Все или ничего

Они одновременно отошли от окна…

…и встретились у входной двери интерната.

Мальчишка содрал с головы вытертую кроличью ушанку. Был он маленького роста, и Ира, посмотрев на него сверху вниз, узнала ту самую стриженую макушку, которую успела заметить в момент прыжка из-под потолка спортзала.

— Ты кто? — поинтересовалась она.

— Атос, — последовал твердый ответ.

«Трех мушкетеров» Ира читала не один раз, героями Дюма бредила, а потому ничуть не удивилась.

— А где Портос и Арамис? — спросила она.

— Уехали домой, на каникулы. Скоро вернутся.

— А ты?

— Мне некуда. Мамку посадили.

— Куда?

— «Куда-куда»! В тюрягу, естественно. На целый год, — с достоинством отвечал гордый Атос. Ведь на самом деле его звали граф де ля Фер и в его жилах текла кровь французских аристократов!

Ирино воображение тут же нарисовало его мать в виде ослепительно прекрасной авантюристки Миледи, безжалостно вонзающей в чью-то грудь — естественно, мужскую — изящный кинжал.

Такая женщина уж точно ни за что не связала бы судьбу с каким-нибудь презренным Стивом!

— Ого! — с уважением сказала Ирина. — А твой папка?

Наверняка он должен быть закаленным в боях блистательным героем, граф де ля Фер-старший!

— А! — беззаботно отмахнулся Атос. — Его у меня не было никогда. Я безотцовщина.

Ирина погрустнела:

— Вот и я тоже… теперь. И безматершинница.

Маленькому великодушному графу захотелось утешить ее.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он по-взрослому.

— Не ври.

Зеркало в вестибюле отражало ее во весь рост.

Пластырь над опухшим глазом не мог целиком скрыть огромного синяка, растекшегося от виска до самого подбородка. Рот искривился. А короткие волосы, которые мать обстригла ей перед отъездом, «чтобы проблем меньше было», слиплись от засыхающей крови и торчали в разные стороны, как медная проволока.

— Врунов не выношу.

Атос явно разочаровал ее. Какой же он мушкетер после столь наглой лжи!

Но мальчишка не сдавался.

— Нет, честно! Ты правда красивая. Хочешь, возьмем тебя в Констанции?

— В какие Констанции? Бонасье?

— А в какие же еще!

Она задумалась над этим предложением.

Беспомощная мадам Бонасье никогда не привлекала Иру. Слабачка и дура. Пряталась в каком-то монастыре, как крыса в норе, а потом еще и дала себя отравить! И что только в ней нашел бесстрашный королевский мушкетер? А впрочем…

— Смотря кто у вас д’Артаньян, — уклончиво ответила «красавица».

Атос замялся:

— Пока его нет. Димка хотел, из классической борьбы, но он такой шкафчик! И ест постоянно. Его назначили Портосом.

— Тогда… можно, лучше я сама буду д’Артаньяном?

— Ты?! Девчонка?

— Ну и что.

— Ты и фехтовать не умеешь!

Ирина задохнулась от возмущения. Надавать бы этому Атосу по физиономии! Хотя это не по-дворянски.

Гораздо лучше благородно швырнуть ему в рожу перчатку, по всем правилам! «Вы оскорбили меня, мсье, и я требую сатиф… сатисфакции!»

Только где взять секундантов, не Нюсю же, жалкую, приглашать на такую ответственную роль!

И потом, подаренные папой алые перчаточки остались дома, в Красноярске, мать дала ей с собой только вязаные варежки. Две пары, правда, на смену. Но кто вызывает на дуэль варежкой! Смешно. Все равно что мушкетер в валенках.

А главное — вовсе не хочется ссориться с этим низеньким парнишкой, рушить едва зародившуюся дружбу.

И Ира, сдержав гнев, пригласила:

— Идем, что покажу.

Они свернули в «чемоданную», где во время каникул почти все полки пустовали. Ирина достала свою дорожную сумку с надписью «Спорт» и принялась вываливать из нее вещи прямо на пол.

Наконец добралась до самого дна, где было припрятано ее сокровище, тайком сунутое туда в последний момент, когда мать со Стивом уже спускались по лестнице к поджидавшему такси.

Это был детский пластмассовый набор: исцарапанный в ожесточенных дворовых боях красный щит и коротенькая игрушечная шпажка с обломанным эфесом. Ира любила их так же горячо, как обыкновенные девчонки любят глупых разряженных кукол с неживыми глазами.

— Вот! — торжественно объявила она. — А ты говоришь — не умею фехтовать.

Атос серьезно рассмотрел оружие, взвесил его на ладони. Некоторое время размышлял, почесывая подбородок в том месте, где у графа должна бы находиться острая бородка.

И принял решение:

— Ладно. Попробуй. Возьмем тебя на испытательный срок. Я лично поговорю с де Тревилем.

Ирина была озадачена. Как могло случиться, что ее мушкетерское снаряжение не вызвало у Атоса бурных восторгов? Да знает ли он вообще толк в подобных вещах или все его словеса — только ля-ля тополя?

— Тебе что, не понравилось?

— Да ничего, — отозвался мальчишка равнодушно. — Для маленьких сойдет. У нас-то настоящие!

На другой день громко хлопнула тяжелая интернатская дверь, и пустой вестибюль эхом отозвался на чьи-то шаги.

Да нет, пожалуй, и не шаги вовсе, а сложный танцевальный шаг в искрометном ритме неистового фламенко! На чисто вымытом мраморе кто-то лихо выплясывал.

Анна Петровна, услышав эту задорную дробь, испуганно втянула голову в плечи, словно защищаясь от удара. И пробормотала, вдруг осипнув:

— Опять! Никак не уймется… Осточертело!

Такой нелестный отзыв из Нюсиных уст сразу заинтересовал Иришку. Раз это ничтожество, эта трусливая двоечница Анна Петровна отзывается о ком-то с неприязнью — значит, человек непременно должен оказаться интересным.

Мир делится на белое и черное, люди — на достойных и всякую шелупонь. Посередине пролегает барьер, и никаких промежуточных вариантов существовать не может. Так виделось девочке. Так будет относиться к жизни и повзрослевшая Ирина Владиславовна Первенцева.

— Ого-го! — раздался снизу искаженный эхом голос. — Не здесь ли квартирует молодой гасконец, господин д’Артаньян?

Нюся прошипела:

— В детство впадает. Придуряется. И как не надоест?

Но Ира Первенцева уже катилась по перилам на первый этаж с радостным воплем:

— Именно здесь! Я к вашим услугам!

Она свалилась на мраморный пол и увидела перед собой пару настоящих мушкетерских ботфортов с квадратными пряжками. На пятках даже блестело некое подобие шпор.

Выше — черные брюки в обтяжку на длинных ногах, а еще выше — мягкий женский пуловер и неправильное лицо с носом-картошкой и огромными смеющимися глазищами, совершенно без косметики, но тоже, несомненно, женское.

— Приветствую вас, — сказала незнакомка низким, почти мужским голосом. — Сдается мне, это вы прибыли из южной провинции Гасконь?

Ира приняла вызов:

— Ага. Там у нас жарко.

— Виноград уже созрел? Можно давить терпкое красное вино?

Девочка вспомнила завьюженные зимние пейзажи родного Красноярска, столь непохожие на грязные, слякотные московские улицы, а тем более на юг Франции, и засмеялась.

Может, не так уж и трагично, что мать выдворила ее из дома? Здесь, кажется, назревает нечто любопытное.

— Мне вас рекомендовал Федор, — произнесла женщина с легким церемонным поклоном.

— Какой Федор?

— Его боевой псевдоним — Атос.

— А! Вообще-то я Ирина.

— А я Тамара Степановна. Иначе — капитан де Тревиль, глава королевских мушкетеров.

— Вы тоже играете в эту игру? — Девочка была приятно удивлена. Взрослые так редко увлекаются стоящими вещами, все больше интересуются всякими нудными пустяками вроде зарплаты или квартплаты.

А женщина в ботфортах была не только взрослой, но уже, похоже, и не совсем молодой. Девичья идеальная стройность — это бесспорно, но Ира успела заметить и другое: например, легкую паутинку морщинок на шее, под подбородком да серебристые проблески в короткой мальчишеской стрижке.

— Я не играю, — серьезно ответила Тамара Степановна, — я живу. Потому что фехтование — это моя жизнь.

Тамара Степановна, оказавшаяся тренером начинающих рапиристов, «застолбила» способную Иру Первенцеву за собой.

Отныне и навсегда жизнь девочки была связана не с легкой атлетикой, а с фехтованием. И с мушкетерами во главе с их лихим седеющим капитаном в высоких ботфортах господином де Тревилем. Вернее, госпожой де Тревиль.

Пластмассовые маска и шпажка продолжали свое существование уже в качестве некоего музейного экспоната или, скорее, талисмана, в недрах дорожной сумки.

Теперь Ира училась правильно обращаться с настоящим клинком — блестящим, длинным и гибким.

Ее, правда, немножко огорчило, что вместо смертоносного острия на конце у рапиры кругленькая пимпочка. Но Тамара Степановна объяснила на полном серьезе:

— А это сверкающая капля силы. В ней-то и собирается вся энергия. Как в маленькой далекой звезде.

Звучало красиво. Ира поняла и приняла такое сравнение.

Позже она узнала, что в кончике рапиры спрятано электроконтактное устройство для фиксации уколов в официальных соревнованиях, однако пимпочка так и осталась для нее маленькой звездой, которая всегда перед тобой, а значит, она путеводная.

Но больше всего наслаждалась девочка тем, что больше не запрещалась, а даже поощрялась работа левой рукой, которая была у нее ведущей.

Дома Иринку старательно переделывали в правшу и позорили при этом: и ест-то она не так, и пишет не по-людски.

Только отец пытался встать на ее сторону, но мама тогда выступила единым фронтом со школьными учителями, и ему пришлось отступиться, чтобы ребенок не метался меж двух враждующих лагерей.

А здесь сама госпожа де Тревиль воскликнула:

— Да ты находка для нас, д’Артаньян! Чует мое сердце — научишься побеждать своей нестандартной левой!

Когда остальные дети съехались на учебу, состоялась торжественная церемония посвящения. Но такой уж у Ирки был характер, что и тут не обошлось без маленького бунта.