Помоги проекту - поделись книгой:
«Я проявил преступное легкомыслие», — упрекнул он себя снова.
Поразмыслив хорошенько, он пришел к выводу, что предпочел бы, чтобы эта женщина была рядовой мошенницей. Но, скорее всего, это душевнобольная. «Если она абсолютно уверена, что живет в 2010 году, то она по всем признакам не может быть в здравом уме и твердой памяти».
А значит, она потенциально опасна.
Мэтью составил список всего, что успел сообщить опасной незнакомке: свое имя и фамилию, улицу, на которой они живут, университет, где он преподает. Она знает также, что у него есть дочь четырех с половиной лет, что он бегает в парке утром по вторникам и четвергам, что его дочь посещает школу Монтессори, и еще она знает, при каких обстоятельствах он потерял жену…
«Она знает обо мне фактически все…» Во всяком случае, достаточно, чтобы уничтожить его, если будет этого добиваться. Уничтожить или причинить вред. Ему или Эмили. Мэтью стало страшно. Он почувствовал: своими собственными руками он поставил свою жизнь под угрозу.
«Хватит, ты же не параноик», — одернул он сам себя. Разумеется, он больше никогда в жизни не услышит об этой Эмме Ловенстайн, но зато нелепая история послужит ему в будущем уроком.
Мэтью поставил на поднос чашку, которую ему протянула Эйприл, и решил больше не вспоминать о допущенной глупости.
— Давай, мышонок, пей свое какао!
— Улыбочка!
Час спустя Эйприл фотографировала Эмили и Мэтью перед входом в «Тойз Базар», один из самых больших магазинов игрушек Бостона.
Расположенный на углу Копли-сквер и Кларендон-стрит, этот магазин — воистину земля обетованная для бостонских ребятишек. А за неделю до Нового года и вовсе рай: музыка, анимация, раздача конфет…
Эмили протянула одну руку папе, другую — Эйприл, и они вошли. По обеим сторонам двери с раздвигающимися створками стояли персонажи из «Макса и Максимонстров», приветствуя входящих и раздавая им леденцы. Эмили, Мэтыо и Эйприл бродили по первому этажу, переходя из секции в секцию, и с восторгом рассматривали игрушки. Верхние этажи предназначались для развивающих игр и игрушек хай-тек (машинки с радиоуправлением, с голосовым управлением, говорящие куклы, электронные игры). Внизу располагались привычные, традиционные: плюшевые звери, деревянные игрушки, куклы, конструкторы Лего.
Эмили пришла в восторг, разглядывая плюшевых зверей в натуральную величину.
— Какой мягкий! — восхитилась она, поглаживая жирафа высотой в шесть метров.
Возразить было нечего. Кругом тебя ждали чудеса, и среди них ничего не стоило вновь стать ребенком. Эйприл наслаждалась разнообразием кукол Барби, а Мэтью застыл перед железной дорогой с большим электрическим поездом и рельсами, раскинувшимися вокруг чуть ли не на два десятка метров.
Мэтью позволил Эмили побегать среди игрушек, потом присел перед малышкой на корточки и сказал:
— Правило ты знаешь, можешь выбрать два подарка, но такие, чтобы поместились у тебя в комнате.
— Значит, не жирафа, — догадалась Эмили, надувая губы.
— Я рад, что ты у меня такая смышленая малышка.
Эмили вместе с Эйприл не жалели времени, выбирая медвежонка Тедди среди сотен мягких и пушистых мишек, а Мэтью в это время рассеянно бродил в соседней секции среди металлических конструкторов. Потом он поговорил немного с аниматором, который показывал фокусы возле эскалатора. Но где бы Мэтью ни находился, он краем глаза следил за Эмили и радовался ее восторгу. Хотя эти счастливые минуты обостряли и растравляли боль. Как несправедливо было не делить их с Кейт…
Мэтью направился к Эмили и Эйприл, но тут у него в кармане зазвонил телефон. На экране обозначился номер Витторио Бартолетти. Мэтью нажал на кнопку и постарался перекричать веселый гомон, что царил вокруг.
— Привет, Витторио!
— Добрый день, Мэтт! Ты где? Не иначе, у себя в детсадике!
— В эпицентре стихийного бедствия — цунами предновогодних покупок, старина!
— Может, тебе разговаривать неудобно? Перезвонишь?
— Да. Буквально через две минуты, хорошо?
Мэтью издалека помахал Эйприл, дав понять, что отлучится выкурить сигарету, вышел из магазина, перешел через улицу и очутился на Копли-сквер.
Обсаженная деревьями площадь с фонтаном посередине славилась архитектурными контрастами. Самые впечатляющие снимки туристы делали здесь: арки, портики и витражи церкви Троицы отражались, как в зеркале, в окнах Башни Джона Хэнкока, самого высокого небоскреба Бостона. Утро было солнечное, и на площади, конечно, толпился народ, но его тут было гораздо меньше, чем в магазине. Мэтью уселся на скамейку и набрал номер нью-йоркского приятеля.
— Это я, Витторио! Ну, как Пол? Как его уши?
— Спасибо, получше. Скажи, как ты? Опомнился после экзотического вечера?
— Успел забыть о нем.
— А я вообще-то звоню именно по этому поводу. Сегодня утром я рассказал Конни о твоей неудаче, и она очень разволновалась.
— Неужели?
— Представь себе, она сразу вспомнила, что примерно с год назад, когда меня в ресторане не было, она принимала в нашем «Номере 5» молодую женщину. Эта женщина сказала, что у нее назначена с тобой встреча, прождала больше часа, но ты так и не появился.
Мэтью почувствовал, как бешено застучала у него в висках кровь.
— Почему ты никогда не говорил мне об этом?
— Знаешь, это было за несколько дней до несчастья с Кейт. Конни собиралась тебе позвонить, сказать, но случилось такое несчастье… Ты сам понимаешь, что звонок выглядел бы неуместно. Потом она обо всем забыла и вспомнила только сейчас, после моего рассказа.
— А Конни сказала, как выглядела эта женщина?
— Сказала, что лет под тридцать, приятной внешности, элегантная, явно живет в Нью-Йорке. Сейчас Конни уехала с Полом к матери, но я попрошу ее позвонить тебе вечером, она расскажет подробнее.
— А ты можешь выяснить точную дату, когда эта женщина пришла к вам поужинать?
— Я сейчас в машине еду в ресторан. Постараюсь найти заказ в базе данных. Конни помнит, что в этот день к нам приходил ужинать наш родственник с Гавайев.
— Спасибо, Витторио. Буду ждать твоего звонка. Это очень важно.
Рука Эммы слегка дрожала, когда она наливала белое вино в хрустальные рюмки.
— Дамы и господа, поданные вам лягушачьи лапки в пряничной панировке я предлагаю запивать вином из долины Рейна: Кондрие 2008 года, сепажное вино из Вионе.
Эмма несколько раз сглотнула, чтобы голос звучал чище. Не хватало только, чтобы руки дрожали! Но у нее дрожали не только руки, но и все внутри. Вчерашний вечер совершенно выбил ее из колеи. Всю ночь она не сомкнула глаз, мучаясь странными болями: ей казалось, что внутри кто-то скручивает все ее внутренности.
— Вы оцените удивительную бодрость, какой наделяет нас насыщенное и уравновешенное вино Кондрие. Оно богато восхитительными ароматами, его можно сравнить с ярким цветком.
Эмма закончила обслуживать столик и сделала знак помощнику, показав, что нуждается в небольшом перерыве.
У нее закружилась голова, и, покинув зал, она побежала в туалетную комнату. Ей было худо, она покрылась липким потом, ее знобило, голова гудела, в висках стучало. По воспаленному пищеводу к горлу подкатывало что-то вроде тошноты. С чего вдруг ей стало так плохо? Почему она едва держится на ногах? Откуда такая усталость? Впрочем, конечно, ей необходимо выспаться. Когда она доходит до изнеможения, в первую очередь страдает голова. Одолевают черные мысли, отступает реальность, и она погружается в пугающий мир призраков.
Новый приступ тошноты. Эмма наклонилась над раковиной, ее вырвало утренним завтраком, но она продолжала стоять, не в силах поднять голову, приходя в себя. История с электронной почтой, с письмами из будущего вызывала в ней ужас. Сейчас декабрь 2010 года! Она не может переписываться с человеком, который живет в 2011-м! Значит, он или душевнобольной, или преступник, который питает относительно нее самые дурные намерения. В обоих случаях ее жизнь под угрозой. Жизнь и ее собственное душевное здоровье. Она уже не раз имела дело с ненормальными! С нее хватит! Сколько времени она наслаждалась ощущением равновесия, а сейчас вновь готова соскользнуть в бездну тоски и страхов. Ей необходимо принять лекарство и немного успокоиться. Она с радостью пошла бы к своему психоаналитику, но, к сожалению, Маргарет Вуд уехала на рождественские каникулы в Аспен.
«Черт! Черт! Черт!» Эмма подняла голову и посмотрела на себя в зеркало, опершись двумя руками о край раковины. В уголке губ повисла ниточка желчи. Она вытерла рот бумажной салфеткой, потом умылась холодной водой. Нужно взять себя в руки и разумно все обдумать. Этот человек ничего не может ей сделать. Если он попробует снова ей писать, она будет сбрасывать его письма. Если будет бомбардировать посланиями, она сообщит в полицию. Если попытается ее преследовать, если встретится с ней, она сумеет оказать ему достойный прием, недаром носит в сумочке электрошокер. Ее «Тайзер» розового цвета, правда, больше похож на кое-что из секс-шопа, но его эффективность от этого ничуть не меньше. Немного успокоив себя, Эмма сделала несколько глубоких вдохов, причесалась и вернулась в зал.
— А можно мне лобстер-ролл[22] с картошкой фри? — спросила Эмили.
— Лучше с салатом, как ты считаешь? — предложил Мэтью.
— Почему, пап? Картошка вкуснее!
— Ладно, — согласился отец. — Но если с картошкой, то без десерта. Договорились?
— Хорошо, — подтвердила девочка, пытаясь подмигнуть отцу.
Мэтью озвучил заказы и вернул меню официанту. Они с Эмили с удобством расположились на террасе кафе «Бистро 66» на Ньюбери-стрит. Эйприл, побродив вместе с ними по магазину, попрощалась и отправилась на работу. Мэтью был счастлив, видя, как искрятся глаза Эмили. Он поинтересовался, какие же подарки она собирается попросить у Деда Мороза. Эмили деловито достала из маленького рюкзачка айпод и спросила, не лучше ли сейчас сразу отправить дедушке сообщение по электронной почте, но Мэтью не одобрил ее предложения. Проникновение новых технологий во все области жизни, в том числе и в сказочную, почему-то его не обрадовало. Особенно сегодня.
Эмили принесли булочку, а у Мэтью зазвонил телефон. Снова звонил Витторио. Конни все еще не вернулась, но он просмотрел списки заказов и определил точную дату, когда молодая женщина дожидалась Мэтью, сказав, что у нее назначена с ним встреча.
— Вчера исполнился ровно год, 20 декабря 2010-го.
Мэтью закрыл глаза и перевел дыхание. Кошмар продолжался.
— Но это еще не все, — продолжал Витторио. — Представь себе, я просмотрел видеозапись и увидел ее.
— Кого?
— Ту молодую женщину.
— Ты шутишь?
— Объясняю: в ноябре прошлого года на наш ресторан с промежутком в несколько дней было совершено два ночных нападения.
— Да, я помню. Ты предполагал, что на тебя наезжают братья Манчини.
— Именно. Они желали меня выжить, потому что я составлял им конкуренцию. Доказать их вину я так и не смог. Ладно. Короче, тогда копы, которые занимались нашей безопасностью, порекомендовали нам обзавестись камерами видеонаблюдения. На протяжении трех месяцев у нас в зале круглосуточно работали камеры. Происходящее записывалось, перекидывалось на сервер и оставалось на жестком диске.
— И тебе удалось найти запись вечера двадцатого декабря?
— Так точно. Я даже отыскал эту девушку. Она единственная сидела в этот вечер без кавалера.
— Но это просто неслыханно, Витторио! А ты можешь прислать мне копию?
— Она уже в пути, старина!
Мэтью закончил разговор и тут же вытащил из сумки комп, чтобы настроить его на вай-фай «Бистро 66». От Эммы Ловенстайн по-прежнему никаких вестей, а вот послание Витторио уже прибыло. Видеофайлы были «тяжелыми», грузились и грузились.
— А на сладкое закажем шоколадное суфле. Да, папочка?
— Нет, мышонок. Мы же договорились, без сладкого. Доедай свой салат.
Мэтью пустил видео во весь экран. Картинка была крупнозернистой и тусклой, как бывает, когда снимает видеокамера с невысоким разрешением. Фрагмент, отправленный Витторио, занимал минуты две, не меньше. Камера висела под потолком в основном зале. Часы внизу картинки показывали одну минуту девятого, когда молодая, элегантно одетая женщина вошла в дверь ресторана. Видно было, как она обменялась парой фраз с Конни, прежде чем исчезнуть из кадра. Белый экран засвидетельствовал, что видео прервали, но показ возобновился спустя полтора часа в двадцать девять минут десятого. На экране отчетливо была видна та же молодая женщина, которая торопливо покидала ресторан. Затем картинка исчезла, видео кончилось. Мэтью повторил показ и нажал на паузу, чтобы хорошенько рассмотреть момент, когда женщина входит в ресторан. Сомнений быть не могло. Можно было считать себя сумасшедшим, но в ресторан входила Эмма Ловенстайн.
— Надевай пальто, мышка, мы уходим!
Мэтью положил на стол три двадцатки и, не дожидаясь сдачи, ушел, держа за руку Эмили.
— Эйприл! У меня возникло срочное дело! Ты можешь дать мне свою машину и оставить у себя Эмили на час или два?!
Мэтью с Эмили на руках влетел в галерею своей соседки. Стены выставочного зала были увешаны эротическими японскими эстампами и скоромными фотографиями из злачных мест, снятыми в начале двадцатого века. Середину занимали африканские скульптуры в полном естестве, витрина с мешочками для пениса и творения современных скульпторов фаллической направленности. И хотя художественную галерею не сравнишь с секс-шопом, но все же вряд ли она была подходящим местом для игры малых детей и невинных душ.
Мэтью бегом пробежал через зал и вручил девочку Эйприл, сидящей в своем маленьком кабинете.
— Ты будешь умницей и подождешь меня здесь. Я скоро вернусь, — напутствовал он дочку.
— Нет! Я хочу домой!
Мэтью вытащил из рюкзака планшет и предложил:
— Хочешь посмотреть мультик? «Коты-аристократы»? «Лис и Пес»?
— Нет, это неинтересно! Я хочу «Игру престолов»!
— И не мечтай! Там полно жестокостей. Это сериал не для маленьких девочек.
Эмили опустила голову и, похоже, собралась разреветься. Мэтью принялся массировать себе виски. У него самого голова разболелась, а малышка, вдоль и поперек исходив магазин игрушек, конечно, от усталости перевозбудилась. Конечно, ей нужно отдохнуть, полежать спокойно в постельке, а не смотреть взрослый сериал в порногалерее.
Эйприл пришла на помощь Мэтью.
— Думаю, самое разумное, что мы можем сделать, — вернуться домой. Мы с Эмили сейчас же отчаливаем.
— Спасибо тебе, Эйприл! Я обернусь за час, максимум — за полтора.
— А что за срочное дело?
Поделиться книгой: