Чисто конкретное убийство

— Мне хахали без надобности.

— И мне тоже… Ага, как же, без надобности! А тот кривоносый в Калифорнии, за которым ты бегала…

— Я за ним? Опомнись, дура замшелая, не я за ним, а он за мной!

— А ты его ну прямо отгоняла, да?

Сестры разругались так крепко, что в них вскипел весь запас адреналина. Выход ему нашелся в садовых работах, и боевой дух из сестер вышибло только часа через четыре, но прежнее очарование садик обрел почти наполовину и расцвел безукоризненным порядком. Утешением и допингом послужили инструменты, все в идеальном состоянии и острые как бритвы.

— По крайней мере он все почистил и наточил, — проворчала Леокадия, уже еле дыша, и уселась на раскладной стульчик.

Паулина еще сумела совершить героический подвиг: заварила чай и вынула бутерброды. Столиком послужила лавочка у беседки, которую наполовину удалось отвоевать у буйных плетей клематиса.

Обе сестры для своего возраста были женщинами роскошными, полными сил и жизнерадостности, но страдали избыточным весом, а потому им требовалось отдышаться. Теперь им было не до ссор.

— А тот профессионал, что он должен был сделать во-он с этим? — спросила Паулина, указывая кивком на бывшую компостную яму. — А то я забыла.

Леокадия взглянула на бывший компост, который, собственно говоря, уже стал не компостом, а жирной, хорошо упитанной землей.

— Что-то он плоховато все это просеял, — скривила она губы. — Небрежно как-то. И я тоже не помню, на чем мы порешили. Парник?

— Нет-нет, я вспомнила. Оранжереечка. Вот и стекла стоят. Это должна была быть крыша.

Леокадия, все так же кривясь, с омерзением смотрела на землю, стекла и все прочее.

— Но ведь ничего не собрано. Нет, оранжерею нам не потянуть, сделаем себе мини-парник и начнем сеять уже в феврале.

— Или дома сеять, а сюда в ямки пересаживать в марте. Стеклами прикрыть. Феликс же когда-нибудь да вернется!

— А он точно вернется, да? — злоехидно захихикала Леокадия.

Паулина почти обиделась:

— А почему это он не вернется?

— Да ведь ты его облаяла так, что даже нос побоится сюда сунуть…

— И вовсе не я его облаяла, а ты!

— Но ведь ты меня поддержала!

Паулине не хотелось ссориться. Она пожала плечами:

— Да ну… Обида перегорит, и он приедет. А если и нет, прилетит Бронька с этим своим смешливым Теодорчиком. Он работящий.

В исключительном согласии они уточнили свои садоводческие планы, после чего перешли к семейным сплетням. Часть разбежавшихся по отпускам-каникулам родственников и свойственников пропала у них из виду, про них сестрам ничего не было известно, поэтому оставалось только терпеливо ждать, чего обе они страшно не любили.

— А Иоанна? — вспомнила вдруг рассердившаяся Паулина. — У нее же был какой-то тип, еще более трудолюбивый, чем Теодор…

— Нашу общую приемную племянницу выброси из головы, — трезво перебила ее Леокадия. — Во-первых, я понятия не имею, когда она вернется, во-вторых, о своем хахале она в последний раз что-то мекала-бекала в прошлом году, поэтому я в него вообще не верю. Она его от всех скрывала. И вообще мне кажется, что это как раз и был тот самый специалист по парникам и стеклянным крышам. А в третьих, что-то мне на ум все время приходит какая-то студентка-ботаничка, которая сюда лезет со своими экспериментами… чья-то седьмая вода на киселе, только не помню чья.

— Тоже работящая?

— Посмотрим..

Само собой разумеется, что на богатом хозяевами участке на следующий день появилось множество людей, и работа закипела. В одном все были единодушны.

Парник — и никаких оранжереек!

Поэтому парник прочно занял свое место. Прикрытый раздвижными стеклами, он исправно нес службу, и все росло в нем просто на удивление.

* * *

Студентка-ботаничка, некая Марленка, с отличием окончила третий курс и угнездилась на оживленном участке, хотя никто так и не смог разобраться, с кем и какие родственные узы ее соединяют. В воздухе носилось смутное предположение насчет того таинственного ухажера Иоанны, никому не известного, которого Марленка неуверенно называла «дядюшкой». Дядюшка, правда, куда-то пропал, Марленка года три его в глаза не видела, но помнила, что еще до получения аттестата ей обещали практику именно на этом участке. Номер участка ей сообщили, вот она и пришла.

За дело она взялась с бешеным рвением, талант в работе с растениями у нее был просто золотой, и ее приняли с распростертыми объятиями.

Марленка экспериментировала все смелее, она-то и посадила украдкой в буйно заросшем парничке масенькое экзотическое растеньице — скромную зеленую веточку. Не имея при этом ни малейшего понятия, какие чудовищные результаты это принесет.

Куда-то окончательно пропал и Феликс, обожатель Паулины.

Три года от него не было ни слуху ни духу, он никому не показывался на глаза. Стало ясно, что выходка Леокадии его смертельно оскорбила, а Паулина ему еще добавила, поэтому он сошел со сцены. Движимая самолюбием и обидой Паулина даже не пыталась как-то уладить ссору, она надулась и, безуспешно скрывая ярость и обиду, объявила всему свету, что и без Феликса прекрасно обойдется.

Впрочем, это была неправда.

Ну что ж, экспериментальный саженец Марленки удался на славу.

К осени он вырос чуть ли не на метр, и непонятно было, что с ним делать, поэтому пересаживать его никто не стал; выделили только пространство для развития и роста, вынув над ним секцию стеклянной крыши. Перед самой весной зеленое чудо перевалило за метр, к тому же возле него появились еще четыре зелененькие палочки, азартно догоняющие лидера. И всем было интересно, что же такое из них вырастет.

Через два года из парника гордо торчала все та же зеленая палка высотой под три метра, которая вместе с метровыми отпрысками образовывала прелестный стройный кустик. Вообще-то палка всем нравилась, хотя темпы ее роста вызывали смутное беспокойство. Парник без куска крыши перестал выполнять свои прямые обязанности, но опытные садоводы с этим легко справлялись.

Тем временем Марленка защитила диплом, зеленая палка достигла отметки трех метров без четверти, а часть рассады повымерзла и погибла.

— Интересно, когда оно перерастет Дворец Культуры[2], — заметил Теодорчик и захихикал.

— Это же просто невозможно! — рассердилась Паулина. — С этим надо что-то делать. Где Марленка?

— За колбасой побежала.

— И за пивом, — хихикнул Теодорчик.

Марленка и впрямь бегала по магазинам, затариваясь колбасками для гриля, пончиками, пивом и всякими прочими лакомствами на садовый пикник, чтобы обмыть на участке свой новенький диплом. При случае, в неукротимой эйфории, уравновешивающей очередное недавнее поражение на любовном фронте, она хвасталась своим достижением каждому, кто попадался на пути.

Знакомых ей встретилось как-то маловато, поэтому со своей радостной вестью она позвонила Иоанне, бывшей даме своего неуловимого почти-дядюшки, которая упорно и с таким замечательным результатом поощряла Марленкину любовь к ботанике.

Пани Иоанну носило по всему свету, и поймать ее было непросто, но, похоже, сейчас она как раз откуда-то вернулась…

И правда, вернулась. Счастье так и рвалось из Марленкиной души.

— Ах, пани Иоанна, если бы мне удалось освоить весь участок! Но нет, весь участок они мне не отдадут… А сейчас у меня выросло что-то совершенно изумительное, я бы и дальше его растила, но, мне кажется, они хотят мое чудо выбросить…

— Что у тебя выросло?

Марленка с увлечением описала зеленые палочки. Из трубки повеяло искренним ужасом.

— Раны Господни! Марленка, ты в своем уме?! Немедленно выполоть! Это же бамбук!

— Как это?

О бамбуке Марленка знала почти все. Она собственными глазами видела целые бамбуковые заросли, даже ела салат из молодых побегов бамбука, консервированных, но все равно вкусных; к тому же Марленка прекрасно знала его почти универсальную полезность и пригодность. Однако ей и в голову не пришло, что бамбук может вдруг вырасти у нее под рукой, почти сам собой. Она ведь просто так воткнула в землю эту палочку, которая была такая свеженькая…

Иоанна на том конце мобильной связи просто неистовствовала.

— Немедленно уничтожь все, слышишь! Сию секунду! Ты понятия не имеешь, какая это холера, он за три года все участки забьет, выкопать не получится! Корни у него уходят в землю на полтора метра!

— Там вроде как бетон в яме… — тихо вякнула страшно растерявшаяся Марленка.

— Тонкий, и голову на отсечение даю, что он уже растрескался. Дания вот сделала глупость, и вся страна у них заросла… Ты в Дании была? А, нет, не была…

— Ну, не была..

— Жаль. Там до сих пор выкорчевывают остатки, бульдозеры пошли в ход, экскаваторы, что попало! А началось тоже с крохотного кустика! Зарастет и у нас, территория у нас больше, зато бетон и асфальт хуже! Выкопай это немедленно!!!

Марленка, невзирая на тяжесть провизии в сумках, почти забыла про диплом, но компания на участке о пикнике помнила. Костерок уже горел, складной столик поставили, табуретки приготовили, шампуры для колбасок и булочек — тоже. Смертельно перепуганная бамбуком Марленка бросила продукты на сотрапезников, а сама схватилась за лопату.

Если учесть, что она всеми силами старалась скрыть собственную ошибку двухлетней давности и сделать вид, будто зеленое несчастье, торчащее из парника, — ничего не значащая мелочь, всем казалось, что Марленка внезапно рехнулась. Ужас во взоре, вымученная печальная улыбка на устах и яростное желание копать землю именно в момент карьерного триумфа вызвали всеобщее удивление, но одобрила ее бурную деятельность только Паулина.

Паулина была «за». Она же говорила, что нужно что-то делать!

Ну вот Марленка и делала изо всех сил, только походила на буйнопомешанную, но кому это мешает? Главное, что она результативно работала. До того момента, когда кусок слишком энергично выкинутой из ямы земли угодил Леокадии в кружку с чаем.

Марленка же замерла, стоя в яме уже по колено. Перед ней корни бамбука уходили вглубь чуть ли не к центру земли.

Но, кроме корней, там было что-то еще. И чертов бамбук в этом рос. Это «что-то» было таким странным, неожиданным и вообще невероятным, что лопата скользнула поверх и выкинула комок земли прямо в чай Леокадии.

Все собравшиеся стали по очереди подходить к парничку, держа в руках вилки и шампуры с колбасками, булочками и пончиками. Все с любопытством уставились вниз, не отдавая себе отчета в том, что у них перед глазами.

— А это что такое? — удивился кто-то.

— Покопай еще, — подбодрил другой.

Марленка настолько потеряла голову, что покопала еще.

Только чуть рядышком. Она попятилась, стала выбрасывать землю у себя из-под ног и снова наткнулась на препятствие.

И застыла над необычным зрелищем.

Компания до такой степени не понимала, на что смотрит, что ни у кого не пропал аппетит.

— Похоже на ребрышки, — неуверенно заметила Бронька.

— Большие такие ребрышки, — плотоядно поправил Теодорчик, ее муж.

— У меня червячок в чае, — возвестила Леокадия, заглянув к себе в кружку. — Маленький. Не знаю, живой ли.

Марленка молчала, окаменев и опираясь на древко лопаты. Паулина пригляделась повнимательнее.

— Да ведь это же скелет! — выпалила она со смертельной обидой в голосе. — Откуда он тут взялся? Кто его принес?

Леокадия сразу забыла о червячке.

— Действительно. Кто это?

Никто ей не ответил, зато все наконец-то прекратили есть. Теодорчик неуверенно высказался, что да, в самом деле скелет, выглядит совсем как настоящий, но головы не видать. Без головы опознать человека не получится.

Бронька отчитала Марленку.

— Ну вот, пожалуйста, голову ты так и не откопала. А ну копай как следует!

Марленка подвинулась, потому что стояла ближе к ногам скелета, и осторожно, а теперь уже и боязливо, покопала немножко с другой стороны. Потом заработала лопатой посмелее.

Головы не было.

— Ну не может ведь такого быть, чтобы сюда пришел человек без головы и улегся в наш парничок, — категорически заявила Паулина — Должна же голова где-то быть!

— А может, это Феликс? — вырвалось у ехидной Леокадии. — Потерял голову от горя…

— И пришел сюда?

— Ну да, так разобиделся, что мог прийти исключительно без головы!

Идиотизм этих предположений в конце концов дошел до Марленки.

Она опомнилась и вылезла из ямы.

— Я понятия не имею, что это значит и в чем тут дело, но больше я копать не буду, а то все свалят на меня, — решительно заявила она.

— Кого-нибудь надо вызвать, полицию или археологов. Но для археологов находка больно свежая.

— А для «скорой помощи» — слишком тухлая, — услужливо подсказала Бронька.

— Тогда полицию, — принял решение Теодорчик. — Разве что все дадим деру и прикинемся, будто никто ничего не видел. Закопать, как было, — и делу конец. Что вы на это скажете, барышни?

Не исключено, что Марленка последовала бы его совету, если бы не бамбук. Скелет мог себе лежать в яме сколько хочет, не она его сюда положила, никому он, собственно, не мешал… но вот бамбук был на ее совести. Бамбук она бросить не могла, а тот окопался в таинственном скелете так изощренно, словно специально выбирал самые узкие щели.

Ребра, хуже всего эти ребра…

Паулина и Леокадия спорили насчет Феликса, все больше волнуясь, потому что у Паулины вдруг екнуло сердце. Она всерьез восприняла ехидное замечание сестры и рикошетом заразила своим беспокойством Леокадию. Пять лет никто в глаза не видел Феликса, ну да, он иногда уезжал, только в этот раз его смертельно обидели, и никто так и не извинился. Конечно, он мог просто замкнуться в себе, а если нет?