Новая эпоха — старые тревоги: Политическая экономия

В культуре этих народов капитал отсутствует или воспринимается как институт только очень небольшой частью населения. Для американца, напротив, ощущение, что его деньги лежат в чулке, — стимул к действию. Их нужно поместить в банк или в пенсионный фонд, через которые кто-то привлечет эти деньги в дело, приносящее доход. Ресурсы работают, приносят богатство и процветание. Всего 200 лет назад или даже меньше этого и на Западе не было в менталитете большинства населения, не было и капитализма. Все социальные процессы протекали замедленно, противоречия разрешались разрушительными войнами и революциями, а не ростом богатства.

В большей части мира, в том числе и в России, дело и сегодня обстоит так же. В чем же дело? Может быть, в национальном характере, во врожденных отличиях западного человека? Опыт Японии, Кореи, ряда других стран Юго-Восточной Азии показывает, причем весьма убедительно: это не так. Макс Вебер в своем знаменитом труде «Протестантская этика и дух капитализма» доказывал, что протестантская религия утверждает ценности (трудолюбие, экономность и накопление, образование), которые способствуют прогрессу, тогда как конфуцианство, например, прогрессу не способствует. Теперь мы увидели, что это не так. Конфуцианская, буддистская, синтоистская культуры не стали препятствием прогрессу, когда сложились условия, позволившие народам так называемой «рисовой культуры» (тщательность, систематичность, дисциплина и обязательность) усвоить высшие технические достижения, успешно осуществить индустриализацию, войти в высшую лигу развитых и богатых стран. Так что и нам путь не заказан. Но чего недостает?

Ключевое слово — доверие. Почему мы не вкладываем наши сбережения в банки, в ценные бумаги? Поэтому что нас не раз обманывали. Доверие существует, но в узком кругу: семья, друзья; а уже по отношению к товарищам по работе градус доверия понижается. Партнеры в бизнесе также стараются держаться определенного круга, разделяя рынок на сегменты, за пределами которого — армия охранников, адвокатов и др., а поэтому лучше далеко не ходить. Хотя бизнес требует постоянного расширения контактов и доверия не только к тем, с кем знаком лично, но и к неперсонифицированным институтам. Чем меньше доверия, тем выше так называемые трансакционные издержки, тем уже масштабы и ниже доходность бизнеса. Богатство развитых стран — от институциализированного доверия. Поэтому события вокруг компании Enron или Worldcom, искажавших отчетность в интересах менеджмента, вызвали столь болезненную реакцию в США. Мы даже немного злорадствуем: видите, и у них нечестность. Но признанное преступлением в Enron для нас — массовое, общепринятое явление. У нас до 35 % предприятий убыточны в течение многих лет и непонятно как существуют, они должны бы давно закрыться, но не закрываются. Потому что фальсифицируют отчетность, живут наполовину в тени, не платят налоги, предпочитая платить долю бандитам и чиновникам. Ничего особенного,(tm) же самое де Собо наблюдал в Перу и в других странах, убедительно показав, что это главная причина бедности и низких темпов экономического роста.

Как вырваться из порочного круга, как изменить институты и ценности миллионов, чтобы резко повысить уровень доверия в обществе и реализовать на благо людей все достижения современной цивилизации?

Мой ответ таков: институты и ценности меняются медленно, но все же меняются под влиянием изменений в экономических и социальных отношениях. Свободные цены и жесткие бюджетные ограничения устраняют дефицит, и люди перестают закупать впрок. А ведь запасание дефицита — это институт, норма поведения. Перестают воровать «дворники» на автомобилях, если их всюду можно купить по доступной цене. Это самые простые и самые доступные изменения. Дальше — сложнее.

Но дальше снова нужно обратиться к активизации гражданского общества. Чтобы ограничить вмешательство государства, чтобы оно, не доверяя своему народу, не строило управляемую демократию. И чтобы, отвечая на недоверие недоверием, народ не игнорировал призывы политических лидеров к сотрудничеству в общих интересах. Да, реальная демократия плохая система, но лучшей нет. Люди, особенно поначалу, ведут себя порой как дикари. Но не существует никакого другого способа сделать их гражданами свободного общества, кроме как дать им возможность накопить собственный опыт жизни в условиях демократии.

Итак, что с нами будет

Будет либо первое, либо второе, либо третье. Так я обозначу применение испытанного сценарного подхода к предсказанию будущего.

Первый сценарий — оптимистический. Предположим, что в течение пяти-шести лет все задуманные институциональные реформы — от налоговой до пенсионной, административной и военной — будут доведены до конца, причем без серьезного искажения их первоначального замыла. Дебюрократизация экономики и снижение налогов, возрастание доверия приведут к созданию благоприятного делового климата и росту инвестиций. Усиление конкуренции, в том числе за счет развития малого и среднего бизнеса, заставит российских производителей научиться делать конкурентоспособные продуты с высокой добавленной стоимостью, и они смогут прорваться на мировые рынки, составив в структуре нашего экспорта до 25–30 %. Нефть и сырье, видимо, долго будут занимать в экспорте не меньшую долю. Это не зазорно, в Норвегии примерно такая же структура экономики.

Развитие гражданского общества заставит власти отказаться от управляемой демократии и перейти к демократии реальной, с нормальным разделением властей, со свободными СМИ. Чувство социальной ответственности, сопровождающее высокую оценку людьми собственных прав и свобод, уважение прав других людей станут нормой жизни и повысят уровень доверия до тех параметров, которые наблюдаются, например, в Северной Европе.

Тогда у нас, году в 2007–2008, должен начаться период высоких темпов экономического роста, до 10–12 % ежегодно, который продлится шесть-восемь лет. Потом наступит насыщение, и темпы упадут до 2–3 % в год.

К концу этого периода ВВП на душу населения сможет увеличиться примерно в 2,5–3 раза по сравнению с 2001 годом и достигнет 15–18 тыс. долл. в год в нынешних ценах. Это соответствует показателю Португалии 2000 года, а тогда наше отставание от нее вряд будет превышать 15–20 %. Мы войдем в семью цивилизованных стран не только по политическому или военному могуществу, но и по благосостоянию граждан. Мечта, которая всегда была несбыточной, осуществится, если мы сможем мобилизовать резервы роста доверия и экономической активности, расстаться с непродуктивными традициями.

Но надо напомнить: это сценарий оптимистический и, если смотреть на вещи реально, не очень вероятный.

Сценарий второй — пессимистический. Ну ничего у нас не будет получаться. Реформы большей частью заглохнут или будут извращены бюрократией. Мы вырастим новый авторитаризм и управляемую бюрократию, все окажемся подвешены на «вертикали власти», на единой бюрократической иерархии. Бизнес будет подчинен ей, поддерживая высокие ставки взяток, чтобы иметь возможность работать. Доверие, защита прав собственности, трансакционные издержки — как сейчас.

Сырье и энергоносители плюс, возможно, сельхозпродукты будут занимать в экспорте 70–80 %. Мы будем зависеть от конъюнктуры мировых сырьевых рынков, и экономика будет неустойчивой. Ее рост с 2003 года не превысит в среднем 2–3 % в год, и это неплохой для таких условий результат. Китай нас догонит по душевым показателям в конце первого десятилетия XXI века. Уровень нашей культуры, ценностей и институтов сохранит свою трехчастную структуру примерно в тех же пропорциях, и качественно мы будем отставать, приходить в упадок.

А как насчет Португалии? Наш душевой ВВП, равный в 1999 году примерно 70 тыс. долл. по паритету покупательной способности при снижающемся населении, сможет вырасти к 2015 году до 8,5–10 тыс. долл. в нынешних ценах, что будет равно 50–60 % португальского уровня 2000 года. А поскольку за это время Португалия стоять на месте не будет, то нынешний разрыв между нами, видимо, не только не сократится, но и возрастет по меньшей мере до 2,2–2,5 раза. И это, заметьте без всякой драматизации. Жить можно и так, и даже, наверное, будет немного лучше, чем сейчас. Но разве нас это устраивает?

На мой взгляд, такой сценарий также маловероятен, но, учитывая нашу инертность, его вероятность заметно выше, чем оптимистического.

Сценарий третий — реалистический. Понятно, что в нем все качественные параметры окажутся где-то посредине между первыми двумя. Все будет двигаться, но очень медленно, с низкой эффективностью: шаг вперед, шаг если не назад, то вбок.

Я не будут подробно описывать возможные зигзаги. Взамен возьму таблицу из прогноза весьма авторитетного французского института прогнозирования CEPII (Centre d'Etudes Prospectives et d'Informations Internationales), одного из ведущих мировых центров прогнозирования развития мировой экономики. В ней наряду с другими регионами мира приводится бывший СССР. Примем, что показатели России будут приблизительно такими же.

Если так пойдет дело, то наш душевой ВВП к 2030 году будет равен примерно 27–28 % американского и 40 % западноевропейского. От португальского, видимо, процентов 60–70. Мы окажемся впереди Китая на 10–15 процентных пунктов, на 5–10 процентных пунктов отставая от Юго-Восточной Азии и на 15–20 — от Восточной Европы и Латинской Америки.

При этом темпы роста у нас до 2030 года будут выше среднемировых, и по этому показателю мы будем уступать только Китаю (3,4 % в год против 4,5–5). В итоге мы останемся на нынешних позициях в мировой табели о рангах. Мы будем жить заметно лучше, но не богаче всех тех, кто и сегодня богаче нас. Это взгляд со стороны, и, думаю, объективный.

Таблица.

СРЕДНЕГОДОВОЙ РОСТ ВВП НАДУШУ НАСЕЛЕНИЯ ПО ПАРИТЕТУ ПОКУПАТЕЛЬНОЙ СПОСОБНОСТИ, %

Источник: СЕРН newsletter. 2000. Summer. № 17b.

Так что не нужно ожидать катастроф и впадать в депрессию. Испытания мы перенесли не зря: если бы не они, сценарий развития был бы гораздо хуже пессимистического. Но и чуда ожидать не стоит. Впрочем, я пытался показать, что оно возможно, но потребует от всех нас очень больших усилий. От всех и меньше всего — от правительства. Готовы ли мы к быстрым изменениям культуры, чтобы всем встать под трехцветное знамя?

Библиографическая справка

Поражение или отступление?

Российские реформы и финансовый кризис

Вопросы экономики. 1999. № 2.

Мое покаяние: Почему российская экономика оказалась в руинах?

Какие ошибки я признаю //

Труд. 1999.10 марта. № 42.

Правый манифест

[Ротапринтное издание, 1999] Инвестиционный климат в России

Проблемы теории и практики управления. 2001. № 4.

Экономика: Привет Степашину от Кириенко

Аргументы и факты. 1999.

19 мая. № 20.

Новая эпоха — старые тревоги.

Взгляд либерала на развитие России Вопросы экономики. 2001. № 1. Говорят что…

Известия. 2003.9 июня.

Интересный вопрос

Известия. 2003.21 июня.

Много шума. И ничего

Российская газета. 2003.30 июня. Инцидент на развилке

Известия. 2003.12 августа.

Что говорят в ноябре 2003 года Публикуется впервые.

Демократы, на выход!

Московские новости. 2003.

11–17 ноября. № 44.

Волны от ЮКОСа

Публикуется впервые.

Ожидаемые события 2004 года Новое время. 2004. № 1–2.

Бизнес и власть: весна-2004

Партнер Торгово-промышленной палаты Российской Федерации. 2004. Апрель. № 3.

Новое правительство: экономика — либералам, политика — спецслужбам

Сайт Фонда «Либеральная миссия» (http://www.liberal.ru). 2004.12 марта «Это не борьба кланов, а борьба классов» Совершенно секретно. 2003. Сентябрь.

Суд современников и суд истории

Сайт Фонда «Либеральная миссия» (http://www.liberal.ru). 2004.31 марта «У нашей власти нет правил»

Из выступления на «Открытом форуме», «круглый стол» «Политико-силовые инструменты в большой экономике России: контексты и последствия», 10 июня 2003 года.

«Справедливость может быть только законной»

Эфир радиостанции «Эхо Москвы», 23 апреля 2004 года.

Что с нами было, что с нами будет

Апрель: Литературный альманах.

М.: ЭКСМО, 2002. Вып. 13.

Summary

New Age, Old Troubles: Political economy by the prominent Russian economist Evgeny Yasin, comprises his works from 1998 to 2004, all of which are devoted to the interrelation of societal and economic processes in modern Russia. From his analyses of different problems (such as the impact of the 1990s reforms on today s economic upturn, the influence of the state policy on investment conditions, the YUKOS case and the conflict between business and bureaucracy that it marks) Yasin draws a clear conclusion: Russia cannot achieve economic health and prosperity but following the way of democratic development.

The first section of the book includes the works of 1998–2002: «Defeat or retreat? Russian Reforms and The Financial Crisis» is devoted to the after-effects of the 1998 financial crisis; «Investment Conditions in Russia» examines the factors which influence the investment attractiveness of Russian economy; New Age, Old Troubles is a program of liberal reforms for Russian economy at the beginning of the new millenium. This section also contains «The Right Manifesto» written by Yasin for the Union of Right Forces (the political party of Russian liberals) which became its political credo, and some of his celebrated newspaper articles on the causes of the 1998 crisis and the subsequent economic growth in Russia.

The second section embraces Yasins papers and interviews of 2003–2004 which are chiefly devoted to the relationship between business and state. They concentrate on the YUKOS affair and the conflict between big business and bureaucracy that it signalizes.