре внимания не только военного, но и политического руководства страны. Так, 23 марта 1922 г. штабом РККА была составлена справка о действиях Серова, которая была послана заму председателя Совета труда и обороны А.Д. Цюрупе. Ему же 3 апреля Склянским была направлена телеграмма штаба Приволжского военного округа об оперативной обстановке вокруг Гурьева. 28 марта Молотову была направлена справка главкома в связи с заявлением уполномоченного ЦК РКП Вводского о неспособности военного командования руководить ликвидацией бандитизма в Приволжском округе. В справке указывалось, что численность банды Серова, по данным агентуры, колебалась от 350 до 1 тысячи человек {10}.
8 февраля 1922 г. Склянский обвинил штаб РККА в попустительстве повстанцам, связанном с ведением переговоров. В сообщении главкому Каменеву подчеркивалось: «Две недели Серов использовал для противосоветской агитации, реквизиции фуража и скота и, вообще, для усиления своей банды… Очевидно, командованием Приволжского округа допущена совершенно недопустимая ошибка. Считаю необходимым, если с Вашей стороны нет особых возражений, поставить на вид неправильность его действий, так как если Серов вступил в переговоры, то совершенно не было надобности для заключения перемирия, дабы вести переговоры о сдаче» {11}.
Поделиться книгой: