Африканский казак

Первый год работы в Египте почти подошел к концу. Многие знакомые европейцы и земляки-сослуживцы жаловались на скуку и однообразие местной жизни, на то, как ужасно медленно тянутся на африканских берегах жаркие и душные дни и месяцы. Дмитрию скучать не приходилось — вокруг было столько нового и интересного!

После того как он ознакомился со своими обязанностями, начал брать уроки арабского языка. В старом городе нашелся отставной преподаватель каирского университета Аль-Азхар, который согласился заниматься с Дмитрием. Платить ему пришлось из собственного довольно скудного жалования: казна отпускала на учебу более чем скромные средства, которых едва хватало на покупку книг. Учитель приходил на занятия со своим сплетенным из камыша ковриком, садился, скрестив ноги, и, опустив крючковатый нос к самой странице, начинал толковать текст.

Но ученых занятий Дмитрию было мало, и он пополнял свои знания на улицах и базарах. Задавал вопросы и смело заводил разговор, не смущаясь своих ошибок и насмешливых взглядов собеседников. Потом просил учителя объяснить услышанное, и тот сначала краснел от возмущения, а потом начинал хихикать. Ну а уж потом выдавал поистине бесценные лингвистические комментарии, так что через некоторое время Дмитрий смог свободно объясняться и с погонщиками верблюдов, и с важными чиновниками из дворца самого паши. Никто из местных жителей уже не пытался отвечать на его вопросы на английском или французском или просто делать вид, что не понимают его слов.

Несколько неожиданно для самого себя вдруг почувствовал, что способен легко перенимать чужую речь и манеры, что порой словно растворяется в уличной толпе, чувствует себя в ней своим. Обрадовался и поделился этими мыслями с Василием Ильичем. Тот опять крутил прокуренными пальцами длинный ус и долго о чем-то думал. Потом предложил Дмитрию коротко подстричься, одеть феску и длиннополый пиджак, обуться в сандали, а в руки взять четки. Осмотрел его со всех сторон, сделал некоторые замечания и посоветовал прогуляться в торговые ряды, что раскинулись у железнодорожного вокзала.

Случилось именно то, на что рассчитывал бывалый драгун.

Сухощавый и темноглазый Дмитрий ничем не выделялся в уличной толпе. Какой-то прохожий даже принял его за своего знакомого и, подслеповато щурясь, попросил передать привет родным. В одной из лавок Молодой продавец попытался было всучить ему дешевый кинжал, но сразу же получил выговор от хозяина.

— Этот хлам предложи какому-нибудь франку5. Перед тобой же настоящий черкес, а они все понимают толк в хорошем оружии. Уважаемый, — обратился он к Дмитрию, — всегда будем рады видеть тебя в нашей лавке. Выполним любой твой заказ.

Итак, назвали черкесом! Действительно, в здешних краях проживает много выходцев с Кавказа и Балкан, чьи родители еще детьми были насильно увезены турками из родных мест, а потом служили в войсках султана. Они переняли язык и местные обычаи, обзавелись семьями и теперь не каждый отличит этих черкесов от коренных египтян.

Немудрено, что признали за своего. Помнится, тетушка рассказывала, что в прежние лихие времена случалось казакам добывать себе жен за Кубанью и Тереком. От тех прабабок в роду Урядниковых нет-нет да и появляются черноглазые дочки-красавицы и смуглолицые казачата. Недаром же в кадетском корпусе прозвали Дмитрия «хан половецкий»… Что же, такая внешность может очень пригодиться. Тот, кто работал на Востоке, знает, как порой бывает трудно узнать, что на самом деле происходит за стенами твоего кабинета.

Конечно, на местном базаре всегда все известно. Но если даже там у тебя и есть друзья, то — согласно традициям Востока — разговор они ведут тонкий и неторопливый, произносят длинные и красивые фразы, смысл которых поймешь далеко не сразу. При этом выпивают бесчисленное количество маленьких чашечек чая или кофе и выкуривают не одну трубку. А тем временем тебе известно, что в посольстве начальство нетерпеливо барабанит пальцами по столу и ломает голову над тем, какую телеграмму посылать в свою столицу, откуда уже идут нетерпеливые запросы. Впрочем, на некоторые вопросы и самому интересно получить ответ. Почему, например, всю прошлую ночь в городе шла стрельба? Или — почему подскочила цена на хлопок, а пшеницу отдают чуть ли не даром? А почему отрубленная голова министра, который на прошлой неделе объявил об успешном завершении денежной реформы, сегодня красуется на главной площади?

Но если есть возможность лично проверить достоверность информации, то разобраться в этих событиях не представляет особого труда. Некоторые из них даже возможно предсказать заранее. Соблюдая осторожность, можно также проверить свои выводы в беседах с другими любознательными людьми. Тогда, если хорошо знаешь обстановку в стране пребывания, молчание собеседника само подскажет тебе правильный ответ.

Однако члены клуба в Александрии не отличались молчаливостью. Как приятно было по субботам устроиться на веранде с видом на море, неторопливо прихлебывать напитки со льдом и обсуждать подробности только что закончившихся скачек или состязания игроков в конное поло. Затем темы разговоров менялись и рассуждениям о рыбной ловле, женщинах и погоде не было конца. О политике, так надоевшей всем за неделю, почти не упоминали. Просто дружно поругивали собственных министров и директоров, которые с удобствами устроились в далеких столицах и теперь донимают своих подчиненных дурацкими запросами и поручениями. Вот бы их самих сюда, в это пекло!

Тем не менее порой на веранде случалось услышать весьма откровенные разговоры. Как-никак собеседники были народ искушенный и ревниво следили друг за другом, а в разговорах следовали правилу — больше слушать, чем говорить самим. Случалось, что обмен информацией шел весьма оживленно и в нем отчетливо проявлялись национальные черты членов клуба.

Самыми немногословными были англичане, которые с нескрываемой надменностью демонстрировали преимущество своего положения. По всем экономическим показателям их небольшое островное государство прочно удерживало титул «промышленной мастерской мира» и на географических картах мира обширные британские владения на всех континентах были окрашены в алый цвет. Как утверждали завистники, в цвет мундиров британской пехоты. Судя по клубным разговорам, в Африке англичанам предстояло сделать не так уж и много: оставалось только очистить долину Нила от мусульманских фанатиков махдистов и приступить к строительству железной дороги поперек всего континента, от Каира до Кейптауна.

Представителям других европейских держав оставалось лишь мириться с последствиями британской политики «блестящей изоляции». Экспансивные французы с плохо скрываемым раздражением следили за успехами могучего соперника. Вспоминали об участии французских королей в крестовых походах, экспедицию Наполеона Бонапарта в Египет, строительство Суэцкого канала французским инженером Фердинандом Лессепсом. Казалось, что позиции Франции в этой части Средиземного моря непоколебимы. Но упрямый британский бульдог так же, как в Америке и Индии, не позволил галльскому петуху свить здесь свое гнездо. В Африке на долю Франции достались лишь обширные пространства пустынь и тропических лесов, о которых еще никто ничего толком не знал и многие из которых еще предстояло завоевать. К тому же теперь приходилось опасаться новых соперников — немцев. Раньше их канцлер Бисмарк любил повторять, что если Германия заведет себе колонии, то уподобится польским шляхтичам, у которых есть соболья шуба, но нет нижнего белья. Теперь же немцы принимают активное участие в колониальных захватах. Успели-таки занять несколько африканских территорий, методично их осваивают и даже начали получать доход.

Пожалуй, самими шумными на клубной веранде были итальянцы. В Африке для их молодого королевства, совсем недавно образовавшегося из многочисленных герцогств и княжеств, почти ничего не осталось. С ними европейские соседи обращались весьма бесцеремонно — Франция только что присвоила себе владения тунисского бея, от которых до Италии рукой подать, а небольшие итальянские колонии на побережье Красного моря Англия называет «спорными территориями» и рядом размещает собственные гарнизоны.

Дмитрий быстро понял, что в местных делах Россия имеет довольно скромные интересы. Главным было наблюдение за политикой европейских держав на ближневосточных окраинах турецкой империи и обеспечение беспрепятственного движения российских судов на Дальний Восток. Каждый месяц, пять-шесть судов Добровольного флота проходили через Суэцкий канал да и эскадра кораблей российского флота постоянно крейсировала в водах Средиземного моря, заходила в здешние порты. Ежегодно тысячи паломников из Российской империи прибывали в Египет. Одни ехали в Палестину, чтобы поклониться Гробу Господню и Святым местам, другие направлялись южнее, в Мекку, к могиле Пророка Мухаммеда и другим мусульманским святыням.

Из России приезжали и ученые. Старые сотрудники консульства вспоминали Егора Петровича Ковалевского, ставшего почетным членом Российской академии наук, который по просьбе египетского правительства вел геологические исследования на юге Нильской долины и открыл там богатейшие месторождения золота. Они помнили и о том, сколько сил и времени пришлось потратить, чтобы найти в портовых складах коллекции, собранные в Тропической Африке Василием Васильевичем Юнкером. Как потом пришлось доказывать властям, что эти тюки не являются коммерческим грузом и не должны облагаться пошлиной. А недавно приехавший молодой московский историк Владимир Голенищев был просто влюблен в Египет. Он уже успел объехать всю страну и за собственный счет начал раскопки в дальних оазисах, на самом краю пустыни. Его многочисленные находки удивили специалистов и пополнили коллекции каирского музея Древнего Египта. Теперь европейские ученые, которые сами ведут обширные раскопки и изучают древнюю историю, с большим уважением отзываются о своем коллеге из России.

Но приезжали и другие земляки, для которых поездка в Египет стала просто данью моде. Особенно после того, как в 1890 году наследник российского престола Николай Александрович со своим братом Георгием и многочисленной свитой посетили нильские берега. Они поднимались на пирамиды, ездили на верблюдах по пустыне, познакомились с исполнительницами зажигательного танца живота. Теперь многие спешили последовать примеру августейших туристов. Хотя для большинства россиян поездка завершалась благополучно, но случалось, что среди них оказывались и весьма разгульные натуры. На них непривычная жара, наперченный салат из апельсинов и репчатого лука, яичница с медом и другие шедевры местной кухни, а главное — необычайно дешевые французские коньяки греческого разлива действовали весьма сильно. Самых буйных приходилось вызволять из полицейского участка, а затем выслушивать их жалобы на блох и клопов, нрав которых не смягчился со времен «казней египетских», описанных еще в Библии.

Так или иначе всем немногочисленным сотрудникам российского консульства работы хватало. Дмитрия как самого молодого довольно часто посылали с различными поручениями в Каир и на Суэцкий канал, так что многое в стране удалось увидеть, а на писание казенных бумаг не пришлось потратить слишком много времени. Скоро отпуск и можно будет на пассажирском пароходе махнуть вокруг Европы, по пути домой побывать в Париже и Лондоне. Осталось только переписать этот отчет и…

— Вот ты где, — голос вошедшего в кабинет Василия Ильича звучал глухо, усы повисли уныло. — Пошли, Митя, к консулу. Есть разговор.

11

Консул почему-то был тоже не весел, против обыкновения не стал рассыпаться в любезностях. Может быть, причиной тому незнакомый господин, что устроился в кресле у окна? Так и впился в Дмитрия своими серо-голубыми глазищами. Едва шевельнул тонкими губами, вроде как бы поприветствовал вошедших. Неприятный тип, да еще и обрит наголо. Что-то он мало походит на дипломата — шея как у быка, легкий пиджачок вот-вот лопнет на широких плечах, а кулаки как у квартального надзирателя.

— Уважаемый Дмитрий Михайлович, вынужден вас побеспокоить по некоторому делу. — Как всегда консул был предельно вежлив. — Знаю, что срок командировки заканчивается и скоро вам предстоит возвращение на родину. Еще раз хотел бы поблагодарить вас за отличное старание по службе и примерное поведение. Однако вынужден обратиться к вам с небольшой официальной просьбой, о которой вы не должны никого ставить в известность. Речь идет о содействии нашим землякам в небольшом предприятии. Разумеется, на согласии мы не будем настаивать, все должны решать только вы сами.

Наступила пауза. Василий Ильич с показным безразличием смотрел в окно, а незнакомец в упор уставился на Дмитрия. Консул, искушенный в дипломатических хитростях, почему-то замялся. Наконец произнес:

— Речь идет о краткосрочной поездке на юг. Если точнее, то всего лишь о плавании по Красному морю.

Ах, вот оно что! По своей должности Дмитрий не имел касательства к некоторым делам, но видеть и слышать умел. Знал, что за последнее время российско-эфиопские отношения становятся все более тесными и разнообразными. Вслед за поручиком Машковым ехали на юг и другие казенные люди. Совсем недавно в Эфиопию проследовала экспедиция Российского географического общества, возглавляемая Александром Васильевичем Елисеевым, врачом и антропологом, который уже не один год провел в Африке. Он прославился своими путешествиями в самые отдаленные районы Сахары и подробными описаниями этих мест. Правда, этого плотного, уже немолодого человека, заросшего густой бородой, Дмитрию удалось увидеть лишь мельком. Уже позднее слышал, что в эфиопской столице Аддис-Абебе экспедиция была принята негусом Менеликом Вторым, который выразил желание направить в Россию собственную дипломатическую миссию. Начало было отличным, но, к сожалению, самому Елисееву вскоре пришлось вернуться на родину. Буквально на днях стало известно о его кончине. Говорили, что долгие годы странствий не прошли бесследно для его здоровья.

Руководство российской экспедицией перешло к Николаю Леонтьеву. Этого гвардейского офицера Дмитрий помнил еще по Петербургу. Тогда заинтересованные лица с большой похвалой отзывались о его весьма удачной поездке в Индию через горные районы Ирана и Афганистана. Разумеется, сейчас этот господин с холодными серыми глазами и короткой бородкой вышел в отставку и находился в Эфиопии как частное лицо. В консульстве вся деловая переписка с ним шла исключительно через руки Василия Ильича.

Итак — плавание по Красному морю. Куда? С какой целью? Ясно, что скоро на северо-востоке Африки произойдут важные события. Последнее время Дмитрия часто привлекали к сбору и обработке информации о развертывании британских вооруженных сил в этом районе. Было приказано выяснить, не представляет ли оно угрозу российским интересам на Ближнем Востоке. В штабах Петербурга хорошо помнили, как в недалеком прошлом Турция открыла свои проливы для враждебных эскадр и иностранные полки высаживались в Крыму, а чужие корабли обстреливали приморские города на юге России. Внезапного повторения такой операции быть не должно. Правда, сейчас англичане уверяют, что готовятся к решительному наступлению на махдистов и намерены овладеть всей долиной Нила, но проверить их слова необходимо.

Действительно, сейчас по всему Египту под командой английских офицеров полным ходом идет формирование местных частей, непрерывно работают недавно построенные военные заводы, на Ниле вооружается флотилия речных мониторов, а вдоль его берегов прокладывается ветка железной дороги. В пустыне на границе с махдистским государством не прекращаются рейды отрядов верблюжьей кавалерии и стычки патрулей. Англичане потерпели несколько поражений и сейчас торопятся оборудовать театр будущих военных действий, пока основные силы махдистов ведут военные действия против армии негуса Эфиопии.

Где-то далеко на африканских просторах уже не первый год идет эта кровопролитная война между ярыми сторонниками ислама и чернокожими христианами. Все это время ей не дают утихнуть заботливые старания британских дипломатов. Именно поэтому энергичное вмешательство Лондона быстро прекратило начавшийся было вооруженный конфликт между Эфиопией и Италией, которая решила во время общей суматохи расширить свои владения на берегах Красного моря. Не стесняясь в выражениях, итальянскому руководству дали понять, что оно должно немедленно подписать мирный договор с негусом. Но, кажется, и эфиопы поняли, что их коварно используют в чужой игре. Недавно прошел слух, что они собираются прекратить войну с махдистами.

Можно только догадываться, что сейчас на самом деле происходит на юге. Это потом историки все бумаги в архивах пересмотрят и все события опишут, станут толковать их на разные лады. А как быть тем, кто сам в этих событиях участвует и еще не знает, что из всего этого получится? Об иной поездке или встрече в архивах никаких бумаг не останется. Или, что еще хуже, казенные писаря потом такое насочиняют, что потомкам только и останется почтительно склонять головы и изумляться мудрости предков… Да, как видно, дело предлагается опасное и деликатное, иначе разговор об этом пошел бы совсем другой. Вот и господин консул, старая лиса, явно старается держаться от него в стороне. Конечно же за отказ винить никто не будет, просто в личном формуляре сделают казенную пометку — «за время исполнения обязанностей случая отличиться не имел».

— Что мне придется делать в этом плавании? Я же не моряк.

Консул промолчал, только скривил губы. Но ответил незнакомец.

— Знаем о вас, хорунжий, как о способном кавалерийском офицере. К сказанному добавлю, что речь идет о поездке в интересах российского государства.

Вот это уже яснее. За последние недели через Порт-Саид, вслед за экспедицией Леонтьева, проследовало несколько земляков. Все в штатском, с отличной строевой выправкой и густым полевым загаром. Судя по паспортам, все эти жители различных российских губерний вдруг решили по «личной надобности» побывать на берегу Индийского океана… Да, что-то очень интересное затевается в южных краях, о которых тебе известно побольше, чем этим парням. Ведь многие из них никакого языка, кроме русского, не знают и на окружающий их восточный мир глядят дикими глазами. Нелегко придется землякам.

А что тебя самого ждет дома? В Гатчину возвращаться нельзя ни в коем случае — враз оженят! Друзья уже писали, что Софья все еще пребывает на выданье и всем знакомым говорит, что ожидает возвращения жениха из заграничной командировки. Значит, придется в каком-нибудь провинциальном гарнизоне караулы нести да новобранцев обучать, дожидаться, когда о тебе опять начальство вспомнит…

— Готов послужить за веру, царя и Отечество!

— Я же говорил вам, что он согласится! — радостно громыхнул Василий Ильич и лихо подкрутил свой ус.

— Одну минуточку, господа, — поспешил вмешаться консул. — Я очень спешу, и вы уж обсуждайте все эти дела без меня. Уважаемый Дмитрий Михайлович, когда закончите, то соблаговолите зайти в канцелярию и оформить отпуск. В бумагах будет указан ваш новый маршрут в Санкт-Петербург: вокруг Азии и далее через Владивосток. Всего вам доброго, господа.

Все раскланялись, и старый драгун повернулся к Дмитрию:

— Знакомься, это Григорий Павлович, мой старый товарищ и твой новый начальник.

— Поклон вам от Федора Ивановича из Главного штаба. Господин полковник очень лестно о вас отзывался, Дмитрий Михайлович. Уверял, что вы оправдаете наше доверие.

— Гриша, не тяни, — перебил его Василий Ильич. — Мы не дипломаты, а время не ждет. Дмитрий казак грамотный, введи его в обстановку и ставь задачу.

— Если так, то позвольте узнать, что вам, Дмитрий Михайлович, известно о положении в Эфиопии?

— Имею самое общее представление о рельефе, коммуникациях и армии.

— Очень хорошо. Тогда хочу указать на те важные государственные реформы, которые проводит в стране негус Менелик. Он уже многое сделал для того, чтобы укрепить единство государства, упорядочил сбор налогов, развивает торговлю, посылает на учебу в европейские страны молодых эфиопов. Но страну окружают враги, которые пытаются вызвать смуту и захватить часть ее земель. Прежде всего те районы, что лежат на морском побережье. Вы догадываетесь, кто стоит за всем этим?

— Великобритания. Ей не нужен сильный соперник, владеющий базами на морском пути в Индию.

— Совершенно верно. Должен конфиденциально сообщить вам о некоторых разделах письма эфиопского негуса к российскому императору. В них он отмечает бескорыстие России, которая не стремится к захвату колоний в Африке, и прямо просит о помощи. Пишет, что хотел бы иметь в Европе благорасположенное к Эфиопии государство, которое могло бы давать беспристрастные советы и предупреждать о грозящих опасностях. Августейший ответ был положительным. Вы сами понимаете, что мы не можем оставаться глухими к просьбе наших единоверцев. Особенно сейчас, когда вот-вот может начаться новая война Эфиопии с Италией.

— Как же так? Ведь между ними совсем недавно подписан мирный договор, — удивился Дмитрий.

— Разорвали эфиопы этот договор, — быстро пояснил Василий Ильич и, обращаясь к своему товарищу, несколько смущенно добавил: — Я сам не обратил должного внимания на это событие. Дмитрий в то время арабом переоделся и в Каире ходил к англичанам в арсенал. Вроде как бы нанимался к ним на работу и тем временем заводил нужные нам знакомства. Не до эфиопских дел нам было тогда.

— Эфиопия денонсировала мирный договор с Италией из-за неидентичности текстов на итальянском и амхарском языках, — сказал Григорий Павлович. Видя, что удивление Дмитрия еще не прошло, добавил: — В семнадцатой статье договора говорится, что негус Эфиопии может пользоваться услугами короля Италии при переговорах с другими независимыми государствами. В своем тексте итальянцы слово «может» заменили на «должен». Переводчики негуса этого не заметили, и договор вступил в силу. В Риме этот текст широко распубликовали и, ссылаясь на него, известили все европейские государства о том, что отныне Эфиопия является итальянским протекторатом.

— Гриша, как это эфиопы, сидя в своих горах, узнали про такой обман? Ты извини, но мы тут в мелких делах закопались, совсем не знаем того, что в большой политике происходит.

— Не валяй дурака, Василий. Каждый делает свое дело. У эфиопов и у самих неплохо разведка налажена. В Италии есть их люди, которые собирают необходимую информацию. Теперь все газетные статьи и даже протоколы парламентских дебатов, касающихся эфиопских дел, переводятся на амхарский и отсылаются в Аддис-Абебу. Надо добавить, что кое-что эфиопы узнают и при помощи своих иностранных друзей.

— Та-а-ак. Значит будет война. Ну, Дмитрий, в самое пекло можешь попасть. Как бы не того…

— Не пугайте, я уже был под огнем.

— Ну а если придется — поведешь эфиопских копейщиков на итальянские пушки?

— Прекрати, Василий. Об участии российских подданных в военных действиях речь не идет. Негус попросил царя только о помощи оружием. Наша задача быстро и без потерь обеспечить его доставку в Эфиопию.

12

На первый взгляд задание не казалось трудным или очень опасным. Предстояло сесть в Порт-Саиде на прибывающий из России пароход и совершить на нем плавание через Красное море до принадлежащего Франции порта Джибути. Там представители негуса должны будут принять груз и обеспечить его перевозку до столицы. Вместе с несколькими другими россиянами Дмитрий должен был сопровождать караваны с оружием и проследить, чтобы все было доставлено в целости и сохранности. Если потребуется, то надо будет помочь эфиопам побыстрее освоить изделия российских заводов. После этого миссия считается завершенной и можно будет вернуться на родину.

Однако на деле все получилось иначе.

В тот же день на имя Григория Павловича из Питера неожиданно пришла шифрованная телеграмма. Ознакомившись с ее содержанием, он тихонько выругался и, когда втроем заперлись в задней комнате консульства, сказал:

— Итальянцы пронюхали о нашем грузе. Их посол и сообщил в Рим, что из Одессы в Эфиопию на пароходе «Кострома» отправляются горные орудия и другое оружие. Буфетчик на пароходе итальянский агент и в Порт-Саиде должен будет передать их разведке пакет с точными данными о курсе судна. Что дальше предпримут итальянцы неизвестно, но нам приказано обеспечить безопасность этого парохода.

— Что будут делать итальянцы догадаться нетрудно, — ответил Василий Ильич. Он весь преобразился — глаза загорелись боевым огнем, а кончики усов воинственно поднялись. — Вторую неделю их крейсер стоит на якоре у Суэца, недалеко от южного выхода из канала. Как только наш пароход появится в Красном море, тут ему и крышка!

— Открыто действовать итальянцы не посмеют. Между нашими странами нет войны, а международные законы не запрещают торговлю оружием. Да и англичане не позволят пиратствовать вблизи канала.

— Ха-ха! Ну-ка, Дмитрий, достать с полки морскую карту. Спасибо… Вот теперь все думаем сюда. — Пожелтевший от табака палец старого драгуна заскользил вдоль береговой линии, задерживаясь у отдельных островов и рифов. — Смотрите. Вот здесь, здесь и здесь крейсер вполне может в сумерках столкнуться с нашей «Костромой». Он снабжен тараном, и для уничтожения другого судна ему не надо начинать палить из пушек. Потом скажут, что Красное море очень узкое, изученных фарватеров мало, видимость плохая и все получилось случайно. После столкновения команду с парохода спасут, выразят глубочайшее сожаление, может быть, и страховку заплатят.

— Почему ты так думаешь?

— Гриша, ты привык работать в Европе, а мы служим на Востоке. Как любят говорить англичане, за Суэцем закон и мораль кончаются. Здесь у жизни и смерти другая цена и неудачнику не следует рассчитывать на чье-то милосердие.

— В этой операции консул нам сможет помочь?

— На хрена он сдался. Вот если бы с нами был его предшественник, тогда другое дело. Этот же паркетный дипломат только и ждет окончания своего срока в Египте и перевода в Бельгию. До сих пор не может привыкнуть к особенностям службы на Востоке — с местными людьми боится слово сказать, на улице увидит верблюда, так вздрагивает!

— Каким образом командир итальянского крейсера сможет получить информацию от буфетчика с «Костромы»? — поинтересовался Дмитрий. Все услышанное вызвало в нем настоящий охотничий азарт, от волнения голос звучал хрипло.

— Мыслите правильно, Дмитрий Михайлович, но не горячитесь, — мягко произнес новый начальник. — Будем думать как перехватить эту информацию. Времени у нас мало, но с капитаном судна мы успеем связаться. В ночное время движение по каналу прекращается, да еще придется пережидать встречные пароходы, поэтому на плавание до Суэца у «Костромы» уйдет не менее тридцати часов.

— Все сделаем, Гриша. Не зря казенные харчи едим. Сегодня же пойду сражаться на бильярде с этим подлецом капитаном Энрике, итальянским военным атташе.

— Сколько ты ему уже проиграл? Разорился в конец.

— Ничего, Бог милостив. Двоюродный брат его жены офицер Генерального штаба. С разрешения нашего военного министра он в недавнем прошлом ездил в Самару изучать русский язык. Оказался шустрым малым и больше интересовался составами артиллерийских порохов, производимых на местном заводе, чем прозой Тургенева. Пришлось принимать меры, но действовали деликатно, согласно российскому гостеприимству. Сейчас этот языковед сидит в Риме, все еще не может прийти в себя после волжских кулебяк и солянок. Кстати, Гриша, можешь сообщить нашим — на следующей неделе через канал к эфиопским берегам начнется переброска четырнадцати итальянских батальонов полного состава.

На следующий день после этого разговора Дмитрий, одетый как египетский торговец, не желающий отставать от европейской моды, уже был в Порт-Саиде. Обосновался в кофейне Мустафы, старого приятеля Василия Ильича. Там за низенькими столиками на широких диванах восседала солидная публика, местные торговцы и судовые агенты. За чашечкой душистого кофе, а то и за графинчиком сладкого греческого вина велись неторопливые разговоры о делах. От густого табачного дыма и доносившихся из кухни пряных ароматов у непривычного человека перехватывало дыхание. Эскадроны блох скакали по устилавшим пол кофейни коврам, радостно бросались навстречу каждому новому посетителю.

Дмитрий не стал задерживаться в зале и перебрался на плоскую крышу. Отсюда из-под полосатого тента, натянутого для защиты от солнечных лучей, можно было спокойно наблюдать за всем портом и северным входом в Суэцкий канал. Такой деловой суеты, как в Александрии, здесь не было, большинство судов не вело ни погрузки, ни выгрузки, а терпеливо дожидалось своей очереди на проход через канал. С крыши хорошо просматривались далеко уходящие в море дуги двух молов и вереница стоящих на якоре судов. Между ними сновали лодки перевозчиков, доставлявшие на берег компании моряков, навстречу которым спешили мелкие торговцы, разносчики и разный портовый люд, готовый ознакомить мореходов со всеми радостями береговой жизни.

День шел за днем, и одни суда сменялись другими. Навстречу им из канала медленно, чтобы не поднимать высокую волну и не размывать песчаные берега, выползали идущие с юга суда. Однажды порядок был нарушен и через канал без очереди прошел итальянский военный транспорт. Все его надстройки и палубы были усеяны солдатами, одетыми в серо-желтую форму колониальных войск. На набережной гремел нанятый капитаном Энрике оркестр, румяные парни махали пестрыми платками, кричали что-то веселое. Обещали проучить дикарей и скоро вернуться домой. С пристани им посылала приветы куча служащих итальянских пароходных компаний. Многочисленные местные торговцы и рыбаки молча с неподвижными лицами наблюдали за этим ликованием франков.

Наконец в порт вошла и «Кострома». Встала на якорь позади тех судов, что пришли в Порт-Саид раньше нее. Кажется, никто не обратил особого внимания на появление этого однотрубного парохода под трехцветным российским флагом, глубоко осевшим в воде под тяжестью своего груза. Но Дмитрию с крыши хорошо было видно, что пустовавший до этого столик на веранде соседнего кафе занял худой черноволосый господин с пачкой газет в руках.

В этом не было бы ничего особенного, если бы не яркая обложка юмористического московского журнала «Будильник». Ее узнает каждый россиянин. Как только к берегу причаливала шлюпка с «Костромы», чернявый хватал журнал, разворачивал его так, что обложка была видна издалека, и делал вид, что рассматривает напечатанные в журнале карикатуры. Русские моряки проходили мимо, и чернявый сразу же терял интерес к журналу, принимался за чтение иностранных газет.

Прав оказался Василий Ильич, когда предположил, что на встречу с буфетчиком пойдет именно Франческо, один из конторщиков пароходной компании Рубаттино, чьи пароходы совершали рейсы из Неаполя в Восточную Африку. Хотя он и нацепил темные очки и даже приклеил бороду, но скрыть таким образом свой рост и худобу, конечно, не смог. Все еще в шпионов играет. Ведь мог бы поумнеть, после того как прожил год в Новороссийске. Имел же там в жандармском управлении душеспасительную беседу о вреде любопытства к некоторым военным вопросам и получил совет не возвращаться после отпуска в Россию.

Опять потянулись часы ожидания. Все так же проходили по набережной группы моряков и возле них суетились все те же уличные торговцы, а у причалов продолжался бесконечный ленивый спор грузчиков с лодочниками за право обслуживать клиентов. Лишь иногда, просто для того чтобы разогнать скуку, они переходили на личности и самые горячие головы начинали махать кулаками. Но после нескольких минут истошных воплей и ужасных угроз все стихало. Долгое сидение на солнце в тесном пиджаке какого-то немыслимого цвета начало плохо действовать на Франческо. Темные пятна пота выступили у него на спине и под мышками. Он непрерывно курил, начал часто вставать из-за столика, нетерпеливо прохаживаться вдоль набережной. К удовольствию скучающих грузчиков и лодочников, наглые мальчишки-разносчики за его спиной корчили рожи и вертели пальцами у виска.

Краснолицый толстяк в щегольском костюме с цветком в петлице появился у столика Франческо внезапно. На берег он высадился с одной из первых шлюпок «Костромы», но был осторожен и только спустя длительное время проявил интерес к читателю «Будильника». С крыши было хорошо видно, как толстяк вежливо поклонился, прикоснулся к полям своей белой панамы и подсел к столику. Ткнул пальцем в журнал и что-то произнес. Итальянец поспешно достал из кармана небольшой пакет. Толстяк снял панаму и вытер лысеющую голову носовым платком, из которого на страницы журнала выскользнул узкий конверт. Тут же пакет оказался в панаме, и лучезарно улыбающийся толстяк проследовал к поджидавшей его шлюпке, на которую уже грузили клетки с курами и корзины с зеленью. Франческо еще некоторое время сидел за столиком, потом быстро осмотрелся, переложил конверт во внутренний карман пиджака и поднялся.

Дмитрий снял свою алую феску, пару раз обмахнулся ею, как бы отгоняя назойливых мух.

Дальше все произошло очень быстро. Кто-то из лодочников в ответ на шутку одного из грузчиков бросился на обидчика с кулаками. Друзья принялись разнимать дерущихся. На свою беду Франческо оказался рядом, тоже что-то закричал, замахал руками. Потом так и не удалось выяснить, кто именно ударил его по затылку и сорвал накладную бороду. Сам Мустафа вместе с владельцами соседних кофеен поспешил на помощь иностранцу. Потерявшего сознание Франческо отнесли в одну из задних комнат кофейни, срочно вызвали врача. Проклиная бездействие полиции, сами прогнали шумную портовую рвань подальше от своих благопристойных заведений.

Дмитрий продолжал сидеть на крыше кофейни, не спеша потягивал очередную чашечку душистого напитка. У его столика склонился в поклоне негритенок-посыльный, один из самых верных помощников Василия Ильича.

— Господин, большой белый паша велел передать, что ждет тебя на вокзале.

В отдельном купе поезда, следовавшего до Суэца по железнодорожной линии, проложенной вдоль канала, наставления давал Григорий Павлович.

— Теперь, Дмитрий Михайлович, все зависит от вас. Вот конверт, переданный Франческо буфетчиком, в нем данные о курсе и грузе «Костромы». Как эти данные стали известны итальянцам, в Питере разберутся. Во втором конверте сочинение Василия Ильича — в нем приказ от имени капитана Энрике командиру итальянского крейсера потопить российский пароход. Рекомендуется немедленно отойти к югу, чтобы не вызвать недовольства англичан, которые всегда тщательно расследуют все случаи аварий судов вблизи своего канала.

— Как я должен буду представиться командиру крейсера?

— Действуйте согласно разработанной легенде. Вот ваши документы на имя торговца лошадьми из Каира. В письме капитана Энрике вам дается похвальная рекомендация как преданному другу Италии. Письмо на бланке итальянского посольства, имеет подлинные печати. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

— Я и не волнуюсь. Итальянцы не турки, на кол сажать не будут. Просто выбросят за борт на обед акулам.

13

За окном вагона мелькали проходившие через канал суда. Близился вечер, и многие из них уже спешили занять место на специальных якорных стоянках, на которых должны были дожидаться рассвета. Сто с лишним километров железнодорожного пути остались позади, и поезд прибыл на вокзал Суэца. До набережной было подать рукой, и Дмитрий без труда нашел лодку, хозяин которой согласился доставить его на стоявший на якоре итальянский крейсер.

Солнце уже коснулось вершин горного хребта на западе, и в его косых лучах низкий восточный берег бухты стал багровым, а вода окрасилась в изумрудный цвет. Кто только назвал это море Красным? Говорят, что порой в нем какие-то водоросли так обильно разрастаются, что вода приобретает красный оттенок. Может быть, это и так, но в эти вечерние часы вся бухта казалась словно накрытой огромным куском стекла. Таким же гладким и зеленым, как и то, что лежало на столе в дядином кабинете…

Нет, не к месту сейчас дом вспоминать. Вон на якоре стоит крейсер. Силуэт у него довольно странный — две короткие широкие трубы и между ними высокая тонкая мачта. Серые борта ощетинились многочисленными орудийными стволами, а на носу длинный стальной клюв, едва выступающий над поверхностью воды. Таран.

Это оружие такое же древнее, как и само мореплавание. Благодаря паровой машине, давшей возможность кораблям двигаться в любом направлении вне зависимости от силы ветра, таран возродился в девятнадцатом веке. Закованные в стальные плиты, неуязвимые ни для ядер гладкоствольных пушек, ни для снарядов еще молодой нарезной артиллерии, пароходы-тараны прославились в морских сражениях во время гражданской войны в США и в войнах латиноамериканских государств. Однако подлинным триумфом тарана стало сражение австрийского и итальянского флотов у острова Лисса в Адриатическом море.

По числу своих кораблей итальянский флот имел почти трехкратное превосходство над противником, и казалось, что исход сражения предрешен. Но артиллерийская дуэль не принесла ощутимых результатов, а клубы порохового дыма мешали вести наблюдение. Итальянские корабли потеряли боевой порядок. Этим немедленно воспользовались австрийцы и пошли на таран. За несколько минут два лучших итальянских броненосца были отправлены на дно. Остальные поспешили отойти к своим берегам. Австрийцы торжествовали — их флот не потерял ни одного корабля!

После этого сражения на всех крупных верфях мира началось лихорадочное строительство кораблей, снабженных тараном. Каждый военный флот хотел иметь их в своем составе. Однако нашлись и скептики, которые утверждали, что итальянцы потерпели поражение только из-за собственной неорганизованности. Отмечалось, что их корабли пошли в бой, не имея полного запаса снарядов и угля для машин, поэтому командование и действовало весьма нерешительно. Да и сам итальянский адмирал в самом начале боя вдруг решил изменить боевой порядок эскадры и перебрался с одного корабля на другой. При этом он и его штабные так спешили, что забыли взять с собой флаг командующего. В результате во время сражения командиры кораблей, не знавшие о новом местопребывании своего адмирала, напрасно ожидали приказов с прежнего флагманского броненосца и не обращали внимания на сигнальные флажки, которые поднимались на реях другого корабля.

Со дня сражения при Лиссе прошло почти тридцать лет, и список кораблей и судов, погибших от таранных ударов, значительно вырос. Но он не стал предметом гордости для военных флотов мира. В собственных гаванях и в районах учений от столкновений с пароходами-таранами несли потери свои же эскадры. Совсем недавно всех потрясла катастрофа, случившаяся в британском флоте. Во время обычного учебного похода флагманский броненосец «Виктория» был протаранен другим кораблем и затонул в считанные минуты. На его борту погибли командующий флотом и сотни моряков. Тем не менее приверженцы тарана продолжали верить в силу этого вида оружия. Поседевшие в океанах заслуженные адмиралы с презрением отвергали бредовые идеи молодых офицеров, рассуждающих о возросшей мощи артиллерийских орудий, дальномерах, сложных и дорогих приборах для управления стрельбой. Не говоря уж о тех юнцах, из которых еще не выветрились идейки французского сочинителя Жюля Верна и которые что-то лепетали о самодвижущихся минах, выпускаемых с подводных плавательных аппаратов, и взрывных снарядах, сбрасываемых с воздушных шаров…