Очерки по истории географических открытий Т. 3. Географические открытия и исследования нового времени (середина XVII-XVIII в.)

И.П. МАГИДОВИЧ, В.И. МАГИДОВИЧ

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ

Том 3

Географические открытия и исследования нового времени (середина XVII-XVIII в.)

Издание третье, переработанное и дополненное

ПРЕДИСЛОВИЕ

Позднее средневековье, включающее эпоху Великих географических открытий (см. т. 2), сменилось Новым временем. Его хронологические рамки, согласно марксистской исторической науке, ограничены Английской буржуазной революцией (середина XVII в.), положившей начало переходу от феодализма к капитализму, и Великой Октябрьской социалистической революцией 1917 г. в России. За этот сравнительно небольшой (менее трех веков) срок совершено огромное количество плаваний и путешествий, сделано много географических территориальных и экваториальных открытий и исследований. Их характеристике посвящены очередные два тома «Очерков…» — третий и четвертый. Предлагаемый читателю третий том включает описание географических открытий и исследований, выполненных в промежутке между двумя буржуазными революциями — Английской и Великой французской (конец XVIII в.), уничтожившей неограниченную феодальную монархическую систему, которая препятствовала развитию капитализма — прогрессивной для того времени социальной формации.

Отличительными особенностями этого периода, охватывающего полтора столетия — вторую половину XVII в. и весь XVIII выбыли колониальная экспансия, борьба за рынки сбыта и господство на морях. Гегемонии Нидерландов, к середине XVII в. достигших пика могущества, положила конец Англия в трех коротких войнах второй половины XVII в. В конце XVII — начале XVIII в. на путь колониальных захватов вступила Франция. На протяжении немногим более 80 лет (1701–1783) Англия (после 1707 г. — Великобритания) в четырех войнах общей продолжительностью 33 года нанесла Франции тяжелое поражение и за ее счет значительно увеличила свои владения.

Наряду с государствами колониальную политику осуществляли мощные торговые компании, получавшие от своих правительств привилегии, льготы и субсидии, имевшие право ведения войны и располагавшие собственными вооруженными силами.

Одним из основных средств превращения Англии в крупнейшую капиталистическую страну была работорговля. Наибольшего размаха она достигла во второй половине XVII и в XVIII в. (рабский труд использовался на многих рудниках и плантациях). Лишь одни английские колонии получили за этот период более 2 млн. рабов. Массовая гибель индейцев и интенсивный ввоз африканских негров привели к коренному изменению этнического состава населения огромных регионов: к концу XVIII в. на юге Северной Америки, в Вест-Индии, Гвиане и Бразилии негры составляли большинство жителей этих стран.

Морские вояжи для открытий в рассматриваемый период стали менее тяжелым и относительно более быстрым делом благодаря строительству надежных парусников, усовершенствованию навигационных приборов и изобретению в середине XVIII в. морского хронометра для определения географических долгот.

Некоторые географические открытия этого периода явились событиями всемирно-исторического значения: установлена береговая линия Северной Азии, открыт Таймырский п-ов, выявлено положение п-ова Камчатка; открыта Северо-Западная Америка и начато ознакомление с ее внутренними районами; определена меридиональная и широтная протяженность Северо-Американского континента, открыты его глубинные пространства с гигантскими запасами пушнины; разведано течение всех больших притоков средней и нижней Амазонки и налажен величайший по значению бразильский внутренний торговый путь; выявлено все восточное побережье Австралии; обнаружены многочисленные острова в Океании.

Пространственный кругозор европейских народов в середине XVII — XVIII вв. значительно расширился благодаря литературе путешествий[1], появившейся еще в древности, но лишь с XVI в., в связи с Великими географическими открытиями и развитием книгопечатания, завоевавшей внимание читающей публики. Увеличение количества произведений такого жанра объясняется дальнейшим освоением русскими Сибири и Дальнего Востока, открытием и исследованием ими Северо-Западной Америки, западноевропейской колонизацией новых обширных территорий в Америке, продолжением поисков Северо-Западного прохода, попытками найти «неведомый Южный материк», а также противоборством морских держав за контроль над океанскими торговыми путями, конкуренцией между крупными торговыми компаниями, борьбой христианских церквей и монашеских орденов за право «просвещения язычников».

Из литературы путешествий этого периода наиболее ценный географический, исторический и этнографический материал дают «сказки» русских землепроходцев, записки участников Великой Северной экспедиции и русских академиков второй половины XVIII в. Не меньшее значение имеют труды русских посланников в Китай, работы иностранцев на русской службе о Сибири, сочинения участников южноамериканских экспедиций, полярных мореплавателей, колонизаторов и других исследователей внутренних областей Северной Америки, а также труды ряда кругосветных мореплавателей, мореходов-исследователей Тихого океана и южных частей Атлантики и Индийского океана, агентов торговых компаний, участников военных походов и миссионеров, особенно иезуитов, в Южную и Восточную Азию, Восточную Африку, Северную и Южную Америку.

Несмотря на большое количество экспедиций и плаваний, к началу XIX в. многие географические проблемы разрешены не были: не открыт Южный материк и, следовательно, до конца не выяснено распределение на Земле суши и моря, не выявлено арктическое побережье Северной Америки и Канадский Арктический архипелаг, практически не изучен Европейско-Азиатский сектор Арктики. Сплошное «белое пятно» красовалось во внутренних регионах Австралии, не открыты ее юго-восточные берега. Очень многие глубинные районы Центральной Азии, Экваториальной Африки, Южной Америки и приполярные части Северной Америки ждали своих открывателей. Никто из исследователей не проникал еще и во внутренние области островов-гигантов — Гренландии, Новой Гвинеи и Калимантана. Изучение рельефа континентов находилось в начальной стадии; не были установлены истоки большинства великих рек планеты и не достигнуты оба ее полюса. Наконец, совершенной «целиной» оставался Мировой океан: никакими данными о его глубинах и рельефе дна человечество не располагало, отрывочные сведения имелись лишь о некоторых течениях.

ВВЕДЕНИЕ

Третий том «Очерков по истории географических открытий» посвящен исследовательским работам людей многих национальностей и различных профессий в Европе, Азии, Африке и обеих Америках, а также на морях и океанах Земли. В Европе итогом русских экспедиций было первое исследование низменностей и возвышенностей на востоке материка, а также описание важнейших рек и озер; в центре континента западноевропейцами изучены все основные элементы рельефа, особенно Альпы и Карпаты, на юге — Апеннины, а на западе — Центральный массив и Пиренеи.

Кроме выявления конфигурации северных берегов Азиатского континента и установления положения п-ова Камчатка (о чем упоминалось в Предисловии) русские начали изучение рельефа Кавказа, Западной и Восточной Сибири и Чукотского п-ова; они нанесли на карты бассейны Оби, Енисея, Амура и Анадыря, обнаружили Курильские о-ва и завершили открытие северо-восточного побережья Азии. Китайцы выполнили первые съемки Тибета; французы, англичане и индийцы внесли основной вклад в изучение рельефа п-ова Индостан, исследовали бассейны Инда и Ганга, а также рек, впадающих в Бенгальский залив.

В Африке португальцы открыли озеро Бангвеулу и проникли в верховья Конго; англичане исследовали р. Гамбия, французы проследили Сенегал и открыли плато Фута-Джаллон; голландцы открыли бассейн Оранжевой, плато Большой Намакваленд, часть пустыни Намиб и достигли впадины Калахари.

Русские открыли Северо-Западную Америку и Алеутские о-ва и первые исследовали внутренние районы Аляски. Французы завершили открытие Великих озер, плато Миссури и бассейна Миссисипи; британцы положили начало открытию Северной Канады, побережья Ледовитого океана, канадских прерий, Скалистых гор, бассейна р. Атабаска-Маккензи и выполнили первое широтное пересечение материка. Испанцы продолжили открытие тихоокеанского побережья континента, положили начало открытию Большого Бассейна и Калифорнийской долины.

В Южной Америке испанцы начали исследование бассейна Ла-Платы, бразильские колонисты разрешили вопрос о бифуркации Ориноко, открыли бассейны рек Сан-Франсиску и Токантинс, а также степи Мату-Гросу.

Англичане открыли часть западного, все восточное побережье Австралии и пролив между материком и о. Тасмания, впервые обойдя его кругом; они закартировали оба острова Новой Зеландии, обнаружили в Океании Новую Британию, Новую Ирландию, Новую Каледонию, Гавайские о-ва и Таити.

Французы и англичане значительно уменьшили площадь огромного Южного материка, «уведя» его за полярный круг.

Труды ряда советских авторов помогли более полно и верно осветить деятельность участников Великой Северной экспедиции, рассказать о подвиге геодезиста П. Чичагова, дать объективную оценку вклада Г. Сарычева в географическое познание Восточной Сибири. Новые материалы о плаваниях Д. Кука позволили уточнить, а в ряде случаев переработать главы «Очерков…», посвященные великому английскому мореплавателю.

Как и в двух предыдущих томах, благодаря работам отечественных и зарубежных историко-географов в тексте тома 3 сделаны многочисленные дополнения и исправления.

Для тома 3 написаны три новые главы: «Русские исследователи Казахстана, Средней Азии и Кавказа (конец XVII — XVIII век)» — гл. 11, кроме двух разделов, — «Исследователи Тибета, Индии и Передней Азии второй половины XVII и XVIII веков» (гл. 13) и «Съемки побережья Южной Азии, островов Индийского океана, Японского архипелага и Сахалина» (гл. 14), а также значительно переработаны четыре главы: «Исследование бассейна Анадыря, присоединение Камчатки и открытие Курильских островов» (гл. 6), «Первые исследователи Сибири, Дальнего Востока и северной части Тихого океана» (гл. 7), «Великая Северная экспедиция. Работа северных отрядов» (гл. 9), «Русские исследователи Центральной Азии во второй половине XVII — XVIII веков» (гл. 12).

Совместно с И.П. Магидовичем созданы главы: «Исследование севера Европы» (гл. 1), «Исследователи Восточной Европы» (гл. 2), «Русские академические экспедиции в Европейской России» (гл. 3), «Исследователи Карпат, гор Германии и Альп» (гл. 4), «Исследования Западной и Южной Европы» (гл. 5), «Академический отряд Великой Северной экспедиции» (гл. 10).

Для некоторых глав написано несколько новых разделов: в гл. 2 «Съемка Дона и северо-восточных берегов Азовского моря»; в гл. 5 «Съемка северного побережья Средиземного моря» и «Тофиньо: опись берегов Испании»; в гл. 8 «Хметевский: опись Охотского моря» и «Первые исследователи Приамурья»; в гл. 15 «Французы на Мадагаскаре»; в гл. 16 «Атлантический Нептун»; в гл. 17 «Плавания Шалаурова»; в гл. 18 «Василий Иванов — первый исследователь внутренних областей Русской Америки»; в гл. 20 «Иезуиты — исследователи Океании», «Вейланд у берегов Новой Гвинеи» и «Сюрвиль «уменьшает» площадь континентов»; в гл. 24 «Поиски прохода в Атлантику» и «Беглые каторжники дополняют Кука».

Некоторые разделы коренным образом переработаны: в гл. 15 «Голландцы и шведы в Южной Африке»; в гл. 18 «Экспедиция Биллингса — Сарычева»; в гл. 19 «Маскарди, Фолкнер и братья Вьедма в Патагонии»; в гл. 20 «Пират-ученый Дампир и его открытия»; в гл. 23 «Плавание в северной части Тихого океана и гибель Кука»; в гл. 24 «Открытие пролива Басса».

В.И. Магидович

Глава 1.

ИССЛЕДОВАНИЕ СЕВЕРА ЕВРОПЫ

Путешествие Ламартиньера

Нормандец Пьер Мартин де Ламартиньер участвовал в качестве судового врача в датской экспедиции к северным берегам Московии. В марте 1653 г. три корабля, потрепанные на пути штормом, стали на ремонт в Варангер-фьорде. Ламартиньер, использовав двухмесячную остановку, чтобы ознакомиться с лапландцами, стал первым западноевропейцем, подробно описавшим их быт и нравы[2]. Он и еще три участника экспедиции направились «в глубь страны… Через леса, горы и долины, не встречая живой души», они достигли русской Лапландии и на оленях проехали на север, к Коле. В конце мая Ламартиньер вернулся в Варангер-фьорд.

Плавание на восток заняло около десяти дней, и флотилия достигла о. «Борандай» (о. Варандей, иначе Песяков, лежащий к востоку от Печорской губы, у 68°50' с.ш.). Вид жителей удивил Ламартиньера: «Они были еще ниже ростом, чем лапландцы… голова большая, лицо плоское и широкое, очень курносое и чрезвычайно смуглое, ноги большие…» Завершив выгодную торговлю на острове, датчане с Ламартиньером отправились на материк «в маленький городок Печору (Пустозерск?) на берегу небольшого моря, которое носит его имя». Там они приобрели много мехов. В начале июня они собрались «ехать в Сибирь», в «Панин-город» (Ляпин?) и через страну «Борандай» (Большеземельскую тундру) на оленях достигли Полярного или Приполярного Урала.

Потратив на тяжелый для оленей перевал через горы около 12 ч, датчане прибыли в сибирскую деревушку и были приветливо приняты русскими промышленниками (так называли в ту пору, да и значительно позже, охотников, промышлявших пушного зверя). После угощения и отдыха, закупив меха, за исключением соболей, Ламартиньер и его спутники продолжили путь к «Папину».

Ненцев, через страну которых Ламартиньер проезжал, он описывает так: «Самоеды еще коренастее, чем лапландцы… лицо плоское, курносое… цвет его землистый, и на лице нет никакой растительности…» К сожалению, невозможно определить хотя бы приблизительно путь датчан от стоянки их кораблей к «Папину», где они скупили много мехов.

На пути туда или обратно Ламартиньер слышал о «горах Патенотр», якобы простирающихся от материка до о. Вайгач. Есть мнение, что «Патенотр» — это, возможно, очень искаженное ненецкое название Полярного Урала: отдаленное сходство имеет название его вершины Пайер. К проливу, отделяющему Вайгач от материка, подходит северо-западный отрог Полярного Урала, кряж Пай-Хой. Вероятнее всего, что известие Ламартиньера отражает смутное сведение именно о Пай-Хое.

От «Борандая» экспедиция перешла к Новой Земле, неудачно пыталась проникнуть в Карское море и вынуждена была пристать к о. Вайгач, где люди подверглись нападению белых медведей. Ламартиньер высаживался на островок у западного берега Вайгача. В конце августа корабли двинулись на запад, к Гренландии, но за Шпицбергеном шторм отнес их к Исландии, где люди благополучно отсиделись и осмотрели гейзеры и вулкан Геклу. В октябре флотилия вернулась в Данию.

Книга Ламартиньера, которого многие считали лжецом, дошла до нас в ряде французских изданий начиная с 1671 г., в английских и в немецких переводах: «…Издания разнятся между собой… в некоторых сделаны столь большие и существенные вставки, что они совершенно изменяют характер книги… Удалось все же показать, что… нелепые сообщения, [как правило]… принадлежат не автору, а издателям, исказившим первоначальный текст…» (М.П. Алексеев).

Шпилькин на полуострове Канин

В 1661 г. рудознатец[3] Василий Шпилькин был послан с группой людей через Мезень на Канин для поисков руд и «лазоревых каменьев». В июне он прошел вдоль восточного (Конушинского) берега Мезенской губы до Канина. В течение трех лет он исходил все — более 600 км — побережье полуострова, обследуя многочисленные речки и протоки.

В. Шпилькин побывал и во «внутренних районах» длинного и узкого п-ова Канин: на невысоком (до 242 м) кряже Канин Камень (длина 100 км) и на двух его скалистых мысах — Канин Нос и Микулкин, издавна служивших хорошими ориентирами для мореходов. В. Шпилькину удалось обнаружить серебряную руду, «лазоревые каменья» и хрусталь лишь в восьми местах — на мысе Микулкином и по течению семи речек на всех трех берегах полуострова. Вернувшись в Москву в 1664 г., В. Шпилькин составил первое, очень краткое описание Канина.

Реньяр в Лапландии

Молодой француз Жан Франсуа Реньяр, будущий драматург, посетил Лапландию летом 1681 г. От городка Торнио, на северном берегу Ботнического залива, он в начале августа двинулся вверх по р. Торниойоки в финском челне. Из-за стремительного течения и ветра движение по реке было очень трудно. Ж. Реньяр шел. берегом, сильно страдая от мошкары. Он удивлялся обилию птиц, но обращал мало внимания на характер местности: его дневник беден географическими записями. Время от времени Ж. Реньяр заносил туда заметки о лопарях. Он продвигался на север, не удаляясь от р. Турнеэльва, а от устья Муониойоки — на северо-запад, в глубь шведской Лапландии. Пройдя от залива около 400 км, Реньяр достиг длинного озера Турнетреск — истока Турнеэльва. Здесь течение преграждают «…ужасные пороги [водопад Тарракоски], воды мчатся со страшной скоростью и шумом». Озеро окружено высокими безлесными горами (до 1765 м). Реньяр поднялся на прибрежную гору, «по высоте превосходящую все остальные». С вершины он якобы увидел «все пространство Лапландии и море до северного мыса…» и записал в дневнике: «…я не поверю никогда, что мы можем забраться еще дальше [на север]». По этому поводу итальянский исследователь Лапландии конца XVIII в. Джузеппе Ачерби заметил: «Реньяр был совершенно очарован своим успехом… хотя мог продолжить путешествие на 300 км далее к северу».

В середине сентября, спустившись по Турнеэльву и «миновав более сорока водопадов», Реньяр вернулся к Ботническому заливу. Во Франции он опубликовал «Путешествие в Лапландию». «Эта книга, полная ошибок и преувеличений, больше служит для развлечения, чем для познания…» (Д. Ачерби). Шведские историко-географы оценивают книгу не так сурово, особенно ее этнографический материал, и отмечают Реньяра как одного из ранних исследователей крайнего севера их страны.

Лошкин, Чиракин и Розмыслов у Новой Земли

До середины XVIII в. Новая Земля считалась географами единым островом, а восточные ее берега были почти неизвестны. В начале 60-х гг. кормщик (мореход — глава промысловой артели) Савва Феофанович Лошкин занимался промыслом в юго-западной части Карского моря. Продвигаясь постепенно на север, он дважды зимовал на восточном берегу Новой Земли; вторая зимовка была вынужденной: до северного мыса С. Лошкину осталось пройти несколько километров, но тяжелые льды не позволили ему пробиться ни на шаг. На третий год, обогнув Северный остров, зверобой прошел Баренцевым морем на юг вдоль западного берега Новой Земли. Его сообщение — в пересказе Ф.И. Рахманина — записано В.В. Крестининым в 1788 г. Это первое известное нам плавание вдоль всего (около 1 тыс. км) восточного берега Новой Земли и первый обход ее кругом.

Новоземельские экспедиции XVIII в.

Кормщик Яков Яковлевич Чиракин много раз плавал на промыслы к Новой Земле и по крайней мере десять раз зимовал там. Летом 1766 и 1767 гг. он завершил открытие пролива Маточкин Шар и доказал, что Новая Земля — двойной остров: «…одним небольшим проливом в малом извозном карбасу оную Новую Землю проходил поперек насквозь на… Карское море два раза, оттуда и возвращался в Белое море тем же проливом; и оному месту снял своеручно план».

В 1768 г. Я. Чиракин был послан к Новой Земле на гнилой «кочмаре» (промысловое судно до 10 т) вместе с военным штурманом Федором Розмысловым и подштурманом Матвеем Губиным. В сентябре Чиракин прошел Маточкиным Шаром в Карское море, Розмыслов же и Губин произвели на шлюпке первую опись пролива: «своеручный план» Чиракина не удовлетворял элементарным требованиям. Зимовали мореходы у восточного выхода из пролива. Из 14 моряков умерли от цинги восемь, в том числе Я. Чиракин; все остальные были больны.

Летом 1769 г. Ф. Розмыслов по чистой воде вышел в Карское море, но через день был остановлен сплошными льдами. Он повернул обратно и по ошибке попал в неизвестный ранее залив, который назвал Незнаемым (73°45' с.ш.). Спустившись оттуда несколько к югу, он через два дня нашел вход в Маточкин Шар. В проливе гнилую «кочмару» пришлось бросить. Два помора, зашедшие в западное устье Маточкина Шара, доставили Ф. Розмыслова с уцелевшими людьми в Архангельск в сентябре 1769 г. Во время описи пролива Ф. Розмыслов исследовал береговые горы, озера в этих горах и дал краткую характеристику животного и растительного мира. Он также описал п-ов Панькова Земля (на западном побережье о. Южного, у 73°10' с.ш.), открытый поморами.

Русские описи берегов Баренцева и Белого морей

В начале 40-х гг. XVIII в. Адмиралтейств-коллегия решила оставить на зимовку у незамерзающего Мурманского берега военные корабли. Для этого необходимо было исследовать участок побережья, выбрать удобную для зимовки гавань и построить там жилища. Летом 1741 г. к устью Колы был послан лейтенант Василий Винков, заснявший о. Кильдин и короткий участок матерого берега к западу от него до вершины Кольского залива. «Это была первая и притом точная работа русских на Лапландском берегу».

В то же лето флота-мастер (старший штурман) Евтихий Бестужев описал все западное побережье п-ова Канин. Его журналы до нас не дошли; на составленных им картах довольно подробно обозначены все речки и изгибы берега, но отметок глубин на море нет. Благодаря его работе впервые узнали об истинном положении Ка нинского берега, а выполненное Е. Бестужевым исследование рек Чижи и Чеши до 1850 г. оставалось единственным.

Вторая опись Белого моря, более ценная с гидрографической точки зрения, совершена штурманом Беляевым в 1756–1757 гг. на одномачтовом боте. Он описал о. Моржовец, оба берега Мезенской губы и весь Зимний берег (более 500 км). Он впервые выполнил также промеры глубин между устьями Мезени и Двины. «Работы Беляева отличаются точностью и подробностью, удивительными по средствам, которые он имел для исполнения этого дела… Быть может, этот деятельный труженик скончался вскоре по возвращении… так как карта вышла под именем его помощника Толмачева, хотя большую часть описи сделал сам Беляев».

В 1769 г. Михаил Степанович Немтинов на боте засиял все побережье Онежского п-ова от устья Двины до устья Онеги. «…Острова Онежских шхер, виденные им вдоль восточного берега залива, означены грубо и неверно, но под настоящими своими названиями». Дополнив и исправив по материалам этих трех описей голландские карты XVII в., морское ведомство составило первую «похожую карту восточной половины Белого моря, служившую в рукописных списках с 1770 по 1778 г.».

В 1778–1779 гг. Петр Иванович Григорков и Дмитрий Андреевич Доможиров завершили опись Терского берега и положили на карту п-ов Святой Нос с лежащим за ним Святоносским заливом. Они обследовали несколько мелей, особенно в Горле Белого моря, которое после их работы впервые было положено на довольно точную карту[4]. Сохранилась только копия составленной обоими офицерами общей карты. «Между тем [их] работы… забытые Коллегией, приобрели заслуженное одобрение и доверенность… мореплавателей».

Известия Крестинина о «полунощных» странах»

Василий Васильевич Крестинин, сын архангельского купца, коренного помора, записывал рассказы опытных кормщиков о «полунощных странах». Эти записи содержат первые сравнительно детальные географические сведения о Большеземельской тундре, собранные около 1785 г., о Колгуеве и Новой Земле.

«Большеземельский хребет» начинается примерно в 40 км от Печоры и простирается до Урала; на нем нет леса: граница лесной растительности проходит в 65 км к югу. В. Крестинин первый сообщил о р. Усе (565 км, система Печоры) и ее многочисленных притоках.

По сведениям, полученным в 1786 г. от мезенца Никифора Рахманина, Крестинин дал первую характеристику «округлого острова» Колгуева: длина его «по окружности» 380 км (преувеличено); на юге его только одна губа — Промойная; на нем четыре реки (их больше) и много озер. «Поверхность острова, составляющая равнину, покрывается мохом, частью белым и сухим». Первая попытка основать там постоянный поселок сделана около 1767 г.: 40 раскольников поставили в устье одной реки скит и прожили на острове около четырех лет, почти все погибли, лишь двое вернулись в Архангельск.

В 1787–1788 гг. В. Крестинин записал рассказы некоторых промышленников, в основном кормщика Ивана Шукобова, о «великом острове» Северного океана — «Новой Земле полунощного края», о западных берегах о. Южного и о. Северного и о рельефе их внутренних районов. На юге промышленники открыли и обследовали губу Безымянную, п-ов Гусиная Земля и о. «Костинская Земля» (о. Междушарский), отделенный от о. Южного дугообразным длинным (более 100 км) проливом Костин Шар. У о. Северного они открыли губы Митюшиха и Машигина, а также о-ва Горбовы (у 75°55' с.ш.). Все опрошенные считали Новую Землю продолжением Уральского хребта, но преувеличивали ее длину по крайней мере в два раза. Приводя их цифры (до 2500 верст), В. Крестинин осторожно отмечал, что на север Новая Земля тянется «до неизвестных пределов», хотя сам же сообщал о плавании С. Лошкина.

Наиболее полные и точные сведения о рельефе Новой Земли получены В. Крестининым от кормщика Федора Заозерского. Вдоль всего западного побережья простирается беспрерывная цепь голых каменных гор, цветом серых или темных. Горы подходят большей частью к берегу; некоторые обрываются в море утесами, стоят, «аки стена, неприступны». Ф. Заозерский отметил лишь три района, где горы отступают от моря. Близ южного входа в Костин Шар, весь п-ов Гусиная Земля и участок к югу от Маточкина Шара — все это низкие, каменистые «равнины». За 75°40' с.ш. «высочайшие ледяные горы простираются… к северу и в некоторых местах самый берег Новой Земли скрывают от глаз».

Дополнительные сведения о рельефе Новой Земли в 1788 г. сообщил В. Крестинину помор-кормщик Федот Ипполитович Рахманин. 26 раз зимовавший на о. Южном. Низкие равнины занимают всю «Костинскую Землю» и южную часть главного острова. Далее начинается хребет, повышающийся к северу. «От восточного устья Маточкина Шара беспрерывный кряж гор высоких идет до северной оконечности Новой Земли». А береговая полоса к югу от Маточкина Шара до Карских Ворот — «земля низкая, мокрая, покрытая мохом сухим и болотным»[5].

Таким образом, к концу XVIII в. у русских сложилось правильное представление о том, что Новая Земля, кроме ее южной окраины, почти полностью занята беспрерывным (за Шаром) кряжем, «остатком Урала». Хорошо были известны и даже обжиты (в летнее время) западные берега обоих островов. И почти совершенно необследованным оставалось восточное побережье.

«Описание Белого моря» Фомина

Житель Архангельска Александр Иванович Фомин в 1797 г. издал «Описание Белого моря с его берегами и островами вообще», в котором дал первую географическую характеристику Белого моря. Это в основном сводка данных, собранных автором «за многие годы по словесным известиям и запискам». Фомин кратко описал три большие губы и берега: Терский, Карельский и Канинский. Кроме «Генеральной карты Белого моря», очень неточной, он пользовался также рукописными картами Онежской губы и Соловецких о-вов, которые он посетил в 1789 г. Карта этих островов и их описание составлены в 1750 г. ключарем Михаилом Ерофеевичем Кузнецовым, долго жившим на Соловках; чертеж Онежской губы — голландским моряком, осевшим в Архангельске, Мартином Барием.

В работе А. Фомина впервые упоминается кряж Ветреный Пояс и верно указывается его юго-восточное направление: от низовья р. Нюхчи начинается «белокаменный хребет, идущий поперек реки Онеги при Бирючевских порогах…» (у 40 в.д.). Часть многочисленных островов Онежской губы, «… по сказаниям онежских мореходов… крутовершинные, другие плоские, некоторые имеют берега утесистые, другие… песчаные; все поросли лесом, кроме луд» (голых островов). Всего их в губе 50. Эта основная гряда, названная автором Каменной, протягивается примерно на 200 км параллельно западному, Поморскому берегу губы. К Соловецким А. Фомин относит шесть островов, разделенных узкими каналами, или салмами. «Острова Соловецкий, Муксалмы и Заяцкие берега имеют низкие, а середины возвышенные. Соловецкий остров окружен немалым числом луд… Он фигуру имеет несколько подобную яйцу. Середина его возвышена… буграми», т. е. холмистая. А. Фомин (или М.Е. Кузнецов) насчитал на острове 177 озер.

Книга А. Фомина — первый русский литературный источник, дающий определенные сведения о Тиманском кряже: кряж Канин Камень, значительно понизившись и образовав каменистое дно Чешской губы, протягивается далее в Мезенский край, где под названием Тиманского Камня доходит до Вычегды. С него текут реки на восток, к Печоре, и на запад — Мезень и ее притоки.

Исландцы Олафсон и Палсон

В 1751 г. Эггерт Олафсон впервые начал измерять высоты Исландии, из-за неточных методов и плохих приборов малоудовлетворительно. Он, однако, все-таки улучшил представление о рельефе острова. К 1757 г. он обошел обжитые районы Исландии, собирая по заданию правительства старинные рукописи и, уже по своей инициативе, географические материалы.

Э. Олафсон хорошо для своего времени описывает морские отложения. На юго-западной низменности во многих километрах от моря он находил раковины и наметил древнюю береговую линию. В 1752 г. он посетил район озера Миватн, на северо-востоке острова, и наблюдал там кратеры взрыва (редкие в Исландии), образовавшиеся во время сильного извержения в 1724 г. А на западе плато он осмотрел большое ледовое поле и величайшую в Исландии лавовую пещеру. Э. Олафсон впервые довольно точно выявил распространение ледников в разных частях Исландии и поднимался на многие вершины (до 1675 м). Исландский географ и историко-географ конца XIX — начала XX в. Торвальдур Тородсен считает, что с Э. Олафсона вообще начинается научное исследование Исландии.

Свейн Палсон в 1791–1796 гг. обследовал разные районы Исландии, уделяя особое внимание ледникам и ледниковым отложениям на юге. Он изучил длинную узкую низменность — юго-восточную приморскую полосу, ее береговые валы, скопления обломочных горных пород и т. д. В 1796 г. он впервые описал там песчаные пространства, особенно то, самое обширное, которое примыкает к леднику Эрайвайёкудль — южному выступу громадного ледникового массива Ватнайёкудль. С. Палсон исследовал также несколько вулканических массивов и поднимался на их вершины: в 1792 г. — на западе, в районе потухшего вулкана Ок; в 1793 г. — на юге, на вершину Эйяфьядлайёкудль (1666 м, действующий вулкан). В 1794 г. от юго-восточного берега (у 64° с.ш.) он впервые поднялся на Эрайвайёкудль, но не смог покорить вершину его и всей Исландии — потухший вулкан Хваннадальсхнукур (2119 м).

С. Палсон дал первое полное описание обследованных глетчеров в сочинении «Опыт физического, географического и исторического описания исландских ледников». Автор, по мнению Т. Тородсена, очень хорошо описал работу местных глетчеров: «…всему, что в XIX в. было об этом известно, мы обязаны Свейну Палсону: все, что писали об исландских глетчерах иностранные путешественники, — только случайные… заметки…»

Глава 2.

ИССЛЕДОВАТЕЛИ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

Съемка Дона и северо-восточных берегов Азовского моря

После смерти брата (1696) Петр I Алексеевич, в качестве единодержавного правителя, начал осуществление крупных социальных реформ, которые, как он справедливо считал, должны были вывести Русь из вековой отсталости. Царь ясно понимал, что без «воды» и флота Россия не сможет стать великой державой. Под «водой» он подразумевал удобные и безопасные выходы к Балтике, Черному и Азовскому морям.

В конце 1695 г. в Воронеже Петр I заложил верфь, на построенных там судах спустился по Дону и 19 июля 1696 г. взял Азов, турецкую крепость в устье реки. Через Боярскую Думу 20 октября того же года (дата основания русского регулярного военно-морского флота) он провел предложение «морским судам быть…».

В конце апреля 1699 г. большая эскадра, состоящая из 586 различных кораблей, в том числе 18 крупных и 500 транспортных, начала Керченский поход. Командиры трех судов — Петр I, в ранге капитана, вице-адмирал Корнелий Иванович Крюйс и капитан Питер Памбург — произвели первую инструментальную съемку Дона от Воронежа до впадения в Азовское море (более 1300 км). Она сопровождалась описью берегов реки, регулярными замерами глубины и астрономическими определениями широты местности.

23 июня флот вышел в Таганрогский залив и после стоянки в Таганроге направился к турецкой крепости Керчь. В походе К. Крюйс при участии Петра I заснял северо-восточное побережье Азовского моря на протяжении почти 500 км и выполнил многочисленные промеры, давшие от 4,3 до 19 м глубины. Это противоречило представлениям географов того времени и турецких морских стратегов. Эскадра беспрепятственно подошла к Керчи, и П. Памбург в сопровождении турецких кораблей пересек Черное море, доставив в Константинополь полномочного посла России, добившегося выгодного для Петра I мирного договора 1700 г.

К. Крюйс составил карты заснятой части Дона (представлявшие собой промежуточный этап между чертежом и истинной географической картой), приложил к ним краткое описание реки и в 1704 г. издал в Амстердаме в виде атласа. На основании собственных наблюдений он решительно отверг мнение древних географов о Доне, как о границе между Европой и Азией. Со съемки Дона начался петровский период топографических работ в Европейской России и за Уралом: «…если плохого начала не делать, — как отметил Петр I, правда, по другому поводу, — то и дождаться доброго конца нельзя».

Петр I

Первые русские геодезисты в Европейской России

В декабре 1720 г. были начаты систематические работы по инструментально — картографической съемке России. Руководство ими Петр I поручил Ивану Кирилловичу Кирилову. Из подчиненных ему первых русских геодезистов особенно выделился «геодезии подмастерье» Аким Федорович Клешнин, направленный на северо-запад России. С 1721 по 1729 г. он заснял территорию более 400 тыс. км2 от русско-шведской границы до водораздела Онеги и Северной Двины и от Белого моря до 58° с. т. Для этой громадной работы А. Клешнину выделили в помощь лишь одного «ученика геодезии» Алексея Жихманова. Работать геодезистам приходилось в трудных условиях, в озерной, заболоченной стране, а начальство о них не заботилось. Так, в 1723 г. А. Клешнин писал в Сенат: «Жалованье не получаем седьмой месяц, отчего ныне не имеем и дневной пищи…». В развитие официальной инструкции «подмастерье» создал первое руководство по топографической съемке. А. Клешнин заснял берега всего Ладожского озера и его крупнейшие (северные) острова: Валаам, Мантсинсари и Луикулансари. К северу от Ладоги впервые на карте появились крупные озера — Янисъярви и Суоярви, а также большая часть Пюхяярви (Отрадное). Западнее, в районе Выборга, А. Клешнин выполнил съемку ряда узких и длинных озер Карельского перешейка, вытянутых в северо-западном направлении, в том числе Вуоксу. На его карте отчетливо виден Выборгский залив.

А. Клешнину же принадлежит и первое сравнительно правильное изображение Онежского озера с огромным северным рукавом, в котором легко можно узнать Повенецкий и Заонежский заливы; довольно верно нанесены соседние губы, о. Большой Климецкий! а также ряд узких озер. К востоку от заливов А. Клешнин заснял Водлозеро, а между 63 и 65° с.ш., правда не очень точно, — Сегозеро, Выгозеро, Куйто, Ондозеро и Нюк.

А. Клешнин и А. Жихманов относительно верно нанесли на карту всю р. Онегу от озер Воже и Лача до устья, всю Онежскую губу и Онежский п-ов, между Онежской и Двинской губой. Впервые отмечены холмистые возвышенности к востоку и западу от верховьев Онеги. Некоторые холмы, показанные на левобережье средней Онеги, вероятно, связаны с кряжем Ветреный Пояс. Они засняли также большую (северную) часть Молого-Шекснинской низменности и озеро Белое.

Геодезист Федор Молчанов в 1720–1721 гг. работал в бассейне верхней Печоры. В 1722 г. он составил карту, на которой показал южный участок Печоры длиной 550 км, от ее истока в Камне, и впервые (не точно) ее верхние притоки, также вытекающие из Камня и не указанные в «Книге Большому чертежу»: левый, самый верхний — Унья; правые — Подчерем и Илыч. Материалы съемок поступали в Петербург к И. Кирилову, который использовал их для составления первого атласа России. В работе принимали участие несколько геодезистов. В 1734 г. И. Кирилов на собственные средства выпустил атлас в свет. Из десяти карт шесть изготовил А. Клешнин, а одна была переизданием шведской карты Лифляндии.

Интересна карта бассейна средней Камы, составленная анонимным геодезистом в 1732 г. и «внесенная в Российский атлас через Ивана Кирилова». На ней впервые нанесены, правда не очень точно, верхние притоки Камы: правые — Иньва и Обва, левые — Яйва и Косьва, а также ряд их притоков. Несколько карт бассейна Дона не попало в кириловский атлас. Они были включены в академический «Атлас Российский» 1745 г. Реки — Дон, Северский Донец и Хопер — нанесены сравнительно точно, но Медведица, Битюг и Сосна «укорочены» на 30–35%. Между Битюгом и Медведицей отмечена группа холмов — первое указание на Калачскую возвышенность. Получила довольно верное картографическое изображение и р. Кума: длина ее на карте 570 км (802 км по нынешним данным).

Неизвестные геодезисты, видимо, вели работы и на Кольском п-ове. В том же атласе 1745 г. показана система р. Колы, проходящей через несколько озер, южнее ее истоков, — очень узкое (5–10 км) и длинное (120 км) озеро без названия, несомненно Имандра, а в 100 км к востоку от него — овальное меридиональное Умб-озеро. Рельеф Кольского п-ова дан весьма схематично: в центральной части прослежена почти широтная 250-километровая гряда — первое указание на Кейвы; горы нанесены и на восточном берегу Имандры (Хибины).

Оренбургская экспедиция Кирилова