Помоги проекту - поделись книгой:
– Ричард!
Крик Лили заставил его остановиться на мгновение. Голос раздавался с правой стороны, и Ричард, забыв обо всем, кинулся вперед.
– Лили, милая, где ты?
– Я здесь! Вокруг ничего нет, только две кучки пепла позади меня.
В этот момент он натолкнулся на препятствие и был отброшен на метр назад. Потирая ушибленную руку, он крикнул:
– Лили, оставайся на месте, я попытаюсь найти дорогу! Ты в порядке?
– Да, голова только болит. А ты?
– Я тоже в норме, – Ричард снова шел на ощупь, пытаясь обнаружить проход. – Не волнуйся, я найду тебя!
Выход появился так неожиданно, что он потерял равновесие и упал вперед, видя перед собой все то же белое свечение без каких-либо ориентиров.
– Ты еще здесь? – Ричард поднялся на ноги.
– Да, милый, я стою на месте.
Голос теперь раздавался совсем рядом.
– Я уже близко, – он пошел быстрее, ощущая под ладонями однообразное тепло.
– Милый, мне страшно.
– Очень скоро мы выберемся отсюда, не переживай.
– Ты обещаешь? – в голосе Лили слышались слезы.
– Да. Да, обещаю. Я люблю тебя, слышишь? Все будет хорошо.
Ричард продолжал идти на ощупь, проклиная белую пелену вокруг, от которой болели глаза – он никогда не думал, что можно оказаться слепым в ярко освещенном пространстве. Сделав еще несколько шагов, он заметил движение. Силуэт скрывала неосязаемая стена, оставив лишь намек на присутствие. «Коридор! – догадка пришла неожиданно. – Я вышел в коридор, оставив позади комнату, в которой оказался. Лили, должно быть, находится всего лишь в соседнем помещении!».
– Я вижу тебя! – он зашагал увереннее.
Еще через секунду он увидел девушку, она стояла чуть поодаль, подавляя дрожь.
– Лили, милая! – Ричард бросился к ней, и она крепко обняла любимого.
Он вдыхал запах ее волос, прижимая к себе и боясь отпустить.
– Мне было так страшно, – шептала она. – Я думала, что больше никогда не увижу тебя… Я уже расхотела жить…
– Все хорошо, – Ричард целовал ее ладони, холодные от пережитого. – Теперь все наладится.
Обнявшись, они простояли несколько бесконечно долгих счастливых секунд. «Мы снова вместе, – думал он, – даже если мы не выберемся отсюда, это не важно. Мы вместе, не имеет значения где».
Все же любопытство и инстинкт самосохранения дали о себе знать, и Ричард начал задумываться над их дальнейшими действиями.
– Лили, нам надо выбираться отсюда. Не знаю, где мы и что произошло, но выход найдем обязательно. Я примерно понял планировку этих помещений, поэтому передвигаться теперь сможем быстрее. Впереди нас коридор, а сейчас мы находимся в небольшой комнате, соседней с моей. Если идти по этому коридору вперед, мы должны увидеть и другие комнаты – и, кто знает, выход.
Ричард крепко сжал ладонь любимой девушки в своей руке, и они медленно вышли из комнаты. Оказавшись в коридоре (это было очень относительное понятие, так как белое марево было совершенно однообразным и не давало ровным счетом никаких ориентиров; более того, Ричард не был уверен в своих выводах), они направились направо, прочь от своих комнат, а впереди был только белый свет.
Следующее помещение (Ричард отметил, что расстояние от двери до двери было примерно сорок метров) оказалось пустым. Но, пройдя еще немного, они вновь увидели странные бесформенные пятна. На этот раз они быстро, но плавно меняли свой цвет, становясь то желтоватыми, то сиреневыми, то синевато-зелеными. Зрелище это было весьма красиво, но полюбоваться дольше не получилось – как только молодые люди вгляделись в пятна, они, как и предыдущие, начали чернеть и опадать на пол, оставляя в память о себе лишь кучку мелкого пепла. Увидев это, Ричард остановился.
– У тебя в комнате было два черных пятна… Они вели себя так же?
– Да, сначала я увидела один, и он в ту же минуту растаял. Затем появился второй. Мне показалось, он слегка посерел, когда приблизился к тому, что осталось от первого. Потом растаял и он.
У Ричарда начала вырисовываться догадка в отношении происходящего, но он не был уверен ни в чем.
– Хорошо, пойдем дальше. Не бойся.
Оказалось, два встреченных ими пятна «вышли» из очередной комнаты, они располагались прямо напротив «двери». Заглянув внутрь комнаты, Ричард закрыл глаза рукой – они резко заболели от неожиданного контраста. Лили вскрикнула и отвернулась.
Это было похоже на мираж – настолько нереальным казалось в данной ситуации и настолько выбивалось из всего окружающего. Комната была полностью заполнена… садом из земных деревьев, кустов и травы.
От избытка цвета после нескольких часов белого однообразия резало глаза, но Ричард все же поборол свои ощущения и пригляделся – он различил плодоносящие яблони, груши, поле земляники, различные цветы, дубы и березы. Почвы не было – все это росло, казалось, прямо из пустоты и в нее уходило.
От всего этого кружилась голова, но он, крепко держа любимую за руку, ступил вперед. Как только они пересекли границу комнаты, Ричард едва не потерял сознание – целый калейдоскоп запахов ударил в нос, и только сейчас он понял, что все это время дышал абсолютно стерильным воздухом, лишенным всяких запахов, так же, как и все окружающее – цвета. Лили прижалась сильнее и закрыла глаза.
– Как тут… – тихо сказала она, – как дома, – на ее глазах были слезы.
Ричард был не в силах произнести ни слова. Он поцеловал Лили, и они прошли вглубь комнаты, осматривая неожиданную находку.
– Как ты думаешь, зачем все это? – она немного успокоилась и обвела взглядом окружающее.
– Похоже на какой-то ковчег, только нет животных. Лишь мы с тобой и этот сад. Хотя мы обошли всего несколько комнат и не знаем, насколько велик этот… ковчег и что в нем еще можно обнаружить. Вполне возможно, что мы встретим еще кого-нибудь!
Реагируя на изобилие плодов, желудок Ричарда справедливо возмутился.
– Ты, наверное, голодна, – он крепко обнял Лили. – По крайней мере, я – да! Давай перекусим немного, раз нам представилась такая возможность.
– Ты угадал, – Лили впервые за это время улыбнулась, – я готова съесть целую яблоню!
Немного подкрепившись, они снова отправились в путь. Покидать сад не хотелось, но еще больше не хотелось оставаться здесь, в этой молочно-белой тюрьме.
Следующие несколько комнат оказались пустыми, коридор казался бесконечным, и они уже начали отчаиваться, как впереди показалось что-то черное, ярко контрастирующее с кристальной белизной кругом. Черная полоска показалась слева в некотором удалении и располагалась со стороны, противоположной комнатам коридора.
– Что это? – испуганно прошептала Лили.
– Не знаю, но догадка есть… Подойдем поближе.
По мере того, как они приближались, черная полоска расширялась и в итоге открыла взорам новую, широкую комнату.
От неожиданности Ричард отступил, а Лили едва удержалась на ногах. Их взглядам открылось… бесконечное звездное пространство, испещренное мириадами ярких точек. Не в силах пошевелиться, они смотрели на это полотно, не замечая ничего вокруг. Только спустя несколько долгих секунд они обнаружили, что это не что иное, как иллюминатор, широкая полоска, открывающая вид вне корабля. Комната была наполнена светящимися пятнами, плавно передвигающимися друг к другу, переливающимися всеми цветами радуги. Ричард понял теперь, что его подозрения не являлись беспочвенными.
– Лили, не смотри! Закрой глаза!
Она все еще пребывала в шоке и отвечала медленно.
– Что?.. Поче…
Внезапно каждое пятно начало таять, превращаясь в бесформенную кучу пепла. Сияние угасало, движение становилось сумбурным.
– Уже поздно, – в голосе Ричарда чувствовалось отчаяние. – Теперь слишком поздно…
В комнате прекратилось всякое движение, остались только лишь звезды и безмолвные горы мелкой пыли. Ричард и Лили остались одни. Ричард отвернулся, сел, прислонившись к краю невидимой стены, и обхватил голову руками. Сдавленным голосом он произнес:
– Наш взгляд… Мы только что убили весь экипаж корабля.
Насущный вопрос
– Итак, уважаемые коллеги, – выступающий обвел взглядом просторную аудиторию, – на повестке дня сегодня стоит всего лишь один вопрос: одиноки ли мы во Вселенной.
По собравшимся в зале прошел тихий гул, который все же был остановлен жестом стоящего за кафедрой профессора.
– Вопрос достаточно сложный, но от исхода сегодняшнего семинара зависит многое. В том числе и вопрос финансирования программ слежения за пространством. Как известно, за последний век не было зафиксировано ни одного осмысленного сигнала из космоса, а на поддержание сети мощных локаторов по всей планете тратится просто-напросто огромное количество денег. Давайте подискутируем, уважаемые коллеги, и в конце общим открытым голосованием решим наконец эту злосчастную проблему. Прошу, ваши мнения, – профессор облокотился на кафедру.
На втором ряду поднялся молодой слушатель, и все взгляды были тотчас же обращены к нему.
– Кафедра философии, Северный университет, – представился он. – С точки зрения логики разумная жизнь на других планетах обязана существовать, – несколько слушателей начали одновременно возмущаться, но профессор, постучав карандашом о полупустой стакан воды, вернул внимание аудитории, – Как известно, – продолжал тем временем слушатель со второго ряда, – Вселенная бесконечна, и вероятность того, что в этой бесконечности есть только одни мы, бесконечно, извините, мала…
– Да бросьте, это вздор! – раздалось с четвертого ряда. – Подумать только, инопланетяне, – последнее слово он проговорил с издевкой. – Чушь это. Полная чушь! Вот их видел кто-нибудь? Ты? Или ты?
– А как же древние наскальные рисунки? Круги на полях? – не выдержал слушатель со второго ряда. – Откуда тогда они?
– Рисунки говорите? Ха, я вам тоже сейчас нарисую золотое небо в пупырышек и что, вы поверите? Бред! Круги, говорите, на полях? Да мало ли животных их может натоптать?
– Да, – вмешался слушатель с кафедры философии, – но если их никто не видел, то это же не означает того, что их нет! Это нелепо!
– Да-да-да, – снова парировал скептик с четвертого ряда. – Еще скажите, что они помогали древним цивилизациям!
– А ведь это не исключено!
– Нет, ну вот куда молодежь смотрит! Им все пришельцев подавай, инопланетян! Нет чтобы о своем будущем позаботиться! Я за то, чтобы прикрыть финансирование этого треклятого проекта по всемирному, нет, вселенскому, подслушиванию!
В зале раздались аплодисменты, и выступавший с триумфом опустился на свое место.
– Итак, – профессор подвел итог, – я полагаю, можно начинать голосование. Кто за то, чтобы прекратить финансирование проекта? Напоминаю, красная кнопка – «против», зеленая – «за».
Зал заполнился усердным шуршанием, и на табло высветился результат: восемьдесят два процента «за» и восемнадцать «против».
Слушатель с кафедры философии возмущенно встряхнул крыльями и, щупальцами расталкивая ликующую толпу, добрался до края огромного мраморного гнезда, служащего залом для заседаний. Обернувшись, он увидел радостные похлопывания крыльев и вытянувшиеся от восторга длинные чешуйчатые шеи. Вздохнув, он спикировал вниз с высокой скалы, на вершине которой и располагалось гнездо, и направился домой по фиолетово-серому небу.
«Как же они не правы!»
Послание
Возможно, эту тайну никто и никогда не узнает. Возможно, никто и никогда не найдёт этот участок неба. Быть может, летопись последних дней самой необычной и самой неосязаемой разумной цивилизации так и останется лишь структурированным потоком энергии, путешествующим без цели уже много тысячелетий. Возможно, кто-то всё-таки разберет сквозь шум пульсаров это послание… но едва ли поймёт. Мир, который был домом для миллиардов бестелесных существ, погиб уже слишком давно. И слишком необычным он был. И слишком сильно отличались от кого бы то ни было его обитатели, но всё же… Если бы это послание наконец было обнаружено, что бы узнали мы?..
«Я один из последних. На останках своего мира я доживаю свои дни. Я очень слаб. И я считаю своим долгом оставить после себя историю нашей гибели. Я не ведаю, кто услышит меня. Я не ведаю, поймут ли меня, но знайте: в любой момент с вами может произойти то же. Или что-то подобное. Помните: разум – самое ценное сокровище во Вселенной. Он такая же редкость, как материя на нашей планете. Его очень трудно найти… и легко потерять. Мы открыли для себя множество пустынных планет. Мы открыли для себя множество звёзд, но нигде – разум. Так же, как нигде не встречали подобных нам. Мы не встретили ни одной планеты, даже отдалённо похожей на нашу. Все они были материальны. Если вы состоите из материи – знайте: вам очень повезло. У вас есть шанс спастись… Увы, мы думали так же. Когда катастрофа была уже неизбежна, мы начали искать выход. Мы начали искать пути бегства, так как не могли повлиять на материю и уничтожить угрозу. Мы видели, как это происходит с другими мирами: большой кусок породы двигается навстречу планете и притягивается силой гравитации к ней, затем падает на её поверхность… Облако пыли, кратер и извержения вулканов. Это можно было бы пережить, но… Но наш мир… был… иным. Каждое мгновение со всё нарастающей силой этот монстр забирал у нас энергию, по крупицам, но неотвратимо. И мы не могли сделать ничего. Мы могли только ждать… Тогда и созрел этот дерзкий план. Мы уже давно знали о мире, относительно близко к нам расположенном, материальном, но обладающем одной очень важной деталью: на нём была жизнь. Достаточно развитая, но, по нашим оценкам, не имеющая шансов на разум. Разум – это дар. Разум – это не комбинация молекул. Разум – это нечто большее. Разум – это искра, превращающая заурядных существ в нечто уникальное. И ни у одного из видов, обитающих на планете, выбранной нами, этой искры не было и не могло быть. Мы знаем это. Мы знаем… знали о разуме гораздо больше, чем кто бы то ни было мог знать ещё. И мы решились. План был достаточно прост, но в то же время пугал своей дерзостью: воспользоваться этими существами как машинами, управлять ими для достижения одной-единственной цели: поиска мира, похожего на наш. По сравнению с любым видом на планете-преёмнике мы были бессмертны, а потому уверены в том, что сумеем адаптироваться к жизни в окружении чуждой нам материи и достичь со временем таких высот в материальных технологиях, чтобы в будущем найти свой новый дом и построить нашу цивилизацию с нуля. Главное было успеть это сделать до того, как их звезда прекратит своё существование. По нашим меркам это совсем не много времени. Но мы были уверены, что успеем. Создав установку для переселения, мы начали воплощать этот план в жизнь. Ушли почти все. Остались единицы – и я среди них. Я сомневался. И когда в ответ на моё послание пришёл импульс смерти и страха, я понял, что я всё-таки был прав».
Ветер гнал высоко в небе обрывки облаков, преклоняя стебли высокой травы к земле. Вдалеке шумел лес, заглушая время от времени щебетание птиц. Человек шёл, гонимый чувством голода и чутьём добычи. В руках у него была грубая деревянная дубина со следами крови и вмятинами от ударов. Глубоко посаженные глаза зорко смотрели вперёд, инстинктивно выслеживая следы дичи. Совершенно обнажённый, сутулый, он шел уверенно вперёд.
Внезапный импульс заставил его остановиться на месте и упасть. Прошло несколько долгих секунд, после чего неведомая команда заставила его открыть глаза и встать. Подчиняясь новому хозяину, он осмотрел своё оружие, отбросил его, поднёс руки к лицу, попробовал идти… Сделал шаг и остановился. Протянул руку к дубине и тут же резко повернулся в другую сторону: его сознание начало бороться с незваным гостем, словно этот механизм защиты был заложен глубоко в его генах. Противник сопротивлялся. Пытаясь подчинить себе сознание человека, он собрал все свои силы и нанёс ментальный удар. Человек издал низкий крик, но планомерно, секунда за секундой загонял незваного гостя всё глубже в подсознание. Противясь всё более слабым командам, человек снова повернулся, попытался бежать, но снова упал.
Внезапная вспышка боли иглами разлилась по его телу. В глазах полыхнул белый огонь, и начало происходить нечто странное… То, что ни он, ни кто-либо другой до него на этой планете ещё никогда не испытывал: он начал с интересом вглядываться в окружающее. Он почувствовал, как тёплый ветер приятно касается его тела. Он увидел красоту неба и услышал мелодичность в пении птиц. Он ощутил целый калейдоскоп эмоций: он ощутил, как для него раскрывается целый букет чувств, невиданных доселе: жалость, зависть, гнев, тоска – он словно пил из неиссякаемого источника. Он понял, что любит женщину, с которой делит очаг. Он осознал. Теперь он мыслит.
Анна Дурынина
МЕРТВОЕ ДЕРЕВО
Это дерево невозможно не заметить. Огромное и сухое, стоит оно на поляне у самого берега южного моря. Ветви его мертвы и сухи. В нем уже давно не теплится жизнь, но те, кто издревле живет на этих берегах, обходят мертвого исполина стороной и неохотно говорят, что место это нехорошее.
Акум проснулся от сотрясавшего землю гула. Звуки наполняли воздух, пронизывали землю, посылая будто в самую глубь ее тяжелые рокочущие волны.
Проклятые жертвенные барабаны! Каждый их выдох отсчитывал удары сердца, которое вскоре перестанет биться во имя богов и блага всей деревни. Акум изо всех сил стиснул зубы, силясь сдержать боль, гнев и слезы. На хижине в такт бою трепетали сухие пальмовые листья. Циновки шуршали. И взгляд юноши все время невольно обращался к противоположной стене. Такое привычное место, та же циновка, как и у него, но сейчас Акум впился в нее взглядом, будто хотел проделать в ней дыру.
Сегодня жертвенные барабаны звучали по его брату. Ему едва исполнилось десять, когда выбор пал на него. Акум не задумывался над тем, что последние три года тяжелый жребий лишь чудом обходил его семью. Каждый год страшные барабаны призывали горе на других жителей деревни. Парень невидяще уставился на деревянные стены жилища.
– Черная дыра, которая поглощает все живое, будто мрак поглощает свет… Будь проклято ее ненасытное брюхо, прожорливое дупло!
Этому огромному черному дереву мудрые жрецы приносили по жертве в год.
«Таков был порядок, – говорили старики, – так было всегда».
И в самом деле, никто уже и не помнит, с чего все началось. Обрывочные воспоминания стариков и вождей с трудом уже связывали историю в целый рассказ…
Никто не знает, когда и почему, но однажды из огромного ствола стали доноситься ужасающие звуки. Будто что-то страшное скреблось внутри, пытаясь выбраться наружу.
Говорят, что мудрые вожди и жрецы подолгу собирались у дерева на совет, пытаясь понять, что за сила поселилась в нем. Зеленая могучая крона дерева постепенно перестала быть глянцевой и яркой, словно черная зараза превращала его листья в серую пыль. Но ствол был непреклонен. Словно мрачная башня, возвышался он над поляной, и скоро даже трава исчезла, оставив землю такой же сухой, как и дерево.
Но постепенно звуки из стонов и плача превратились в звериный рык. Чтобы там ни было внутри, но голос его внушал уже не страх, а всеобъемлющий ужас. Он словно шептал в голове одно слово: СМЕРТЬ! И от этого шепота хотелось бежать без оглядки как можно дальше, но как бросить дома, пашни?
И кто-то мудрый – ох уже эти мудрецы… эти разумники, творящие добро! – завел разговор, что, должно быть, в дереве явился новый бог, пришедший к их народу…
А чего хочет бог, как не поклонения и жертв? Кровавых жертв… Жаль, история не сохранила имени мудреца.
Одни говорят, что это был мудрый вождь племени, другие, что это был великий жрец, которому были открыты все тайны будущего… Но с тех пор кто-то один должен был умереть, чтобы остальные жили. И круговая порука жребия связала всех в деревне. Поколениями шли на смерть любимые и близкие, ради тишины внутри черного ствола…
Акум дернул плечами. Сегодня брат не ночевал под родной крышей. Он в общинном доме, его кормят и поят. И уже совсем скоро его, непохожего на себя от принятых снадобий, поведут под барабаны на проклятую поляну. И будет только взмах острого каменного ножа… Да, что еще жрецы умеют столь же хорошо, как это? Один взмах по подставленному горлу – и черная от света факелов кровь потечет к корням дерева… И кому есть дело до тех, кто не отрываясь будет смотреть, как утекает жизнь из любимого человека? Кому есть дело до того, как последний раз глухо стукнет ставшее бесполезным сердце? Праздник состоялся, деревня будет жить…
Акум не выдержал, и будто безумный, выбежал он из хижины. Ветви хлестали его по щекам, когда боль и отчаяние гнали его прочь от деревни в лес. Сколько он бежал, он помнил плохо. В себя Акум пришел от теплого запаха влажной лесной земли. Он лежал на краю лесной поляны. На другом ее краю неясно серели камни, заросшие зеленью. Парень вспомнил это место: сюда его однажды привел дед, когда он был еще совсем маленьким.
Он отчетливо помнил, как тот подошел к камням, опустился на колени к ним лицом и долго-долго стоял не шевелясь. Только губы едва двигались на темном загорелом лице, будто дед вел с кем-то невидимый разговор.
Поделиться книгой: