Помоги проекту - поделись книгой:
— То есть?
— Все брахманы, сэр, уехали в Израиль. Они были настоящие брахманы — совсем белые, почти как вы. Остались только такие, как мы. — И он постучал пальцем по своей темно-коричневой руке.
Кочинские евреи предпочитали себя считать потомками выходцев из Иерусалима, перебравшихся в Индию после разрушения Иерусалима в 70 году нашей эры. Иногда среди них распространялось мнение, что они потомки исчезнувших колен или выходцев из Вавилонского пленения. Многие более трезвые (не кочинские) исследователи придерживаются менее романтичных версий: прибыли в V веке из Ирана, или из Йемена, или из других арабских краев.
Существует надежный документ — бронзовая таблица X века, которая гласит о привилегиях и владениях, данных еврею Иосефу Раббану вместе с титулом раджи. Биньямин из Туделы, еврейский путешественник XII века, писал, что в Кочине живут темнокожие евреи.
История кочинской общины проходила куда как спокойнее, чем в Европе или в мусульманских странах. Надо сказать, что индусы терпимо относятся ко всем людям, даже если те молятся по-своему. И если человек им не мешает и не оскорбляет их чувств, то он может спокойно жить с ними под одним солнцем.
Однако сюда добрались португальцы — и евреи из мест, доступных этим воинам Христа, перебрались в сам Кочин. Местный махараджа выделил им землю близ своего дворца и гарантировал полную религиозную автономию. Главу общины утверждал махараджа. Сохранился интересный документ о службе евреев в войске кочинского повелителя: по субботам они имели право не воевать. Из-за набегов мавров переселилась в Маттанчерри и группа евреев с Малабарского побережья.
Селились там и марраны, и даже выходцы из Германии, Нидерландов и простые Гринберги и Зальцманы из Польши. Но этих было немного, их называли «белыми евреями», или «пардеши» — «чужеземцы». Старых поселенцев называли «черными», хотя они были не более черны, чем любые жители Аравии и Ближнего Востока, — примерно такие же, как северные индийцы высоких каст. А еще были евреи «коричневые» — как все люди Индийского Юга. На иврите их называли «мешухрарим», буквально: «освобожденные». Скорее всего это потомки рабов евреев, черных и белых, принявшие иудейство.
…Но это Индия, которая адаптирует всех, в том числе — своей кастовой системой. Ну не мог уважаемый индиец, чиновник или купец, сидеть в одном храме со слугами. Это вызвало бы отрицательную реакцию со стороны всех его индийских друзей и деловых партнеров. И коричневые не имели права сидеть в синагоге, а к чтению Торы их вызывали только на праздник Симхат-Тора. Не было у них и когенов, и левитов. И у черных тоже не было. Для нужных обрядов приглашали белого.
При голландцах община процветала и построила великолепную синагогу: она изображена на индийской почтовой марке. При англичанах, принесших новые методы промышленности и торговли, община экономически захирела. Хотя положение ее все равно было неплохим. Но многие «белые» предпочитали иметь дело с англичанами, а не с более темными своими. К концу английского господства у большинства «белых» были английские паспорта.
А в 1951–1953 годах почти две тысячи евреев Кочина репатриировались в Израиль: черные, коричневые и белые. Человек сто остались. У них нет раввина, нет шохета — резника. Они все более переходят на вегетарианскую пишу. Как и принято у индийцев.
Но это не единственные евреи в Индии.
Легенда гласит, что во II веке до нашей эры, когда на территории Земли Обетованной бесчинствовал сирийский правитель Антиох Эпифан, когда по всей стране собирались отряды для войны с ним, несколько семей миролюбивых галилеян нагрузили ослов и верблюдов и пошли на юг к порту Эцион-Гебер, что недалеко от нынешнего Эйлата. Долго добирались туда, а потом продали скот, еще сбросились и наняли корабль, идущий на восток. Подальше от войны, в одну из стран Востока, о богатстве которых хорошо были наслышаны в древнем Израиле. Если бы беглецы знали идиш, которого они знать не могли, ибо не существовал он, они бы сказали: «Менч трахт, Готеню лахт». Но поскольку нам идиш известен, то мы можем перевести эту мудрость, как «человек предполагает, а Бог располагает». И расположил Он так, что искатели мирной жизни потерпели кораблекрушение в Индийском океане. Семерых мужчин и семерых женщин выбросило на берег Конкана. Это было одно из индийских княжеств километрах в тридцати от нынешнего города Мумбай, который мы всегда знали как Бомбей.
Так или не так, но евреев в Индии встретили достаточно дружелюбно: явились они не с агрессивными целями, знали ремесла и вскоре заняли свое место в сложной иерархии индийской деревни. А именно: главной их работой стало изготовление масла. Не слишком высокое положение, но уж и не низкое — тот, кто производит продукты питания, не может состоять в низкой касте, а то труды рук его люди не смогут брать в рот. И, как водится в индийской деревне, обрабатывали свои поля, для грязной работы (уборки отхожих мест, стирки) нанимая неприкасаемых, а чистой (обмолот, помол, сбивание масла) занимаясь сами. Короче говоря, как все вокруг.
В течение столетий жили они в полной изоляции от еврейских общин, перешли на язык маратхи, но помнили некоторые традиции: субботний отдых, обряд обрезания, некоторые праздники и посты, какие-то молитвы. И соблюдали ритуальную чистоту еды — кашрут, по крайней мере в таких формах, как им представлялось правильным. Впоследствии это сыграло свою положительную роль. Окружающее население называло их «маслобои, не работающие по субботам». Сами же себя они именовали бней исраэль — сыновья Израиля.
Веке в XVII несколько семейств бней исраэль переселились из деревни в Бомбей, и от бывших там европейских купцов (скорее всего евреев) о них узнали за пределами Индии. Сами же они ничего не знали о других евреях в Индии. Пока в XVIII веке не встретились с евреями Кочина.
Один багдадский раввин, приехавший в Бомбей, страстно хотел увидеть «маслобоев, не работающих в субботу», и добрался до одной из их деревень. Поначалу он был очень разочарован тем, что увидел, но потом решил сделать опыт. Ребе пошел на базар, купил корзину рыбы — причем такой, что кошерна, и такой, что решительно нет, — и принес ее маслобоям. Женщины тут же рассортировали рыбу и первым делом выбросили не имевшую чешуи.
Короче говоря, багдадские евреи, коих к началу XIX века полно стало в Бомбее, взялись за бней исраэль, чтобы вернуть их в лоно истинного иудаизма, и немало в этом преуспели. Как и в приобщении вчерашней деревенщины к образованию. И многие нашли себя в новых условиях: почему-то прежде всего на военной службе в туземных частях британской армии. Кто-то стал чиновником, кто-то — торговцем или ремесленником, но значительная часть осталась крестьянами. Один из них — Э. Мозес — в 1937 году был избран мэром Бомбея.
После образования Израиля примерно половина бней исраэль репатриировалась в Израиль. Сегодня их осталось в Индии тысяч двенадцать: даже не капля для почти миллиарда индийцев. Но все же во время последней индо-пакистанской войны штабом Восточного фронта командовал выходец из этой общины генерал-лейтенант Джейкоб.
Экзотические евреи, конечно. Но попадите вы в Мизорам, и они вам покажутся совсем своими.
Мизорам — территория Индии в горах на самой бирманской границе. Люди населяющих ее племен совсем не похожи на узколицых, носатых индийцев. Они коренасты, с раскосыми глазами, очень воинственны и склонны к независимости. Веками они поклонялись духам предков, охотились за головами врагов и, мастерски их высушив, держали в домах, как амулеты. Собственно говоря, народа «мизорамцы» в природе не существует, а само название края дано было еще англичанами, чтобы как-то называть подведомственную территорию. Они родственны по языку народам соседней Бирмы, она же Мьянма. Но те куда более цивилизованны.
Никаким раджам близких индийских княжеств не удавалось покорить горцев. Или они отчаянно сражались, или уходили в горные заросли — и ищи-свищи. Но то, что не удавалось здешним феодалам, удалось миссионерам. И не просто христианским миссионерам, а шотландским фундаменталистам. Нам это очень важно в свете того, что произошло с храбрыми, но простодушными детьми гор впоследствии. Дело в том, что эта секта особенно трепетно относится к тому, что христиане называют Ветхим Заветом, а евреи зовут Танах. И каждый свой шаг эти люди сверяют с историей древнего Израиля. Это им не только не мешает, но помогает в следовании Новому Завету.
Миссионеры стали проникать — особенно после Второй мировой войны — в горы Мизорама и соседней Бирмы весьма активно. И мирно. Они не навязывали горцам свои законы, не требовали немедленно надеть брюки или хотя бы шорты. Могли оказать медицинскую помощь и открывали школы. А горцы уже хорошо представляли себе, что без образования и английского языка детям их придется трудно.
В школах с тщательностью, достойной галицийского хедера, принялись изучать Ветхий Завет. И многим старательным ученикам так пришлась по душе история Народа Израильского, что стали они задумываться: а куда делись десять пропавших колен Израиля?
Надо сказать, что колена эти ищут не первую сотню лет, причем все на Востоке. Но это искали европейские и еврейские ученые. А тут по-новому взглянул на родной народ и его историю ученик-отличник одной из школ, где выучил историю Израиля наизусть.
И пришел к выводу, что родное его племя и есть одно из колен Израилевых. Известное дело: когда ты в чем-то безоговорочно убежден, то любые факты покорно ложатся в твою теорию. Так, достаточно поверить в еврейский заговор, как отсутствие в кране воды логично и четко объясняется: известно, кто выпил воду. А наш отличник пришел к совершенно другому выводу, но все равно отныне все подтверждало его правоту. Соплеменникам его теории пришлись по вкусу: уважение к евреям было прочно привито шотландскими учителями. Антисемитизму же в горы Мизорама и соседней Бирмы добраться не удалось, очевидно, из-за отсутствия объекта для ненависти.
Через некоторое время горцы свято уверовали в то, что они и есть истинные евреи. Ну а достать в наше время учебники иврита совсем не проблема даже в горах на индийско-бирманской границе.
Мы здесь не будем касаться щекотливого вопроса о признании их евреями на исторической — теперь исторической! — родине: это тема особого исследования. Нас интересует другой вопрос: откуда столько прихожан в рангунской синагоге. И мы можем ответить: с гор Северной Бирмы. Поскольку с гор Мизорама новое учение стремительно распространилось в горах Бирмы, особенно же среди народности качинов.
Цивилизованные и к этому моменту крещеные качины издавна контактировали с немногочисленными индийскими евреями, осевшими в Рангуне и волею небес женившимися на рангунских качинках. Точь-в-точь как отец еврея Питера, с которого мы и начнем наш рассказ…
В середине XVIII века на месте рыбацкой деревушки Янгона на побережье Андаманского моря возник город с тем же названием.
Возник он не случайно, а по повелению короля Мьянмы, ибо место было очень удобно для основания порта. Через сто лет город и всю страну захватили англичане, переименовавшие город в Рангун, а страну — в Бирму. Бирма стала частью Британской Индии, и на одного английского солдата приходилось там по меньшей мере десять индийцев-сипаев. Все это имеет значение для нашей истории, ибо так уж получилось, но в туземных частях англо-индийской армии всегда много было индийских евреев из группы бней исраэль. Евреи в Индии составляют даже не тысячную долю процента населения, но отчего-то прикипели душой к военной службе, оттого и заметны были в армии. Это, так сказать, присказка. Сказка — вполне правдивая — впереди…
…Лет двадцать назад российский востоковед-бирманист служил в столичном городе Мьянмы Янгоне (и страна, и столица вернули себе исторические имена, но в нашей литературе более привычны старые, данные англичанами; так что и мы будем говорить Рангун и Бирма). В свободное от работы время он гулял по городским улицам, чтобы подробнее познакомиться со страной. И вот на одной из тихих улиц он увидел харчевню, название которой его остановило. Харчевня называлась «У еврея Питера». Оговариваюсь сразу; востоковед — не еврей, и никакой ностальгии по гефилтэ фиш, которая могла бы подаваться в точке общепита с таким названием, у него не было. Но интерес возник сразу. И он зашел в заведение. В дверях его встретил коренастый темнокожий человек с монгольским разрезом глаз. Как выяснилось, это и был еврей Питер. От еврея — так, как его себе представлял наш востоковед, — у него были разве что курчавые волосы.
— Шалом! — произнес востоковед, тем самым исчерпав запас еврейских слов наполовину. (Второе слово, которое он знал, было «цимес», но цимесом здесь точно не пахло.)
— Шалом! — отвечал еврей Питер и, перейдя на очень плохой английский язык, осведомился: — Вы, наверно, самый настоящий еврей? Из Израиля?
Востоковед наш — дивный образец славянина. Так что можно судить, сколь занятны взгляды еврея Питера на своих единоплеменников. Оказалось, что покойный отец владельца, которого он почти не помнит, был действительно евреем из Бомбея, сержантом англо-индийской армии. После изгнания японцев он вышел в отставку и поселился в Бирме. Женился на местной женщине из горского народа качинов и через два года после рождения сына умер. Так что никакого еврейского воспитания Питер не получил, но всегда знал, что принадлежит к экзотическому народу евреев, и этим очень гордился. Поскольку индийцев в Бирме, мягко говоря, недолюбливают, еврейская национальность служила ему и защитой. Да и очень уж он — кроме волос — похож на качинскую маму. Подает он в харчевне все то же, что и в других, но свинину в готовке не использует. Вообще же, сказал он, название «У еврея Питера» он дал для экзотики и привлечения клиентов: а то вокруг все больше обыденная еда — бирманская, китайская и индийская.
Ходит он иногда и в синагогу. Оказалось, что она в Рангуне наличествует.
— Приходите, увидите наших. Такие же евреи, как я. — И, увидев вопросительный взгляд востоковеда, пояснил: — Качины в основном.
Рангунская синагога — одноэтажное здание на Пью-роуд, одной из окраинных улиц.
Внешне она ничем не напоминает привычный для Бирмы храм — тут их множество: буддийские, индуистские, конфуцианские и мечети. Разве что Маген-Давид над входом отличает ее сразу от других похожих домов вокруг. По будним дням здесь пусто и тихо, но по субботам собираются прихожане: на миньян хватает. Единственно, чего не хватает на наш привычный взгляд, так это еврейских лиц. Публика собирается темнокожая, частью — меньшей — похожая на индийцев, а большей частью — крепкие коренастые люди с раскосыми глазами и смоляно-черными волосами. Так выглядят бирманские горцы — карены, шаны, качины. Люди одеты по-европейски, все в кипах. Женщины — в платках. Галереи для женщин здесь нет, они молятся в левой части синагоги за занавесом. Перед входом все разуваются — так в Бирме принято перед входом в дом.
Еврейские лица (в нашем понимании) можно увидеть на еврейские праздники Рош-а-Шана, Йом-Кипур, Симхат-Тора. Тогда сюда приходят сотрудники израильского посольства и любые израильтяне, оказавшиеся в Рангуне. Сюда же заходил мой знакомый востоковед, который узнал о синагоге от еврея Питера в экзотической харчевне «У еврея Питера». Некоторые израильтяне, которые не без смущения смотрели на здешних сынов Израиля, натыкаясь глазами на его лицо, делали ободряющие жесты руками и понимающе улыбались. Среди всей этой публики даже его сугубо славянское лицо казалось почти своим. Но не дай вам Бог показать рангунским прихожанам наличие хоть какого бы то ни было сомнения! В лучшем случае вас бы с позором вывели из синагоги и прогнали бы, не дав обуться. В худшем…
…Чтобы представить себе, что было бы в худшем, стоит всмотреться поглубже в историю здешней общины. Однако по порядку.
В составе туземных частей англо-индийской армии было много евреев из этнической группы бней исраэль. Некоторые из них, выйдя в отставку, не стали возвращаться в Индию (как и очень многие солдаты-индийцы), а предпочли остаться и открыть на скромную, но надежную английскую пенсию какое-нибудь маленькое дело. Англичане их в этом поддерживали (только что завоеванные бирманцы казались им ненадежными). А кроме всего прочего, Бирма объявлена была частью Британской Индии. Конечно, среди всех осевших тут индийцев евреи составляли каплю в океане, но интересно отметить, что бирманцы, индийцев недолюбливавшие (очень мягко сказано), все-таки евреев выделили. Причем в лучшую сторону. Скажем, среди евреев не было ростовщиков, а у индийцев этот промысел в Бирме был весьма заметен. Короче, хотя их долго считали индийцами, но, как бы это выразиться, «индийцами хорошими».
Если индусов, скажем так, недолюбливают в Бирме, то к мусульманам отношение неизмеримо худшее. А тут оказалось, что многие мусульмане (особенно из будущего Пакистана) настроены антиеврейски.
Что еще можно было пожелать, чтобы бирманцы почувствовали к евреям теплые чувства? И наконец, что не типично для большинства еврейских групп — большая часть евреев сочеталась браком с местными женщинами.
(Сильно забегая исторически вперед, отметим, что отношения Бирмы с соседней мусульманской Бангладеш и с собственными бунтующими мусульманскими меньшинствами очень способствовали поднятию в глазах общественного мнения авторитета Израиля и — соответственно — местных темнокожих и раскосых евреев.)
Ко всему этому добавим, что количество евреев в стране столь незначительно, что проблем у них возникать не может, да и обирманились они — не в пример индусам и мусульманам — бесповоротно.
Но община вдруг выросла. В нее влились, начитавшись христианской версии Ветхого Завета, горцы из народа качинов, уверовавшие в то, что они — потомки колен Израилевых. Они весьма ревниво реагируют, если кто-то усомнится в их истинном еврействе. А нравы в горах Северной Бирмы — крутые. Там и охоту за головами еще не забыли…
Самая еврейская страна
Мы не имеем в виду Израиль — это не самая еврейская страна, а просто еврейская. Мы имеем в виду самую еврейскую страну в Европе. Не ломайте голову, вспоминая, в какой из европейских стран самая большая еврейская община: это еще не делает страну еврейской, сколько бы об этом ни твердили местные и зарубежные антисемиты. Мы хотим рассказать о стране, где евреи не только составляют заметный процент населения, но и само ее существование обеспечило евреям возможность жить в ней, честно скажем, припеваючи. И чье право на существование подвергается сомнению уже триста лет.
Короче говоря, речь идет о Гибралтаре. «Тоже мне страна! — можете сказать вы. — Клочок испанской территории, оттяпанный англичанами, скала почти у самой Африки! И населения всего 30 тысяч, из них почти половина — британский гарнизон». И все это будет правда. Но британцы, отслужив свое, уезжают домой или к новому месту службы. А есть люди, которые живут там, имеют семьи, занимаются делом.
А теперь посчитайте: на оставшуюся половину четыре синагоги, столько же религиозных школ и благотворительное общество.
Начнем по порядку. Евреи жили в Гибралтаре еще в XIV веке и, естественно, были оттуда изгнаны, как и со всего Пиренейского полуострова. Зато в XVIII столетии скала перешла во владение Британии, об этом свидетельствует Утрехтский договор, с тех самых пор называемый в Испании «кабальным и несправедливым». А чего там несправедливого? Воевать лучше надо было, а не «испанские воротники» придумывать да инквизицией баловаться! Впрочем, как ни были удручены и возмущены испанцы, но добились все-таки пункта в договоре, по которому евреям проживание в Гибралтаре запрещалось. Так сказать, «в чужих руках Гибралтар, а землица-то нашенская…». Очевидно, хоть это служило им утешением.
Но через шестнадцать лет султан Марокко обратился к англичанам с просьбой позволить его еврейским подданным прибывать в Гибралтар по торговым делам. В Марокко евреев сильно угнетали, но всегда защищали за рубежом их торговые интересы, приносившие стране прибыль. Кстати, по тому же договору мусульманам тоже запрещалось жить в Гибралтаре. В мусульманах, учитывая близость исламских стран, англичане видели опасность, а евреям разрешение дали. В конце концов, им оскорбленные чувства испанцев были абсолютно безразличны. Британцы всегда отстаивают свои интересы (и кто в них за это бросит камень?), а еврейские посредники были им удобны для торговли с Востоком. Так в крепости на скале появилось устойчивое еврейское население: марокканское, но потомки выходцев из Испании. К ним прибавилось некоторое количество евреев из Италии, тоже сефарды. Потом туда перебрались марраны — вернулись к вере отцов и построили синагогу.
В конце XIX века почти вся гибралтарская торговля была в еврейских руках. И очень выгодная торговля: между Англией и Северной Африкой. Ведь английским негоциантам проникнуть в Северную Африку было непросто, ибо вся она стала зоной французских интересов. В конце того же века — начале следующего в Гибралтаре поселились евреи из России и Румынии, обычные наши Гинзбурги и Гринберги. И, конечно, построили свою синагогу, но в Гибралтаре не прижились.
Во время Второй мировой войны англичане эвакуировали все гражданское население Гибралтара, а после войны многие назад не вернулись: у них были британские паспорта и прекрасное знание английского языка. Но свято место пусто не бывает, и численность еврейского населения восстановилась. В 50-е годы прошлого века здесь же существовал переселенческий лагерь для марокканских евреев.
В 70-х годах мэром города, а потом и главным министром был Джошуа (Иегошуа) Хассан, а другой его единоверец и соплеменник занимал пост министра туризма — очень важный, ибо уже не только торговля, но и туризм продолжали обогащать Крепость на скале. Гибралтарские евреи настроены очень пробритански и во всех референдумах голосуют за сохранение власти Ее Величества. Им есть за что любить англичан: во все бурные и опасные времена — что в Испании, что в Марокко — этот маленький клочок суши между Европой и Африкой служил им надежным оазисом.
В Сингапуре евреев нет, зато в Китае…
Существует такое расхожее выражение: «Где армянин прошел, еврею делать нечего». А вот в Юго-Восточной Азии мерилом всего и вся (хитрости, всепроходимости, ума, кстати) служит китаец. Сингапур населен китайцами прежде всего. А основали его англичане. Оба этих сведения важны для дальнейшего нашего рассказа.
Еврейская история города (еще не государства) начинается в 1840 году, когда очень богатое еврейское семейство из Багдада — Сассун — открыло в относительно недавно основанном Сингапуре свое торговое предприятие. Все доверенные лица и приказчики Сассунов были евреи, в основном родственники. Их было много — на Востоке маленьких семей не бывает. К 1878 году их стало еще больше, и открыта была первая синагога. Чтобы увязать с началом рассказа: примерно тогда же построили и армянскую церковь. Евреи были из Ирака, а армяне — из Ирана. И никто друг другу не мешал.
В начале XX века построили вторую синагогу — на деньги сэра Менаше Меира, считавшегося самым богатым евреем Дальнего Востока. Титул «сэр» пусть не вводит вас в заблуждение: нормальный багдадский еврей. Так сказать, баронет из туземцев. Естественно, что на растущий и процветающий Сингапур положили глаз и евреи из Великобритании. Но их следует рассматривать как часть английской колонизаторской общины. Кстати, евреи в Сингапуре были среди крупнейших владельцев недвижимости. В этом им не уступали только здешние арабы — из большей частью южнойеменского Хадрамаута. Вот ведь какая история: мало им Ближнего Востока, так и на Дальнем конкурируют!
К тридцатым годам евреев в городе было человек восемьсот. И еще примерно столько же прибыло нормальных ашкеназов — через Китай. Они уходили от немецкой оккупации из Европы. Когда пришли японцы, большая часть евреев эвакуировалась, как и все европейцы. А кто остался, был японцами интернирован — как граждане враждебных Японии стран. Занятно, но не коснулось это только немецких евреев, они-то были из страны-союзника, откуда и бежали на конец света. И как ни настаивало немецкое консульство, японцы разбираться в «спорах славян между собою» не стали: хватало у них своих забот, чтобы еще разбираться, какой немец (т. е. гражданин Германии) хороший, а какой плохой. Для японцев и те, и эти одинаково длинноносые. После войны большинство евреев уехали в США, Англию, Австралию и даже в Израиль. Тем не менее первым главным министром сингапурского самоуправления стал именно еврей мистер Маршалл. (Наверное, все же как представитель англичан.)
Может быть, человек двести евреев сейчас в независимом Сингапуре найдется. Люди пожилые, кому некуда было податься. И в обеих синагогах набирается по субботам миньян. Надолго ли? И дело здесь не в том, что после китайца никому уже делать нечего. Гостиницы богатейших армян Дальнего Востока тоже уже принадлежат г-дам Ку и Ео, лицам китайской национальности.
Все европейцы, включая иракских евреев, иранских армян и турецких греков, пришли с англичанами. И ушли с ними… А китайских евреев в Сингапуре, видать, не было. Или же их никто — и они сами — не выделял из китайцев.
О китайских (кайфынских) евреях, представляющих собой одну из наиболее загадочных и плохо исследованных еврейских этнических групп, рассказал автору его старый друг и учитель Иван Гаврилович Лобода, китаист по профессии, проведший в Китае не один год. Блестящее знание языка и традиций страны помогали ему в общении со столь недоверчивыми к иностранцам и закрытыми людьми, как китайцы. Он сейчас живет в Иерусалиме, где сейчас учится большое количество китайцев, так что Ивану Гавриловичу есть с кем поговорить и на китайском, и на иврите. И выяснить новые детали из жизни еврейской общины Китая.
Вот рассказ Ивана Гавриловича Лободы:
«То, что в Китае есть евреи, я знал и раньше и даже с ними встречался в Харбине и в Тяньцзине. В этом последнем я даже купил великолепный талес для своего тестя Льва Моисеевича. Впоследствии полюбоваться на этот талес сходились в синагогу в Малаховке тонкие знатоки и ценители. Но евреи, которых я встречал в Китае, ничем не отличались от моих тестя с тещей и родом были из тех же мест за чертой оседлости, и говорил я с ними по-русски, вставляя фразы на идише, как это делал мой тесть. Вот только раз, когда я беседовал в Тяньцзине с неким Григорием Яковлевичем, который подбирал мне для тестя еще и мезузу, вошел его шофер-китаец и благоговейно поцеловал мезузу у косяка.
— У вас научился? — спросил я с улыбкой.
— Почему у меня? Что он, сам этого не знал? — чуть ли не с обидой возразил хозяин. — Что он, не еврей?
Я с недоверием всматривался в лицо шофера, круглое и безмятежное, с раскосыми глазами и совсем не еврейским носом. Единственное, что отличало его от среднего китайца, была заметная черная щетина — от скул. У китайцев борода растет слабо и только на подбородке. Выяснить мне тогда ничего не удалось: времени не было, да и не тема это была для беседы с советским офицером, даже таким, который покупает для тестя талес и мезузу.
Где-то после 1950 года, еще будучи офицером Советской Армии и работая при Главном политическом управлении китайской армии, я не раз ездил в Кайфын по служебным делам. Закончив работу, не спешил возвращаться в Пекин, посещал интересные места в городе и его окрестностях. Когда казалось, что все уже осмотрено, хозяева-китайцы предложили съездить к католическому миссионеру (шеньфу по-китайски), видимо, считая его чем-то вроде музейного экспоната, раритетом города.
Кайфынский миссионер был старым человеком. Он прожил более шестидесяти лет в большом мрачном помещении без потолка, только с черепичной крышей. Окитаился он совершенно, о чем говорила одежда — куртка-гуаза да туфли из много раз простроченных старых лоскутов, а также хороший китайский язык, манеры, обстановка жилья.
При моем появлении душа старика ушла в пятки, особенно он испугался, когда я назвал себя. Пришлось успокаивать, сказать, что приехал безо всякого дела, просто познакомиться с ним.
Мало-помалу разговор с миссионером становился откровенней. Он сказал, что слишком близок к смерти, чтобы скрывать свои мысли. На вопросы отвечал, молитвенно склоняя голову. Сказал, что в переменах, происходящих вокруг, видит опасность, жизнь материальная может еще больше поглотить жизнь духовную, что он после первых пяти лет пребывания здесь готов был сказать, что все понял, во всем разобрался. Через двадцать лет этого уже он сказать не мог. А теперь вокруг еще больше непостижимого и даже таинственного.
Мне казалось, что шеньфу есть что рассказать о Кайфыне. И я не ошибся в таких догадках. Он поведал, что в городе с давних времен была значительная еврейская колония. Существовала синагога, но сейчас она пришла в упадок. Он даже вызвался показать то место, где несколько столетий стояло еврейское святилище. Через руки шеньфу проходили книги иудеев, написанные иероглифами. Их будто бы проверяли миссионеры в Шанхае и убедились в соответствии оригиналам. Как и многие христианские миссионеры, он проявлял к китайским евреям большой интерес, считая, что их, единобожников, можно будет обратить в христианство. Но именно среди китайских евреев не нашлось ни одного, который бы сменил веру.
Он лично знал иностранцев, которые изучали судьбу евреев в Китае, знал также, что в Шанхае в библиотеке Британского королевского азиатского общества и в книгохранилище Морской таможни были книги и рукописи о евреях, появившихся в Хэнани в начале второго тысячелетия нашей эры.
Более трехсот лет назад испанский миссионер Матео Ричи обнаружил в бывшей столице Китая Кайфыне еврейскую колонию. Евреи пришли в Китай после долгих скитаний по миру. Их путь следования до сих пор не установлен учеными.
В Китае евреев встретили дружелюбно, разрешили поселиться в городах, исповедовать свою веру и построить синагогу в Кайфыне. Прочно державшиеся за веру своих отцов, они упорно изучали иврит, один из первых языков человечества, на котором писали пророки и была написана Библия. До середины XVIII века иудеи-китайцы соблюдали субботу, отмечали такие праздники еврейского народа, как Песах, Пурим и др. Они называли себя потомками древних евреев, хотя внешне давно уже перестали отличаться от китайцев.
Китайские евреи в массе своей жили не богато. Некоторые из них занимали значительные посты в местных административных органах, а были и такие, кто достиг высоких должностей в пекинском мандаринате.
У некоторых высоких чинов гоминьдановской и коммунистической элиты Китая в родословных есть евреи. От кайфынских евреев вел свою родословную Лю Шаоци, бывший вторым человеком в стране после Мао Цзэдуна. Когда двоюродный дед Лю Шаоци был казнен по приказу Мао Цзэдуна, его родные передали Лю Шаоци молитвенник, написанный на иврите».
Не ищите в Японии евреев
Эту фразу следовало сказать гораздо раньше. Дело в том, что именно евреев искали в Японии века с семнадцатого, когда миссионеры-христиане стали проникать в страну.
Во-первых, они везде искали утерянные десять колен Израилевых, а во-вторых, многие из европейцев заметили антропологическую разницу между японцами разных сословий. У простонародья были нормальные монголоидные лица с плосковатым носом, у знати наблюдался орлиный нос и более тонкие черты лица. Как писал видный австрийский этнограф Ратцель, «знатную японскую даму приняли бы в Европе за еврейку». Скорее всего это преувеличение, но наблюдения заставляли задумываться: а не на острова ли ушли искомые колена?
Забегая вперед, скажем, что споры продолжаются по сей день, но ведут их японцы, принявшие христианство в самой фундаменталистской протестантской форме, или же крайне малочисленные японцы прозелиты иудаизма. Да еще «Общество друзей Ветхого Завета» под председательством одного из принцев императорской крови время от времени публикует на этот счет свои соображения.
Не та страна Япония, чтобы в ней поселились иноземцы и стали японскими подданными. Этого в Японии почти никогда и не было. Самое же крупное национальное меньшинство — расово и культурно близкие корейцы — по сей день не приняты японским обществом. Да и государством.
Конечно, какое-то количество евреев в стране всегда есть, но это временно пребывающие в стране иностранцы, в основном, американцы. Даже синагога находилась на территории американской военной базы. Правда, в период между двумя войнами в Кобе были две синагоги — сефардская и ашкеназская, а в Токио — одна. Но тоже — для временно пребывающих в стране иностранцев. Надо сказать, что даже в начале XXI века значительная часть японцев убеждена, что иудаизм — это одна из христианских сект.
Занятно при этом, что антисемитизм — но умозрительный — в Японию проник. Принесли его с собой офицеры оккупационного корпуса из Сибири и из Маньчжурии. Полковник генерального штаба Т. Ясуа перевел на японский язык «Протоколы сионских мудрецов» и крепко поверил в могущество евреев в мире и всесилие в финансах и прессе. Он даже издал некоторые комментарии к классическому труду нашей отечественной юдофобии. Однако…
Общеизвестна способность японцев усваивать чужие идеи и изобретения и приспосабливать их к своей пользе, да так, что они кажутся потом совершенно японскими. «Протоколы» толкуют о заговоре евреев против христианского мира, к коему Япония никак не относится. Посему вдумчивый Ясуа решил использовать эти безопасные для японцев заговорщицкие способности евреев к вящей пользе Страны восходящего солнца. После оккупации в 1931 г. Маньчжурии, а потом и многих районов Китая, где Ясуа и его сторонники заняли посты в руководстве страны и сформулировали политику Японии в еврейском вопросе, они решили предоставить в Маньчжурии место тысячам еврейских беженцев из Европы: это должно было послужить развитию экономики страны. Кроме того, всемогущие евреи должны были — хотя бы из благодарности — склонить общественное мнение в США в пользу Японии. Согласно «Протоколам», им это было раз плюнуть. Ясуа решительно пресек выходки русских антисемитов в Харбине и прикрыл их газету «Наш путь».
А еврейским беженцам из Германии и Австрии разрешено было прибыть в Шанхай и поселиться на территории международного сеттльмента. Даже без виз и документов. В общем, что ни говорите, а и из «Протоколов сионских мудрецов» можно доброе дело сделать. Знал бы об этом их автор г-н Нилус, он бы в гробу перевернулся…
Мы начали эту главу призывом «Не ищите евреев среди японцев». А завершаем мы ее призывом как бы противоположным. Но это только на первый взгляд. Нет евреев, ставших японцами и обогативших японскую литературу и науку. Даже на японской эстраде — ни одного еврея-конферансье. Как в это ни трудно поверить, но это факт.
Зато японцы, ставшие евреями, существуют. Правда, при этом они — за редкими исключениями — не настаивают на том, что были евреями всегда.
После Второй мировой войны многие образованные японцы, а среди них даже члены императорской семьи, заинтересовались историей и культурой еврейского народа. Хотя многие впервые услышали о евреях из «Протоколов сионских мудрецов» и из немецкой пропаганды, трагедия еврейского народа в войну не оставила их равнодушными. И интерес к евреям у них был весьма и весьма доброжелательный. Японцы были бы не японцами, если бы, взявшись за какое-то дело, не делали бы его добросовестно и до конца. Можно было, например, проявить интерес к «каббале», купить книгу о ней, дочитать до пятой страницы, а потом держать книгу в гостиной. Но это было бы сильно не по-японски.
Профессор М. Кобаяси из самого престижного университета страны Васэда в Токио — настоящий ученый и настоящий японец. Он создал Японскую ассоциацию еврейских исследований. А потом в университете Васэда открылось отделение иудаистики. Студенты там трудолюбиво изучают иврит и достигают превосходных успехов. Одна беда: им никак не дается буква «л», которой просто переполнен иврит. И самое дорогое для японского студента слово «учиться» — а на иврите «лильмод» — бедняги произносят как «рирьмоду». Но ведь не это главное!
В 1959 году г-н Коцудзи, наследственный жрец национального японского культа синто, перешел официально в иудаизм. Не будь он наследственным жрецом, особого шума этот факт не наделал бы. Правда, воплей ярости тоже не было. Довольно тихо был встречен гиюр (переход в иудаизм) еще нескольких сынов Страны восходящего солнца. Вот откуда появились фотографии аккуратных раскосых людей в кипах, кочующие время от времени по страницам книг и журналов с подписью «Японские евреи». А что? Есть же евреи бухарские, крымские и даже китайские, похожие на персонажей этого фото как две капли воды.
Но это — скорее экзотика. Гораздо больше в Японии христианских сект — обычно протестантских, — выступающих неизменно в поддержку Израиля и усвоивших очень много из иудейского учения.
Самая крупная из них — «Макуя». См. японско-ивритский словарь — для этого надо знать иероглифы — и читай: «охел мо’эд», «шатер собрания». (Японцам все-таки проще произнести «макуя», чем ломать язык: «охэру моэду».) Ее основал в 1948 году бизнесмен Икиро Тесима. Он принял имя Авраам, но при этом остался христианином-протестантом, добавив к евангельским истинам элементы иудаизма. Кстати, последователей Авраама Тесимы в мире — во многих странах — 50 тысяч человек. Они совершают паломничества в Иерусалим, работают в кибуцах и совершенно не навязывают евреям свое учение.
Есть и другие японские христиане тех же взглядов — секта Церковь Софии, например.
В завершение, однако, отметим, что японцев-антисемитов — сотая доля процента. Японцев-филосемитов и израилелюбов — увы, столько же.
Остальным до этого дела нет: далеко слишком…
Чего, впрочем, не сказать о Ковнере Сугихаре.
Поделиться книгой: