Помоги проекту - поделись книгой:
Всегда следует искать методы превращения бедствия в благословение. Всегда есть такой способ, нужно лишь найти его. Существует главное искусство жизни, а именно искусство превращения несчастья в праздник, превращения проклятья в благословение, использования страдания для развития, использования боли для возрождения.
Однажды я остановился в одной гостинице. Там также жил один политик. Мы остановились в маленькой гостинице в маленькой деревне. Посреди ночи политики пришел ко мне и сказал: «Я не могу уснуть. Неужели вы способны спать?» Он потряс меня и сказал: «Как вы можете спать? Нам же мешают!»
У дома лаяли не меньше двадцати собак... Наверно, прислуга прикормила их. К нам сбежались собаки со всей деревни. Возможно, они устроили политический митинг. Их было очень много, они громко лаяли и дрались.
«Как вы можете спать?» — удивился он. — Я не могу спать из-за собачьего лая, я совсем выбился из сил».
«Но собаки не имеют никакого понятия о вас, — ответил я. — Они не читают газеты, не слушают радио, не смотрят телевизор. Собаки не знают о вашем присутствии. Я останавливался здесь и раньше. Они всегда так ведут себя, на вас этот спектакль не рассчитан. Они просто дерутся, выясняют отношения. Если вас мучает их лай, от этого плохо вам, а не им. Примите их поведение!»
Я посоветовал этому человеку устроить небольшую медитацию. «Ложитесь на кровать и наслаждайтесь их лаем, — сказал я. — Пусть их лай станет для вас музыкой. Наслаждайтесь лаем. Слушайте его как можно внимательнее».
«Разве это поможет мне?» — усомнился он. — Я хочу заткнуть уши, забыть о собаках, а вы велите мне слушать их. Так я стану раздражаться еще сильнее».
«А вы просто попытайтесь, — сказал я. — Вы уже пытались затыкать уши, вам это все равно не помогло. Теперь прислушайтесь к моему совету. Вы же сами видите, что я сплю замечательно».
Он не был подготовлен к такому методу и не верил в него, но другого пути не было, и он сделал попытку. Через пять минут он крепко спал, даже храпел. Я потряс его и спросил: «Как вы можете спать? Разве это возможно?»
Если вы что-то принимаете, вас уже ничто не смутит. Именно реакция отвержения в вас создает смущение. Итак, если вы хотите медитировать, ни на что не отвлекаясь, тогда ничто не отвергайте. Шум дорожного движения нужно принять, ведь это часть мира, в нем нет ничего дурного. Ребенок плачет — и это часть мира, совершенная часть. Как только вы сказали, что все благостно, созерцайте свое признание существующего порядка вещей, примите его. Что-то в вас тает. Потом вас уже ничто не отвлекает. И до тех пор пока это не случится, вы можете ходить куда угодно, и вас непременно будет что-то смущать.
Первые центры медитации
С помощью храмов и центров медитации я хочу научным методом ввести современного человека в медитацию не только интеллектуально, и но экспериментально. Гораздо труднее погрузиться в медитацию через рассудок, чем через эксперимент. Некоторые вещи можно познать только на прямом опыте. Их нельзя познать через отвлеченные сведения. На самом деле, кое-что мы не можем познать прежде, чем испытаем это на себе. Центры медитации это научные учреждения, где современный человек познает медитацию через современный язык и символы. И не только символы способны помочь ему.
В мире сто двенадцать таких методов. Я хотел бы подвести четкую научную основу под эти методы в центрах медитации, чтобы вы не только понимали их, но и выполняли. Если вам не подойдет один метод, я дам вам другой. Но мы не позволим вам уехать из центра с чувством неудовлетворенности. В мире сто двенадцать таких методов, и больше их быть не может. Если не работает один метод, то непременно окажет воздействие какой-нибудь другой. Вы можете очень легко выяснить, какой метод для вас наиболее эффективен. Техника изыскания подходящего метода для конкретного человека также имеет научную основу.
Если мы сможем построить центры медитации в главных городах Индии, а также в других странах, то тем самым поселим надежду в сердцах людей, которые в настоящее время переживают душевную боль и печаль, которые не видят выход.
«Я основал центр медитации, в котором проводят эксперименты несколько человек. Когда я получу конкретные результаты, то смогу что-нибудь рассказать тебе. Я уверен в своих опытах, но хочу проверить их эффективность на других людях. Я не хочу философствовать в своем письме, поскольку у меня сугубо научный подход. Я хочу рассказать о йоге, которая основана на определенных психологических и парапсихологических экспериментах. У людей много заблуждений на ее счет, и мне следует доказать их несостоятельность. Поэтому я провожу эксперименты в этом лагере. Я убедился в том, что моя работа не станет рекламой для какой-то группы лиц».
«Я собираюсь прочесть лекцию в Делийском центре самадхи йоги. Одновременно я открою там собственный центр медитации. Такие центры я уже открыл в Бомбее, Калькутте, Джайпуре, Канпуре, Удайпуре, Чанде и других городах. Ко мне приезжают тысячи людей. Я надеюсь на то, что медитации можно будет научить всех простых граждан. Медитация это изначальная суть религии. И религию можно оживиться, только если возродить медитацию».
Позволяйте всему происходить спонтанно. Ум привык вести пустой внутренний диалог.
Ум это просто механизм. Он может говорить, может молчать. Все дело в том, что ум не должен управлять человеком, ему следует подчиняться. В качестве слуги ум великолепен, но как хозяин он опасен. Именно вы должны управлять умом.
Медитационные лагеря
Я говорил перед толпами в пятьдесят или даже сто тысяч человек и понимал, что они пропускают мои слова мимо ушей, что они пришли просто так.
Эти люди любили меня не за учение, которое я им объяснял, а из-за моей манеры излагать его. Им нравилось, как я говорил, но они не искали истину. Они просто воспользовались возможностью поглазеть на меня.
Скоро мне все это надоело. Было абсолютно бессмысленно читать лекции, потому что люди слушали меня невнимательно: мои слова влетали в одно ухо, а из другого вылетали. Так слушали мужчины. А женщины слушали меня обоими ушами, но все вылетало у них изо рта. Не такая уж большая разница! Вы когда-нибудь видели, чтобы две женщины сидели рядом молча?
Мир полон пустых слухов, а выговорите о медитации. Так интересно посплетничать о соседях что касается медитации, то для нее достаточно времени и в старости или даже после смерти. Вы будете тихо лежать в могиле и медитировать всласть. А сейчас вокруг происходит очень много событий: от какого-то человека убежала жена, кому-то изменяет жена...
Учитывая такую ситуацию, почти бесполезно говорить с толпой, и я начал собирать небольшие группы. Единственным выходом стал отказ от лекций, обращенных к толпе. Я уходил в горы, предварительно оповестив людей о том, что любой человек, поделавший пробыть в горах от семи до десяти дней, может присоединиться ко мне. Разумеется, если человек берет десятидневный отпуск, значит ему очень нужна медитация, любопытства здесь нет. Если он оставляет жену, детей и работу на десять дней, то тем самым демонстрирует, что он не просто любопытствует, но и действительно хочет знать. Именно так началась работа в лагерях.
Я часто ездил в Удайпур, что в штате Раджастан. В этом городе у меня появился первый лагерь медитации. Я собирал замечательных людей.
«Я только что возвратился из лагеря в Ранакпуре. Я проводил занятия для моих друзей из Раджастана, поэтому не оповестил тебя о них. В моих медитациях, которые длились пять дней, приняли участие примерно шестьдесят человек. Результат занятий всех удовлетворил. Все мы поняли, что произошло что-то прекрасное. Организаторы лагеря под впечатлением результатов намерены устроить большой лагерь для всех индийцев. Ты обязательно должен приехать в этот лагерь».
Лагерь медитации в Ранакпуре 1964 год.
Я вижу, что человек объят кромешной тьмой. Он стал подобен дому, в котором светильник померк в темной ночи. Его фитиль притушен, он светильник все равно можно зажечь заново.
Я пришел сюда, чтобы сказать вам, что есть способ пробудиться от кошмара, который вы приняли за жизнь. Этот путь существовал всегда. Путь, который ведет из тьмы к свету, вечен. Он наверняка есть где-то, но мы отвернулись от него. Я хочу, чтобы вы обратились к нему. Этот путь называется
Я призываю вас пробудиться от своего сновидения, в котором вы лишились достоинства императора. Я хочу преобразить ваше поражение в победу, вашу тьму в свет, вашу смерть в бессмертие. Вы готовы пуститься вместе со мной в это путешествие?
Мы собрались в этом уединенном месте для того, чтобы я рассказал вам что-то, а вы послушали меня. Повествование и прослушивание будут осуществлены лишь на уровне любви. Двери сердца открываются только в любви. Помните о том, что лишь когда вы слушаете сердцем, а не головой, вы можете что-то услышать. Вы можете спросить: «А разве сердце тоже слышит?», и я отвечу, что всякий раз слышит исключительно сердце. До сих пор голова ничего не услышала. Голова абсолютно глуха, и это следует отметить. Только когда слова исходят из сердца, они приобретают значение. Только слова из сердца источают аромат свежих цветов, а в ином случае они не только гнилые и затхлые, но и подобны пластмассовым или бумажным цветам.
Завтра утром мы начнем пятидневную программу лагеря садханы, и в качестве вступительной части я хотел бы кое-что сказать вам.
Для своей садханы, для осознания истины ум должен приготовиться так, как человек готовит почву для выращивания цветов. Мне хотелось бы, чтобы вы запомнили несколько правил.
Первое правило: живите в настоящем. Во время занятий не позволяйте себе увлекаться своей привычкой думать о прошлом и будущем. Если вы позволите себе унестись прочь, то пропустите миг жизни, поистине важную вещь, и это самое мгновение бесполезно минует вас. Нет ни прошлого, ни будущего. Прошлое это память, а будущее — грезы. Только настоящее реально и живо. И если истину вообще можно познать, то лишь в настоящем.
Я прошу вас в течение всех занятий отстраняться как от прошлого, так и от будущего. Признайте, что они не существуют. Есть лишь тот миг, в котором вы пребываете, и больше ничего нет. Вы должны жить в нем, причем в полную силу. Ночью спите так крепко, как будто прошлое оторвалось от вас и осталось далеко за горизонтом. Умрите для прошлого. Утром встаньте новым человеком, потому что наступило новое утро. Пусть тот, кто лег в кровать, так и не проснется. Пусть он спит всегда. А вы всегда новый и свежий.
Живите в настоящем и постоянно помните о том, что вам следует все сутки напролет оставаться бдительным, чтобы проверять, не вернулось ли к вам механическое мышление о прошлом и будущем. Довольно и наблюдения. Если вы будете наблюдать, то не приметесь вновь за старое. Наблюдение и осознанность разрушают привычку.
Второе правило: живите естественно. Все поведение человека искусственно, оно представляет собой результат обусловленности. Мы все время надеваем маски и из-за этого постепенно забывает свое подлинное естество. Сорвите фальшивую кожу и выбросите ее. Мы собрались здесь не для того, чтобы устраивать спектакль, а для того, чтобы увидеть и познать себя в своем подлинном виде. После спектакля актеры снимают свои костюмы — точно так же и мы эти пять дней будем снимать свои маски и выбрасывать их. Пусть проявится все подлинное и естественное. Живите в этом. Ваша садхана, ваш путь, развивается только через простой и естественный образ жизни. Во время занятий в лагере садханы осознавайте, что вы не держитесь за свое общественное положение, профессию, должность. Избавьтесь от всех масок. Вы остаетесь самим собой, обычным человеком без имени, общественного положения, семьи, должности, касты. У вас нет имени, вы самый обыкновенный. Вы должны научиться так, потому что в действительно вы именно такие и есть.
Третье правило: живите уединенно. Ваша садхана рождается в абсолютном одиночестве, когда вы остаетесь наедине с самим собой. Но обычно человек никогда не остается один, он постоянно окружен другими людьми. И если вокруг него нет толпы, тогда толпа гудит в его голове. Нудно рассеять эту толпу.
Не позволяйте вещам скапливаться в своей голове. То же самое верно и для внешнего мира. Живите сами по себе, как будто вы один в лагере садханы. Вам не нужно ни с кем поддерживать отношения. Среди всех этих бесчисленных отношений вы забыли о себе. Все эти связи (враг / друг, отец / сын, жена / муж) так увлекают вас, что вы не можете познать в себе собственное бытие.
Выполняя эти правила, вы сможет обрести состояние ума, которое совершенно необходимо для того, чтобы развивать свою садхану, достичь покоя и осознать истину.
Вместе с этими тремя правилами я хотел бы объяснить вам два типа медитации, которой мы начнем заниматься с завтрашнего дня.
Первая медитация предназначена для утра. Во время медитации вы должны держать позвоночник прямо, закрыть глаза и не опускать голову. Губы следует сомкнуть, язык прижать к альвеолам. Дышите медленно, но глубоко. Направьте внимание на пупок. Осознавайте вибрацию в пупке, которая возникает при дыхании. Вам нужно делать только это. Так вы успокоите к и устраните мысли. Из этой пустоты вы в конечном итоге погрузитесь в себя.
Вторая медитация — для вечера. Ложитесь на пол, пусть ваши руки и ноги сбросят напряжение. Закройте глаза и примерно две минуты внушайте себе, что ваше тело расслабляется. Постепенно тело расслабится. Затем две минуты говорите себе, что ваше дыхание замедляется. Оно и в самом деле замедлится. Наконец, еще две минуты говорите себе, что мысли останавливаются. Установка самовнушения позволяет совершенно расслабиться и ощутить пустоту. Когда ум полностью успокоился, станьте абсолютно осознанными в своем внутреннем бытии, станьте свидетелем безмятежности. И эта безмятежность приведет вас к себе.
Вам следует практиковать эти две медитации. Но в действительности это ложные средства, и вы не должны привязываться к ним. С их помощью растворяется беспокойство ума. После того как мы забрались наверх, нам больше не нужна лестница, и точно так же однажды нам придется отказаться и от этих средств. Медитация достигает совершенства, когда в том возникает необходимость. Сама эта стадия и есть
Развитие учения
Во всей Индии меня считали
Перед своей кончиной Вивекананда сказал, что он призвал сто человек прийти к нему работать, но они так и не пришли, поэтому он умер несчастным, разочарованным человеком. Вивекананда был убежден в том, что он мог изменить весь мир, если сделает просветленными сто человек. Но они так и не пришли к нему. Вивекананда умер в одиночестве.
А я решил не звать людей, а самому ходить по деревням и искать эти сто человек. Я стану заглядывать людям в глаза, чтобы проникнуть в глубину их душ. И если они не внемлют моему призыву, я приведу их силой, принуждением. Если я смогу собрать общину из ста человек, тогда их души, по моему убеждению, поднимутся над миром как Эверест, излучая свет на заблуждающееся человечество и ведя его по истинному пути.
Люди, отзывающиеся на мой призыв, которым достает силы и мужества, чтобы ступать по этому трудному пути со мной, должны помнить о том, что этот путь не только тернист, но и неведом. Он похож на огромное неисследованное море, и у нас нет карты, нет схемы его глубин. Но тот, кто готов мужественно пуститься в плавание по этому глубокому морю, должен осознавать, что у него есть эта сила, эта мощь только потому, что его призвал сам Бог. В ином случае он никогда не развил бы в себе такую смелость. В Египте верили, что если человек просит Бога наделить его силой и пониманием, значит Бог уже призвал его, и в ином случае человек не обратился бы к нему.
Люди, испытывающие такое внутреннее стремление, ответственны перед человечеством. В наше время крайне необходимо ходить во всей четыре стороны света и призывать людей пожертвовать своей жизнью для того, чтобы достичь высоты духовности и просветления.
Я призываю тех людей, которые понимают, что могут предложить человечеству нечто благое. Я намерен ходить по деревням, насколько мне хватит сил. Если я встречу глаза, которые могут воспламенить другие глаза или в которые я могу влить огонь убеждения, я стану забирать таких людей с собой, чтобы работать с ними. Я научу их всему, что знаю сам. Я передам им все способности, необходимые для того, чтобы высоко нести факел и освещать темный путь, который ведет людей в более светлое будущее, в котором царит знание.
Итак, моя работа начинается с отрицания. Мне нужно освободить вас от установок, которыми вас напичкали. Не важно, кто это сделал: католики, протестанты или еще кто-то. Я должен освободить вас от программы, чтобы вы сбросили с себя бремя, очистились. Ваши окна и двери распахнуты.
Затем вступает в дело вторая, главная часть: вы учитесь погружаться в свой внутренний мир.
В мою студенческую молодость меня считали атеистом, нерелигиозным человеком, который восстал против всех нравственных систем. Таково мое кредо, которое сохраняется и поныне. Я не изменился ни на йоту, моя позиция неизменна. Но у меня появилось много неприятностей из-за того, что меня считали атеистом, безбожником, аморальным типом. Мне было трудно общаться с людьми, мне было невероятно сложно устанавливать с ними связь. Когда я разговаривал с людьми, эти ярлыки (атеист, безбожник, аморальный тип) превращались в неприступные стены. Я сохранял свою позицию, и мне не составляло это никакого труда, но я видел, что уже не могу распространять свое переживание, делиться своим опытом.
Стоило людям услышать, что я атеист, безбожник, аморальный тип, как они сразу же закрывались. Они уходили от меня, если слышали, что я не верб в Бога, рай и ад. Даже очень образованные люди (я преподавал в университете в окружении сотен профессоров, ученых, интеллигентных и утонченных людей) просто избегали меня, поскольку им недоставало мужества для того, чтобы отстаивать то, во что они верят, им не хватало для этого аргументов.
А я постоянно спорил на улице, в университете, в магазинах — везде, где только мог схватиться с кем-то. Я громил религию и пытался полностью очистить людей от всякого вздора. Но в конечном итоге я уподобился острову. Никто даже не хотел разговаривать со мной, потому что было опасно даже просто поздороваться со мной. Куда заведет приветствие? Наконец, мне пришлось поменять стратегию.
Я осознал удивительный факт: люди, стремившиеся познать истину, были членами религиозных общин. Они считали меня безбожником, поэтому я не мог общаться с ними. Но они по-настоящему хотели познать истину и были готовы отправиться со мной в неведомые дали. Однако они уже причисляли себя к определенной конфессии, общине, философии. Моя слава хулителя веры воздвигла высокую стену, а ведь именно таких людей я и искал.
Я ненавижу слово «религия». Оно никогда не нравилось мне, но мне пришлось говорить именно о религии. Но то, о чем я говорил под прикрытием религии, в действительности было не тем, о чем судачат люди. Просто такой была моя стратегия. Я использовал слова «Бог», «религия», «освобождение», «мокша», придавая им собственное значение. Таким образом, я получил возможность набирать людей, они сами приходили ко мне.
Понадобилось несколько лет для того, чтобы люди изменили свое мнение обо мне. Но они слушали только слова, не понимая их смысл. Люди воспринимали прямой смысл, но не осознавали подтекст. Поэтому я использовал против них их же оружие. Я стал комментировать религиозные тексты, наделяя их моим пониманием.
Теперь я говорю то же самое, но уже без комментариев. Мне стало гораздо проще, потому что я говорю с вами прямо. Мне не нужно приплетать Кришну, Махавиру и Иисуса, приписывать им слова, которые они никогда не произносили. Но люди так глупы, что прежде не были даже готовы выслушать меня. Но вот уже тысячи людей стали собираться вокруг меня, потому что я рассказывал о Кришне.
Какое отношение я имею к Кришне? Что он мне сделал? Что общего у меня с Иисусом? Если бы я встретил Иисуса еще при его жизни, то сказал бы: «Ты фанатик, очнись. Я не могу сказать, что распявшие тебя люди были так уж и не правы, потому что они в принципе не могли иначе поступить с тобой».
Итак, это единственный способ. Когда я начал говорить об Иисусе, меня стали приглашать христианские колледжи и теологические институты, а я тем временем посмеивался про себя, потому что эти болваны решили, что я передаю слова Иисуса. Да, я применял изречения Иисуса, жонглировал словами, придавал им собственное значение. А эти люди полагали, что я передаю подлинное послание Иисуса. «Наши христианские миссионеры и священники не сделали для Иисуса столько, сколько сделали вы», — говорили они.
А я помалкивал, хотя и знал, что не имею никакого отношения к Иисусу. Должно быть, Иисус даже не понял бы то, что я говорил. Он был неграмотным человеком. Разумеется, он обладал сильным лидерским характером, поэтому ему было не трудно собрать вокруг себя небольшую группу неграмотных крестьян, которых сковали разные срази и которые жадно стремились обрести райские блага. Иисус давал им обещания, но ничего не требовал взамен. Верить в него было совсем не трудно. Это было неопасно и безвредно. Если Бога и рая нет, тогда вы все равно ничем не рискуете. Если же каким-то чудом это существует, и если Иисус в самом деле единородный сын божий, тогда вы задаром получаете горы благ. Простая арифметика!
Но замечательно то, что один образованный культурный раввин стал учеником Иисуса, потому что раввины гораздо лучше умели аргументировать и философствовать. А Иисус ничего не знал. Он не предоставил ни один аргумент и озвучивал изречения, которые были у всех на слуху. Он был довольно упрямым молодым человеком.
Все, что я приписывал Иисусу, я произносил и прежде, но ни одно христианское общество, ни один христианский колледж, христианский теологический институт тогда еще не приглашал меня. Да что там приглашения! Перед моим носом захлопывали двери. Мне запретили входить в главный храм моего города. Фанатики заручились поддержкой полиции, откуда мне прислали предупреждение о последствиях такого моего шага. Всякий раз, когда в этом храме читал лекцию какой-нибудь индуистский монах, полицейский, стоявший на его пороге, не пускал меня внутрь.
«Но я хочу послушать этого человека», — говорил я.
А полицейский отвечал: «Все знают, что стоит вам зайти в храм, и прихожане станут слушать
Но теперь меня стали приглашать в этот же храм. И снова на его пороге дежурят полицейские, только теперь для того, чтобы не допустить давку! Один офицер сказал мне: «Смешно! Мы стояли, чтобы не пускать вас. Теперь мы стоим, чтобы люди не разрушили ветхий храм!»
Внутри были балконы. Весь храм вмещал не меньше пяти тысяч человек. Но когда я произносил в нем речь, туда набивалось пятнадцать тысяч человек. Люди залезали на балконы, которыми обычно никто не пользовался. Однажды мы даже испугались, что балконы обрушатся, так много людей скопилось в этом старом храме. Пришлось перенести лекцию на другой день, и полицейские пустили в храм ограниченное количество людей.
Появилась новая трудность. Офицер сказал мне: «Вот беда! Вы говорите два часа, но люди приходят за два часа до лекции, чтобы не опоздать». «Меня все это удивляет, — признался он. — Когда-то вас считали безбожником».
«А я и сейчас безбожник, — шепнул я ему на ухо. — Но никому не рассказывайте об этом, все равно никто не поверит вам. Я всегда отвергал идею существования личного Бога. До самой смерти я буду разоблачать глупость. Но если вы кому-нибудь передадите мои слова, вам все равно никто не поверит, а я стану отпираться от своих слов».
«Неужели? — удивился полицейский. — Вы безбожник, но все равно говорите о Боге?»
Но мне пришлось искать свои способы. Я говорил о Боге, а потом заявлял, что гораздо лучше слово «божественность». Так я преображал понятие Бога. Но я говорил о Боге, в которого люди верили, поэтому эти настоящие искатели, которых эксплуатировали священники, стали питать интерес ко мне. Я собрал соль всех религий.
Иного способа не было, потому что я ни за что не вступил бы ни в одно религиозное общество, и они тоже не могли прежде приходить ко мне. Их остановили бы несколько слов. И я не мог ни в чем винить их и предпочитал требовать от самого себя искать способы, которые позволили бы мне приблизиться к ним. И я нашел такой способ, он был очень простым. Я просто думал: «Используй их слова, их язык, их священные писания».
Если вы пользуетесь чужим ружьем, это еще не значит, что вы не можете зарядить его своими патронами. Даже если ружье чужое, все равно патроны-то мои! Настоящую работу сделают патроны, а не ружье. Ничего дурного не будет. И мне стало легко, очень легко, потому что я начал пользоваться индуистским терминами, стал играть по их правилам. Я применял также мусульманские и христианские изречения.
Ко мне начали приходить не только эти люди, но также индуистские, буддистские монахи и монахини, христианские миссионеры, священники — самые разные люди. Подумать только! Я хохотал, только про себя, внешне вовсе не нужно было проявлять смех. Я рассказывал вам анекдоты, но не смеялся, потому что шутил всю жизнь! А что может быть более веселым? Мне удалось легко одурачить всех этих священников и великих ученых.
Я постоянно устраивал встречи. Однажды я говорил в мусульманском институте Джабалпура. Один мой преподаватель-мусульманин стал директором этого института. Он не догадался, что я остался таким же, как и прежде. Кто-то сказал ему, что я читаю лекции о суфиях, и он счел это невероятным. «Такого мы о суфиях еще не слышали! — воскликнул он. — Наш институт почтет за честь визит этого лектора».
Если мусульманин приходит к вам в Индии или любой другой стране и начинает говорить о Библии, вам это очень приятно, ваше эго значительно укрепляется. Или если мусульманин, индуист, буддист говорит об Иисусе, восхваляет его и превозносит... Особенно в Индии, где мусульмане и индуисты постоянно убивают друг друга, если человек не мусульманского вероисповедания заговорит о суфизме... Мой престарелый учитель был счастлив и пригласил меня в возглавляемый им институт читать лекцию.
Тогда я ездил по институтам, потому что хотел найти своих людей, ведь все они были скрыты от меня в других заведениях. Когда мой учитель увидел меня, то сказал: «Я только слышал о чудесах, но ты ходячее чудо! Ты в самом деле читаешь лекции о суфизме, о фундаментальной философии ислама?»
«Вам я не стану лгать, — ответил я. — Вы мой старый учитель. Я проповедую лишь собственную философию. Да, я научился искусству жонглирования исламскими терминами. Это у меня действительно получается».
«О, Аллах! — всплеснул он руками. — Но уже слишком поздно. Студенты ждут тебя в аудитории. Ты все такой же хулиган, нисколько не переменился. Ты действительно шутишь? Один из наших особо почитаемых учителей, специализирующийся в суфизме, высоко превозносил тебя. Я пригласил тебя по его совету».
«Он правильно сказал, — подтвердил я. — И вам тоже моя лекция понравятся. Но помните о том, что я стану говорить только то, что хочу высказать. Мне не так уж и сложно готовиться к лекции. Если меня позовут буддисты, мне придется лишь переменить несколько терминов. В лекции о суфиях я в действительности говорю о дзен, а не о суфизме. Я все время говорю одно и то же, мне просто нужно несколько изменить там и тут суфизм. И мне приходится быть настороже. Мне следует лишь помнить предмет моей лекции, вот и все».
Я прочел лекцию. Разумеется, мой учитель сидел с грустным выражением лица. Но потом, послушав меня, он значительно повеселел. Он обнял меня и сказал: «Наверно, ты пошутил».
«Я всегда шучу, — ответил я. — Не принимайте мои слова всерьез».
«Ты настоящий суфий!» — объявил он.
«Люди придерживаются такого же мнения», — заметил я.
Я читал лекцию в Амритсаре, в Золотом Храме, который теперь приносит Индии много неприятностей. Это сикхский храм, и именно из-за него убили Индиру Ганди. Это событие потрясло всех граждан Индии. А я читал лекцию в этом храме. Повсюду в Индии люди спрашивали меня, почему я отпустил бороду. Я уже привык к такому вопросу и ради шутки давал разные ответы.
Но когда я читал лекцию в Золотом Храме о Нанаке и его послании, ко мне пошел очень старый сардар. Он коснулся моих ног и сказал: «Сардарджи, почему ты постригся?»
Этот вопрос был мне в новинку, его мне задали впервые. «Нас вполне устраивает ваша борода, — сказал сардар. — Но зачем вы остригли волосы? Вы же такой религиозный человек!»
Для того чтобы быть сикхом, нужно выполнить всего лишь пять требований. Это по плечу любому человеку. Эти условия называют пять «к», дело в том, что каждое слово начинается с буквы «к». Например, слово «kesh» означает волосы, «katar» — нож, «kachchha» — нижнее белье... кстати, этот пункт я так и не понял. Лишь этот вопрос я не понял. Какой философии все это учит? Странно, но наверняка на то есть какая-то причина.
Я говорил священникам сикхов, их первосвященникам: «Мне все понятно. Отпускайте длинные волосы, носите меч или кинжал... Но причем здесь нижнее белье? Для каких теологических, теософских, философских нужд необходимо это условие?»
«Нас никто никогда не спрашивал об этом. Нам нужно лишь выполнять пять требований "к"», — терялись они.
Этот престарелый сардар и меня принял за сардара, потому что больше никто никогда не читал лекции в храме. Такого прецедента еще не было. Он очень удивился тому, что такой набожный человек, как я, стрижет волосы. Мне тогда было всего лишь тридцать лет.
Поделиться книгой: