Лютый

— Да вали ты, Саныч! На обратном пути вернешься, заберешь лейтенанта Лютого. Покажешь ему место в офицерской палатке.

Прапорщик исчез. Капитан налил еще по рюмке коньяку и предложил Сергею продолжить «вступление» в должность.

Лютый, приоткрыл глаза и взглянул на летевшую публику. Кто-то дремал в ожидании конца полета, укачанный воздушными ямами, кто-то читал. Лайки лежали в проходе, не обращая ни на кого внимания. Молоденькая девчушка спала. Она склонила свою голову Сергею на плечо и тихо сопела. Наушники её плеера съехали с головы и висели, издавая звуки похожие на пытку мартовского кота. По всей вероятности, батарейки сели окончательно, и плеер уже не играл, а просто выл. Лютый аккуратно просунул руку девчонке в карман и выключил мычащий «дебильник».

Охотники продолжали играть в карты, перегородив проход между кресел большим чемоданом. На таком рейсе стюардессы видно не полагалось. Время в полете было небольшим, и Сергей пока еще ни разу не увидел улыбающееся лицо «Аэрофлота», которое предлагает соки, воду и мятные конфеты, чтобы легче переносить полет.

Сергей, достав бутылку пива, открыл ее и стал понемногу глотать напиток, утоляя жажду. Постепенно теплый воздух заполнил лайнер, и Сергей забыл про свои опасения заморозить ноги. Тепло исходило отовсюду. Оно проникало под одежду и уже через час в самолете стало невыносимо жарко. Расстегнув куртку, Лютый аккуратно сложил ее, запихнув на верхнюю полку. Самолет монотонно жужжал и Сергей, допив пиво, решил вздремнуть.

Он закрыл глаза и опять мысленно щелкнул переключатель каналов своего телевизора памяти. Как по-волшебству Сергей вновь оказался среди гор Кавказа, где так хорошо началась его служба.

За плечами уже был целый год его пребывания в разведроте, и Лютый не чувствовал себя новичком этой затянувшейся войны. Перед его глазами опять, как девять лет назад, стояло лицо рядового Никулина, призванного из тверской области. Он сидел напротив и что-то рассказывал лейтенанту из своей гражданской жизни. Рассказывал о своей деревне, о любимой девушке, на которой он обязательно по возвращении домой женится, если она его дождется.

Сейчас в лице лейтенанта Никулин видел не командира, а некого священника, который выслушивал его исповедь. Сергей, глядя на связиста, мурлыкал себе под нос какую-то песню, а сам тем временем вспоминал свою девушку Лену, которая обещала ждать его из командировки. То ли она не любила Сергея, то ли нашелся соперник, который был лучше Лютого, он сейчас не знал. Первое время она еще звонила ему на мобильный, но в последние три месяца от нее не было ни одного звонка.

Где-то внутренним чутьем Сергей чувствовал, что с его подружкой происходит что-то неладное. До конца командировки оставалось чуть больше месяца и Сергей не старался решить эту проблему, а отложил семейное разбирательство до того момента, когда рота вернется в полк. Сейчас он, словно чукча в чуме, просто мычал песню себе под нос и не подозревал, что спокойному полету приходит конец.

Не успев допеть свой поставленный хит, как вдруг Ми-8 наклонился на левый борт. Стекло, разбитого автоматной очередью иллюминатора, посыпалось в салон мелкими кусками плекса. Звуков выстрелов слышно не было, только стук пуль об обшивку машины, да появляющиеся дырки указывали на то, что вертушка находится в зоне интенсивного обстрела. Вертушка шла между скалами в ущелье. По данным разведки, в этом районе не могло быть чеченцев. По всей вероятности, это была проходящая банда, которая меняла место свой дислокации. А возможно это был караван, идущий из Грузии с очередной партией оружия и фальшивых долларов. В этот миг Сергею показалось, что время как-то странно затянулось. Пули сверлили металл, а через эти дырки в борт врывались лучи солнца. Отсвечивая зайчиками на лицах десантников, они как бы указывали на тех русских парней, которые должны были погибнуть здесь, исполняя свой долг.

Сергей почувствовал, как борт, получив порцию свинца, пошел на боевой разворот. Подставляя под огонь духов своё бронированное брюхо, он вышел из зоны обстрела, чтобы развернувшись, броситься в драку. Лютый, собрав в комок все силы, вцепился руками в трос, идущий от хвоста к кабине. Застегнув карабин, соединяющийся с поясом, он направился к кабине пилотов. Добравшись, Сергей услышал, как весь корпус борта затрясся мелкой дрожью. Треск четырехствольного пулемета ЯКБ висящего в гондоле на пилонах крыла невозможно было перепутать с работой другого оружия. Благодаря сумасшедшей скорострельности его грохот напоминал звук высыпаемого из мешка гороха на металлический лист. Краем глаза через иллюминатор Лютый увидел, как внизу по скалам бегали чеченцы. Они прицельно стреляли по борту из автоматов, стараясь всадить в машину как можно больше свинца. Они старались, но МИ-8, благодаря пилоту, вилял фюзеляжем из стороны в сторону, профессионально уходя из-под огня.

В тот самый момент, когда борт уже выровнялся, к открытой двери подскочил пулеметчик-дагестанец Тинов Алисултан. Он занял место вместо штатного пулеметчика, который истекая кровью, отползал вглубь борта. Защелкнув пулемет на турель, он со словами «Аллах Акбар» стал расстреливать своих «братьев по вере», которые на мгновение оказались на открытом плато.

Сергей был потрясен до глубины души боевым видом взводного пулеметчика. В этот момент он заслуживал увековечения в кинематографе или на холсте картины. Лютому впервые в жизни захотелось взять кисть и писать с этого бойца картину, которая могла покорить любого любителя батальной живописи.

Алисултан, словно Рембо, стоял во весь рост, широко расставив ноги. Крепко сжав зубы, он жал на спусковой крючок, выдавливая из пулемета сноп огня и разящего свинца. Пули, попадая в тела «чехов», вырывали из них куски плоти, окрашивая американский камуфляж наемников багровыми пятнами крови. Куски и фрагменты отделялись от их тел, разлетаясь кровавыми фонтанами по белому полю ледника.

Тинов стрелял до тех пор, пока в патронной коробке не кончились патроны. Пустая падающая лента и холостой спуск затвора пулемета возвестили о том, что патронов нет. Весь салон машины наполнился едким, сладковатым запахом сгоревшего пороха. По мере маневрирования «вертушки» стреляные гильзы со звоном стали перекатываться по рифленому полу машины. Вдруг со стороны пилотов через переборку полетели куски металла. Корпус боевой машины задрожал еще сильнее.

— Командир, по нам работает «УТЕС». Один пилот «двести», второй — «триста», — заорал Тинов, заглядывая в открытую дверь кабины.

— Садимся, — услышал Сергей.

Корячась, он стал пробираться в пилотскую кабину. Борт, то клевал носом, то наоборот, задирал его, и все усилия по достижению кабины пилотов были напрасны. Десантники катались по борту, словно клубни картофеля в картофелечистке. Достигнув двери в кабину, Сергей схватился за какую-то железку. В эту секунду вертушка вновь словно пошла в пике и Лютый ввалился в кабину борта. Машина, задрав кверху хвост, уже собиралась свалиться в крутой штопор, но второй пилот изо всех сил тянул ручку управления на себя, пока не выровнял машину. В этот миг она стала раскручиваться подобно огромному маховику, стараясь раздавить о корпус своим центростремительным ускорением, болтающихся по салону бойцов.

— Лейтенант, помоги посадить, мой первый пилот — «двухсотый»! У нас разбит стабилизатор и горит движок. Держи штурвал и тяни его на себя. Видно в тягу попала пуля, — орал майор.

Сквозь дыру в фонаре в салон борта врывался дым с запахом горелого масла. Он, подобно дымовой завесе, закрывал весь обзор и место возможной посадки. Машина крутилась и крутилась, окончательно потеряв управление. Казалось, что это конец и он уже близок, но раненый второй пилот, сжимая зубы, старался вывести подбитую вертушку в безопасное место.

— Майор, тяни дальше! Дальше тяни, дорогой, от духов! Нас тут перебьют всех, это же засада, нужно пацанов спасать! Заклинаю тебя, майор! Христом богом прошу, посади эту долбаную «кофемолку»!!!

— Ты за ручку тяни, лейтенант! На себя тяни ручку! Я буду сажать вертушку. Хрен возьмешь майора Макарова! — сказал пилот, упираясь ногами в приборный щиток.

В какой-то миг стало тихо. Свист ветра и гул лопастей заглушал звук турбин мотора. Вертушка, выровнявшись, со всего маху скользнула брюхом о камни, нырнув в лощину между гор. От сильного удара движок просел, прогибая потолок и срывая с места алюминиевые нервюры, на которых крепилось его тяжелое тело. В тот момент показалось, что он всей массой упадет на головы солдат. Но машина скользнула по каменистому руслу горной реки и, ложась на бок, остановилась. Лопасти, столкнувшись с землей, стали ломаться, заполняя пространство жутким треском и поднятой пылью.

После адской тряски МИ-8 замер. В какой-то миг стало совсем тихо. Десантники, уже простившиеся с жизнью, стали понемногу приходить в себя. Вдруг в одно мгновение борт изнутри стал наполняться белым дымом. Горячее масло хлынуло из пробитого маслопровода в салон.

Сергей не растерялся и, разрядив из автомата половину магазина в фонарь, добил ногой куски разбитого плекса. Вытянув пилота через окно подальше от борта, он закричал бойцам.

— К машине…

Услышав голос командира, десантники очнулись от шока и в мгновение ока стали покидать борт, выскакивая кто куда. Последним покинул его старослужащий пулеметчик Алисултан. Он тащил за собой пулемет и на аварском языке проклинал чеченских боевиков, которые устроили перед его дембелем такую рубку.

— Слушай, командир, уходить надо, — сказал он, подхватывая раненого пилота. — Чехи сейчас нас из гранатометов накроют, бля…, буду…

Десантники в клубах дыма бросились по руслу реки подальше от борта. Отбежав метров сто, они заняли позицию и замерли, ожидая атаки боевиков. Дым от загоревшегося мотора закрыл обзор, и это спасло бойцов от обнаружения.

В метрах трехстах от группы на горе появились чеченцы. Вид упавшей вертушки будоражил их горячую кавказскую кровь, и они с криком «Аллах Акбар!», словно на стрельбище, стали расстреливать машину из подствольников и одноразовых гранатометов «Муха» пока та не вспыхнула ярким факелом. Последняя граната, влетев через борт, разорвалась внутри «вертушки». В сотую долю секунды ее охватил густой красный огонь, который загудел внутри ярким пламенем горящего керосина вперемешку с авиационным маслом. Дым еще сильнее заволок все ущелье, скрывая от глаз бандитов потрепанную десантную группу…

Четыре человека, включая пилота и штатного пулеметчика, погибли. Но остальные после манипуляций с войсковыми аптечками успешно вышли из болевого шока. Введя себе по дозе промедола, десантники принялись зализывать раны. Через полчаса большинство разведчиков были готовы к выполнению боевой задачи. В сотне метрах от группы, мерцая белым ослепительным светом горящего магния и алюминия, догорала бывшая боевая машина, в адском пламени которой сгорели тела русских ребят. Всего десять минут назад машина носила гордое название «МИ-8». А сейчас это была груда сгоревшего металла. Молочный, черный дым от горящего керосина и резинового шасси слоился по ущелью. Чеченцы, вероятно, посчитали, что в борте после такого удара никто не выжил. Они не стали зачищать местность, полагаясь на гранатометный обстрел. Спускаться с гор в ущелье, отклоняясь от маршрута, не входило в их планы и они ушли.

Выдержав паузу, лейтенант Лютый обратился к своим потрепанным бойцам:

— Так, мужики, строиться не будем. Хочу констатировать — наше дело дрянь. Мы в полной жопе. Мы остались без «лошади». У нас нет жратвы, у нас нет связи. Новиков, у нас, правда, нет связи!? — спросил лейтенант, выпучив глаза на воина-связиста.

Испуганный таким видом десантник, понурив голову, ответил, пробубнив под нос, как напроказивший мальчишка перед директором школы:

— Так точно, товарищ лейтенант, у нас нет связи. Но я же не виноват, что станция в борте сгорела, — сказал он, оправдываясь.

— Восемь суток ареста, засранец. Трое суток от меня и пять суток от командира батальона.

— Есть, — улыбнулся солдат со счастливым выражением лица, будто получил не восемь суток гауптвахты, а отпуск на родину.

— Ты, Новиков, почему, сучий потрох, снял радиостанцию со своих плеч? Неужели не мог сидеть с ней в борте? Я тебя спрашиваю, боец!? Я теперь, жопа, из-за тебя не могу дозвониться любимому комбату и попросить прислать нам такси!

— Товарищ лейтенант, какое такси!? — спросил Новиков, не понимая, о чем говорит Лютый.

— Объясняю тем, чей мозг покрыт мхом тупости. Такси подразумевает под собой вертушку. Нашим командованием поставлена задача, найти караван с оружием и уничтожить его. Главарей банды приказано доставить живыми для придания их суду. На чем мы должны выполнять поставленную задачу? У нас нет транспорта. У нас нет связи, и мы не можем вызвать поддержку. Я не буду вам напоминать, что девиз десантников….

— Никто кроме нас! — проревели бойцы почти в унисон, будто репетировали.

— Да, никто кроме нас! Приказ должен быть выполнен и никого не волнует, как, когда и чем мы будем его выполнять.

Лютый в тот миг ругался, ругался и ругался, используя весь лексикон командирского языка. Всем было понятно и без слов, что это срыв боевой задачи, и никто из бойцов не видел выхода.

— Так, салаги, что мы имеем? — спросил он, размышляя вслух.

Тут же сам себе ответил:

— Мы имеем хорошо вооруженного противника, который затаился где-то рядом. По его соображениям, он считает, что мы тут все уже предстали перед богом, поэтому эту лощину они не зачищали. Второе; у нас нет связи благодаря этому тверскому «пробою», у которого вместо мозгов одна сперма. Пока мы так чудно падали он мне успел поведать о своих секс-пристрастиях в экстремальных ситуациях. Третье, у нас почти все раненые и четверо «двухсотых». Тинов, по прибытии на базу я представлю тебя к ордену «Мужества». Ты один не обосрался в этой ситуации, и я лично видел, как ты завалил пятерых духов. Всё правильно, видели все! Новиков, тебе после отсидки на губе дам медаль «За заслуги перед отечеством». За то, что ты, пингвин, оставил нас без связи. Пусть она всю жизнь висит на твоей чахлой груди, и всю жизнь напоминает тебе о том, что по твоей вине был сорван боевой приказ. Да во время войны за это расстреливали, а ты будешь ходить с медалькой.

От сказанного лейтенантом заржал даже раненый майор, который во время падения вдобавок сломал ногу. Обколотый промедолом, он не чувствовал боли, несмотря на то, что кость торчала из рваных штанов. Никто тогда не знал и не ведал, что творится в душе командира. За его пусть даже плоскими шутками скрывался воистину глубокий смысл. Он изо всех сил старался поднять бойцам боевой дух. Не хотелось Сергею погибать в этих скалах, не выполнив приказ. В эти трагические минуты все зависело от того, сколько злости и ненависти появится в душах его бойцов, которым он верил и на которых мог положиться. Ему было жалко убитого первого пилота и простого русского парня, который принял на себя весь поток раскаленного масла, спасая своих друзей и командира. Жалко было всех, но на войне, как на войне и теперь только разум, да профессионализм могли противостоять смерти.

— Так, «двухсотых» спрятать, «трехсотому» наложить шину и тоже спрятать. Семен, ты у нас за медбрата? Сделай майору шину, да положи ее аккуратней, этот парень еще должен летать, чтобы отомстить за наших ребят. У кого сухпаи есть!? — спросил лейтенант.

— Оставить майору! Кто не может идти, шаг вперед, марш! — скомандовал Лютый, ожидая, что хоть кто-то останется.

Из строя никто не вышел. Сергей, уставившись на своих подчиненных, подошел к каждому и посмотрел прямо в глаза. В эту минуту он был похож не на командира взвода, а на Черчилля, который осматривает роту почетного караула. Лютый старался понять загадочный дух русского солдата-десантника. Сейчас, как никогда ему не хотелось обмануться, ведь ставка была высока. Сергей старался понять и хоть в ком-то увидеть малейшие сомнения в успехе операции, чтобы оставить прикрытие для летчика.

Десантники держались очень достойно. Они подобно боевым слонам рвались в бой с чеченцами, желая только одного — выполнения приказа: Сейчас, как никогда было видно, что, несмотря на полученные при падении травмы и ожоги, они пойдут за ним и если надо, то уничтожат врага в его логове.

— Так, задача для всех, кто может держать оружие! Через пару часов мы выходим в рейд по следу банды. Задача у нас такая — мы должны выйти на место их постоянной дислокации или базирования. Силами взвода произвести захват средств радиосвязи и полевых командиров данного бандформирования. Работаем тихо с применением ПБС. Скорее всего, бандиты считают, что наша группа погибла в результате падения борта. Это облегчает нам выполнение задачи. Рядовой Новиков, — обратился Лютый к радисту.

— Ты, Новиков, будешь дышать мне в спину, чтобы в момент операции не потерять голову, как потерял радиостанцию. После захвата радиостанции выведешь на место базирования банды фронтовую авиацию. С раненым останется….

Сергей задумался и, посмотрев на своих солдат, взглядом оценил каждого бойца. В эту минуту нельзя было ошибиться. Подобная ошибка может стоить жизни многим его подчиненным. Задумчиво глядя в глаза каждому, он старался хоть каким-то чувством определить, того, кому будет труднее всего.

— Никитин! — громко сказал Лютый.

— Я! — ответил солдат чуть слышно.

— Головка от патефона, останешься с майором, поможешь ему. И смотри мне, никакой самодеятельности. Оборудуешь схрон и будешь ждать, когда мы вернемся.

Никитин вытянулся в струнку и прошипел, словно удав:

— Есть, есть, товарищ лейтенант, — еле выдавил он из себя, стараясь сквозь боль улыбнуться, чтобы показать силу духа российского десантника.

Солнце близилось к закату. Длинные тени от скал, словно стрелы, пронизывали пространство кавказских гор. Там у подножья хребта виднелись густые леса, где могла укрываться банда. Лютый последний раз взглянул на бойцов.

— Приказываю, осмотреть и переобуть обувь. Полчаса на подготовку и выходим. Время пошло! Всем пожрать, посрать, кто желает, может мастурбировать, мешать не будем! Курить по команде, — сказал Сергей и, усевшись на камень, достал планшет. Развернув карту, он положил на нее компас и принялся подробно изучать.

Один его глаз постоянно следил за действиями каждого бойца и фиксировал малейшие отклонения от намеченного плана. В голове проворачивались всякие комбинации, которые должны были помочь ему и его ребятам найти это террористическое гнездо. Определив на карте место падения борта, Лютый старался предугадать, куда ушел караван. Ровно через тридцать минут он встал и четко сказал:

— Так, бойцы, время вышло, становись, равняйсь, смирно. Десантники, слушай боевой приказ. Приказываю силами взвода обнаружить и уничтожить гнездо коварного и изворотливого врага, который посягнул на жизни наших граждан, братьев по оружию. Враг лишил нас транспортного средства и за это он должен ответить. Приказываю взять живым руководство данной преступной группировки, чтобы они, суки, предстали перед судом! Я, лейтенант Лютый и рядовой Новиков, выступаем в авангарде колонны, замыкающий — пулеметчик сержант Тинов.

— Я рядовой, товарищ лейтенант, — сказал аварец, намекая командиру на его ошибку.

Но Лютый, сурово взглянув ему в глаза, четко и ясно вновь повторил:

— Сержант Тинов Алисултан замыкающий, вам понятно, сержант, или еще раз повторить?

Дагестанец, услышав, что за сегодняшний день из рядового превратился в сержанта, широко расправив аварскую грудь для обещанного ордена «Мужества», четко по-военному ответил:

— Есть!!!

Сергей медлить не стал, а взял с места довольно приличный темп. Он двинулся в том направлении, откуда велся обстрел борта, в надежде обнаружить кровь раненых и убитых, как это предписывали формуляры по диверсионно-подрывному делу. Ведь он своими глазами видел, как пулеметчик-дагестанец со словами «Аллах Акбар», разрезал очередью из ПК нескольких чеченцев. Поднявшись на то место, откуда стрелял из гранатомета дух, Сергей обнаружил зеленую пробку от выстрела РПГ. Осмотревшись, он сориентировался на местности и, разбив десантников в шеренгу, заставил прочесать каменное плато близ ледника, с которого велся огонь по борту. Не пройдя и двухсот метров, один бойцов крикнул:

— Есть, товарищ лейтенант, есть!

Словно футбольный судья он поднял свою руку. Следом за ним поднял руку и радист Новиков.

Третье место Лютый нашел сам, и стал внимательно изучать направление, поставив на камень американский навигатор. Мысленно он представил себе траекторию полета вертушки, и что-то, покрутив руками в воздухе, промычал себе под нос. Сергей встал, взял в руки навигатор и, развернувшись на 180 градусов, четко указал направление на юго-восток.

— Ориентир — скала в виде медведя. Бегом марш!

Пробежав несколько сотен метров, Сергей в лучах заходящего солнца обнаружил на плато десятка два стреляных гильз от пулемета «УТЕС». Покрутившись вокруг этого места, он уже абсолютно точно указал воинам направление движения. Лютый тут же по каплям крови определил путь бандитов и отметил это место на навигаторе. По направлению примятых кустиков серебристой травы, которая в изобилии росла в расщелинах между камнями, он повел группу дальше.

— Направление юго-восток, господа десантники, идем в сторону Грузии! Мы им покомандуем парадом! — сказал он и прибавил ходу.

Через два часа преследования Сергей вывел группу к аулу, расположенному в самых дальних уголках Аргунского ущелья. Укрывшись в складках горной местности и зарослях леса, домики, сложенные из дикого камня, прятались за таким же каменным забором. Сергей, достав из вещевого мешка тепловизор «Скорпион-3» израильской армии и, прильнув к окуляру, принялся осматривать окрестности аула, чтобы определиться с целями. Десантники, словно мыши скользнули под защиту деревьев и замерли в ожидании команды.

Глядя в тепловизор, Лютый заметил, что на склонах некоторых гор расположились сторожевые секреты духов. По всей вероятности, это было боевое охранение лагеря. Пробраться в их тыл, чтобы решить вопрос с охраной, было практически невозможно.

К выставленным караулам от аула шла тропа, а с другой стороны прикрывались гранитными отвесными скалами. Охранение в таком положении было практически неуязвимо. Отсутствие других вариантов было тоже вариантом, и решение пришло мгновенно. За время службы в разведке Сергей научился воевать с бандитами и знал теперь многие тонкости, которые всегда выручали его в переделках, подобной этой.

— Тинов, ты ведь дагестанец, мусульманин, наверное, Коран знаешь и можешь на чеченском языке немного говорить? — спросил Сергей пулеметчика.

— Да, так, командир, самую малость, — шепотом ответил он.

— Слушай, а может идти прямо на них, в наглую. Самое главное, нужно только тебе где-то бороду найти. Пойдешь прямо к часовому, пусть он думает, что это смена.

— У меня, товарищ лейтенант, мочалка из черной лески есть, — сказал связист Новиков и, скинув мешок, стал выкладывать из него жалкие солдатские пожитки.

— А на хрена она тебе, боец? — спросил лейтенант, видя, что радист приготовился к бане.

— Виноват, товарищ лейтенант. В горах все пригодится. Взял с собой так на всякий случай, может баня будет? Чем тогда мылиться? — прошипел Новиков.

— Молодец воин, давай действуй! Тинов, давай цепляй на морду мочалку, ты теперь будешь полевым командиром по имени Хаттаб Алисултан- оглы, — сказал Сергей и захихикал.

— Подойдешь как можно ближе и отработаешь его тихо с «вала». Но только вали его, боец, наверняка, чтобы он даже квакнуть не успел!

— Я, командир, его сделаю, только что будем с собаками делать? Собаки каждый шорох чуют и знают всех своих, — сказал пулеметчик.

— Да, насчет собак я не подумал, — задумался Лютый.

Тронув микрофон радиостанции, Сергей привлек внимание десантников, которые рассредоточились у стены каменного забора.

— Алло, «лютик» на связи. Бойцы, ставлю задачу, необходимо угомонить шавок, которые будут мешать выполнению приказа. Свистов, Лунев работаем по собакам.

— Есть работать по собакам, — сказал Саша Свистов, и Лютый услышал, как бойцы перемахнули через забор.

Сергей, прислонившись спиной к нагретому за день камню, замер в ожидании доклада о выполнении поставленной задачи. Кровь стучала в висках и этот стук, словно стук маятника часов поступал под корку мозга. Взглянув на небо, Лютый увидел алмазную россыпь звезд, которая отражала бесконечно далекий млечный путь. И тут до слуха лейтенанта донесся лай собаки, к которому присоединился другой. Сергей взглянул в тепловизор и увидел, как два здоровых кобеля лают, глядя в сторону сарая. Тихие хлопки и лязганье затворов в одну секунду прекратили собачий лай, который мог в любую секунду выдать группу разведчиков. В тепловизор Лютый отчетливо видел, как две горячие пули, прочертив пунктиром расстояние от сарая до собак, выбили из них последний мозг. Что-то по цвету теплое на фоне холодной земли и камней отделилось от их голов и тела животных неподвижно замерли посреди двора, слегка подергиваясь в агонии.

— Молодцы парни, хорошо поработали, нужно поощрить, — сказал сам себе Сергей.

Было тихо, только где-то далеко прокричала какая-то странная ночная птица. Через несколько секунд Сергей заметил, как два ярких силуэта вышли из-за угла каменного сарая, который своей стеной выходил к кустам боярышника, где пряталась основная группа десантников. Щелчок в наушнике переключил зрение на слух и лейтенант услышал.

— «Лютик», поставленная задача выполнена. До связи.

— Принял, — ответил командир, и вновь наступила тишина.

— Так, Тинов, теперь твой выход. Парни сделали их…

— Ну ладно, командир, я пошел, — ответил пулеметчик и, глядя через инфракрасный прибор, уверенно пошел по тропинке в сторону, где под скалой на циновке из бараньих шкур сидели два часовых.