Ведьма на зелёной фишке

– Ты знаешь, – сказала я Вовке, когда мы остались вдвоём. – Я уже думала, что так и загнусь в нашем Жабино, в трехстах километрах от Питера и в шестистах от Москвы. И уже никогда не увижу подобных праздников.

– Я знаю, – сказал он. – Ты штучка столичная, тебе надо. Поэтому и старался.

– Спасибо тебе.

– Да мне-то за что? Это Кеше спасибо. Это ведь его па-де-де – гвоздь всей программы, а не мои, – мне показалось, что Вовка поспешил избавиться от душащего его белого смокинга.

Я тихонько поднялась в Настину спальню, которую охраняла Скарлетта. Переступила через собаку, приоткрыла дверь и увидела, что девчонки уже мирно спали. Молодость брала своё, организм справлялся с горем и требовал исполнения биологических потребностей. День тяжелый, устали, значит, надо отдохнуть и выспаться.

Через пять минут я сильно позавидовала Насте и Ксюше.

Потому как в отличие от них, мой сон никто не собирался оберегать.

30

В 21—50 я попыталась лечь спать. А в десять вечера позвонила Ирка Борисова.

Чуть более часа назад, в двухстах метрах от нашего дома, в овраге, нашли мёртвое тело Сашки Нечаева.

– Удавили гада, как клопа, – констатировала Ирка. – Весь посёлок спасибо скажет.

К этой странной манере местных жителей выражать свои мысли, я уже, наверное, не привыкну никогда:

– Так удавили или задавили?

– Трелёвочником переехали и в овраг сбросили, – как всегда прямолинейно вылепила Ирка. – Ромка Летягин пошёл своего ротвейлера гулять, и собака нашла.

– Слушай, но на трелёвочнике из соседней деревни не приедешь. Откуда он там? – буквально на прошлой неделе мы с Василисой делали рейд под лозунгом «Всю тяжёлую технику – вон со дворов, на отдельную стоянку за чертой посёлка!»

У нас каждый ребёнок знает, что трелёвочник, это такой большой гусеничный трактор, который хорош в лесу для тяжелых работ по лесозаготовке. Но он не может, как колёсный бегать по асфальту. И скорость маленькая и асфальт испортит. И для того, чтобы его перебросить из пункта А, в пункт Б, надо погрузить в большую машину и доставить, таким образом, к новому месту работы. То есть, гусеничный трактор, не танк, он не может вдруг выпрыгнуть из кустов, быстро задавить человека и исчезнуть в непонятном направлении. Да ещё в элитной части посёлка. Что-что, а уж технику друг друга, что называется, «в лицо» знают все соседи, потому что здесь каждый или лесоруб, или тракторист, или фишкарь, или хозяин делянки.

– Да там у вас Сернявинская бригада хохлов на постое, – пояснила Ирка. – Хозяин, видимо, им трактор на ремонт подогнал. А они после леса в баню пошли. Ключи оставили в тракторе, вот дураки-то. Решили, видимо, что раз здесь район элитный, то чужие не ходят.

Ирка рассказывала что-то невероятное. Хохлы приехали с работы, затопили баньку и пошли париться. В это время, около их трактора отирался Сашка Нечаев. Трактор каким-то удивительным образом завёлся, съехал с эстакады, раздавил Сашку и вернулся на эстакаду обратно. Придавленный Сашка пытался трепыхаться, но упал с обрыва и теперь уже окончательно умер. В таком виде его и нашёл Летягинский ротвейлер.

– Ир, а точнее. Во сколько это было? – теребила я Ирку.

– Участковый сказал, в 20—30 или в 20—40.

Примерно в то время, когда у тебя был фейерверк.

Ничего не скажешь, новости, даже ночью, по нашему посёлку разлетаются мгновенно.

То, что Сашка шёл ко мне – я не сомневалась. И шёл он за Настей и Ксюшей. И вполне возможно, кто-то ему назначил встречу. Возможно, чтобы заманить и расправиться по пути. Кто бы это мог быть? Меня прошиб холодный пот: неужели кто-то из наших сегодняшних гостей? Но как?!! Сбегать за овраг в чужом посёлке, где по вечерам гуляют ротвейлеры, незаметно подкрасться к Сашке, задавить его хохляцким трелёвочником, предварительно отыскав ключ. Потом пробежать двести метров обратно и, как ни в чем, ни бывало, дотанцевать па-де-де? Не реально. Даже если иметь вескую причину. Значит, не наши сегодняшние гости.

И тут меня осенило: ну неужели сама Настька? Могла она в состоянии аффекта попытаться отомстить за мать и отца? Теоретически, да. И мотив у неё – серьёзный. За Остапа, за мать с отцом – ведь именно с Сашки начались беды семьи. Кроме того, Сашка оставался на свободе, и у неё было полное основание опасаться за жизнь своего ребёнка и свою собственную.

Могла ли Настя воспользоваться самой собой, как наживкой? Да запросто? Могла бы решиться убить? В её состоянии – вполне вероятно. Могла ли завести трелёвочник? Ну, если Валька рассекает на фишке, почему её дочь не может завести трелёвочник и придавить гада? В лесном посёлке я много раз видела, как лихо управляются с трактором хоть парни хоть девчата. Как в городах, где за руль автомобиля запросто, наравне с мужчинами садятся дамы.

Я автоматически, мысленно начала сканировать события прошедшего вечера. Получалось, что Настю я как раз, не помню всё время рядом. Вроде, как и была, а вроде, как и нет. Вроде мелькала вместе с Ксюшей, а потом вроде как пошли спать. Хотя, если мыслить логически, кто заснёт, когда такой праздник в разгаре?

Если Сашка и тёрся около моего дома, то приходил явно за Настей. Вопрос: как она бы могла его заманить? Хотя, могла. Никто не отменял телефон или интернет. Она или ей могли позвонить.

Мотивов, конечно, у Насти предостаточно. В посёлке она прекрасно ориентируется. Алиби сделать было не трудно технически: исчезни она минут на 20—30, никто бы в суматохе не заметил.

И всё-таки, иметь мотив и сделать – это не одно и то же. И даже, если допустить, что у Насти хватило воли переехать человека трактором. У неё должно было хватить физической силы заставить его полезть под эти гусеницы.

Сашка, конечно, урод, но не окончательный, же дурак, чтобы пререкаться с трелёвочником и ждать, когда же, наконец, на него наедет эта махина, размером с танк. Нормальный человек, скорее, побежит от гусениц, чем полезет под них. Если только… его сначала не долбанули по башке, как тогда в Кручихе. Кто-то оглушил до потери сознания, предварительно надев на голову ведро. Вот в таком состоянии и девушка подложит тело под трактор.

Мне, пожалуй, пора было заглянуть в Настин телефон и социальные сети. Впрочем, Сашка, наверняка, не пользовался интернетом.

Я тихонько поднялась наверх, переступила через собаку и заглянула в Настину спальню. Настин красный телефон лежал на тумбочке около изголовья. Взять его не представляло сложности. Главное, чтобы девушка не проснулась и не спохватилась до того, как я верну его обратно.

То, что я нашла в телефоне, повернуло мысли вспять, и заставило вспомнить про найденный в Кручихе, в комнате Валентины, футляр. Я быстро вернула на место Настин телефон и прошла в свою спальню, к компьютеру. Пока включалась моя старенькая, но надёжная машина, из стола достала припрятанную коробку.

Я наверняка знала, что в одной из прибалтийских стран существовала парфюмерная фабрика «ЭНЖЕЛОН», которая и сейчас производит хорошую косметику. Но, что же это за парфюмерная фирма, которая в знак благодарности, дарит своим сотрудникам футляры для пистолетов?

Я машинально достала из футляра маленький диск и сунула в компьютер. И не поверила своим глазам. На экране передо мной сидел профессор Красильников и рассказывал про «ЭНЖЕЛОН».

Это была запись той самой передачи, которую я смотрела год назад. Вот что ускользало из моей памяти несколько раз, когда мне казалось, что ухватила за хвост какую-то очень важную мысль. Разумеется, я вспомнила. Женщина на экране, дававшая интервью была загримирована до неузнаваемости, по её же словам. И, конечно, год назад, я на это не обратила внимания.

Но сейчас, в какой-то момент, камера выхватила лицо из темноты, буквально, на долю секунды. И мне этого было достаточно, чтобы поймать кадр на экране в режиме «стоп». Интервью давала женщина, просто копирующая черты Насти. С той лишь разницей, что была постарше.

Ну, конечно. Лекции профессора Красильникова. Друга и соратника Артёма, отца моего сына, офицера ГРУ и первого несостоявшегося мужа.

Примерно год назад я смотрела его передачу о спецподразделении под названием «Новый Женский Легион Особого Назначения». Аббревиатура – «ЭНЖЕЛОН».

После распада Союза, в начале 90-х, одна из прибалтийских стран использовала завербованных агентов женщин для подсадки к политикам и бизнесменам. Ясное дело, что этот метод не являлся большим открытием в работе спецслужб всех стран.

Но эти ребята как-то очень здорово развернулись. Путаны-агенты провели множество славных операций по организации и сбору компромата на своё собственное правительство. А в той лекции использовалось интервью-показания русской девушки в прошлом работавшей на ЭНЖЕЛОН. Для съёмок девушке изменили внешность, и, наверное, голос. И в закамуфлированном виде, она рассказала о своей вербовке.

Вербовка произошла во время туристической поездки, россиянку взяли прямо в гостинице. Среди ночи открылась дверь в её номер, и ворвавшиеся люди просто забрали документы и потребовали подписать соглашение о сотрудничестве. Так, по рассказам свидетельницы поступали и с другими женщинами из стран бывшего Советского Союза, во время грубой вербовки. В случае отказа подписать бумаги, увозили в загородный дом, плохо кормили, кололи наркотиками, жестоко избивали, унижали, и насиловали до тех пор, пока она не соглашалась на сотрудничество.

Получив согласие, агенту давали еду, относительный покой, обучение. В том числе, специальную подготовку по умению вести слежку и уходить от нее, навыки рукопашной борьбы, умение обращаться с разным оружием, водить многие виды транспорта.

Вербовкой занимались женщины, они же потом вели своих подопечных, диктовали задания. В передаче были названы некоторые имена, показаны фотографии вербовщиц – ну просто «эсэсовки» с виду. Профессор Красильников не жалел врага и показывал одну из дамочек по кличке «Гестапо» много раз и в разных ракурсах. Видимо, наших спецов мадам конкретно рассердила, и они решили прекратить её деятельность. Женщина, которая давала интервью, рассказала, что ей удалось сбежать только через три года из этого притона.

Я вспомнила Иркины слова:

– Валентина была очень красива. В юности на несколько лет уезжала на заработки, чтобы восстановить родительский дом в Кручихе. Поговаривали разное. То ли она была во Французском легионе, то ли занималась проституцией в каком-то городе. Вернулась через несколько лет с деньгами…

«ЭНЖЕЛОН» – фактически совмещал оба вида деятельности. И проституцию, и работу агентом в легионе. Девушки по вызову. Публичные дома для политиков и бизнеса. В лучшем случае, агенты обязаны были просто доносить. В худшем – создавать компромат на своих высокопоставленных клиентов.

Интересная страница может открыться в биографии Настиной мамы. И тогда вся история с Терентием может принять совершенно иной оборот. Но опять же, как это увязать с сегодняшним днём? Я наморщила лоб, так старалась сообразить. В какой-то миг даже показалась, что ухватила очень важную мысль за хвост. Но, видимо, время для неё пока не пришло, потому что внешние обстоятельства резко заставили переключиться на другую реальность.

31

В дверях моей спальни появился Вовка, и с ним явно было что-то не так:

– Слушай, а ты не хочешь прогуляться? А то что-то я перевозбудился от этих танцев, хочу пройтись по свежему воздуху…

Я была потрясена откровением мужа:

– Раньше, когда ты перевозбуждался, ты звал меня в свою спальню. А сейчас зовешь успокоить тебя на прогулке ноябрьской ночью. – Я, наконец, поняла, что у Вовки не так. – Слушай, а что у тебя на голове?

– Да вот, купил сегодня на базаре себе шапочку, – Вовка кокетливо закатил глаза, – всего за двести рублей – хотел похвастаться.

Да-а, бывают на свете такие шапочки, которые лицо самого благородного интеллигентного мужчины делают похожим на бешеный огурец. А ещё есть люди, которые шьют такие шапочки. Наверное, – это женщины. И, наверное, – мужененавистницы. Или общественницы, которые стоят на страже семьи.

– Ну что ж, за нашу с тобой семью я совершенно спокойна, – кивнула я Вовке. – Ни одна девица на тебя не западёт, пока ты в этой шапочке.

– Это почему? – обиделся Вовка, – шапочка очень модная.

– Да потому что, – я осекалась, – сшита из очень дешёвого материала. А ты знаешь нынешних девиц, они не любят мужиков в дешёвых вещах. – Выкрутилась я, чтобы совсем не убивать Вовку.

– Ну да, – согласился Вовка, – материальчик – так себе, а вот фасончик-то – модный.

Насколько разный взгляд у мужчин и женщин на красоту и моду. Я слишком близко подошла к той черте, когда Вовка мог окончательно расстроиться, поэтому поспешила перевести разговор на другую тему:

– Давай прогуляемся к оврагу. К нему ведёт романтическая тропинка, – в тон Вовке пококетничала я, – Именно в таких чудесных шапочках влюбленным парам по ней и следует гулять.

– А-а! – вскрикнул радостно Вовка, как будто поймал меня, таскающей из буфета конфеты, после того как всем сообщила, что сижу на жесткой диете – ты хочешь на труп посмотреть!? Пошли, только его, наверное, уже унесли.

– Да откуда ты всё, всегда знаешь?! – да, Вовку на кривой кобыле не объедешь.

– Ну, ты же все равно туда собиралась – признайся! – Торжествовал Вовка. – Мне ещё полчаса назад Ромка Летягин позвонил. Он со своим Барсиком гулять пошёл. И собака нашла тело.

Барсом звали Ромкиного ротвейлера и хорошего товарища нашей Скралетты. В посёлке немного породистых собак с родословными, поэтому наши собачники держатся друг друга.

– Раз ты туда всё равно собираешься, давай я тебя туда прогуляю. Сегодня буду я вместо Скарли. А собака пусть с девчонками сидит. Неспокойно что-то у нас тут стало, – Вовка автоматически закрыл на ключ нижнюю дверь, отделявшую гостиную от лестницы на второй этаж. Если Настя захочет попить чайку и спуститься, она откроет защелку изнутри. И приказал собаке, которая уже спустилась в холл и пыталась увязаться за нами – Скарлик, ты охраняешь дом и Настю.

В проницательности Вовка не уступал одному из моих бывших женихов. И даже – Артёму, офицеру спецслужб и отцу моего единственного сына.

Я очередной раз сказала мысленно Судьбе «спасибо» за толкового мужа. После того, как мне помогли надеть калоши и пончо, мы отправились по самой романтической тропинке нашего посёлка, к оврагу и предполагаемому месту преступления.

Чтобы добраться до оврага с нашей стороны, надо было по тропинке пройти через красивую поляну, обрамленную кустарником и густым ельничком.

Мы бодро прошагали половину пути, но тут вдруг мой организм потребовал избавиться от излишков жидкости, которая была принята на сегодняшнем празднике.

Чем хороша наша деревня, так это тем, что на каждом шагу найдется подходящий куст, который готов тебя выручить в деликатную минуту.

– Вов, ты иди вперёд, а я тут кое о чём переговорю с кустами. Прихватило, – проговорила я и решительно направилась к ельнику.

Вовка по-джентельменски кивнул и сделал шаг вперёд.

Походящее место нашлось сразу, поэтому я не стала углубляться в лес. Но только я попыталась устроиться под куст, как куст заговорил человеческим голосом, с ярко выраженным украинским акцентом:

– Слышь, жинка, а не побачишь, – полицаи уже уехали, чи что?

Мне потребовалось время, чтобы взять себя в руки, потребность присесть под куст, от шока, улетучилась напрочь:

– Что же вы так пугаете? Вы вообще кто? – спросила я куст.

– Мы Василь с Василём, – назвался куст. Сидим тут уже час, замерзли все. Мы же в баню пошли, когда эта катавасия произошла. – Интересно, что Василь рассказывал про «котоВасию», но я внимательно слушала. – Мы, когда полиция понаехала, побежали с Василем прятаться в лес. Думали, что ФМС з проверкой документов по нашу душу. Мы-то сбежали, а Василь остався – у него лицензия на работу имеется, а у нас нема.

– А сколько у вас Василей? – спросила я

– Да у нас все Васили в деревне…

– Да нет, здесь в бригаде?

– Да только четверо всего. Один ушёв к жинке, мы двое – в лес, а один остався в бане…

– Очень хорошо, тогда быстро рассказывайте, что видели. А я потом схожу и посмотрю, что у вас на хате.

– Добре, добре, – закряхтели из куста. – Мы перед баней трахтор завели и слухали его. Оставили его всего-то минут на пятнадцать. Мы в бане, трахтор работает, то есть греется. Потом пришли, выключили. И всё. А потом собака залаяла. И менты приехали. И мы с Василем из окна бани сюда. Взмерзли все до самых костей.

– То есть трактор работал, когда человека задавили. Не был выключен? – уточнила я.

– Не-е. Работал. Мы же рядом – думали, кому он тут нужен. А вот видишь как. Кому-то был нужен. Мы слышали, что Василь с ментом что-то про следы говорил – он у нас охотник. Вроде один чоловик дал Нечаю по башке и даванул трахтором. Тут много не надо, если этого гада под гусеницы положить, накатить метра два вперед и сразу назад – и хребтина поломается, Они там с ментом гусеницы смотрели, всё кровь искали. Говорили, что Сашку придавили, а потом в овраг стащили. Сделал это человек лёгкий и небольшой, пацан, може быть, а мо быть жинка, если у неё сила в руках есть. Так Василь менту говорил, он по следам это всё опередил.

Похоже, Сашка достал даже хохлов, и они были рады справедливому возмездию.

– Ну ладно, сидите пока, пойду, посмотрю. Что там у вас делается. – Похоже, эти ребята под кустом знали не много, а вот охотник Василь мог что-то видеть.

– Добре, добре, – кашлянули из куста.

В это время Вовка стал нервно оглядываться и, наконец, развернулся и решительно двинулся ко мне:

– Я думал, что ты образно пошла с кустом поговорить. А ты, оказывается, буквально.

– Да это Василь, – махнула я в сторону куста.