Палец. Отрезанный цензурой

– Откуда ты знаешь? – Аркаше не нравилось, когда его выставляли в таком свете. Да еще так уверено.

– Маршруты твоей бригады, сопоставляются с заявлениями в милицию, а там, знаешь, тоже наши есть.

– Так че не закрыли? – ловил его на словах укладчик.

– А как ты думаешь, нормальный гетеросексуальный мужик. Спокойно переживет, если его посчитают геем? Да публично на всю страну?

Аркаша заткнулся и переваривал услышанное. Ведь он сейчас один из таких, невинно обвиненных. И он готов землю грызть, только чтобы ничего не всплыло. Но, просто так он эту словесную дуэль сдавать был не намерен.

– Перебьют вас всех, – процедил он через зубы, – все равно перебьют.

– Это здание, – усмехнулся Игорь, – принадлежит одному из нас. А еще много других зданий по всей стране. Как-только случается прокол, и на нас выходят – мы перемещаемся в другое. И так до бесконечности. Это башня Давида, которую никогда не разрушить. Мы крысы. Но такие прикольные. Ты б знал!

– Ну и где твоя камера, – Аркаше ужасно надоело его манера красоваться, – сняли и я домой поехал.

Игорь, хотел ему что-то ответить, но в этот момент за дверью послышался шум и она отворилась. На лестнице, ведущей в подвал, стоял Юра. Он увидел Аркашу и неподдельно опешил:

– А он что здесь делает?

– Он вызвался нам помочь, – соврал Игорь и пристально посмотрел на Аркашу– на добровольной основе.

– Вроде того, – выдавил тот.

Юра недоверчиво смотрел на укладчика.

– Че стоим, – не вытерпел Игорь, – будем жечь.

И отстранив Юру, начал спускаться в подземелье многоэтажки. Аркаша пошел следом. Юра остался один. Он пытался понять, но не мог вспомнить.

Они прошли несколько поворотов оказались в комнате. В ней не было ничего кроме стула, лампочки под потолком, и двери, ведущей куда-то дальше. Над ней висела сигнальная вывеска «Тихо съемка», она была потушена.

– Сиди здесь, я тебя вызову, – бросил Игорь. Он открыл дверь, за которой было огромное помещение увешанное софитами, сцена и человек сто людей – все в таких же шапочках, скрывающих лицо.

– А где комната? – спросил Аркаша, но Игорь не ответил, а скрылся за дверью. Аркаша сел на стул. Он не понимал правил игры. А если его узнают? По голосу, по движениям. Что тогда? Его тоже сочтут таким же?

В комнату зашел Юра, Аркаша поднял на него испуганные глаза.

– А где комната? – спросил укладчик.

– Комната? – переспросил Юра.

– Ну да, мне сказали, что комната темная будет. И голос изменят.

– У нас прямой эфир в онлайн, нет никакой комнаты, – Юра понимал, что Игорь ведет нечестную игру, – что он сделал?

– А ты? – спросил Аркаша.

Юра не успел ничего ответить, так как отворилась дверь, на пороге стоял Игорь.

– Мы начинаем, – сказал он и потащил Юру внутрь за рукав, единственное, что успел сделать хирург – это бросить Аркаше шапку, такую же, как была на остальных. «ТИХО СЪЕМКА!» загорелась надпись над дверью. Аркаша остался один.

«Чертов палец! – думал Аркаша, крутя перед собой рукой, – Куда ты меня завел? За что? За то, что ошибся, раз тридцать? За то, что думал, что мне дозволено? А может я избранный? Ведь сейчас на него в прямом эфире будут смотреть много разных людей. И важно только сейчас. А не потом.»

Он нащупал шов. То самое, что разрушит его личную жизнь, но то единственное, что ему оставалось.

V

Юра просочился в самый дальний конец зала, и спрятался от камер за спинами других. Игорь отщелкал пальцами ритм и махнул рукой. Трансляция началась. Игорь начал вращаться вокруг своей оси, а камера выхватывала радужный помпон, трясущийся у него на голове. Все быстрей и быстрей, оборот за оборотом, кружился Игорь. Все больше и больше подпрыгивал помпон на шапке.

– Меня уже тошнит, – прошипел кто-то неподалеку от Юры.

– Ты если че в шапку, – прошипел оператор от камеры, – а то кадр испортишь еще.

Тем временем Игорь набрал максимальную скорость и упал прямо перед сидящими на спину.

– Радужные звезды падают! – прокричал он, – розовые и голубые! Радужные звезды!

Он резко вскочил, и как ни в чем не бывало начал вещать:

– Добрый день, наши черно-белые собратья, капитаны скучной империалистической жизни. Сегодня особый выпуск нашей радужной передачи. Специально для вас, тех, кто считает, что мы извращенцы, растлители, содомиты, и прочая ивашкина хрень. Сегодня в нашей студии человек, который укатал в асфальт многих из моих братьев. Таких хрупких и беззащитных. Человек, который ночами напролет охотился, только ради того, чтобы доказать что мы гавно. Но доказать не нам, и не вам, а себе самому. Потому что другое не помещалось и не укладывалось в его замыленной телевизором голове.

– Он, серьезно? – недопоняла шапка со скрипучим старческим голосом, сидевшая перед Юриной головой, – нахрена он его притащил?

– Унизить наверно? – предположил кто-то из молодых.

– Как он его сдерживать-то будет?

– Да он один из нас вроде, – предположила другая женщина. Радужные шапки как по команде повернулись к ней.

«Оборотень!», «Перевертыш!», «Блудный сын!» – понеслось по рядам.

– ДА! – отозвался Игорь на всеобщий призыв, – я знаю о чем многие подумают. Нафига я его притащил на наше радужное шоу?

Игорь выдержал паузу потом, как ошпаренный, вскочил на какую-то возвышенность и пафосно завыражался:

– А потому что он оказался в положении! Он забеременел другой идеей – что мы все тут собравшиеся не такие, как он думал. И я решил, что он просто обязан выступить перед вами, наши бело-черные вороны. Чтобы вы услышали его историю.

– Мне кажется, я на проповеди, – бросил Юре, его сосед.

– Хорошо, что не на отпевании, – отшутился хирург.

– Как знать… О! – сосед вытащил из кармана телефон и проговорил в трубку, – Привет! у нас тут щас раскаяние ожидается. Запишешь для Американского континента? Ну так я тебе и сниму. Записывай!

Юрин сосед был крупным парнем, а потому он с легкостью поднял и зафиксировал телефон над головами зрителей.

– Записываешь? – спросил Юра.

– Не, – мотнул головой сосед, – в Америке записывают со Скайпа, так быстрей чем потом файл посылать.

– Ну да, – подтвердил Юра и осекся. Он понял, как Игорь заставил Аркашу приди сюда, и ему от этого стало не по себе.

Тем временем Игорь закончил увещевания и подскочил к двери.

– Дамы и господа! – представлял он, – Не называя имен! Мы же знаем, как произнесение имени, может испортить жизнь. Я представляю вам: исправившийся медведь!

Он распахнул дверь. Аркаша стоял, нацепив радужную маску на лицо и собрав руки перед собой, точно на католическую молитву перед ужином. Он явно не ожидал, что дверь откроется так быстро, а потому замешкался и не решался заходить внутрь. Игорю такое промедление не понравилось, он наклонился и с силой потянул за рукав. Аркаша зашел. Небольшими шагами, не разжимая рук, зашаркал он к стулу, установленному по центру, под взглядами неодобрительно глазеющей на него публики. Юра напряженно смотрел за ним, что-то странное было в Аркашиных действиях и походке, как будто он боялся сделать лишнее движение. Аркаша подошел к стулу и медленно сел. Казалось, еще немного и он запоет псалом, или еще какую чудную нежную вещицу. Игорь, видя такое поведение, даже как-то оторопел. Но удовлетворенность в верно выбранном направлении давления на Аркашину психику, заставляла его невольно все выше и выше задирать подбородок и нос. Он уже рисовал себе картину: как из глаз Аркаши льются слезы и он кается на всю страну в том, что он мудиссимо из мудиссимо. Аркаша набрал воздуха в легкие и начал:

– Я очень ценил этот палец. Он, самое восхитительное, чем может обладать мужик. Идеал целеустремленности и силы. Просто все в одном. Но он был потерян.

Юра следил за руками, как-то слишком плотно были сомкнуты пальцы.

– Даже не так, – продолжал укладчик, – я… я его потерял. Потому что предал.

Игорю как-то не нравилось, начало Аркашиной истории, а потому он пошел к нему:

– Я думаю сначала стоит рассказать…

Аркаша спокойно повернул на него голову и так же спокойно повернул ее обратно к камере:

– Я, – сказал он через паузу, – его предал. Потому что, когда я его отрезал… я решил что… я сделаю все что угодно, чтобы не потерять его. И доверил пришить его одному гомосексуалисту, потому что не было других вариантов.

– Может всё-таки… – пытался встрять еще раз Игорь.

– И он пришил его! Молодец! Подумал я! – Аркаша проговорил и замолчал.

– И после этого, – подсказывал Игорь – я решил.

– И после этого, – резко переменился Аркаша и вскочил со стула, – И после этого, мой палец умер!

Он разжал руки и показал в камеру, как палец сваливается в ладонь с обрубка. Кто-то закрыл лицо, не выдержав картины, кого-то вывернуло на изнанку. Кто-то просто отвернулся. А Юра с ужасом смотрел на Аркашу и Игоря, он понимал, что палец не мог отвалиться сам.

– А теперь блять, я задаюсь вопросом, – говорил Аркаша свободно набирая, – какие же нахер они хорошие, если у них все через жопу, и от них нет никакой пользы, а только лишь развращение. И я решил прийти сюда, и вдуть им хорошенько за всех.

Аркаша увидел краем глаза, как Игорь лезет в карман. Он повернулся к нему и нанес удар сверху вниз. Игорь полетел в зрителей, те толкнули его обратно и вскочили с мест, но в этот момент Аркаша схватил стул, забил ножку от него в дверь, чтобы ее было не открыть и пошел в толпу. Он работал кулаками налево и направо, изредка одергивая руку. Хватал стулья, раскидывал ими зрителей, снова хватал и бил. Влево вправо. Последний бой. Завтра он уже станет для всех извращенцем, но сегодня он отыграется по-полной. Челюсть, грудина, рука. Он схватил Игоря за ноги и, точно битой, прошелся еще раз по толпе, пока все до одного не свалились на пол. После этого вытащил стул из ручки двери и вышел.

Юра, спрятавшийся за камерой, выполз из своего укрытия и подбежал к Игорю:

– Что ты наворотил!

– Это не я, – улыбнулся ему Игорь, развороченной физиономией, – это все ты. Ты хотел, чтобы он поверил, что мы хорошие. А я просто это пытался применить.

Юра отшатнулся, Игорь был прав. Вдруг он заметил в дальнем углу павильона кусочек чего-то больше похожего на красную конфету. Палец! У Юры было еще два часа, чтобы хоть что-то исправить. Он схватил с пола фалангу, сунул в карман, подбежал к Игорю и с силой дернул его за грудки:

– Где видео?

– Улетело, еще в начале передачи, – резко бросил ему Игорь, – я и не собирался играть с ним честно. Это война.

Юра схватил, валяющийся рядом стул и со всего размаха стал колошматить им Игоря, пока тот не отключился.

VI

Аркаша лежал в спальнике и рассматривал потолок. На потолке изображение рыдающей Анны сменялось то картинками с ржущими Толиком и Семенычем, то графити с врачами скорой помощи, презрительно смотрящими на его палец, то флеш-мультиком про хирурга, лукаво грозящего оторванным пальчиком. Никаких картинок, конечно, не было, но Аркашино сознание очень красноречиво их проецировало. Ему самому, правда, было все равно. Он сделал то, что должен был, ему не оставили никакой лазейки. Хотелось, конечно, отключить сознание и не думать, но бутылка водки не возымела ровным счетом никакого действия, а потому единственное что оставалось Аркаше, расслабиться и рассматривать филигранные издевки, рисуемые его взбудораженным воображением. В дверь постучали. Аркаша нащупал ружье, лежащее около спальника, перекинул его через свою безвольную тушу и слету выстрелил в дверь. Двери были что-надо, и если бы ружье было заряжено дробью, то сквозного прострела и не случилось бы. Но патрон был соответствующий хозяину – медвежий, а потому в перпендикуляре лакированной поверхности образовалась красноречивая дырень, в которую и заглянул, стучавший Юра.

– Аркадий, – проговорил он, старательно разглядывая в отверстие манипуляции, проводимые укладчиком с ружьем, – я очень сильно виноват перед вами. Я даже не предполагал, что он так…

Аркаша, не поворачиваясь к нему, загнал новый патрон. Юра отпрыгнул от двери, и в ту же секунду через нее проломилась вторая пуля. Юра прислушался, нет ли новой перезарядки и снова заглянул во внутренности Аркашиной хоромины:

– Я просто хотел бы извиниться за… за другое на самом деле.. объясниться как бы…

– Объясняться на том свете будешь, – пробормотал Аркаша себе под нос, и полез за новым патроном. Юра тотчас отбежал от двери, но выстрела не последовало.

– Про скорую я сказать хотел! – крикнул Юра с того места, у которого укрылся, так как идти под выстрел было страшно, – я же тогда первый раз, когда, я хотел просто сам пришить вам палец!

– ЧЕ?! – раздался из дома Аркашин голос. Он появился на пороге с ружьем наперевес, осмотрелся и, не увидев нигде Юры, крикнул:

– Чего ты там сказал?! Про скорую-то?

Юра осторожно появился из-за угла, но стоило Аркаше заметить его краем глаза и повернуться к нему лицом, как хирург тотчас спрятался обратно в укрытие.

– Че ты хотел? – спросил Аркаша. Юра не ответил. Тогда Аркаша поставил ружье к двери и спустился из дома: – и че ты там про скорую?

Юра вышел из-за угла, но ближе подходить не стал:

– Я это… – он не понимал, как после всего произошедшего говорить такие вещи, – я тогда, когда вы пришли, я хотел сам вам палец пришить, ну чтобы контакт найти и все такое. Я вас не хотел унижать, ничего даже близко. Вы как бы сами.

Аркаша повернулся к ружью. Юра дернулся было обратно, но Аркаша, так и не коснувшись винтовки, снова посмотрел на него.

– Ну и я, блин, – руки у Юры дрожали, да и колени то же, – ну и я первый раз не вызывал скорую, ну чтобы они типа задержались. А вы потом такое про нас говорить стали, что мне еще больше захотелось подергать вас за ниточки. Я ж не думал, что вы мне потом такие вещи предлагать будете. Я ж не хотел, чтобы вы это предлагали. И даже не собирался ничего такого с вами делать. И не делал ничего. Понимаете. Там на этой записи ничего нет.

Аркаша посмотрел на него и тяжело вздохнул:

– Есть там все. Слова там есть. Предложения мои. Этого достаточно. Иди не парь меня. А то я, правда, пристрелю. А сесть за такое голубое, как ты совсем не хочется.

Юра нагнулся за угол и вытащил оттуда распахнутый портативный холодильник, на льду холодильника лежал палец.

– Пришить? – спросил он Аркашу.

– В жопу его себе засунь, – плюнул укладчик.

– Успеем, – дернулся Юра к нему, но Аркаша схватил ружье и тотчас направил его Юре в лицо.

– В жопу я сказал! – Аркаше доставляла очень сильное удовольствие его низменная идея, – Снимай штаны и суй.

Юра не двигался. Аркаша приложил палец к курку ружья.

– Хорошо, – поднял руки Юра, и начал расстегивать ремень штанов. В этот момент за поворотом что-то громыхнуло. Аркаша отвлекся, а Юра тотчас прыгнул за угол, прихватив с собой палец. Выстрел пришел почти сразу. В десяти сантиметрах от плеча, не больше. Но мимо. Из-за поворота показались кран и фура, на которую была установлена Аркашина Баня.

– Увижу – крикнул Аркаша Юре в след и толкнул ногой холодильник, высыпав лед наружу, – забью в усмерть!

Аркаша развернулся и раздраженно отправился принимать доставку.

Мужики были молчаливыми и разгрузились быстро. Аркаша даже не ожидал.

– Чего я должен? – спросил он, когда спуск бани был закончен.

Мужики как-то странно переглянулись.

– Да, на вопрос ответь только, – сказал русопятый водитель крана, видно главный.

– Ну можно, – кивнул Аркаша.

– Мы с мужиками заспорились, – начал крановщик, – а потом-то че? Было? Он присунул?

Аркаша сжал зубы, от неожиданности:

– Палец он пришил, – проскрипел он, – хотите и вам пришьет?

– Понятно, – махнул рукой крановщик и, запрыгнув в кабину, захлопнул дверь, – мужики вы вдули! Я же сказал, зажмется он откровенничать.

Аркаша разбежался и запрыгнул к нему на колесо, но тотчас получил по лицу кулаком и вынужден был вернуться на землю.

– Бывай, голубок! – махнул крановщик и доставщики умчались туда откуда приехали.

Аркаша посмотрел им в след, посмотрел на соседский дом, думая пойти и записать что-то вроде обращения, но в итоге развернулся и побрел в хоромину.

Аркаша зашел в дом и тотчас почувствовал какое-то движение за спиной. Но обернуться он не успел, что-то кольнуло его чуть ниже лопатки.

***

Аркаша открыл глаза. В голове все плавало. По дому кто-то бродил, где-то там на втором этаже. Он приподнялся и только тогда заметил, что правая рука его перевязана, а через перевязку угадывался его палец.

Аркаша встал на ноги и пошатываясь осмотрелся в поисках ружья. Оружия не было. Тогда Аркаша нашел единственное, что подвернулось ему под руку – ботинок. Он осторожно ступая поднялся на второй этаж, держа ботинок наготове. Вот-вот готов он был кинуть его в паршивца и броситься на него, но в последний момент остановился. На втором этаже за столом сидели Анна, Толик и Семеныч.

Никто ничего не сказал. Они молчали. Аркаша отбросил ботинок в сторону и пошел к окну, там он взял сигарету и закурил ее. Через окно он увидел, как от соседского дома отъезжала машина с надписью «грузоперевозки», оставляя после себя голый остов соседского спокойствия. Аркаша затянулся и просмотрел на палец:

– Долго я спал?

– Двое суток.

– А я думаю, че так жрать хочется!

...

Илья ЩербининILYA Sherbinin2014