Полет дракона

- Не сомневаюсь, не сомневаюсь! И у нас нет царских чертогов, и доходы у нас небольшие. – Зачастил господин Цзы-вэнь, демонстрируя определенную прижимистость. – Но, поселим вас в отдельном домике, странники почтенные, и заплатим за труды соответственно. Слушаться будете меня и супругу мою, госпожу Цао. Женщина она души и доброты необыкновенной. Во всей Поднебесной не сыщешь хозяйку подобную! Это боги сделали мне такой подарок, и с той поры я ежедневно благодарю Небо за… - Здесь господин Цзы-вэнь запнулся, подбирая слова, дабы такой неуклюжей лестью восстановить сильно поврежденные супружеские отношения.

- Ну, будет кланяться тестю{39}! - Прервала мужа госпожа Цао. – Сейчас

служка отведет вас на кухню, затем устроит на ночлег. А завтра вместе с солнышком пожалуйте ко мне. Я укажу, что вам надлежит делать.

- Да, странники досточтимые. – Поддержал супругу господин Цзы-вэнь. – Отдыхайте, устраивайтесь, а утречком - к матушке нашей ненаглядной.

И он приветливо закивал головой, давая понять, что аудиенция окончена.

Гости вышли. Господин Цзы-вэнь повернулся к супруге:

- Ну, вот, матушка, как хорошо все получилось! И лошади при деле будут, и господин Юань, похоже, человек порядочный. Глядишь, там его и старшим по дому сделаем. Лао сян- то наш, второй месяц не встает.

Надо заметить, чтобы оба друга приглянулись и госпоже Цао. Опрятно одетые, вежливые. Лица открытые и бесхитростные. А иноземец еще и красив, как молодой бог…

Господин Цзы-вэнь суетливо обежал свою супругу, взял ее за руку и, нежно касаясь губами щеки, застыл так на некоторое время.

Госпожа Цао медленно оттаивала.

В окне за ее спиной было хорошо видно, как по двору проходит одна из молодых работниц.

Господин Цзы-вэнь, продолжая целовать супругу, увлеченно проводил ее глазами. На лице у него появилось вполне определенное выражение.

Госпожа Цао оглянулась и, увидав работницу, влепила супругу звучную пощечину.

Вечером, сытые и довольные, не верящие своему счастью друзья лежали на чистых, застеленных стегаными одеялами канах, в крохотном, хорошо протопленном домике. Слабый светильник выхватывал из темноты деревянный столик, два стула и небольшой ларь в углу комнаты.

- Ну, вот боги и позаботились о нас. Хозяева, похоже, добрые люди. – Сонно проговорил разомлевший Юань.

- Да-а-а. – Подтвердил Ильхан. – Хозяйка очень даже ничего. Полная, приятная…

Юань приподнялся на локте, и в упор посмотрел на своего друга. От него не укрылся заинтересованный взгляд, которым наградила Ильхана госпожа Цао.

- Послушай, ту-кю! Я твои наклонности знаю. Ты хочешь дожить до весны в тепле и уюте? Я хочу. Так вот: забудь про хозяйку и ее прелести. И, вообще, будь тише суслика зимой. Честно говоря, я вообще не понимаю, как нас с тобой сюда взяли. Этого не должно было произойти.

- Да я – ничего. Я просто так. – Поспешил ретироваться Ильхан. – А что, собственно, мешало нам сюда попасть?

- Здесь живет госпожа Цань – шелкопряд. А там, где живут Золотые Гусеницы, иноземцев быть не должно. Так было всегда, и так будет. Поэтому – Заключил Юань, - радуйся тому, что ты здесь, и веди себя осмотрительно, как подобает приличному человеку.

ОТШЕЛЬНИК

Старик Лао жил один в горах с незапамятных времён. Когда-то у него была бурная жизнь, полная приключений, куча друзей и врагов, семья и дети, большое состояние. Потом всё ушло куда-то, дети разбрелись по свету, жена умерла. Сам он загулял, запил, прибился сначала к бродягам, потом к разбойникам. Был схвачен солдатами и приговорён к каторжным работам. Бежал. Долго скитался в лесах, повстречал старика-ведуна, вознамерился убить его, дабы завладеть добротной хижиной и парой овец, но заболел и метался в жару, лёжа на старой циновке. Старик-ведун вылечил его и оставил у себя жить.

Вечерами они вели долгие неторопливые беседы. Лао, немало проучившийся в своё время, отнёсся было к старику с пренебрежением, да осёкся – ведуна, видимо, учил сам Кун-цзы.

Девять лет, проведённых Лао у старика-Учителя, совершенно изменили его. Лао возвысился и отдалился. Старик научил его видеть и чувствовать, слушать и проникаться.

Как-то раз Лао, шел по перекинутому через горный поток бревну. С высоты он заметил в воде тело молодой женщины, зацепившееся за торчащую из воды корягу. Лао спустился вниз, отцепил тело от коряги и вытащил его на берег. Женщина была молода и богато одета. В волосах ее блестела дорогая, жемчужная заколка.

Лао закрыл глаза и ощутил сильное волнение. Что-то непонятное и грозное связывало его с погибшей. В памяти вереницей проплыли странные видения: паланкин, женщина с ребенком, вооруженные всадники и ярко-синий кафтан одного из них.

Какое-то время Лао сидел возле тела умершей, размышляя. Потом вернулся в хижину за лопатой. Нашел поблизости тихую поляну, где выкопал могилу. В ней и упокоился навсегда прах неизвестной женщины. Лао оставил себе только жемчужную заколку в слабой надежде на то, что когда-нибудь отыщет родственников погибшей.

Благодаря старику-Учителю мир расцветился в глазах Лао мириадами ярких красок. Небо и Земля открыли ему многие тайны, травы поведали о своих возможностях, а птицы рассказали о дальних землях и синей, заоблачной выси.

Когда Учитель покинул этот мир, Лао похоронил его на вершине соседней горы, совершил обряд прощания, и вступил в законное владение хижиной и маленьким хозяйством.

Дни летели в трудах и размышлениях. В отличие от Учителя-философа Лао был человеком практических действий, и это качество преломилось в нём в виде неожиданно появившихся целительских способностях. Лао мог просто посмотреть на человека, и увидеть все его хвори и их причины. Таким же непонятным образом он видел и пути их удаления.

О новом кудеснике заговорили, и люди потянулись к нему со всех сторон. Некоторые проходили сотни ли, и он никого не оставлял без внимания. Нередко просьбы страждущих были невыполнимы.

- Ты просишь у меня новую ногу взамен потерянной… - в раздумьи говорил Лао калеке-воину, разглядывая его культю. - Ты просишь новую ногу…а, ты помнишь, как женщина-мать просила тебя не убивать её новорожденного ребёнка? Помнишь? - Неожиданно для себя самого спрашивал он зловещим шепотом, пристально глядя на посетителя. – А, ты что сделал? Ты бросил его в костёр. И поплатился за это. Я не могу дать тебе новую ногу. Иди и спаси сто, тысячу жизней! И тогда, может быть, Небо помилует тебя и дарует новую жизнь с крепкими, сильными ногами.

Однажды к нему принесли пятилетнюю девочку. Она была так слаба, что не могла ходить. Лао взял её на руки, внёс в хижину и положил на кан, застланный овечьими шкурами. Сам сел рядом.

Бескровные губы ребёнка обметала лихорадка, веки слабо дрожали. Лао внимательно всматривался в бледное личико, но, к своему удивлению, не обнаружил в себе никакого отклика. Такое случалось с ним крайне редко. Возможно, ему мешал отец девочки, тенью стоявший за его спиной.

Лао сделал знак рукой, и тень послушно растворилась за дверью. И тут на него накатило. Сначала безумно заныла поясница, потом заломило в висках. Сердце тяжёлым молотом стучало в груди, а руки налились свинцовой тяжестью. Глаза непроизвольно закрылись. Отворилось внутреннее око, и он увидел небольшое поле, свежую зелень молодых посевов, далёкие розовые облака над голубыми холмами. Лао разом вспомнил почти забытый позорный эпизод своей жизни: молоденькую девушку в поле и свою безумную животную страсть, заставившую его буквально рвать зубами слабое, беззащитное тело. Лао физически ощутил ужас и боль юного существа. По лбу его катился пот, зубы скрежетали, плотно сплетённые пальцы побелели от напряжения. Стрела, выпущенная им много лет назад, вернулась обратно.

Китайцы издревле очень бережно и тактично относятся к женщине. Любая грубость по отношению к ней будет «потерей лица» для мужчины. Лао же с юных лет был капризен и необуздан, и в молодости это свойство много раз ставило его на грань гибели.

Лао открыл глаза, и посмотрел на ребенка. Да, конечно, ошибки быть не могло: это детское ушко характерной формы, и нос, чуть более заостренный, чем у его соплеменников. Такие же были и у матери Лао.

Перед отшельником лежала его собственная внучка.

Лао ощутил, как в глубине его души нарастает страшный, рвущийся наружу вой. Чтобы не закричать, он вцепился зубами в свою руку, и сжимал челюсти до тех пор, пока не прокусил ее насквозь.

С трудом удерживая дрожь, отшельник отер кровь, отпил немного травяного настоя из глиняной чашки, и закрыл глаза. Прошло немало времени, прежде, чем он пришёл в себя и вышел наружу, где встретился с полным надежды взглядом отца девочки.

- Болезнь её не от Неба и не от человека, от природы родилась и с телом оформилась. - Негромко произнёс Лао и, глядя в спину упавшего ему в ноги мужчины, добавил: - Она будет жить, если ты поклянёшься, что выдашь свою дочь замуж по её желанию.

- Но, она уже обручена с сыном моего соседа… - Поднял голову отец девочки.

- Это не моё дело. Поступай, как знаешь. Но, она умрет в тот же день, как ты нарушишь мой наказ.

«Всё связано в Поднебесной.» - Думал он поздней ночью, сидя у порога своей хижины. - «Траву злую не вырвешь вовремя – заплетёт, опутает весь сад.»

Лёгкий, серебристый туман выползал из ущелья и, подхваченный ночным ветерком, разлетался в клочья, в ничто.

- Так и жизнь наша. - Вслух произнёс Лао и, обратившись к лежащей у его ног большой рыжей собаке, добавил: - Пойдём спать, Юс. День завтра непростой.

День и в самом деле оказался из ряда вон выходящим. Его предупредили о визите загодя, и Лао старался не отлучаться далеко от хижины.

К полудню в ущелье показались всадники. Приблизившись, они спешились и, бросив поводья слугам, направились к хижине. Лао встретил их низким поклоном. Простая одежда гостей не могла скрыть от опытного взгляда отшельника знатности её обладателей.

Вперёд выступил коренастый мужчина с властным выражением лица. Несколько мгновений он внимательно изучал отшельника, затем негромко спросил: - Кто ж это придумал – проводить с таким трудом доставшуюся жизнь в ожидании столь легко достижимой смерти?

- Утративший тело, но сохранивший душу – не потерял ничего. -

Ответил Лао, склонившись ещё ниже.

- Что есть душа? – Ветерок над скалой…

- Землю попирает тело. Душа созерцает Небо.

- Странствия в беспредельном – опасная вещь. Перевозчик должен служить реке, иначе она погубит его. Когда река указывает путь, следует подчиниться, даже, если для этого придется перевернуть лодку и утопить попутчиков.

- Перевозчик служит людям, господин…

Собеседник, оставив без внимания последние слова Лао, сунул руку за пазуху, извлек какой-то предмет и бросил его под ноги старику.

- Говорят, ты можешь все. Погуби хозяина этой вещи. Получишь большую награду. Одной луны, я думаю, тебе хватит. А это – задаток. Сделаешь дело, получишь в десять раз больше.

На землю полетел небольшой мешок с монетами.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом коренастый ван повернулся и пошел к своим спутникам.

Лао долго провожал взглядом исчезающих в ущелье всадников, затем, отбросив ногой мешок с монетами, наклонился и поднял брошенный незнакомцем предмет.

Это было резное нефритовое украшение в виде свернувшегося дракона.

Лао повертел его в руках, затем сунул за пазуху, и подозвал собаку.

- Собирайся, Юс! Нам нельзя больше здесь оставаться.

К вечеру хижина отшельника опустела.

МОНАСТЫРЬ

Почти двое суток Ли и Фэй провели в седлах. Юноши уже валились на бок, а их лошади готовы были упасть с ног, когда старший отряда разрешил сделать привал.

Наскоро перекусив, друзья забылись мертвецким сном. Наутро их разбудили,

Пять дней пути в лесистых горах привели путешественников к уютно расположившемуся на склоне горы монастырю Тайхэгун. Несколько строений, хозяйственных построек, конюшни, ухоженный сад и огороды – все, как оценил наметанным глазом Фэй, что могло обеспечить жизнь не менее двухсот человек.

- Так вот, где живут «бежавшие от мира»… - Задумчиво произнес Ли, глядя на согнутые, с мотыгами в руках фигуры монахов.

- Куда от него сбежишь? – Все беды человек с собой носит, и в монастыре от них не избавишься. – Философски заметил Ян-ши, мерно покачивающийся в седле справа от Ли.

- Это верно! – Не преминул вмешаться в разговор мрачно настроенный Фэй. – Что до меня, то ваш монастырь забот мне только прибавил.

Фэй не успел получить деньги с господина Фаня, равно, как не успел составить ему протекцию. «Ничего» - Утешал он себя. – «Это не пропадет. Да, и деньги здесь, ни к чему».

В монастыре их заметили. Молодой послушник оставил свою работу, и поспешил скрыться в дверях здания, из которого через некоторое время вышел седовласый человек с властным выражением лица.

«Настоятель» - Догадался Ли.

Всадники спешились. Ян-ши вышел вперед и низко склонился перед Настоятелем.

- Господа – воспитанники Высочайшего. – Представил он обоих друзей священнослужителю.

- Я ждал вас. Будьте нашими гостями. – Ответил Настоятель, окидывая всех внимательным взглядом. – Сейчас вас накормят. Отдохните с дороги, а днями встретимся в моей скромной келье.

Ли и Фэй молча поклонились.

После плотного завтрака в трапезной Фэй заметно повеселел, и друзья отправились осматривать место, в котором им, по всей видимости, предстояло провести немало времени.

Возле небольшого, украшенного узорными пластинами храма они посудачили с монахами, и отведали сочных плодов из монастырского сада. Один из монахов вызвался проводить их и показать местные достопримечательности.

Несмотря на труднодоступность места строители постарались учесть все требования свободного течения ци{40}, и глаз легко обегал плавные линии храма, гор и монастырских построек.

Войдя в храм через одну из трех, ведущих в него дверей, друзья поклонились трем глиняным идолам, главным среди которых был Яшмовый император Юй-хуан. Перед ним стоял жертвенный стол со свечами, деревянным барабаном и колоколами. Прямо над головой Яшмового императора висела доска с надписью «Сила божества охраняет все».

- В монастыре 150 монахов. – Рассказывал им приветливый сопровождающий. - Двенадцати из них далеко за сто лет. Из уважения мы называем их лао шэнь сянь – «почтенными духами». Часть монахов ведает лошадьми, другие – огородами и кухней. Почти все – искусные бойцы, и владеют любым оружием. А вот - общее помещение, «Чертог всеобщей гармонии», где мы проводим большую часть дня и ночи.

- Паломники у вас появляются? – Спросил Фэй, все еще надеющийся на какое-то общение вне монастыря.

- Раз в год. – Ответил монах. – Весной в 28 день четвертой луны здесь бывает торжество: мы празднуем день рождения богини Бися-юань-цзунь. Тогда к нам приходят жители из соседней деревни.