Соната звезд (Анданте)

Ларионова Ольга

Соната звезд (Анданте)

Ольга Ларионова

Соната звезд. Анданте

Когда до старта оставалось не больше сорока секунд, Бовт почувствовал, что сзади подходит Кораблик.

- Можно к тебе? - услышал он голос Иани.

- Только скорее.

Он очень боялся, что она ему помешает. Но она успела. люк зашипел и съехал в сторону, она спрыгнула на пол и побежала к Бовту, безошибочно найдя его в темноте. Он отодвинулся, давая ей место у иллюминатора.

- Гораздо проще было бы... - Она кивнула на инфраэкран, приклеившийся рядом с круглым оконцем.

Бовт не ответил. Он хотел видеть все так, как это будет на самом деле. Иани тихонечко пожала плечами и подвинулась поближе к иллюминатору, но разглядеть, наверное, ничего не смогла, потому что "Витаутас" уже загасил сигнальные огни. Бовт тоже ничего не видел, но знал, что смотреть надо в черный пятиугольник, образованный слабыми звездочками, откуда через какое-то мгновение должен был разметнуться на всю обозримую часть пространства лиловый сполох стартовой вспышки.

Бовт заложил руки за спину и правой ладонью ощутил лягушачий холодок ручных часов. Ему почудилось, что они часто-часто дышат, судорожно подрагивая всем корпусом. Сейчас. Вот сейчас...

И вдруг понял, что время старта уже миновало. "Витаутас" не ушел. Бовт прикрыл глаза и с шумом выдохнул воздух. Ни радости, ни облегчения. Совсем наоборот. Это как промежуток между двумя приступами боли, когда главное не то, что тебе дано передохнуть, а то, что через несколько секунд все начнется сначала. Снова судорожный пульс часов...

- Отходят на планетарных двигателях, - сказала Иани.

- А? Да, да...

А ведь он это совсем упустил из виду, он и не думал о планетарных, он о них просто-напросто забыл, он, второй пилот "Витаутаса"...

Бывший второй пилот.

- Ты не смотришь, - проговорила Иани, будто ей это нужно было больше, чем ему. - Ты смотри, смотри!

Слабая сиреневая вспышка уже догорала. Просто удивительно, как далеко успел отойти его "Витаутас" на своих планетарных. Неяркая вспышка, и все. Это и был старт.

Четыре Кораблика прошли перед иллюминатором, чуть покачиваясь, и Бовт уже не мог найти черного куска пространства, ограниченного пятью скромными светлячками неярких звезд.

- Вот ты и видел все так, как это было на самом деле, - удовлетворенно констатировала Иани. - Я зажгу свет, можно?

- Ни черта я не видел, - медленно проговорил Бовт. - Была светлая точка - и нет ее.

Иани прижалась лбом к иллюминатору.

- Ты еще видишь? - спросил Бовт.

- Да, - отозвалась Иани. - Вон там. Но я лучше зажгу свет.

- Не надо, - попросил он. - Посидим так.

- Посидим.

Они ощупью отыскали койку, и Иани забралась туда с ногами. "Если бы она была земной женщиной, - думал Бовт, - она обязательно решила бы, что я остался из-за нее. Никак без этого не обошлось бы. Это просто счастье, что все они тут так трезвы и рассудительны".

- Ну как ты там? - спросила Иани из темноты. Бовт присел на край койки.

- По-моему, мне просто страшно, - признался он.

- Нет, - возразила Иани, - не то.

Бовт сделал над собой усилие, пытаясь как можно точнее представить себе, что же с ним сейчас происходит.

- Неуверенность... Неуверенность в том, что я поступил правильно, оставшись на Элоуне.

- Пожалуй, так, - согласилась она. - И еще уходящий "Витаутас".

- Нет, - честно признался он, - наверное, я это прочувствую немного позднее. Что они возвращаются, а я - тут. А пока все это у меня наверху, в голове, а до нутра еще не дошло.

- Тогда я побуду у тебя.

- Ох, не надо. Думаешь, мне легче болтать с тобой, чем оставаться один на один со своими мыслями?

- Разумеется.

Бовт усмехнулся. Если бы он оставался здесь ради нее - тогда другое дело. Ему легче было бы с ней, чем одному. Но он остался не ради нее.

Бовт встал и включил свет.

- Не стоит, - сказал он. - У тебя ведь еще уйма дел на Третьем поясе, правда? Вот и кончай там свои дела и спускайся на Элоун. Нечего нянчиться со мной.

- Мы спустимся вместе.

- Ты же так рвешься обратно на Элоун! А мне надо осмотреть все шестнадцать Поясов, второй возможности ведь не будет.

- Вот вместе и посмотрим. Ты ведь еще плохо управляешься со своим Корабликом.

- Я еще не привык к нему, - пожал плечами Бовт. Иани засмеялась:

- Это он не привык к тебе. Но он скоро привыкнет, станет совсем послушным, и тогда-то ты и решишь, что пора спускаться на Элоун.

- Ты только об этом и думаешь? - спросил Бовт.

- Да, - простонала Иани, мгновенно теряя всю свою рассудительность. Да, да... Каждый день, и каждую ночь, и когда на Поясе, и когда в Пространстве, и когда одна, и когда с тобой.

- И все о том, как ты возвращаешься...

- Да. Да. Да.

- Ну и плюнь на все и лети сейчас же!

- Ну зачем же так, - она пригладила волосы. - У меня еще масса незаконченных дел на Третьем поясе. Элоун от меня никуда не уйдет, а на Пояса я не вернусь никогда в жизни.

Он досадливо сморщился:

- Я и забыл. Это один из ваших предрассудков - вылетать в Пространство только однажды. Как будто нельзя вернуться на Элоун, спокойно пожить лет так пять-десять, а потом опять податься поближе к звездам. Я уже рассказывал тебе, мы всегда так делаем. Действительно, почему - нет?

- Смешные вы, люди Земли! Разве можно жить, потом умереть, малость отдохнуть в небытии, потом воскреснуть и снова жить? Все дается только однажды - молодость, старость, любовь. И Пространство. Когда мы достигаем совершеннолетия, каждый из нас волен покинуть Элоун и оставаться в Пространстве, пока хватает сил не возвращаться. Потом мы возвращаемся. Очень просто.

- Возвращаетесь - и уже все?..

- Как это - все? Потом - наш Элоун. Скалы, голубоватые, как небо, и небо, близкое, как горы. Но мы приземлимся подальше от гор, на большую равнину, и кругом не будет ничего, одни цветы до самого горизонта, цветы, уходящие в бесконечность, как свет от солнца. И запах, от которого хочется опуститься на землю, зарыться лицом в траву и ничего-ничегошеньки не видеть...

- Ты говорила уже об этом. Вчера.

- Да, когда мы прощались с "Витаутасом". Все ваши тогда слушали меня, и понимали, и никому в голову не пришло, что с Элоуна можно улететь во второй раз. Наверное, это ты один такой, остальные похожи на нас.

- Все мы похожи на вас. Но мы покидаем свою Землю каждый раз, когда это требуется.

- Напрасно ты остался с нами.

- Я хочу увидеть ваш Элоун. Я видел все планеты, которые хотел увидеть, и только Элоун мне не дался. Я хочу, я должен, без этого мне просто жизни не будет на этом свете!

- Да, желать ты умеешь... Но опуститься на Элоун может только тот, кто никогда не захочет его больше покинуть.

- И это ты уже говорила.

- Ты напрасно остался, Бовт.

- И это ты говорила.

- Ты проклянешь день и час...

- Иани, наша беседа становится чересчур патетической.

- Мне уйти?

- Так будет лучше, Иани.

Она поднялась и молча пошла к черному контуру переходного люка. Здесь, на Элоуне и его окрестностях, не принято было здороваться или прощаться.

Бовт подождал, пока пол под ногами не перестал покачиваться, - знак того, что Кораблик Иани отцепился и пошел прочь. Но он тут же замедлил полет и остался где-то неподалеку, на расстоянии прямой видимости - Иани упорно не хотела оставлять его одного.

- Так завтра на Третьем поясе, - услышал он ее приглушенный голос.

Ну, разумеется, торчит где-то рядом.

- Договорились, - как можно ровнее ответил он. Бовт прошелся по каюте. Четыре шага туда, четыре обратно. Тесновато. Пошевелил плечами. Наконец-то он избавился от необходимости хранить этот приветливый, дружеский тон. Бовт припомнил весь разговор с Иани, ее настойчивое желание слышать от него именно то, что хотелось ей, и именно так, как она того желала; еще счастье, что ему сразу же удалось перевести разговор с личных переживаний на Элоун, а уж об Элоуне он никак не мог говорить равнодушно. Он взбеленился и тем только и спасся, иначе его взяли бы за ручку и не отпустили до самого Третьего пояса. Его, очень настойчиво брали за ручку, и он молодчина, что не позволил этого. Просто счастье, что ему удалось без единой резкости расставить точки над "i", иначе не отвязаться бы ему от этой опеки на всех Поясах астероидов, да и на Элоуне тоже.

Завтра он полетит с нею на Третий пояс, но это уже будет отнюдь не за ручку.

А может, и не полетит.

Каждый раз, когда он вспоминал этот проклятый Элоун, внутри словно что-то переворачивалось. Временами Бовт боялся, что не выдержит и пошлет к чертям все эти околопланетные астероидные станции и ринется вниз, навстречу игрушечному перламутровому шарику, запретному для чужих кораблей. А планета и вправду была хороша. Подобно Венере, вся в многослойной мантии облаков, но освещенная более ярким солнцем, чем земное, она казалась еще заманчивее и притягательнее оттого, что была у своею светила единственной.

Шестнадцать поясов астероидов - и только одна планета.

Может, именно потому элоуты так бережно и относятся к ней, и берегут от непрошеных пришельцев с их сверхмощными звездолетами; может, из этого сознания собственной единственности и родилась эта нелепая с точки зрения землян традиция - улетать в Пространство только однажды, чтобы вернуться на свой Элоун уже навсегда. На всю жизнь. И на всю бесконечность после жизни.

Элоун...

Пол под ногами дернулся, так что Бовт взмахнул руками и присел. Каждый раз, когда он вот так думал об Элоуне, Кораблик послушно ускорял движение, словно и ему вместе с хозяином не терпелось поскорее опуститься на поверхность планеты. На редкость чуткое и непостижимое создание домик-ракушка элоутов, выходящих в Пространство. Даже мало сказать - домик; это средство передвижения, и нянька, и собака. Стоит только подумать - и он ринется навстречу этой чертовой, запечатанной семью печатями, заклятой семью заклятьями, недосягаемой для землян планете.

Бовт поднялся с пола, подошел к иллюминатору. Элоун неслышимо катился в мерцающей пустоте Пространства, словно серебряное яблочко, окруженное роем звездных пчел. Выйди из Кораблика, протяни руку - и оно ляжет на ладонь. Вот только скафандр надевать неохота. Что, дружище Кораблик, выпустишь меня без скафандра?

Сзади щелкнуло, Бовт обернулся и увидел над люком светящееся табло. Нашел шпаргалку, составленную для него Иани, перевел: "Выход заблокирован".

Бовт невесело усмехнулся. Ну и умник же ты, домик-ракушка! На редкость в тебе развито чувство юмора. Хлебну я с тобой... А теперь поворачивайся. Завтра утром мы с тобой должны быть на Третьем поясе. Прежде чем раз и навсегда плюхаться на планету, надо облазать все астероидные станции, понаблюдать со стороны за выбросом грузовых контейнеров с Элоуна и транспортировкой их на пояса, прочувствовать систему связи и контроля - да мало ли всего, что надо узнать, поглядеть и даже потрогать собственными руками, прежде чем навсегда уходить из Пространства. Все это он обещал ребятам, обещал капитану. Элоуты помогут наладить связь с Землей, они тоже обещали. Ребята будут ждать...

Бовт замер, прислушиваясь. Ты сказал: ребята. Может, ты уже осознал, может, это уже дошло до твоего нутра, что они возвращаются к Земле, а ты тут? Бовт постоял еще. Нет, сказал он себе, это до меня еще не дошло. Пока я понимаю, что нахожусь тут, потому что, если бы я вернулся со всеми, не побывав на этом заклятом Элоуне, мне просто не было бы житья на свете. Никто не упрекнул бы меня - все подлетали, и все уходили прочь. Как говорится, дело житейское. Но вот я никогда бы себе не простил. Так что для меня все-таки самое главное сейчас, что я - тут.

Но когда-нибудь главным станет то, что Земля - там. Худо будет.

А Кораблик все продолжал мчаться навстречу сказочному яблоку, укрытому. дымчатой ватой облаков, и оно неощутимо плыло навстречу, захлестнутое едва видимой гранной петлей, - казалось, яблоком завладел исполинский космический змей. Надо будет узнать у Иани, что это такое... Нет, не разглядеть.

Кораблик послушно рванулся вперед - чтобы было виднее.

- Но-но, - сказал Бовт, - очень ты стал самостоятельным. Сказано тебе поворачивай на Третий пояс. Надо.

Кораблик начал нехотя разворачиваться.

- Ну ведь все, - стонала Иани, - ну ведь все же! Ты сам себе выдумываешь дела. Может, ты передумал и не хочешь спускаться на Элоун? Так и скажи.

- Я хочу этого не меньше, чем ты.

- Ну, так же, как я, ты хотеть просто не можешь уже потому, что Элоун мой, понимаешь?

- Я хочу этого больше, чем ты, и именно потому, что он еще не мой, а пока все, чего я хотел, становилось рано или, поздно моим. А сейчас я даже не знаю, что же это такое - Элоун, принадлежащий мне...

- Собственник! Мы с тобой просто по-разному понимаем это слово "хотеть". Мы не успели по-настоящему договориться о смысле некоторых слов. Но на это у тебя будет вся твоя элоутянская жизнь, а сейчас - летим скорее!

- Прибраться бы здесь, а то как-то неудобно...

- Ему еще и прибираться! Диктофонные рамки - в карман, микрофильмы - в другой, укладывайся на койку и думай о чем-нибудь постороннем, но только не о Кораблике и не об Элоуне.

- То есть не думать о белой обезьяне...

- Что-о-о? А, это ты опять со своими присказками! А я всякий раз понимаю тебя дословно. До чего же вы, земляне, любите словоблудствовать в самое неподходящее время. И неужели так трудно выполнить простейшую вещь: лечь и вообще ни о чем не думать, можно даже принять снотворное, а я сама поведу оба Кораблика на посадку, прямо так, сцепом.

- За ручку? - спросил Бовт. - Я как-нибудь сам. Хватит того, что ты таскала меня по всем шестнадцати Поясам. Но на Элоун я желаю шлепнуться собственноручно. Ты же говорила, что Кораблик никогда не допустит гибели хозяина.

- Ну да, этого он действительно не позволит, но зато он поможет тебе мотаться по всем ближним и дальним орбитам, разыгрывая прощание с Пространством. Что я, не вижу, как он все время дергается - поворачивает нос в ту сторону, откуда стартовал "Витаутас"? У тебя это выходит бессознательно, а он чувствует.