Полет дракона

На небольшом пятачке земли бродячие акробаты веселили глазеющую на них публику. Худые, как высохшие плети ползучих растений, гимнасты ходили на руках и гнулись в самых неожиданных направлениях. Они вращали на шесте свернувшуюся в кольцо девочку-подростка и жонглировали целым ворохом разнообразных предметов. В воздухе летали веера и расписные глиняные тарелки.

Акробатов сменил фокусник, пожилой человек с грустными глазами. В складках его просторного цветастого халата исчезали и вновь появлялись змеи, птицы и неторопливые степные черепахи.

Окружившая его толпа людей одобрительно гудела.

Особенное восхищение зрителей вызвало выступление дрессировщика с номером, называвшимся «Прием у Императора».

Десять жаб сидели в ряд перед одной большой старой жабой – «Императором». По знаку дрессировщика каждая из жаб выбиралась из строя, подходила к «Императору», громко квакала и возвращалась обратно.

Чуть поодаль от шумного, многокрасочного сборища в тени небольшого дерева, расположившись прямо на земле, беседовали двое молодых мужчин.

Один из них – хань-жэнь{7}, среднего роста, одетый в белые полотняные штаны и рубаху, отличался сдержанностью жестов и разговора. Внешность и одеяние второго собеседника сразу же изобличали в нем иноземца. Пестрый халат, подпоясанный кушаком, говорил, что его владелец был, скорее всего, ту-кю{8} и пришел откуда-то с запада. Короткий бронзовый меч у пояса наводил на мысль о возможной принадлежности его хозяина к отрядам городской стражи.

Между тем, оба были просто бродягами, что и подтверждалось многочисленными заплатами на платье и характерным выражением глаз.

Ту-кю с живым интересом следил за всеми манипуляциями уличных артистов, реагируя на них своеобразным цоканьем языка.

- Ишь, ты! Колдун какой! – Воскликнул он после загадочного исчезновения небольшой птички в резной шкатулке фокусника.

- Руки ловкие, и глаз верный. – Отозвался хань-жэнь. – Вот и вся работа.

- Ну да! – Не поверил ту-кю. – А ты бы смог так?

- Здесь много внешнего. И ты бы смог. Потрудился бы с годик, и смог.

С жабами труднее. Большое терпение требуется. Но существует искусство, на которое жизнь положить надо. Вот смотри:

Хань-жэнь подобрал небольшой камешек, положил его на землю между собой и собеседником, и скрестил руки на груди.

- Смотри внимательно.

Ту-кю послушно уставился на камень немигающим взглядом.

Спустя несколько мгновений камень исчез, растворившись в воздухе.

Ту-кю поднял на товарища изумленные глаза. Хань-жэнь отнял руку от груди, и разжал ладонь: в ней лежал исчезнувший камень.

- Но, Юань! Ты же не брал его! – Растерянно воскликнул ту-кю.

- Значит, брал, если он у меня. Посмотри еще раз.

Чудо повторилось. Между тем Юань сидел спокойно, не шевелясь, скрестив руки и улыбаясь.

- Давай еще раз! – Потребовал ту-кю.

- Все равно ничего не увидишь. – Отмахнулся его товарищ. – Этого нельзя увидеть. Человеческий глаз не в состоянии заметить руку, которая движется с такой быстротой. Вернемся лучше к нашему разговору. О чем ты меня пытал?

- О шелке… - Протянул ту-кю, еще не оправившись от изумления.

- Говоришь, хочешь понять, как мы делаем шелка для наших красавиц? - Лениво переспросил Юань, разглядывая собеседника так, как если бы впервые его видел. - Это тоже сложное искусство, Ильхан… Секреты свои имеет, сразу не освоишь. В нем и я мало что понимаю.

Иноземец перекусил травинку, которую держал перед тем во рту, и, искоса глянув на товарища, произнес, не спеша и с расстановкой:

- Пятый год топчу я чужие земли, а все гол, как вон тот молодец. - Ильхан показал рукой на ощипанного со свернутой шеей куренка, которого его хозяин, продавец цыплят, опускал как раз в чан с кипящей водой. - В наших краях шелка дорого стоят. За них много дают…золото, жемчуга, лошадей хороших. Если секрет шелка узнаешь - можно очень богатым стать.

- Да, - с неуловимой улыбкой подтвердил Юань, - у вас про шелк думают, что это птицы пух оставляют на ветках, или он сам растет, как ягоды под кустом.

- Говорят, червяк поганый такую красоту мастерит… - Ильхан вопросительно посмотрел на товарища.

Юань нахмурился. - Ты золотую гусеницу словами нехорошими не поноси! В ней свет небесный таится, и в пряже её переливается. Звезда Чжинюй ей помогает!

В эту же минуту, как бы в подтверждение сказанного, мимо них прошла молодая, богато одетая женщина в сопровождении пожилой матроны и нескольких вооруженных слуг. Шелковая накидка ее мягко искрилась и переливалась под лучами солнца.

Ильхан, как завороженный, долго смотрел ей вслед, затем перевел взгляд на товарища и примирительно улыбнулся. - Ладно…не буду я червяков твоих обижать. Тем более, уж очень мне хочется поближе с ними познакомиться.

Лицо Юаня вновь приобрело невозмутимое выражение. Глядя куда-то вдаль, он сдержанно обронил: - Золото нелегко достается. Дерзай…

- Золото можно и купить. - Ильхан тоже посеръезнел.

- Если есть на что…

- А, вот об этом мы с тобой сейчас и поговорим. Глянь-ка сюда…

Ильхан сунул было руку за отворот халата, но остановился, поймав взгляд одного из компании оборванцев, живописно расположившихся поодаль.

- Ладно…. Всему свое время. - Ильхан почесал грудь и, откинувшись на спину, принялся смотреть на высоко летящие в небе облака.

Фокусник, тем временем, изрыгнул изо рта два длинных языка пламени, достал из пустой чаши цветок лотоса и поразил воображение зрителей муравьями, которые ходили строем, как солдаты{9}.

Разговор опять вернулся к акробатам и фокуснику.

- Если бы меня не заворожил ваш шелк, я бы пошел в ученики к фокусникам, – восхищенно сказал Ильхан.

- Весьма полезное ремесло! – Отозвался его товарищ. – И не только для потехи людей. В старое время был такой случай: в царстве Чу, на битву с противником собралось большое войско. Они стояли друг против друга и ждали сигнала, чтобы начать сражение. В это время от чусского войска отделился знаменитый мастер этого дела Сюн Иляо. На виду у неприятельских воинов он стал бросать в воздух и ловить множество блестящих шаров одновременно. Они свивались у него в два переплетенных кольца, летали вокруг головы и ног, и даже образовали парящего дракона. Неприятель разинул рот, и настолько увлекся этим зрелищем, что совсем забыл, для чего они сюда пришли. Тут их всех и перебили{10}.

- Какой хитрец! – Восхитился Ильхан.

- Да. А бывают и того хитрее: пришлет какой-нибудь правитель своему врагу в дар такого умельца, или танцовщицу красивую – что тот увлекается ими, и надолго забывает про государственные дела.

Между тем, внимание его товарища привлекла сценка, разыгравшаяся в соседнем ряду, где обосновался толстый купец, предлагавший покупателям оружие, светильники и прочую железную утварь.

Стоящий рядом с купцом воин, прицениваясь, держал в руке короткое копье с широким наконечником и в раздумье прислушивался к хвалебной оде продавца. Тот же, чуя опытным нутром наживу, старался вовсю.

- Это самые крепкие, самые острые на земле копья! Купите, господин хороший. Не пожалеете!

Второй воин, терпеливо ожидавший товарища, подошел поближе и взял в руки один из крепких, добротно сработанных щитов.

- …нет такого щита, который не устоял бы перед моими копьями! -

Продолжал нахваливать свой товар продавец.

- Сколько ты хочешь за свой щит? - Спросил второй воин, примеряясь.

- О! - Обрадовался продавец. - Господин не пожалеет. Нет такого копья, которое могло бы пробить мой щит!

Первый воин, прислушавшись, нагнулся и положил копье на землю.

- Для чего мне копье, которое не может пробить твоего щита… - В раздумье изрек он.

- Пробивает, господин! Пробивает с первого удара… - Начал было продавец, но, внезапно осекшись, посмотрел на второго воина.

- Для чего мне щит, который пробивается с первого удара? - Вполне резонно вопросил тот и, положив щит рядом с копьем, потянул товарища за рукав.

Продавец остолбенело смотрел им вслед.

Отсмеявшись, Ильхан повернулся к своему другу.

- Пора идти, Ю. Для чего нам этот базар? Он не приносит дохода.

Прихватив расписную тарелку, которую они безуспешно пытались продать, друзья поднялись с земли и двинулись прочь.

. Уже за городом, у самой реки, они услышали за спиной хруст веток и шум осыпающихся камешков.

Ильхан оглянулся.

Спускаясь с крутого берега, их быстро догоняли шестеро в поношенной одежде, с короткими толстыми палками в руках.

Друзья остановились. Юань вопросительно и с укоризной посмотрел на Ильхана, но тот недоуменно пожал плечами.

Между тем, преследователи были уже рядом, и один из них – верзила, сиплым простуженным голосом спросил:

- Что ж вы так торопитесь, господа хорошие? Неровен час, пороняете то, что у вас за пазухой припрятано…

- Вы очень заботливы, господа хорошие. - Передразнивая, с издевкой произнес Ильхан. - Шли бы вы к лягушкам в болото.

- Так, что там, у вас, - Не слушая, продолжал верзила, медленно подбираясь к Ильхану. - колечки золотые…а? Может быть, камешки блестящие…

- Зачем тебе наши камешки? Смотри: сколько на земле валяется! Выбирай себе любой. - Ильхан указал рукой на галечный берег реки.

Верзила издал звериное рычание и, потрясая над головой палкой, бросился на Ильхана. За ним ринулись остальные.

Юань, не изменив выражения лица, сделал шаг назад и упруго присел. Его товарищ, ловко уклонился от атаки нападавшего, выхватил меч и, взмахнув им, оставил глубокую кровоточащую ссадину на его щеке. Одновременно град ударов обрушился на Юаня. Ни один из них не достиг цели. Удары, казалось, обтекают его со всех сторон, как струи воды. Но, вот стремительное движение рукой, и один из нападавших, мгновенно изменившись в лице, тихо опустился на землю. За ним, как сноп, рухнул второй, наткнувшийся на твердую пятку бойца.

Между тем, Ильхан, отбиваясь от своих противников, изловчился и, очертя мечом широкий полукруг, отрубил верзиле кисть руки с зажатой в ней дубиной, Верзила с воем повалился в траву, теряя сознание.

От резкого удара Юаня в сторону отлетел еще один из нападавших. Двое оставшихся застыли в растерянности и затем, разом повернувшись, бросились бежать.

Юань оглядел поле боя: два неподвижных тела, потерявший сознание верзила и со стоном отползающий в сторону четвертый грабитель.

Юань недовольно поморщился. Присев на корточки перед верзилой, он принялся нажимать пальцами какие-то ему одному ведомые точки на шее и теле лежащего человека. Кровотечение прекратилось. Верзила застонал и открыл глаза.

- Брось ты эту падаль. Он бы тебя не пощадил. - Недовольно сказал Ильхан, вытирая меч об одного из убитых.

Юань, не отвечая, оторвал кусок от своей рубахи, перевязал раненому культю отрубленной руки, помог подняться на ноги и молча показал рукой на тропу. Тот, с помутившимся взглядом, шатаясь, побрел вверх.

Ильхан некоторое время смотрел ему вслед; затем повернулся к товарищу.

- Как ты делаешь все эти штуки? Каждый раз удивляюсь, клянусь богами…. У нас таких бойцов нет.

- Долго учиться надо. С детства. - Мрачно ответил Юань. – Пойдем, однако, время позднее.

И только минут через десять, когда они уже плыли в утлой лодчонке к другому берегу реки, Юань пристально посмотрел узкими темными глазами на своего спутника и спросил: - Ну, так чего они к нам привязались?

Ильхан перестал грести, сунул руку за пазуху, достал оттуда маленький узелок и осторожно протянул товарищу.

- Я любовался им в укромном уголке но, как видно, кто-то все же подглядел.

Юань, не торопясь, развернул цветастую материю и извлек на свет небольшой алмаз.

В лучах заходящего солнца драгоценный камень сверкнул неожиданно ярко и многообещающе.

- Та-а-к… - Протянул Юань. - И с этим камнем ты торгуешь глиняными тарелками…. Откуда он у тебя?

Ильхан бережно забрал камень, и принялся его заворачивать.

- Я как раз сегодня собирался тебе все рассказать. Ты помнишь дедушку Гао?

- Гао? Этот блудливый старик? - Удивился Юань. - Откуда у него такие игрушки?

- У самого Гао ничего нет. Но он когда-то бродил там, где этого добра, что звезд на небе.

- Вот оно что… Ты хочешь сказать, что старик Гао опять сболтнул лишнее?

- Вот именно, Ю. Он рассказывал ветру о своей молодости, а я как раз развлекал детишек хозяина.

В последние годы язык, действительно, подводил старика Гао. Людям в преклонном возрасте свойственно предаваться воспоминаниям. Старик Гао любил поговорить, и в этом не было бы ничего дурного, если бы он занимался самоанализом молча или, по крайней мере, наедине с собой. К сожалению, Гао не делал ни того, ни другого. Обретя с возрастом неискоренимую привычку рассуждать вслух и громогласно, он часто ставил в тупик окружающих его людей, нередко вызывал краску на щеках юных девушек, и, что было уже совсем непозволительно, совершенно не считался с присутствием детей. Его сын, обремененный семьёй, хозяйством и множеством других проблем, попробовал, было ограничить свободу перемещения старика в пределах усадьбы, но тот, несмотря на возраст, хорошо помнил свои права старшего и посягнуть на них не позволил.

Юань с Ильханом, нанявшиеся в усадьбу Гао на летний период подработать, к старику привыкли и внимания на его болтовню не обращали.

В то утро Ильхан, как обычно, возился с лошадьми, показывая попутно дворовым ребятишкам тонкости конюшего ремесла. Старик Гао расположился по соседству в тенечке и рассуждал об особенностях поэзии Ши-цзин{11}. Поглядывая на лошадей и Ильхана, он нараспев и с чувством цитировал главу «На пиру у князя».