Чародейский рок

Джеффри сразу одумался.

— Нет, тогда, пожалуй, мне такого не надо.

— Только лишь «пожалуй»? — презрительно осведомилась Корделия, искоса глядя на брата.

— Но это еще не самое худшее, — продолжал Векс равнодушно, без эмоций. — Эта вдесятеро усиленная мысль будет направлена на тебя, и стена вернет ее к тебе в разум усиленной еще вдесятеро…

— Это получится в сто раз сильнее! — ахнула Корделия.

— Вот именно. И стократно усиленный сигнал отразится, а потом вернется усиленным еще в десять раз.

— В тысячу раз… — вырвалось у Джеффри. Он, похоже, начал четко осознавать весь ужас возможного развития событий.

— Да, Джеффри. Такое явление называется петлей обратной связи. И будучи неуправляемым…

— Оно может спалить наш разум, — прошептал Магнус.

— Может, если ты почти сразу же не прекратишь направлять свою мысль на объект. К счастью, вашему папе хорошо известно, что такое обратная связь, и он прекратил эксперимент, как только ощутил, что его мысленная энергия возвращается к нему. Но даже при этом у него жутко разболелась голова, и я наблюдал за ним целые сутки, опасаясь повреждения головного мозга.

— Это когда папа не смог вернуться домой! — вскричал Джеффри.

— Понятно, почему ты так волновалась, мамочка.

Корделия сочувственно посмотрела на Гвен.

— Да, я тревожилась, — согласилась Гвен. — Хотя Векс и пытался меня утешать.

— Я тут же известил вашу маму о том, что с папой все в порядке, но что ему нужно переночевать в корабле. Ваш папа подсоединил меня к своим системам — как делает всегда, когда отправляется в звездолет, и потому я мог непосредственно следить за его состоянием, покуда он отдыхал. Но он поправился, и никаких признаков повреждения мозга у него не было.

— А он попробует еще разок?

— Мне не нравится, как у тебя сверкают глаза, Джеффри. Прошу тебя, перестань вообще думать об этом устройстве. Оно слишком могущественное.

— А вправду ли от него не будет никакого вреда там, где оно теперь? — опасливо поинтересовался Грегори.

— Монахи ордена Святого Видикона Катодского занимаются подобными диковинами уже пять столетий, — заверила детей Гвен.

— И все эти пять столетий они изучают псионную энергию, так что кое-какой опыт у них имеется, — добавил Род. — Если честно, то брат Эл заверял меня в том, что равных им нет во всей Терранской Сфере, что они даже ученых с самой Терры обошли.

— Если уж они не сумеют обезвредить этот кристалл, — заявил Векс, — то это никому не под силу. И у них хватит ума сразу понять это.

— Значит, они могут уничтожить его?

В голосе Грегори прозвучало столь искреннее разочарование, что Векс счел это сигналом для беспокойства. Однако он был так запрограммирован, что соврать не мог.

— Я в этом не уверен, Грегори. Твой отец просил монахов не говорить ему, если они решат поступить так.

— Да, и этим я горжусь, — признался Род.

— Поэтому, — резюмировал Векс, — монахи могут уничтожить кристалл, а могут воспользоваться им как инструментом для исследований. Мы просто не знаем, что будет.

— Зато мы знаем, что ни за что не сможем забрать кристалл у них, — сердито буркнул Джеффри.

— Совершенно верно, Джеффри. — Векс порадовался тому, что самый трудный из его учеников наконец смирился с этой мыслью. — Цел будет кристалл или его уничтожат — он отправился туда, где от него никому не будет зла.

Джеффри вдруг споткнулся и вскрикнул:

— Ой!

Все замерли и притихли, потому что вскрик мальчика отозвался очень странным эхом.

В тишине стала слышна музыка.

— Она громче звучит, — заметил Грегори.

— И как-то… мощнее, — добавил Джеффри и принялся качать головой в такт.

— Джеффри, — скомандовал Векс, — успокойся.

Мальчик обиженно зыркнул на коня.

— Да я не шевелился, Векс!

— А вот и нет! — возразил Грегори и посмотрел на Векса, широко раскрыв глаза. — Что же это за волшебная штука такая, Векс, что она заставляет тело человека двигаться, а сам он этого даже не замечает?

— Это та музыка, которую играют камни, Грегори, — ответил Векс. — Ее принято называть рок-музыкой. Пойдем посмотрим, обо что запнулся Джеффри.

Они вернулись на шаг назад и раздвинули ветки кустов. И конечно же, на земле лежал он — двойник первого найденного детьми камешка.

— Мы не ошиблись! — воскликнула Корделия, сжала кулачки и запрыгала от радости. — О! Наш опыт удался, Векс?

— Да, Корделия. Наша гипотеза подтвердилась. Теперь нужно собрать побольше данных.

— Отлично! — Корделия опустилась на колени и подняла с земли камешек.

— Ой! — хихикнул тот.

— Он тверже первого! — удивилась девочка.

— А все-таки мягкий.

Джеффри ткнул камешек пальцем, и тот заливисто расхохотался.

— Дай мне! Дай мне!

Грегори сел на корточки, потрогал камешек пальцем, и тот так расхохотался, что даже закашлялся — но в пределах ритма, конечно.

— Не надо! — пищал он, ритмично кашляя. — Ой, я умру от щекотки!

Корделия бросила камешек на землю и вытерла руки об юбку.

— Так ты живой? — спросил Грегори.

— О да, я не какая-нибудь там окаменелость, — хихикнул камешек. — Ой, я так не смеялся с тех пор, как последний раз разорвался!

— В последний раз? — Магнус пристально уставился на камень. — Значит, ты делишься часто?

— Ну, за час-то я не разделюсь… Ой! — заливался смехом камешек. — А только… хи-хи-хи, когда стану побольше!

— А сегодня ты делился?

— С кем? Чем делился? Или ты хочешь узнать, на что делится сегодня? На утро и вечер, само собой. Но только это не я делю, это светило.

— Кто кому светил? А, это ты про солнце! И ты разделился тогда, когда оно стояло высоко-высоко?

— Да, малый, и я так делаю каждый день! Тут, в теньке, плодородная почва! И на почве этого плодородия я пложусь, как только могу!

— Ты только плодишься? Ты не трудишься?

— Нет, я живу только для того, чтобы играть музыку! Вот веселое житье!

— Ага, пока есть ведьмин мох, чтобы можно было докатиться до него, — фыркнула Корделия. — А что это ты жестче стал?

— А состарился. Старясь, все на свете становится жестче.

— Ну, не все, — поспешно возразил Род и бросил взгляд на Гвен.

— Это не совсем справедливое утверждение, — согласился Векс. — И все же явление достаточно распространенное, вынужден признать.

— Но если с этим камнем произошло то же самое, что с его родителем…

Магнус застыл и задумчиво воззрился на деревья.

— Ага. — Грегори вытянул руку. — Ты продолжаешь тот вектор, который мы мысленно прочертили, братец!

— Еще одна гипотеза?

Векс тут же навострил уши, услышав слова, имеющие отношение к науке.

— Да нет, пока только данные, подтверждающие предыдущую. Если мы пойдем дальше назад по этому вектору, Векс, мы найдем родителя этого камешка.

Векс рассудительно кивнул.

— Вполне разумная экстраполяция, мальчики. Однако времени у нас не так много. Давайте-ка отправим глаз-шпион.

Лука седла приподнялась, и над ней взлетело вверх металлическое яйцо.

— Здорово! — воскликнула Корделия, и дети столпились возле холки Векса. Квадратик синтетической шкуры коня отъехал в сторону, и на его месте возник видеоэкран. Экран загорелся, и на нем возникло изображение ближайших окрестностей с высоты птичьего полета. Дети увидели голову Векса, его шею и спину, собственные головы, склонившиеся к экрану. Постепенно изображение стало уменьшаться в размерах и уплыло влево.

— Я об этом не знала, — сказала Роду Гвен.

— Извини, все забывал сказать, — смущенно проговорил Род. — Напомни, я на днях поищу для тебя полную инструкцию.

Камешек вдруг зазвучал громче — наверное, обиделся, что про него все забыли.

— Корделия, — сказала Гвен. — Перестань притоптывать ногой.

Корделия набычилась, но топать перестала.

На экране стремительно проносились зеленые поля листвы. Глаз-шпион мчался к западу. Но вот он вдруг замедлил полет и остановился.

— Триста метров, — сказал Векс. — То же самое расстояние, какое мы прошли от первого камня. Включаю звук, дети.

Под экраном располагалась сетка, а за ней — динамик. Оттуда донеслась музыка — быстрая, с еще более тяжелым и навязчивым ритмом. Она не совпадала по рисунку с той мелодией, которую играл камешек. Дети недовольно поморщились, и Векс выключил звук.

— Поблизости определенно есть еще один музыкальный камень. Пусть глаз опустится, Векс.

Зелень на экране как будто поднялась вверх, заполнила собой весь квадратик, уплыла за его края и вскоре сменилась коричневатым ковром опавших листьев. Появился куст, и его изображение начало расти и росло до тех пор, пока детям не стали видны каждая веточка, каждый листик.

— Вон он! — прокричал Джеффри.

— Как раз там, где мы ожидали, — гордо проговорил Магнус.

— Тоже серенький, только темнее. — Корделия поджала губы. — Он будет еще тверже этого, как думаешь, Векс?

— Учитывая, что этот камешек оказался тверже первого, найденного нами, и учитывая также его утверждение, будто отвердение приходит с возрастом, я бы сказал, что такая возможность не исключена, Корделия. Можете высказать еще какие-нибудь предположения?

Дети умолкли, обескураженные вопросом, и некоторое время молчали. Наконец Магнус взял слово.

— Ты хочешь сказать, что если мы продолжим поиски в этом направлении, мы найдем еще камни.

— Это представляется мне вероятным.

— Значит, чем дальше мы будем продвигаться, тем жестче они будут становиться[2]? — спросил Джеффри.

— Я бы рискнул предположить, что это так, но глаз-шпион этого проверить не может.

— Но зато он может проверить, есть камни вообще или нет, — сказал Магнус. — Пошли-ка его дальше. — Магнус поднял голову, оценил угол падения солнечных лучей и добавил: — Дальше на запад, Векс.

Изображение на экране сморщилось — глаз-шпион набрал высоту, а потом размазалось — он набрал скорость.

— Гипотеза: чем дальше мы будем уходить на запад, тем больше камней мы будем находить, и каждый из них будет попадаться нам на расстоянии приблизительно в триста метров от предыдущего, — постулировал Векс. — При этом каждый новый камень будет жестче, хотя мы не можем в этом удостовериться.

— И еще — темнее! — выкрикнула Корделия.

— И музыка будет громче и мощнее! — добавил Грегори.

— Жестче, темнее и мощнее в музыкальном отношении, — суммировал Векс. — И почему же мы провели такую экстраполяцию?