Маленький человек на большом пути

В скором времени наша тройка снова поплыла на остров. Рыба хорошо клевала, и мы не заметили, как на лодке бесшумно подплыл рыбак. Он уже был совсем близко, когда Август вдруг вскочил на ноги и завопил:

— Крузе!

Высокий, широкоплечий рыбак стоял в лодке во весь рост и смотрел на нас сквозь редкий камыш.

Мы схватили удочки, спрыгнули с плота в воду — и давай бог ноги!

— Стой! — орал Крузе. — Не сметь! А ну со мной к уряднику!

Но мы уже были на острове.

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, Крузе не казался нам таким страшным. Август поднялся на цыпочки и показал ему длинный-предлинный нос.

— Ах, негодяи, я вам задам!

Крузе хотел было вылезть на берег, но, видно, сообразил, что нас ему все равно не поймать. Тогда он направился к плоту и привязал его к своей лодке.

Мы в отчаянии швыряли в рыбака камнями. Они падали в воду, не достигая цели.

Крузе сел на весла. Плот зарывался в воду, словно не хотел уходить от нас, своих законных хозяев, но сил у Крузе как у быка. И вот уже странный караван далеко от острова. На воде расходится широкая вспененная полоса.

Мы сидели на прибрежных камнях и с тоской смотрели на уплывающий плот. Кончилось наше великое счастье…

По-прежнему шелестел камыш, по-прежнему плескались волны, по-прежнему с резкими криками носились чайки. Все в мире оставалось, как было. Кроме одного: нет у нас больше плота.

— Как домой попадем? — словно очнувшись, спросил Август.

Я сказал:

— Придется вплавь.

— Переплывем ли? — засомневался Густав. От острова до нашего берега было не слишком далеко. На той стороне отсюда можно было различить все: и заросли камыша, и деревья, и дорогу…

— Смотрите, смотрите! Управляющий едет! — воскликнул брат.

— Как бы не потащил нас туда, куда Крузе грозился! — Я даже не решился произнести вслух страшное слово «урядник».

— Есть один выход, — сказал, немного подумав, наш приятель. — Сваи. От сваи к свае — и на берег. Видно, эти шведы знали, что с нами приключится беда, вот и понатыкали их в озеро. — Он уже улыбался.

Стали искать обломок доски, чтобы положить на него одежду: не бежать же по местечку мокрыми. Обшарили заросший берег и тут набрели на лачугу Крузе, в которой он хранил свои снасти. Раскачали и вытащили из земли несколько шестов для сушки сетей и прочно связали их веревкой.

— Вот правильно! — развеселился Густав. — Он увел наш плот, а мы из его шестов делаем себе новый корабль. Мне пришла в голову мстительная мысль:

— Послушайте, Крузе здесь часто сушит сети. А если в них попадется какая-нибудь двуногая щука? Ведь сети у него старые, пожалуй, не выдержат. Август тут же согласился:

— Вполне может такое случиться. Надо будет обдумать на досуге.

Из шестов получился совсем неплохой плот для одежды. Отправились к сваям. Столбы, простоявшие в воде сотни лет, наглядно показывали, где пролегал когда-то мост. Правда, верхние концы свай давно сгнили, зато в воде они сохранились в целости все до единой. Когда озеро волновалось, обнажалась ненадолго то одна, то другая.

Уложили на плотик рыбу и удочки, одежду связали в узел и водрузили на самый верх.

Первым в воду вошел Август. За ним на веревке тащился плотик.

Мы с братом нерешительно топтались на берегу.

— Давайте, ребята, давайте! — Август нырнул, отфыркнулся. — Вода не такая уж холодная. Ведь купались.

Да, купаться у берега одно дело, а вот плыть через озеро… Но что поделаешь, поплыли и мы. Отдохнуть решили возле сваи. Не удалось: дерево здесь покрылось зеленой слизью, руки скользили — не ухватишься.

Густав за моей спиной дышал тяжело, с хрипом. Обернувшись, я увидел его серое лицо, посиневшие губы. Он вяло, будто нехотя, двигал руками.

Я испугался и крикнул:

— Август, не так быстро! За тобой не угонишься! Из последних сил брат доплыл до ближайшей сваи, кое-как уцепился за нее.

— Не могу… больше… Сводит… ноги! Мы заторопились к нему.

— Держись за плотик, будем тебя тащить, — предложил Август.

Густав судорожно схватился за плот. Мы с Августом тянули за веревку. Было нелегко: казалось, вода твердеет, не хочет пускать к берегу. «Держись! — говорил я себе. — Уже недалеко, всего каких-нибудь сто разочков взмахнуть… Один, два… Десять… пятнадцать… Тридцать, тридцать один…»

Так добрались до камышей. Здесь пошло легче. Я хватался за стебли и подтягивался вперед. Август рядом со мной дышал, как загнанная лошадь. У брата губы стали совсем синие, а зубы так и клацали.

Но вот нога моя нащупывает дно. Взмах, другой — и можно встать. Уф! Такое чувство, словно заново родился на свет.

Вдвоем вытащили брата на берег, стали растирать ему одеревеневшие ноги. Терли до тех пор, пока он не согрелся. Щеки опять порозовели, он уже слегка улыбался.

— Ишь хитрый! Прокатился на нас! — Август сделал вид, что ужасно сердится. — Ничего, не думай, что так все и обойдется. Вот поплывем снова на остров — усядемся оба тебе на шею.

— Поплывем ли? — усомнился я.

— А как же! Обязательно! — подтвердил Август. — Завтра или послезавтра сухопутные щуки должны порвать сети у Крузе. Представляете, какая у него будет рожа!

Густав уже хохотал вовсю…

Быстро оделись и пошли по домам.

— Как хорошо, что у вас все время клюет рыба! — обрадовалась мать, — И обед вкусный, и денег тратить не надо.

О своей неудаче мы промолчали. «Плакать и ныть — только зря воду лить» — так говорит дедушка Августа.

…Вскоре мрачный Крузе перевез все свои рыболовецкие снасти на другой, дальний остров. Неизвестные злоумышленники несколько раз подряд рвали его сети.

Сочувствия к Крузе никто не проявлял. В местечке не любили жадного рыбака.

ГОЛЬ НА ВЫДУМКИ ХИТРА

Сверкая босыми пятками, мы бежали по тропке через луг на ребячий пляж. По пути попадались мостки через извилистую, глубокую канаву. Не все они были одинаково надежны. Попробуй перебеги на другую сторону по узкой неровной доске — ведь вторую мы сняли для своего плота!

По этой причине несколько женщин из отдаленных хуторов уже побывало в ржавых грязных водах канавы. Священник Вальтер в воскресенье во всеуслышание сурово осудил с церковной кафедры «злостных хулиганов, по дьявольскому наущению разрушивших мостки на лугу». У нас пылали уши, когда в лавках и на базаре мы слышали пересуды женщин по поводу этих самых злостных хулиганов, проклятья, которые сыпались градом на их бедные головы…

Впереди с развевающимися по ветру, давно не стриженными космами несся Август. Задержался у очередного мостка:

— Ребята, еще кто-то выкупался! Видите, вот здесь он карабкался наверх: вся трава выпачкана черным илом.

Мы подбежали, остановились тоже. Канава почти сухая, только на дне грязь, следы неудачника начинаются в середине и тянутся до верхнего края.

Я сразу подумал о том, как бы сам выглядел, если бы вляпался в эту илистую кашу в воскресной одежде…

— Волдис, давай сюда! Что ты застыл? — Август уже отбежал от канавы.

Я с гиканьем помчался за ним. И все равно перед глазами неотвязно стояла воображаемая картина: человек свалился с мостков, вывозился в иле и, черный как трубочист, карабкается вверх по отвесным стенкам канавы.

— Надо бы узнать, куда Крузе подевал наш плот, — сказал я Августу. — Можно тогда доски вернуть на место.

— Куда подевал? Это я тебе точно скажу: утащил на Длинный остров. Ребята говорили: он там выстроил себе новую хижину. Наверное, и наш плот на нее пошел.

Я чертыхнулся.

— Вот обжора, всю рыбу хочет сожрать в одиночку! Август сразу отозвался — ненароком я затронул больное место.

— Думаешь, Крузе один ее лопает? Как бы не так! Лучшую рыбу он относит на баронскую кухню. Что остается, то на базар, в Валку, в Гульдене, вот такими корзинами! А нам даже ершишку несчастного вытащить из озера нельзя.

А ведь как хотелось нарыбачиться всласть, свободно, не таясь! Длинные, гибкие удилища, срезанные на Храмовой горке, простаивали без дела в сарайчике.

— Есть, ребята! — У Августа загорелись глаза, и это означало, что он уже придумал что-то новое, сулившее увлекательное приключение. — Зря, что ли, здесь, на берегу, растет такой здоровенный камыш? А как он держится на воде! Топи не топи, не утонет. Нарезать побольше стеблей, связать… Еще лучше, чем плот.

Брат сразу догадался, куда он гнет:

— Длинный остров далеко. Отец говорил, до него побольше версты.

— А тебе-то что? — Август смотрел с обидной усмешкой. — Не хочешь — сохни на берегу.

Густав почувствовал себя задетым:

— Иди к лешему! Я сам знаю, что делать и где сохнуть, — ты мне не указ.

С пляжа неслись визг и крики. А когда мы подошли ближе, то увидели там целую толпу голых ребят. Кто играл в догоняшки на краю луга, кто боролся, кто строил замки из песка, кто барахтался в озере, вздымая брызги до самого неба.

Среди смеха, криков, писка послышалось знакомое: «Гоп, ребята!»

— Сипол тоже на пляже!

Август убыстрил шаг. Вдруг, словно вспомнив что-то, остановился. Дождался нас, приложил палец ко рту, предупредил строго:

— Ребята, если Васька здесь, ни звука про камыш и Длинный остров!

— Почему?

— Вы что, не понимаете? Ему только намекни — все болтуны в местечке заработают своими трещотками. А думаете, у рыбака Крузе нет ушей?..

Для ребят на пляже настоящий рай. Никто нам не мешал, не кричал «Нельзя!» или «Хватит, выходи из воды!» — взрослые купались ближе к местечку, дорога тоже проходила далеко от пляжа. Но что особенно привлекало нас, мальчишек, — так это сваи.

Сипол сразу заметил нас, выскочил из воды и побежал навстречу. По зарослям камыша разнесся его веселый голос:

— Гоп, ребята, на нас идет кавалерийский полк под командованием битого генерала Августа!

И началась схватка. Август, задетый за живое словом «битый», первым подскочил к Сиполу, подставил ногу, толкнул. Оба повалились на тропинку. Какое-то время Сипол барахтался внизу. Но потом Август потерял преимущество и был плотно припечатан плечами к земле. Раздался многоголосый победный клич:

— Ура, ура! Командир голопузого войска прикончил кавалерийского генерала!

Борцы вскочили на ноги, победитель великодушно протянул побежденному руку и сверкнул белыми крепкими зубами:

— Да, Август, много еще воды утечет, пока ты сможешь бороться со мной на равных.

Август за словом в карман не полез:

— Ничего! Дедушка говорит: у молодых все впереди.

— Ну и что?

— А то, что я моложе тебя!

Кавалерийский полк побратался с голым войском, и все вместе мы помчались к воде, вздымая на тропинке клубы пыли.

Рубахи и штанишки скинули на ходу. Не останавливаясь, швырнули их на песок и ухнули в воду. Сипол и здесь оказался непревзойденным. Вынырнул дальше всех и крикнул:

— Гоп, ребята, поплыли к сваям!

Весь интерес состоял не в том, чтобы доплыть, и даже не в том, чтобы ухватиться за сваю. Главное, вскарабкаться на нее и удержаться. Августу это удалось первому. Взобрался на конец бревна, сложил руки лодочкой над головой. Прыгнул, описал в воздухе ровный полукруг и свечкой вошел в воду.

Ребята помельче остались возле сваи. А Сипол с Августом без отдыха поплыли до острова и снова затеяли веселую крикливую возню в прибрежной траве. Потревоженные галки черной тучей поднялись с развалин замка, погалдели, погалдели и убрались через озеро на Храмовую горку.

Мелюзга обычно далеко не заплывала — ребятишки боялись запутаться в тягучих водорослях, которых здесь, в заливе, были целые чащи. То ли дело ребята повзрослее! Им и смелости и силы не занимать. Они прорывались сквозь зеленые путы словно налимы.

Сипол и Август приплыли с острова. Остановились в неглубоком месте, отдышались.

— Гоп, ребята! Сюда, кто плавать не умеет! Будем учить. Сцепив под водой руки, они предлагали малышам ложиться животом на этот своеобразный мост. Сипол наставлял:

— Греби обеими руками! Ногами, ногами колоти по воде!..

А теперь гоп, вперед!

Оба разом поднимали руки и закидывали мальчонку в сторону берега, где было помельче.

Эта забава малышам очень нравилась. Желающие поучиться плавать становились в очередь. Среди малышей, словно жердь, торчал рослый Васька. Август с Сиполом кидали его в воду точно так же, как и других. Но он снова, расталкивая малышей, бросался к ним без всякой очереди.

— А ну-ка, швырните еще дальше!