Помоги проекту - поделись книгой:
Мэтью решил выяснить все без отлагательств.
От кого: Мэтью Шапиро
Кому: Эмма Ловенстайн
Тема: Приглашение
«Вы все еще за компьютером, Эмма?»
«Нет, я уже в постели, Мэтью, но компьютер стоит рядом. Знаете, скачала Ваш „Антиучебник философии“, читаю и не могу оторваться. Оказывается, Цицерон по-латыни означает „горох“».
Словно под влиянием неведомой силы Мэтью решился на немыслимое.
«У меня есть к Вам предложение, Эмма.
Я знаю небольшой итальянский ресторанчик в Ист-Виллидж. Он называется „Номер 5“, на юге от Томпкинс Сквер Парка. Хозяин заведения Витторио Бартолетти и его жена — мои друзья детства. Я ужинаю у них всякий раз, когда приезжаю в Нью-Йорк читать лекции на сессиях, которые организует „Морган Лайбрери“.
Не знаю, хороши ли у них вина, но если Вы любите аранчини по-болонски, лазанью, тальятелле с овощами и канноли по-сицилийски, то этот ресторанчик вам понравится.
Не согласитесь ли Вы там со мной поужинать?»
«Буду очень рада, Мэтью. Когда Вы приедете в Нью-Йорк в следующий раз?»
«Следующая сессия назначена на 15 января, но почему бы нам не встретиться раньше?
Почему не завтра? Например, в восемь часов вечера?»
Завтра…
Завтра!
ЗАВТРА!
Эмма чуть не запрыгала на кровати.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой!
— Слышишь, Хлодвиг? Умный приятный человек хочет со мной поужинать. Преподаватель философии с неординарной внешностью обратил на меня внимание! — торжественно объявила Эмма собаке, которая дремала в ногах ее кровати.
Но разве для шарпея это могло стать событием? Чтобы его впечатлить, нужно было что-то более масштабное, и на сообщение хозяйки он отозвался лишь вежливым ворчанием.
Зато Эмма уже витала в облаках. Нежданно-негаданно она провела чудесный вечер. По мере того как она писала Мэтью Шапиро и получала ответы, ей становилось теплее, светлее, он был ей симпатичен, она прониклась к нему доверием. А завтра вечером они увидятся по-настоящему… Вот только… Завтра вечером?.. Она же работает!
Охваченная беспокойством, Эмма приподнялась на подушке и едва не опрокинула чашку с чаем из вербены. Вот он, главный недостаток ее работы — по вечерам она занята. Правда, она могла взять день в счет отпуска… Но это надо было делать заранее. Процедура довольно сложная. К тому же конец декабря, в ресторане самое горячее время…
Однако, подумав с минутку, Эмма решила, что огорчаться не стоит. Выход непременно найдется, Например, можно попросить кого-нибудь из коллег заменить ее вечером. Конечно, и это не просто, но вполне возможно. Как бы там ни было, она непременно придет на «галантную встречу», как сказала бы ее бабушка.
И, улыбаясь от души, Эмма отправила свое последнее в этот вечер послание.
От кого: Эмма Ловенстайн
Кому: Мэтью Шапиро
Тема: Ответ на приглашение
«Договорились, Мэтью. Я обязательно освобожу себе завтрашний вечер.
Спасибо за сегодняшний, он был очень приятным.
До завтра!
Спокойной ночи.
P.S. Я обожаю лазанью и аранчини. А еще тирамису!»
День второй
5
Только между нами…
Даже играя самого себя, приходится гримироваться.
Мэтью закрыл за собой дверь и спустился по ступенькам крыльца на улицу. Ночью шел дождь, а с утра засияло солнце, заливая светом квартал Бэкон-Хилл. Над Луисбург-сквером витали запахи влажной земли и палых листьев, в солнечных лучах деревья в парке светились золотом. Мэтью поправил на спине рюкзачок, надел шлем, вскочил на велосипед и, насвистывая сквозь зубы, помчался по направлению к Пинкни-стрит. Он успел забыть, что на душе может быть так легко. День за днем он жил словно привидение, но сегодня очнулся, пришел в сознание. Мэтью прочитал три лекции в университете и даже шутил со своими студентами, неожиданно ощутив, как замечательно преподавать, когда у тебя хорошее настроение.
Железная рука, что скрутила его и крепко держала внутри, неожиданно ослабила хватку. Мэтью почувствовал, что вокруг него кипит жизнь и он ей совсем не чужой. Хмелея от давно забытого ощущения беззаботности, он завертел педалями быстрее и, осуществив плавный вираж, свернул на Бриммер-стрит. Ветер дул ему в лицо. Увидев впереди Паблик-Гарден,[16] он еще прибавил скорости, чувствуя себя одним целым с велосипедом, наслаждаясь ветром и живительным ощущением свободы. Вдоль парка он ехал не спеша, с удовольствием, а затем свернул направо на Ньюбери-стрит.
Благодаря шикарным кафе, модным магазинам, выставочным залам и галереям эта улица всегда была самой оживленной в квартале Бэк Бэй. В солнечную погоду в обеденное время террасы кафе здесь брали с боем. Мэтью поставил велосипед перед элегантным браунстоуном из темного камня, нижний этаж которого занимал ресторан под названием «Бистро 66». Обычно, если Мэтью с Эйприл перекусывали вне дома, они обедали здесь.[17] Потом достал вновь приобретенный ноутбук и подсоединился к вай-фаю кафе. Несколько кликов, и он уже зарезервировал себе на сайте Дельта Эйрлайнс авиабилет до Нью-Йорка. Вылет в 17 часов 15 минут, значит, в аэропорту Кеннеди он будет в 19. Как раз вовремя, чтобы успеть на ужин с Эммой. Затем Мэтью набрал по мобильнику Нью-Йорк, ресторан «Номер 5» и сразу попал на Конни, а с ней они были давние друзья. Как же давно они не виделись! Конни очень обрадовалась, услышав Мэтью, сказала, что хотела бы рассказать ему кучу новостей, но сейчас у них так много народу, а один из официантов, как назло, заболел. Она записала заказ Мэтью на вечер и пообещала, что они спокойно поговорят обо всем, когда увидятся.
— Место свободно, молодой человек?
Мэтью дал отбой и взглянул на задавшую вопрос женщину.
— Оно свободно и ждет только вас.
Эйприл устроилась рядом с радиатором, который обогревал террасу, подняла руку и заказала бокал Пино Гриджио и пирог с крабами.
— А ты что заказал?
— Маленькую порцию «Цезаря» и воду.
— На диету сел?
— Берегу аппетит для вечера. Я сегодня ужинаю в ресторане.
— Неужели? Так, значит, ты все-таки пригласил свою прекрасную сомелье? Поздравляю, Мэтью. Горжусь тобой!
Им принесли напитки. Эйприл подняла свой бокал, и они звякнули бокалами от души.
— А ты решил, что наденешь? — озабоченно осведомилась она.
Мэтью пожал плечами;
— Да ничего особенного. Поеду как есть.
Нахмурив брови, Эйприл осмотрела его с головы до ног.
— Так! В спортивных брюках, старой толстовке с капюшоном, подростковых кедах и защитной куртке? Не говоря о взлохмаченных волосах и бороде неандертальца?
— Не преувеличивай, пожалуйста!
— Я преуменьшаю, Мэтт! Подумай сам хоть секунду! Эта молодая женщина работает в одном из самых престижных ресторанов Манхэттена. Ее клиенты — бизнесмены, представители мира моды, телевидения, кино — люди утонченные, элегантные, одетые с иголочки. Она примет тебя за деревенщину или за студента-недоучку.
— Но я должен быть тем, кто я есть! Самим собой!
Эйприл отмела его возражение.
— Первая встреча — дело серьезное, к ней надо приготовиться, ясно? Встречают, знаешь ли, по одежке! Первое впечатление остается в памяти навсегда!
Мэтью тут же вскипел.
— «Обращать внимание на внешность — все равно что выбирать книги по обложкам»![18]
— Можешь сколько угодно услаждать себя цитатами! Но я на твоем месте не задирала бы нос, а подумала и…
Мэтью тяжело вздохнул, помрачнел, покрутил в руках сигарету, собираясь поджечь, но не закурил и обратился к Эйприл:
— Ладно. Может, дашь мне пару полезных советов?..
— Ловенстайн! А не слишком ли много вы себе позволяете?! — прорычал Питер Бенедикт, толкнув прозрачную дверь погреба ресторана «Император».
Главный сомелье чуть ли не бегом бежал к подчиненной, которая укладывала бутылки в проволочный ящик.
— С какой это стати вы взяли на себя право покупать эти вина? — продолжал он рычать, размахивая листком желтой бумаги.
Эмма взглянула на листок. Это был счет с логотипом винодельческой фирмы, занимающейся продажей элитных сухих вин. Заказ был на три бутылки:
Домен Романе Конти (1991) — 1 бутылка;
Эрмитаж Кюве Кателен, Ж. Л. Шав (1991) — 1 бутылка;
Крахер Химмельрейх, Ослезе, домен Ж. Ж. Прюм (1982) — 1 бутылка.
Первая бутылка — волшебное и роскошное бургундское вино, вторая — благородный и родовитый шираз и третья — рислинг со сложным сладким вкусом. Все три лучшие сухие, все три безупречного миллезима.[19] Три самых замечательных сорта, какие только Эмма пробовала в своей жизни. Но она их не заказывала и могла в этом поклясться.
— Уверяю вас, Питер, я понятия не имею об этом заказе.
— Стыдно отнекиваться, Ловенстайн! На бланке заказа ваша подпись, и чек — средства переведены со счета ресторана «Император».
— Быть такого не может!
Побелев от гнева, Бенедикт продолжал осыпать Эмму упреками.
— Я только что осведомлялся у экспедитора, и он подтвердил, что бутылки были доставлены в ресторан. Я хочу знать, где они, и немедленно!
— Послушайте, здесь явно какая-то ошибка! Но это не так уж страшно. Нужно только…
— Ах, не страшно? А счет больше чем на десять тысяч тоже не серьезно?!
— Конечно, сумма значительная, но…
— Разбирайтесь с этой суммой как знаете, Ловенстайн! Но я требую, чтобы все было улажено к концу дня! — прошипел он и, угрожающе направив на нее палец, прибавил: — А иначе вон отсюда!
Не дожидаясь ответа, шеф резко повернулся и исчез за дверью.
Эмма несколько секунд приходила в себя, обескураженная яростным нападением. Бенедикт был сомелье старой школы, он считал, что женщинам нечего делать в винных погребах. Свою помощницу он терпеть не мог, и не без причины. Незадолго до своего скоропалительного ухода Джонатан Лемперер предложил Эмме место главного сомелье. Молодая женщина должна была занять пост Бенедикта в начале этого года, но ему удалось договориться с новой администрацией и затормозить ее продвижение по службе. Теперь главный сомелье думал об одном: как поймать молодую коллегу на каком-нибудь просчете и избавиться от нее раз и навсегда.
Эмма смотрела на счет и мучительно соображала, кто бы мог ее так подставить? Питер Бенедикт был недоброжелательным, злопамятным, но он не был сумасшедшим и не мог затеять такую махинацию.
«Так кто же?»
Заказанные вина выбирались не наобум. Именно этим маркам она отдала предпочтение и рекомендовала их на прошлой неделе, беседуя с журналистом из журнала «Обозреватель вин», который готовил для своего журнала статью о молодых сомелье. Теперь Эмма старалась припомнить, был ли еще кто-то в отделе прессы и коммуникаций, когда они там беседовали.
«Ромуальд Леблан!»
Взволнованная, Эмма чуть ли не бегом выбежала из погреба и поднялась на лифте в администрацию. Не называя себя, сказала, что хочет поговорить со стажером, который был нанят рестораном для сбора информации. Ей назвали номер кабинета, и она быстро вошла туда и плотно закрыла за собой дверь.
— Только между нами, очкарик!
Ошеломленный неожиданным вторжением, Ромуальд Леблан чуть было не подпрыгнул перед экраном своего компьютера. Прыщавый бледный юнец с сальными волосами, подстриженный под горшок, в больших квадратных очках в тяжелой оправе. Сандалии на босу ногу, рваные джинсы, сомнительной чистоты толстовка с капюшоном и футболка «Марвел».
— Добрый день, мисс… э… Ловенстайн, — поздоровался он с ней с французским акцентом.
— Я вижу, ты узнал меня, и для начала это совсем неплохо, — произнесла она с угрозой в голосе и подошла к нему поближе.
Взглянула на экран компьютера и прибавила:
— Значит, ресторан тебе платит за то, чтобы ты пускал слюни перед фотками голых дамочек?
— Нет, конечно, мадам, но… У меня перерыв.
Подростку-французу было явно не по себе, и, желая придать себе уверенности, он откусил большой кусок от начатого шоколадного батончика, что лежал у него на столе.
— Прекрати сейчас же жевать, таракашка, — распорядилась Эмма, достала из кармана счет и помахала им перед носом юнца. — Ты сделал этот заказ? Отвечай!
Паренек сгорбился и опустил глаза.
— Ты! Это сделал ты! — продолжала настаивать Эмма. — Ты слышал наш разговор с журналистом! Ну! Так или нет?
Ромуальд сидел молча, и Эмма повысила голос.
— Послушай меня, желторотая бестолочь, я не собираюсь из-за тебя терять свою работу! Ты можешь молчать и дальше, но в таком случае я иду в администрацию, прошу обратиться в полицию, и ты будешь объясняться с копами!
Угроза познакомиться с полицией подействовала на мальчишку как удар электрического тока.
Поделиться книгой: