Мое второе я

- Странно, Марк заваливается в комнату без стука, – пробубнила я. Спрятав книгу под подушку, я подошла к двери и открыла ее. Мои глаза округлили до неузнаваемости, на пороге стояли мама и, кажется, отец.

Глава 7

Что я здесь делаю? Зачем я здесь? Вся моя жизнь один большой обман. Вот и все. Я бегу. Не знаю куда, не знаю зачем, я совершенно ничего не знаю. Мне ужасно страшно. Я не хочу жить, надоело все это вранье, надоело чувствовать. Где я? Вода. Вот мой шанс умереть и ничего не чувствовать. Шаг вперед и вдох. В моих легких вода. Я делаю еще несколько вдохов. В глазах темнеет, чувствую, что жизнь угасает.

Тьма. Темнота. Нехотя, открываю глаза, но ничего не изменилось. Все та же тьма.

- Я умерла? Скажите, что да, прошу, – спрашиваю у тьмы, но в ответ тишина.

Если я умерла, то где сейчас нахожусь? Даже, если я не мертва, то все равно где я?

- Неужели я даже умереть спокойно не могу? – я сорвалась на крик.

Мне плохо. Я падаю на колени, и из глаз текут слезы. Еще немного и у меня начнется самая настоящая истерика. С каких пор я стала такой размазней? Когда это случилось? Когда началось? Антон! Он сделал меня слабой. Я всегда считала, что одной мне будет лучше. Я всегда решала свои проблемы сама. Все держала в себе. Ни с кем не дружила. Одна, одиночка по жизни – это было моим девизом по жизни, но Антон и Кира перевернули мою жизнь и теперь я вновь одна среди этой тьмы.

- Возьми себя в руки! – Говорю я сама себе, вытираю слезы и встаю с колен.

Все, старая жизнь вернулась, больше я никогда, никогда не подпущу к себе слишком близко. Вокруг тьма, но я иду вперед и только вперед. Свет. Впереди неяркий свет, увидев его, я ускоряю шаг, почти бегу. Я останавливаюсь возле двери, из которой исходит этот свет, берусь за ручку и поворачиваю ее. Дверь открыта, делаю шаг вперед.

За дверью детская. Не какая-то детская, а моя. Я прекрасно ее помню. Маленькая кровать, игрушки на полу. Иду дальше, открываю дверь, ведущую в зад, там я, мама и отец. Мне лет десять, все лицо в слезах, видно, что я очень напугана и меня трясет, но ни мама, ни папа не собираются меня успокаивать, они только тихонько шепчутся в сторонке. Я замечаю, что рядом со мной маячит какая-то тень, присматриваюсь и узнаю Лилию. Она пытается мне что-то сказать, обнять и успокоить, но она не может, видимо, она уже мертва.

- Эли, подойди сюда, – говорит отец, но я все также стою и плачу.

- Иди, не бойся, все будет хорошо, – говорю я, даже не надеясь, что она меня услышит, но Лилия вскидывает глаза и смотрит прямо на меня. Она хочет что-то сказать, но не успевает. Маленькая я идет к отцу, а Лилия с ней, как собачка на поводке.

- Молодец. Малышка, мы тебя очень любим, и, то, что я сделаю тебе – во благо.

- Нет, не надо. Пожалуйста, – я стою и молю его, но кроме Лилии меня никто не слышит.

- Папочка, я люблю тебя очень сильно.

У отца выступают слезы на глазах, но он подносит два пальца к моему лбу, и маленькая я засыпает прямо у него на руках. Он отдает меня матери, что-то говорит и исчезает, а вместе с ним исчезаю и я. Закрываю глаза. Когда открываю, то я опять во тьме. Теперь я понимаю, почему не помню отца и жизнь, которая у меня была.

- Я хочу ответов! Зачем он стер мне память? Что тогда произошло? Кто такая Лилия? Что вообще происходит?! – я кричу, срывая свой голос.

Внезапно передо мной появляется еще одна дверь. Я осторожно ее открываю, и передо мной стоят мама с папой.

- Элизабет, – спокойно говорит отец, а я оглядываюсь, как дура, по сторонам. Сейчас я нахожусь в той же комнате, что проснулась утром и пару часов назад, точно так же открывала перед ними дверь.

- Что за черт? Что произошло? – шёпотом спрашиваю я. Родители смотрят на меня удивленным взглядом. Я отхожу от двери, впуская их. Сейчас я поведу себя иначе. Решено.

- Что ты тут делаешь?

- Глупый вопрос. Потому что я не знаю, что я тут делаю. Может быть, вы сами ответите на свой вопрос?

- К сожалению это невозможно. Ты собираешься жить в одной комнате с парнем? – голос у отца тверд и спокоен, а вот глаза пылают гневом.

«Да какая тебе разница?! Тебе то что?!» – так и хочется у него спросить, но я стараюсь сдержать гнев и молчу.

- Нет, сер. Я буду приходить, и забирать свои вещи. Я буду жить в комнате с… эм… не важно, – говорит, не пойми, откуда взявшийся, Марк и в его глазах страх.

- Хорошо, хоть это и не по правилам, но все же я даю добро.

«Что? Он дает добро?! Да, что тут происходит? Кто мой отец? Кто я? Кто мама?» – я не могу ничего сказать, а только стою и мочу. Да и что я могу сказать в такой-то ситуации? Марк кланяется и уходит. Кто только за ним закрылась дверь, мне говорят:

- Нам тоже пора. Надеюсь, еще встретимся.

«Надеюсь? Что это значит?»

Стою и молчу, как дура, хоть в голове сотня, да и тысячи вопросом. Собрав всю свою волю, и все свои силы в кулак, я говорю:

- Что? У меня вопросы! Огромное количество вопросов или вы предлагаете искать ответы самостоятельно?!

Ничего не говоря, они выходят за дверь, а я стою и пялюсь на закрытую дверь. Внутри меня растет гнев, но я пытаюсь его сдержать, но, кажется, у меня это плохо получается, ведь мои ногти впиваются в кожу ладони, и я чувствую, как из ранок течет кровь. Вместо того, чтобы пойти и промыть рану, я кричу:

- Ну, и, что это было? Какого черта здесь происходит?!

- Не знаю, но они мне показались смутно знакомыми.

Лилия появилась, встала рядом со мной, и смотрит на дверь. Создается впечатление, что она ничего не помнит. Ни моих родителей, ни того что она меня видела в тот день, когда мне стерли память. Немного остыв, я выдыхаю, и решаю ничего ей пока не говорить. Не обращая внимания на кровь, сажусь на кровать и достаю книгу. Открываю её на первой странице и читаю. Ничего интересно, лишь какие-то определения и непонятные мне слова и выражения. Я уже собиралась закрыть книгу, как наткнулась на статью:

«Если ребёнку, не достигшему шестнадцати лет, стереть память, то его память может не вернуться совсем или вернуться в самых болезненных условиях. Возраст возвращения памяти определить невозможно. Также у этого ребенка появляется способность видеть прошлое и будущее других людей, но свою память они видеть не могут. Эти дети видят и чувствуют, то, что другие люди просто не замечают. Такие дети опасны, поэтому, если родители прибегли к стиранию памяти своего ребёнка, то чаще всего таких детей изолируют от общества. СТИРАНИЕ ПАМЯТИ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО!»

Моя челюсть отвисла, глаза полезли на лоб, а в голове только слова:

«Опасны для общества… в самых болезненных условиях… »

Из ладони капает кровь, в глазах черные точки, голова кружится. Последнее, что вижу, открывающуюся дверь, и опять тьма.

Глава 8

«Я иду вперед по какому-то коридору. Мне уже все равно, что произойдет, все равно вспомню ли я своё прошлое. Я одна, рядом никого нет, мне плохо. Меня боятся. А ведь раньше я именно так и жила. Это ведь мое прошлое, от которого я так пыталась убежать.

- И что теперь? За что мне это? - шепчу я в темноту. Внезапный толчок и я прижата к стене. Больно ударяюсь головой, пытаюсь открыть глаза, но к ним прижата чья-то рука и я ничего не вижу.

Моё тело слишком тесно прижато к стене, чтобы я смогла пошевелиться. Хочу закричать, но не могу. Такое впечатление, что весь кислород выкачали из моих лёгких. Чувствую горячее дыхание на своём ухе. Пытаюсь понять, что он говорит, но не могу разобрать ни слова. Секунда и его дыхание уже на моей шее. Чувствую губы на своей шее и самодовольную ухмылку незнакомца. Мне становится ужасно страшно. Мои губы дрожат, а из глаз вот-вот польются слёзы. Так хочется, чтобы все произошло, как в дешевом сериале, чтобы какой-нибудь "принц" спас меня, и мы жили долго и счастливо, но кого я обманываю, такого никогда не случится. Внезапно чувствую на своих губах его губы. Из последних сил пытаюсь сжать зубы и губы, но больше сил сопротивляться нет, и я сдаюсь. Как только я это делаю, чувствую, как моё тело оседает на пол, и опять чувствую его дыхание на своём ухе и тот же тихий неразборчивый шепот.»

- Ааааааа, – я просыпаюсь от собственного крика. Вскакиваю и сажусь на кровати. По лицу катятся слезы. Медленно, очень медленно понимаю, что это был сон, но я чётко ощущаю тепло на губах и шее.

- Нет, это неправда, просто сон, - пытаюсь убедить себя, но, кажется, получается плоховато. Я всегда боялась своих снов, некоторые из них бывают слишком реалистичны. Вспомнив, что именно мне снилось, почувствовав все то, что чувствовала во сне, слёзы текут с новой силой.

«Хватит! Успокойся! Ничего не было, это просто сон»

Как это глупо сидеть и успокаивать саму себя, а чего я могла ожидать, что перед кроватью будет сидеть Марк или, на худой конец, Антон. Но это жизнь, а не дешёвая банальная мелодрама или банальный сериал с примитивным сюжетом про любовь. Здесь я могу рассчитывать только на себя, как и раньше. И опять все сводится к моему прошлому. Почему оно меня не отпускает? Я так старательно стирала его из памяти.

- Почему, то, что я хочу забыть, преследует меня и не отпускает, а то, что я хочу вспомнить, совершенно не обращает на меня внимания?! – шепчу я.

Кажется, я уже схожу с ума. Лилии нет, а я разговариваю сама с собой. Поистерила и хватит. Я встаю и иду в ванную, умываюсь и смотрю в зеркало, то, что вижу, меня пугает: опухшие от слез глаза, волосы, торчащие в разные стороны, чёрные круги под глазами. Собственное отражение меня пугает. Вставляю руки в волосы, и резкая боль пронзает левую ладонь. Смотрю на неё и вижу четыре не очень глубоких пореза от ногтей.

- Как это возможно? Такого не бывает, да? – спрашиваю у собственного отражения, но мне никто не отвечает, как и ожидалось. Промываю ранки холодной водой и закусываю нижнюю губу от боли, нахожу что-то похожее на бинт и кое-как забинтовываю ладонь.

Я хочу узнать всю правду. Хочу узнать кто я на самом деле, но при этом мне надоело чувствовать эту тупую, глухую, никому ненужную боль и чувство одиночества.

- Лилия...

Мне нужно кого-нибудь увидеть. Почувствовать, что я хоть кому-то нужна в этой чертой жизни, но она не появляется, я все так же стою возле раковины в одиночестве. Никто не должен знать, что я чувствую на самом деле, пора одеть маску равнодушия и безразличия ко всему живому и, в моём случае, неживому. Все, теперь я точно решила больше никого не подпускаю к себе, хватит с меня этого вранья. Ещё раз умываюсь ледяной водой и выхожу из ванной. Нахожу в чемодане платье и косметичку. Замазываю таналкой круги под глазами, наношу на ресницы тушь, делаю высокий хвост и смотрю в маленькое зеркальце теперь моё отражение не такое страшное и людей я не напугаю, если что.

Выхожу из комнаты и иду неизвестно куда, просто вперёд по коридору, иногда поворачиваю и спускаюсь по лестнице. Слышу смех из одной закрытой двери, подхожу к ней и читаю надпись "Столовая". Внезапно живот предательски урчит, и я вспоминаю, что последний раз ела несколько дней назад.

Собрав свою волю в кулак, открываю дверь и вхожу, как только я пересекла порог, то повисла тишина. Четыре пары глаз осматривали меня внимательным взглядом, когда их взгляд дошёл до моей ладони, то у всех, как по команде расширились глаза, а Антон и Марк нахмурили брови. Мне стало как-то не по себе, даже противно смотреть на них, поэтому я начала осматривать столовую: зал был довольно большой, столы были не очень большие на три-четыре человека. Я села за ближайший стол и тут же передо мной появился завтрак, и по закону подлости эта была каша, компот и пара булочек. Довольно обычный, человеческий завтрак, я-то ожидала чего-нибудь необычного. Есть я очень хотела, но каши я не переносила ни в каком виде, поэтому я взяла булочку и начала есть, когда доела первую булочку, то дверь опять открылась. На пороге стоял довольно высокий симпатичный парень с чёрными волосами, даже чернея чёрного, я бы сказала, что он крашенный, но мне так не казалось, а глаза были неестественно голубые.

«Чёрные волосы и голубые глаза? Что за ошибка природы? Или просто я привыкла к стандартам» – подумала я. И в этот момент он заметил меня, его бровь поднялась вверх, а глаза расширились в удивлении, под его взглядом я поежилась, но взгляд не оторвала. Этот парень был мне очень знаком, будто я его знаю, но я бы точно запомнила такое сочетание волос и глаз. Он уверенным шагом пошёл в мою сторону.

«Чёрт, только этого мне не хватало» – подумала я и, встав, пошла к выходу, когда я проходит мимо него, он схватил меня за локоть, таким образом, остановив, наклонился к уху и прошептал:

- Да ладно тебе, Эли, неужели ты меня боишься? Раньше все боялись тебя.

Не дав мне ничего ответить, он отпустил мой локоть и с довольной улыбкой направился к столу, а я, как дура, стояла и смотрела на него. Взяв себя в руки, я пошла дальше, куда и собиралась. Хотя никуда я и не собиралась, мне до сих пор жутко хочется есть. Он прав, я просто испугалась и сбежала, как последняя трусиха, но этот парень слишком уверенно себя чувствовал, а в глазах играли чуть заметные чертики.

В комнату идти не хотелось, поэтому я пошла искать двор. Все мои попытки увенчались неудачей. Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Я ненавидела чувствовать себя беспомощной, но в последнее время именно это чувство преследует меня вместе с друзьями: болью и одиночеством. Слишком много чувств для шестнадцатилетней девочки, которая хочет жить своей обычной, заурядной жизнью. На глаза начали наворачиваться слёзы, но я их сдержала, хватит уже разводить здесь сырость.

- Помочь? – раздалось прямо возле моего уха.

Это была не Лилия, это был мужской голос. Я испугалась и, не найдя другого выхода, как замахнуться левой больной рукой и ударить его, но он успел увернуться и моя рука впечаталась прямо в стену. Резкая, оглушающая боль пронзила ладонь, а вместе с ней все тело, в ушах начало звенеть, а если бы глаза были открыть, то и искры посыпались из глаз.

Я уже хотела схватиться за больное место, но незнакомец не дал мне этого сделать, опередив меня. Мало того, что я опять повредила руку из-за этого напыщенного индюка, так он меня ещё куда-то потащил. Глаза открыть я боялась, конечно, я и раньше спотыкалась о собственные ноги, но сейчас я чуть ли не падала, так как просто не успевала за ним идти. Вот он остановился, я осторожно открыла один глаз, перед его ногами была лестница.

Я хотела спросить, что он творит, но не успела, потому что он подхватил меня на руки и зажал рот ладонью, скорее всего, чтобы я не возмущалась и не кричала. Как можно обращаться так даже со мной. Я хотела начать вырываться, но боль в руке опять дала о себе знать. Как настолько сильно могут болеть четыре маленьких, неглубоких пореза? Я опять зажмурилась, не знаю, сколько он меня нес, но он остановился и убрал ладонь с моего рта, и, кажется, открыл дверь.

Внезапно он посадил меня на кровать или на что-то похожее на неё, когда за ним захлопнулась дверь я, наконец, открыла глаза. Комната похожа на мою, но в тёмных тонах.

«Зачем ему это? Да и вообще кто он?» – сидела и думала я. Даже, когда я открыла один глаз, мне не удалось его рассмотреть. Сейчас мне стало очень страшно, почти как во сне, хотя там был почти панический ужас, а сейчас просто страх.

- И что дальше? – спросила я, не надеясь на ответ.

- Ну, даже не знаю, для начала надо осмотреть твою ладонь, а потом намылить тебе шею.

Я была возмущена таким поведением: из-за него я ударила стену больной рукой, он притащил меня чёрт знает куда, и пытается выставить все так, будто виновата я. Согласна, в чем-то я виновата, но не в этом.

- Напыщенный индюк, – сказала я и с вызовом посмотрела на него. К моему удивлению это был парень из столовой. Можно было догадаться. Ведь это слишком предсказуемо, но моя голова отказывалась нормально работать.

- Не в твоём положении меня обзывать и играть со мной в «гляделки», - спокойным тоном произнёс он, но глаза горели огнём, но не из-за гнева или злости, это было что-то другое. По нему было видно, что он со мной играет и всего лишь издевается, но я это напрочь отказывалась принимать.

- Зачем ты это делаешь? – он искренне удивился моему вопросу.

- То есть, ты меня не узнала?

«Узнала? А должна? Кто он вообще такой?» – в голове вертелось сотни вопросов, но я всего лишь ответила:

- Нет, – он был очень удивлен и озадачен моим ответом. Парень, пожав плечами, подошел ко мне, сел рядом на кровать и протянул руку. Ладонь жутко болела, поэтому я протянула ему больную руку. Он улыбнулся и начал аккуратно ее разбинтовывать.

- Что ты делала? Как можно сделать такие порезы?

Вместо ответа я, как можно осторожнее, зажала кулак, и мои ногти точно вошли в ранки. Чуть слышно я произнесла:

- Злилась. Меня вывели.

Он был очень удивлен, но не показал этого. Вместо этого он разжал мой кулак, закрыл свои глаза и поднес свою ладонь к моей, через секунду боль прошла, будто ее и не было никогда. Я вырвала свою руку из его и начала рассматривать ладонь. Она была чистая, ни ссадины, ни царапины, боли не было. Такое впечатление, что шрамы тоже были сном. Я подняла на него удивленные глаза, а он сидел и загадочно улыбался и, кажется, опять насмехался и издевался. Мне так хотелось стереть с его лица эту улыбку, он начинал меня бесить, хоть он и помог мне.

«Жизнь – это не сериал, но моя жизнь начинает походить на него с очень банальным сюжетом или на книгу с заурядным сюжетом. Интересно, а в конце моей истории будет хэппи-энд?» – подумала я и улыбнулась ему в ответ. Он симпатичный, но его самодовольная улыбка меня начинает бесит и выводить из себя. Поэтому при любом удобном случае мой кулак достигнет точки назначения. Одна такая мысль заставляет меня улыбнуться.

Глава 10

- Спасибо, что помог мне. Можно у тебя кое-что спросить? – спрашиваю я у парня. Он смотрит на меня своими голубыми глазами с непониманием и тревогой, но все же осторожно кивает.

- Расскажи мне об этом месте.

- Хорошо. Еще шесть лет назад это была академия, очень знаменитая академия. Раньше здесь было очень много детей, взрослых, было очень весело. Многих детей приводили родители, а некоторые, таких мало, как ты, просто просыпались в своих комнатах. Таким детям наставники помогали понять свою силу, помогали контролировать и управлять ею. Конечно, они не забывали про тех, кого приводили родители. В это время шли занятия, если заметили, что тебя нет, то пеняй на себя, а они всегда замечали. Ведь те, кто за нами смотрит, очень могущественны. Ну, ты их видела, они очень редко выходят из тени, но с тобой сделали исключение, а, если у них есть дети, то этих детей не очень любят, ведь у них всегда все получается намного лучше и, когда они вырастают, занимают пост своих родителей. Так, я отклонился от темы. Пятого июля, то есть вчера, было ровно шесть лет, как Академия не действует, как обучающее заведение. И шестого июля родители начали забирать своих детей домой и отдавать в другие заведения. А у тех, кто появился здесь, был выбор либо остаться и жить здесь, либо уйти. Почти все ушли, а я остался. Мне некуда было идти, эта академия стала моим домом, – он замолчал, а я смотрела на него. После нескольких минут молчания я опять спросила:

- Но, если эта Академия закрыта. Почему я здесь появилась, и откуда тут Антон, Марк, Кира и Мымра крашенная? И что случилось шесть лет назад? А еще, ты сказал, что знаешь меня. Почему я тебя не знаю?

- Что ты тут делаешь, я понятия не имею, а Антон, Марк и Кира тут, потому что у них нет родителей. Они тут начали появляться года четыре назад, а вот Мымру крашенную я не знаю. Что случилось шесть лет назад, я не знаю, а, если бы и знал не сказал. Нет, я тебя не знаю. Просто ты очень похожа на мою старую подругу Элизабет… эм… не помню фамилию, мы давно не виделись с ней. Вот я и обознался, – он явно врал и совершенно не умел это делать, или я просто понимала, что он врет. И я совершенно не понимала на счет чего он, именно, врет.

- Мымра крашенная – это девка, которая сидела рядом с Марком. Мымра, потому что она мне не нравится, а крашенная, потому что цвет слишком белый, наверное, и мозг уже весь перекисью выжгла, – тут он начал смеяться. – Эй, ты чего ржёшь?

- Мымра крашенная – это Кэт. А смеюсь я, потому что ты права, она дура еще та, но Марку нравится. Они встречаются с того самого момент, как она тут появилась полтора года назад. Только я не пойму, зачем ему это, а что, он тебе понравился? – так вот куда вчера так спешил Марк.

- Что? Мне? Марк? Понравился? Не неси чушь, и не смеши мои тапочки, которых нет. Они подходят друг другу. Один блондин, вторая блондинка, уверенна, они идеальная пара. Кстати, расскажи о них побольше.

- О чем я могу тебе рассказать, если я ни с кем из них не общаюсь? Я хоть и живу здесь почти с рождения и знаю их долго, но я почти о них ничего не знаю.

- Ну, расскажи то, что знаешь, пожалуйста. Я хочу знать, с кем мне предстоит жить, черт знает сколько времени, - и тут до меня доходит, что я не знаю даже его имени – кстати, а тебя как зовут, про себя тоже расскажи.

- Ладно. Первым тут появился четыре года назад Власов Марк. Насколько я знаю, ему недавно исполнилось восемнадцать. Он управляет водой. Потом Бреус Кира, ей, вроде, будет шестнадцать. Она управляет землей. Буквально через неделю или две появился Демин Антон ему…

- Четвертого сентября семнадцать, я знаю, – я перебила его и, кажется, зря это сделала, потому что парень смотреть на меня удивленным взглядом и мне пришлось продолжить. – Я с ним почти год встречалась, но ничего о нем, оказывается, не знаю, а Кира моя лучшая подруга, была, тоже год.

- Встречалась? Лучшая подруга? Не понимаю.

- И не надо. Они в прошлом. Продолжай, пожалуйста.

- Хорошо. Антон управляет огнем. Потом появилась, как ты выразилась, Мымра крашенная, о ней я ничего не знаю, только то, что ей было пятнадцать, – кажется, он закончил, а про себя так и не рассказал, не порядок.

- А ты?

- Что, а я? Меня зовут Зигаев Эрик. Я живу тут почти с рождения, десятого мая мне исполнилось восемнадцать. Что я умею, ты видела. Рассказывать нечего. Хорошо, а ты? Расскажи о себе.

«Рассказать о себе?» – пронеслось эхом у меня в голове.