Помоги проекту - поделись книгой:
За стеной: тайны «Песни льда и огня» Джорджа Р.Р. Мартина
(редактор Джеймс Лаудер)
Предисловие
Истории на ночь, эту и все грядущие
Почему именно фэнтези?
Зачем писать его? Для развлечения? Просветления? Ради возведения новых зданий и городов аллегории? В поисках магической одухотворенности?
Мне стыдно слышать, как Маргарет Этвуд утверждает, что она не пишет фэнтези – словно этот ярлык снижает качество ее творчества. Не менее стыдно, чем когда тридцать лет назад мой любимый профессор литературы обнаружил, что в свободное время я читаю «Властелина колец» Толкина. Как покраснело от гнева его лицо! Ведь он хотел, чтобы я пошел по его литературным стопам, поступив в его любимый университет Брандейса – а вместо этого я разменивал свой интеллект на ерунду.
Профессор давно отошел от дел – чего нельзя сказать о Толкине. Его сумеречные фантазии по-прежнему среди нас присутствуют в книгах, фильмах и телепередачах, управляют зарождающимся искусством видеоигр.
Но даже сегодня профессора, преподающие «Эпос о Гильгамеше» и «Беовульф», Гомера и Данте, прежде всего ищут в них достоинства и недостатки, позабыв об иронии. И когда мы видим, как некоторые фэнтезийные работы, например «Песнь льда и огня» Джорджа Мартина, грозят ворваться в залы благоразумия, скрытая критика по-прежнему пытается подточить мысль о том, что вышеупомянутые достойные труды могут, скажем так, являться фэнтези. Иногда дело в самих авторах (как, например, в случае мисс Этвуд и Терри Гудкайнда), иногда – в особенностях маркетинговой компании (так, Крис Паолини – «юный гений, пишущий книги для молодежи»; Филип Пулман – автор религиозных (или антирелигиозных) аллегорий; Дж. К. Роулинг – создатель детских сказок в лучших британских традициях), но тот факт, что все эти чудесные работы отлично вписываются в жанр фэнтези, всегда замалчивается. Может ли оказаться, что это – фэнтези и одновременно все то, о чем твердят академики и торговцы? Конечно, иначе эти книги не были бы столь знамениты.
А может, это что-то совсем иной природы и ярлыки лишь отрезают от пирога кусочек, слишком крохотный, чтобы оценить вкус? Может, мы сами загнали себя в угол? И этикетка, наклеенная на «Рассказ служанки», уменьшила ее достоинства? В таком случае мы действительно дошли до дна – но вовсе не в книге.
Питер Джексон стоически перенес камни и стрелы, которые голливудские бонзы обрушили на него, когда он с любовью отнесся к «Властелину колец» как к серьезному – и фантастическому – роману. Миллионы фанатов поняли и оценили его достижение – в отличие от не столь сговорчивой Академии. Надеюсь, мой любимый профессор из колледжа смотрел фильмы – и возможно, они помогли ему открыть глаза и осознать, как выразился Питер С. Бигл в предисловии к изданию эпоса Толкина, выпущенному «Баллантайн» в 1973 году, что Толкин «подсмотрел наши ночные кошмары, дневные грезы и сумеречные фантазии – но придумал их не он; он нашел для них место, цветущую альтернативу повседневному безумию нашего отравленного мира».
Фильмы Джексона показали всю абсурдность ярлыка как проклятия. А если не Джексон, то уж Мартин определенно справился с этой задачей – и, надеюсь, навсегда.
Несколько лет назад я имел удовольствие заседать в одной комиссии с Джорджем. Ощущение было такое, словно мы сидим у костра темной зимней ночью и шепотом рассказываем приключенческие истории. Слушать воспоминания Джорджа о его детстве, проведенном среди книг, – все равно что быть свидетелем признания в любви к спекулятивной фантастике. От этого никуда не денешься – Джордж Мартин пишет фэнтези беззастенчиво, гордо и с любовью.
Он также создает великолепных персонажей: героев, которых хочется восхвалять и – очень часто – оплакивать; мерзавцев, которых ненавидишь – но понимаешь (и, возможно, находишь в самом себе); монстров, которые заставляют задуматься над глубочайшим и первобытнейшем человеческим страхом – тем, что, увы, не имеет логического обоснования. Признание Мартина читателями не случайно. Для Джорджа его персонажи реальны, их раса и происхождение не имеют значения, и он пишет о них с таким мастерством, что они оживают перед читателем.
Вот что нужно сказать о фэнтези. Уберите странные ловушки, уничтожьте магию, разрушьте сказочные замки – и у вас останутся эльфы, гномы и злобные орки, которых автор должен в конце концов сделать людьми. Если читатели не смогут соотнести себя и свои поступки с персонажами и их реакцией на окружающий мир, книга – вне зависимости от ярлыка – нежизнеспособна.
Так почему же все-таки фэнтези? Не важно, в каком ключе ты рассказываешь историю. Писатель творит для того, чтобы люди задавали вопросы, а не для того, чтобы дать им ответы, и главнейшее достижение литературы – это завести интересный разговор. Собранные в этой книге эссе свидетельствуют о том, сколь глубокий и непростой разговор удалось вызвать «Песни льда и огня».
Джордж Мартин соткал для нас гобелен Вестероса с его полнозвучными персонажами, которые видят мир сквозь иную, порой магическую призму. И тем не менее мы переживаем, сочувствуем, живем вместе и рядом с этими экзотическими созданиями. В каждом из них достаточно человеческого, чтобы влюбиться или возненавидеть. Навешивайте какие угодно ярлыки – фэнтези, или низшее фэнтези, или высшее фэнтези, или аллегория. Выбор за вами.
Уверен, ни один из этих ярлыков не потревожит Джорджа. Потому что Джордж – как и авторы собранных здесь эссе, как и миллионы фанатов – знает: он пишет чертовски хорошие истории на эту ночь и все грядущие.
Автор более пяти десятков книг – 17 миллионов экземпляров которых были проданы только в США, – Р.А. Сальваторе является одной из самых значимых фигур в современном эпическом фэнтези. Успех пришел к нему в 1987 году, когда «Ти-си-ар, Инк.», издатель «Подземелий и драконов», предложил молодому писателю контракт на книгу для серии «Забытые королевства». Первый роман Боба, «Магический кристалл», вышел в феврале 1988 года и занял вторую строчку в списке бестселлеров по версии «Вальденбукс». К 1990 году его третья книга, «Проклятие рубина», попала в список «Нью-Йорк таймс». Имея контракт с «Ти-си-ар» на три следующие книги и продав разрешение издать свой первый роман и его продолжение издательству «Пингвин», Боб понял, что «кажется, пора бросать основную работу». Помимо написания книг Сальваторе занимается разработкой игр, в особенности созданием нового мира для «38 Студиос», являющегося сценой действия ролевой онлайн-игры «Королевства Амалур: расплата» и заложенного в основу первой многопользовательской ролевой онлайн-игры «38 Студиос», носящей кодовое название «Коперник». В марте 2013 года вышла его четвертая книга из серии «Невервинтер», «Последний порог».
Вступление
Во славу живой истории
В августе 1996 года, когда на книжных прилавках впервые появилась «Игра престолов», ценители спекулятивной фантастики не сомневались, что знают, с чем имеют дело. На протяжении двух десятилетий Джордж Р.Р. Мартин публиковал неизменно умную, изящную прозу с предсказуемо непредсказуемыми сюжетами. С начала 1970-х годов работники книжной индустрии вместе с любителями и корифеями фантастического жанра воздавали должное этим трудам посредством внушительного перечня номинаций и премий. Новую книгу Мартина ждали – по крайней мере знающие люди, – не сомневаясь, что она будет номинирована на несколько крупных литературных наград, а то и получит что-нибудь.
Несколько тысяч читателей, что приобрели первое издание «Игры престолов», открыв книгу, понимающе кивнули, потому что увидели мрачную историю, основной акцент в которой делался на персонажей. Как и в случае ранних работ Мартина, историческая и фэнтезийная традиция – особенно заметная в романах не столь известных авторов причудливого фэнтези, таких как Мервин Пик и Джек Уэйнс, – обогащает реалии. Соскребите краску с гербов – и под золотыми львами и серыми лютоволками увидите алую розу Ланкастеров и белую розу Йорков. Составьте карту расположения предательских крыш Винтерфелла, по которым носится Бран Старк, – и поймете, что он вполне может столкнуться со Стирпайком, знаменитым интриганом, пробирающимся по бескрайним обветшалым просторам крыш замка Горменгаст.
Как и ожидалось, знатоки номинировали «Игру престолов» на «Всемирную премию фэнтези» и «Небьюлу», в то время как Испанская ассоциация научной фантастики вручила ей «Игнотус» как лучшему иностранному роману, а читатели журнала «Локус» назвали ее лучшим романом года в жанре фэнтези. Неплохой дебют для новой серии – но ничто не предвещало, что книги привлекут широкую аудиторию за пределами обитания любителей фантастики. Обозреватели более популярных изданий, таких как «Вашингтон пост», подтверждали это скептическое мнение, заявляя, что роман вполне пригоден для фанатов «меча и магии», но имеющиеся изъяны не дадут ему привлечь внимание более разборчивого читателя, нежели закоренелые любители фэнтези.
Чернила на этих заявлениях давным-давно выцвели. Развитие мнений о «Песни льда и огня» как цельной серии приняло оборот, которого никто не мог предсказать в 1996 году. Романы прочно обосновались в верхних строках списков бестселлеров. Легли в основу культового сериала «Эйч-би-оу». Имя автора попало в список кандидатов на место самых влиятельных людей планеты по версии «Тайм мэгезин», наряду с основателем Facebook Марком Цукербергом и президентом США Бараком Обамой.
К тому времени как в 2011 году вышел «Танец с драконами», даже «Пост» сменила пластинку и теперь сравнивала ожидание новой книги Мартина с тем ажиотажем, что предварял выход новых томов о приключениях удивительного гибридного культурного феномена, Гарри Поттера. По словам «Пост», последняя часть «Песни льда и огня» является книгой «редкой – потенциально бесконечной – притягательности». Цифры продаж определенно поддерживают это утверждение. Давно забыто скромное первое издание «Игры престолов» – несколько сотен тысяч экземпляров «Танца с драконами» было продано за одну неделю. Спрос оказался настолько высоким, что шестой тираж пришлось заказать задолго до официальной даты выхода книги. «Грин-Бей газетт» сообщала, что для нужд новых читателей только за первые полгода выпустили целых четыре миллиона экземпляров предыдущих книг цикла. Адаптация «Эйч-би-оу», появившаяся за несколько месяцев до выхода «Танца с драконами», сильно подогрела энтузиазм – однако не настолько, чтобы объяснить экспоненциальный рост аудитории «Песни льда и огня».
«Песнь льда и огня» – не развлекательное чтиво. Чтобы справиться с футовой стопкой многообещающих романов, требуется сосредоточенность, и не будь они столь замечательными, случайные читатели быстро обратили бы свой взор на менее устрашающие творения. Всеми возможными способами, от количества страниц до длины приложений, Мартин говорит нам: работа предстоит тяжелая. Или, по крайней мере, она будет таковой
Игра запутанных ожиданий – вот главная причина успеха «Песни льда и огня».
Уточню, что слово «игра» в данном случае вовсе не подразумевает легковесности. Хотя историям Мартина не чужда темная ирония, он воспринимает их всерьез – точно так же, как собственные игры. В конце концов, он с готовностью признает себя мегаувлеченным любителем своих хобби. Эта любовь привела к созданию нескольких изящных ролевых, настольных и карточных игр по мотивам «Песни льда и огня», заслуживших широкую популярность. Слово «игра» присутствует в названии первой книги цикла и примечательным образом проявляется в самих романах, начиная с тематических игр – то, что персонажи воспринимают как игры или, чаще, принимают за простое развлечение, на самом деле является разновидностью запутанной игры ожиданий – и кончая глубинной структурой повествования, где сфокусированные главы играют роль перемещений отдельных фигур в миниатюрной битве.
Что касается повествовательной стратегии, Мартин использует исторические и литературные аллюзии и резонансы, а также обманчиво доступно применяет правила жанра, чтобы сформировать ожидания читателя. Но не стоит принимать их за чистую монету – иначе вас ждет шок, особенно если ваше знакомство с фэнтези ограничивается известными романами-утешителями Дж. Р.Р. Толкина и К.С. Льюиса, в которых законный король неизменно оказывается на троне, поскольку в мире главенствуют рациональность и мораль. Мартин не забывает и о более загадочных писателях фантастики, а также об «ужасах» и исторических романах, что позволяет ему менять правила жанра, свергая те самые законы, которые он вроде бы изначально поддерживал. Даже «Эйч-би-оу» не устояла перед участием в активном создании фальшивых ожиданий и сделала обреченного Эддарда Старка в исполнении Шона Бина лицом первого сезона «Игры престолов». Таким образом кинокомпания хитро подмигнула зрителям, знакомым с судьбой Неда – зима воистину близко, – и расставила эффектную западню для тех, кто впервые услышал о Вестеросе.
Подобная повествовательная стратегия также позволяет создавать тексты, допускающие множественные интерпретации и прекрасно подходящие для дискуссий, какие мы ведем в данном сборнике. На этих страницах мы, помимо прочего, исследуем перспективы столкновений между персонажами, загадки их прошлого и будущего и запутанные нравственные законы Вестероса и его соседей. Неудивительно, что авторы часто не соглашаются друг с другом, особенно в вопросах природы – или самого существования – моральной основы эпоса. В конце концов, речь идет о мире, в котором непредсказуемы даже времена года. Однако всех авторов сборника объединяет любовь и уважение к «Песни льда и огня». Они высказывают свои мнения и предлагают критические взгляды, подразумевающие новые перспективы и преимущества, которые, как мы надеемся, помогут вам увидеть романы в новом – интересном – свете.
Разумеется, писать о любом незаконченном цикле непросто, а «Песнь льда и огня» – особенно трудный объект для исследования, и не только критического. В конце концов, изначально цикл был трилогией. В таком виде его впервые продал агент Мартина. Некоторое время речь шла о пяти книгах, теперь – уже о семи. По крайней мере, на сегодняшний день. История на тысячи листов превысила первые замыслы Мартина, а дата выхода каждого нового романа столь же непредсказуема, как и количество страниц в нем. Роды выдались непростыми, но сам этот факт должен воодушевить читателей, ведь он означает, что повествование идет должным образом – так, как задумал его создатель. Хаос – свидетельство творческой свободы, символ того, насколько живым и органичным стал этот цикл.
«Мертвая история пишется чернилами, – отмечает Родрик Харло по прозвищу Чтец в «Пире стервятников». – Живая же – кровью».
Лорд Десяти Башен может предпочитать мертвую историю, но я предпочитаю живую. То же самое касается и моей фантастики. И похоже, миллионы читателей «Песни льда и огня» по всему миру – как знатоки спекулятивной фантастики, так и намного более обширная группа простых любителей блистательных, захватывающих историй – придерживаются того же мнения. Намеренно противоречивая природа Вестероса и его обитателей, напряжение между хаотичным творческим процессом и выверенной, искусной прозой Джорджа Мартина могут казаться запутанными, могут смущать критиков и читателей – но именно из них рождается великая литература.
Линда Энтонссон и Элио М. Гарсия-младший
Дворец любви, дворец печали
Романтизм в «Песни льда и огня»
Все вещи со временем меняются. За последние пятнадцать лет в жанре современного фэнтези неоднократно возникали новые тенденции – и одна из них, начало которой положил растущий успех «Игры престолов» Джорджа Мартина, оказалась устойчивой. Точно так же, как Мартин повторил путь Дж. Р.Р. Толкина, Стивена Р. Дональдсона и более поздних фантастов, таких как Роберт Джордан и Тэд Уильямс, другие писатели начали прибегать к приемам, которые читатели ассоциируют с его циклом романов. Слова «реалистичный», «смелый», «жестокий» приходят на ум многим из тех, кто обсуждает «Песнь льда и огня», и подобные аспекты действительно привлекают внимание. Однако мощь романов заключается не только в литературном реализме. На самом деле реализм контрастирует с другим основополагающим аспектом истории Мартина – романтизмом.
Для кого-то романтизм ассоциируется с сентиментальными фильмами и дамскими романами. Говоря о работах Мартина, мы имеем в виду особый вид романтизма – с акцентом на эмоциональность и качества личности, взгляд, нацеленный в прошлое, веру в неукротимость человеческого духа. Все это было характерно для романтизма девятнадцатого века, литературного направления, с которым Мартин ассоциировал себя в прошлом. Романтизм заметен в его рассказах, отмеченных многочисленными наградами, а также в романе «Умирающий свет» и – особенно – в «Грезах Февра», истории о вампирах, события которой разворачиваются до Гражданской войны в США. В ней Мартин открыто ссылается на поэтов-романтиков лорда Байрона и Перси Биши Шелли. Хотя сам Мартин утверждает, что считает свои ранние работы более романтичными, влияние романтизма отчетливо прослеживается в «Песни льда и огня», что оказало заметное влияние на ход повествования.
Самое откровенное проявление романтизма – размышления о прошлом, которым предаются многие персонажи цикла. Кажется, человеческой натуре свойственно идеализировать прошлое, думая, что раньше все было «лучше», чем сейчас. Подобным образом персонажи Мартина видят прошлое Вестероса, приводят свидетельства того, что ранее процветавшее королевство пришло в упадок. Так, нелегкие испытания выпали на долю Ночного Дозора. Число братьев сократилось, а их цели не волнуют большинство великих лордов и королей, в то время как в прошлом, по словам Йорена в «Битве королей», «человека в черном привечали от Дорна до Винтерфелла, и даже высокие лорды считали за честь принимать его под своей крышей».
Насколько справедливо это утверждение старого дозорного? Возможно, в нем содержится истина, но в то же время, скорее всего, он упрощает прошлое – и это открывается, когда Джон Сноу вспоминает истории дяди Бенджена о былых временах и войнах между братьями Дозора, в которые пришлось вмешаться Старкам. Вообще Джон Сноу и другие видят высокое призвание Ночного Дозора в весьма романтичном свете, однако Тирион Ланнистер быстро разрушает иллюзию, отмечая, что братьями Джона в большинстве своем станут обыкновенные воры и убийцы, выбравшие Стену под угрозой смерти, а вовсе не из благородных побуждений. Число дозорных значительно сократилось, среди них стало меньше доблестных офицеров и просто способных людей… но и в старые времена отнюдь не все дозорные являли собой образец рыцарской чести.
История Дозора и то, как она изложена, – тема для отдельного эссе, однако этот пример лежит на поверхности. Более основополагающее свидетельство можно найти в восстании Роберта – имевшем место за пятнадцать лет до начала цикла (или, в телесериале, чуть раньше), – которое оказало заметное влияние на историю. Та война, а также предшествовавшие ей и последовавшие сразу за ней события напрямую затрагивают жизни практически всех значимых персонажей эпопеи. Ореол печальной легенды, которым многие персонажи окутывают эти воспоминания, предлагает интересную позицию для рассмотрения романтизма во всем цикле: он объединяет одну из наиболее интимных тем Мартина – тему ужасов войны – с тенденцией борьбы с кошмарами посредством погружения в горькие мечты об утраченном.
Вкратце: династия Таргариенов пала, когда принц Рейегар похитил Лианну Старк, невесту Роберта Баратеона, после чего по приказу Безумного короля Эйериса были убиты лорд Старк и его наследник Брандон. Разразилась кровавая гражданская война, продлившаяся почти год и закончившаяся смертью Эйериса, Рейегара и жены и детей последнего. Беременной королеве удалось бежать вместе с единственным выжившим сыном Эйериса, а Лианна умерла в одиночестве в горах Дорна. Детали этих событий постепенно открываются в ходе цикла, но самым первым – и самым сильным – связующим звеном к ним становится посещение крипты под Винтерфеллом, где мы впервые слышим рассказ о той войне. Король Роберт смотрит на статую Лианны Старк на гробнице и после сурового молчания произносит: «Она была намного красивей» («Игра престолов»). Эти слова сразу же связывают представление Роберта о Лианне с прошлым, с его воспоминаниями о ее красоте, какой она ему помнится. Эддард говорит о ее смерти, подробности которой туманны, но живо переносят читателя в царство ощущений: комната, пахнущая «кровью и розами»; шепчущий, молящий голос; стиснутые пальцы; мертвые, черные лепестки розы, падающие из ее ладони. Тяжесть трагедии и утраты Эддарда и Роберта обретает плоть и становится ощутимей, объединенная общим чувством потери.
Но одинаковы ли воспоминания Роберта и Эддарда о Лианне? Позже в первом романе Роберт утверждает, что Лианна никогда не «опозорила» бы его, поставив под сомнение решение драться на турнире. Эддард отвечает, что Роберт знал Лианну недостаточно хорошо и видел лишь «ее красоту, но не скрытое под ней железо» («Игра престолов»). Столкнувшись с такой отповедью, Роберт переводит разговор с Лианны на возражения Эддарда против его участия в турнире. Хрупкость романтических воспоминаний Роберта – особенность, хорошо сочетающаяся с его угрюмой неуверенностью в собственном положении и обязанностях, его гнетущей несостоятельностью как мужчины, мужа и короля. Удивительна поверхностность романтических представлений Роберта о собственной любви к Лианне, поскольку очевидно, что, как заметил Мартин, если бы Роберт провел почти всю свою жизнь в Долине или Штормовом Пределе, он не часто смог бы видеться с Лианной, а не то что беседовать с ней. Судя по всему, его великая страсть напрямую связана с ощущением, что Лианну у него отняли, и радушный образ невесты, сложившийся у Роберта, может иметь мало общего с личностью реальной девушки.
Помимо романтически-трагического образа Лианны, весьма противоречивой фигурой также представляется принц Рейегар, человек (предположительно) похитивший Лианну Старк и развязавший войну. Для Роберта он – монстр, который насиловал Лианну, пока та не умерла, который похитил его суженую, который заслужил тысячу смертей и который – в конечном итоге – победил, поскольку они с Лианной умерли вместе, в то время как Роберт нынче живет, словно тень самого себя. А что думает Эддард? Его мнение о принце Таргариене неоднозначно. Во сне Нед вспоминает триумф Рейегара в Харренхолле в год ложной зимы, когда на закате победоносного дня принц получил венец Королевы любви и красоты. Он отдал свой трофей Лианне, а не собственной жене, принцессе Элии, и «все улыбки умерли» («Игра престолов»). В какой-то момент Эддард сравнивает Рейегара с Робертом, и читатель понимает, что он видит принца совсем не так, как Роберт: Нед сомневается, что Рейегар посещал веселые дома и плодил незаконнорожденных отпрысков, чем нередко грешил его ближайший друг и брат.
Если Лианна – персонаж личной трагедии, омрачившей жизни Эддарда и Роберта, фигура Рейегара кажется значительно более трагичной, и в беседах о нем часто проскальзывают романтические нотки, если, конечно, поблизости нет Роберта. Дейенерис верит, что он умер за любимую женщину, с ее именем на устах. Более того, вот слова сира Барристана Селми: «Он любил спать в разрушенном зале, под луной и звездами, и всегда возвращался оттуда с песней. Когда он играл на своей арфе с серебряными струнами и пел о сумерках, и слезах, и смерти королей, ты невольно чувствовал, что он поет о себе самом и своих любимых» («Буря мечей»). Не просто романтическая личность – сверхромантическая; кажется, над этим персонажем нависло предчувствие трагедии и рока. В это описание укладывается одержимость угасанием и упадком, да и самые сильные сцены цикла связаны с руинами: Твердыня Ночи, Старые Камни, Ваэс Толорро и, конечно же, Летний Замок, воспоминания о котором оказали огромное влияние на жизнь Рейегара. Эти слова и вызванные ими образы произвели удивительный эффект. Перед выпуском «Игры престолов» «Эйч-би-оу» провело опрос целевой аудитории, чтобы выяснить, какую сериальную пару зрители считают «самой романтичной». Большинство женщин выбрало Лианну и Рейегара – и тем самым, похоже, привело кинокомпанию в ужас, поскольку присутствие этих мертвых персонажей в фильме должно было быть сведено к минимуму, по сравнению с романом.
Воспоминания Эддарда о Лианне, возможно, более личные, чем о Рейегаре, но для него драма прошлого тесно переплетена с реальной трагедией, обрушившейся на его семью, а не с эгоцентричным сосредоточением на несправедливости, которую ему причинили. Тем не менее один из самых живых романтических образов цикла напрямую связан с событиями, сопутствовавшими гибели Лианны: смертельной схваткой в Башне Радости между Эддардом Старком и его шестью спутниками и тремя рыцарями Королевской гвардии Эйериса. Этот эпизод, завершающий войну против династии Таргариенов, преследует Эддарда в лихорадочном сне. Шестеро сражавшихся с ним воинов – из которых выживет лишь один – безликие фантомы, как ни пытается Нед вспомнить их. А вот лица рыцарей Королевской гвардии – героев, в числе которых «блистательный» сир Артур Дейн, названный Эддардом «лучшим рыцарем, что [он] когда-либо видел» («Битва королей») – накрепко врезались ему в память. Эддарда преследует тень событий того дня: гибель друзей, его собственная жизнь, висевшая на волоске, и смерть троих рыцарей, которые сражались и пали за свои обеты и клятвы. Эддард вспоминает их слова, и вся сцена превращается в ритуальный вызов и ответ, озаряя схватку сиянием легенды.
Воины бросаются вперед, Эддард слышит крик сестры, видит опадающие лепестки роз – и просыпается. Мартин особо отмечает, что это был сон, а потому не все его события следует воспринимать буквально – вероятно, имея в виду, что вторжение Лианны в сон Неда не означает ее реального присутствия. Но, объединив два романтических образа – трагически обреченной сестры и последнего королевского гвардейца, бывшего «сияющим примером» миру, – мы связываем эти события на уровне тематического фундамента цикла.
Тот факт, что Королевская гвардия служила Эйерису, не является причиной гибели ее репутации к тому времени, как разворачивается действие «Игры престолов». Образ Королевской гвардии как олицетворения рыцарства и чести в глазах вестеросцев погублен убийством Эйериса Джейме Ланнистером. Королевская гвардия клялась жизнью и честью защищать короля, а Джейме нарушил клятву. Разумеется, погружаясь в историю, мы начинаем понимать, что все не так просто, как кажется, что Джейме – не обычный заносчивый, бесчестный рыцарь, предавший короля, которому поклялся служить, чтобы завоевать достойное положение своей семье. Сам сир Джейме становится одним из главных персонажей и открывает, что отчасти мотивом убийства стало желание не дать Эйерису уничтожить город вместе со всеми жителями, поскольку Безумный король верил, будто восстанет из пепла в теле дракона. Джейме изгоняют, называют Цареубийцей, обвиняют – по крайней мере, за глаза – в ужасном преступлении, и лишь он сам знает всю правду.
Более того, Джейме знает, как отреагировала на безумие Эйериса Королевская гвардия, ведь лорд-командующий сир Герольд Хайтауэр и сир Джонотор Дарри сказали, что он не должен судить короля и не вправе вмешиваться, если тот наносит кому-либо вред, даже собственной жене. Однако Джейме держит все это при себе, эгоистично отказываясь делиться сведениями с кем бы то ни было, чтобы никто не смел судить
Эта предыстория действительно делает сира Джейме очень романтичным персонажем, этаким байроновским героем. Названные в честь великого поэта-романтика лорда Байрона, часто описывавшего подобных персонажей, байроновские герои «безумны, скверны и опасны», а кроме того, часто наделены следующими чертами: цинизмом, неуважением к власти, гениальностью, склонностью к саморазрушению, тревожным прошлым и т. п. Если заглянуть в голову Джейме и посмотреть на Цареубийцу его собственными глазами, многие из этих черт сольются и станет понятно, что он вовсе не такой мерзавец, каким кажется в первой книге. Романтика непризнанного гения – хотя гениальность Джейме носит скорее боевой, чем интеллектуальный характер – пользовалась большой популярностью и сохранилась в современной литературе и средствах информации. Романтизму присуща идея исключительности, сосредоточенности на герое, которого сначала необходимо понять, чтобы оценить в должной мере. Грехи прошлого можно простить или хотя бы переоценить, если взглянуть на них в более полном контексте внутреннего мира персонажа.
Путешествие Джейме в последних романах цикла можно рассматривать как аналог странствий Чайльд-Гарольда из поэмы Байрона, сбежавшего из реальной тюрьмы, чтобы попасть в иное заключение – в темницу собственных деяний и репутации. О нем судят по поступкам, а не по их причинам. Искалеченный, лишившийся самоуважения и уверенности в своих воинских достоинствах, Джейме готов переоценить себя в свете былых идеалов – идеалов юноши, который мечтал стать сиром Артуром Дейном, а вместо этого превратился в изгоя, Улыбающегося Рыцаря.
Как ни странно, брат Джейме Тирион – тоже байронический персонаж. Хотя ему недостает традиционной красоты и сексуальной привлекательности, по всем другим критериям он отлично вписывается в роль. Тирион – изгой по причине своих физических недостатков, которые лишают его обаяния и делают предметом активных насмешек, однако проблема кроется и в общественном поведении Тириона, и в очень несчастливой семейной ситуации. В обществе, где семья стоит на первом месте, тот факт, что отец Тириона презирает, недооценивает и, возможно, ненавидит сына, значит не меньше, чем физическое уродство. В результате Тирион сделался циничным и пресыщенным, он отчаянно нуждается в любви и внимании, но устал платить за них, иногда в прямом смысле слова.
Он действительно выдающаяся личность и на протяжении цикла романов не раз удивляет читателя своей находчивостью и неоспоримыми способностями лидера. А что в награду? Предательство собственной семьи, женщины, которую он любил, жены, которую пытался любить. Его вышвырнули за порог, сделали преступником, приговорили к смертной казни, бросили в недружественных, чужих восточных землях. Тирион покоряет читателей острым умом и внутренним достоинством, и хотя он неоднократно совершает ужасные поступки, читатели прощают ему их, как и всякому байроническому герою.
Романтизм братьев Ланнистеров, восстания Роберта и трагедий, порожденных этими событиями, можно объединить в рамках теории великих людей, которая главенствовала в академических кругах, когда Мартин учился в колледже. Теория величия гениального одиночки во многом является отражением эры романтизма, поскольку предполагает, что мировую историю творят выдающиеся личности, инициирующие события, которые меняют мир. Этот подход к истории вышел из моды, о чем упоминает сам Мартин, отмечая, что еще во времена его учебы в колледже войну трех Генрихов начали называть Религиозными войнами, поскольку в академических кругах возобладала социально-экономическая историография.
Мартин отдает предпочтение этой теории не с академической, а скорее с прагматичной точки зрения, как рассказчик. Читатель знакомится с персонажами, а не с социально-экономическими течениями, поэтому в основе событий должны стоять герои. В цикле присутствуют социальные движения – Братство без Знамен, пытающееся придать ореол справедливости безобразной гражданской бойне, или «воробьи», которые поклоняются Семерым и собрались вместе, чтобы защитить друг друга от ужасов войны, – но всегда имеется центральная фигура, создающая фокус и даже мотивацию, как, например, «лорд-молния» Берик Дондаррион и безымянный септон, превращенный толпой «воробьев» в Верховного Септона. Эти персонажи напрямую связывают читателя с движениями, и, изучая их, можно сделать выводы о ценности и праведности последних.
Сам факт фокусировки на личности как непосредственной причине событий укладывается в систему романтизма, созданную Мартином в цикле. Персонажей в открытую называют великими людьми: Тайвин Ланнистер – величайший из всех рождавшихся за последнюю тысячу лет; Роберт неистов в битве; Робб Старк – Молодой Волк, одержавший серию военных побед. В каждом конкретном случае героя преследует трагедия, катастрофа или бесчестье – а иногда и все разом – и ждет ужасный конец. По мере развития сюжета большие надежды рассыпаются пеплом. Не имеет значения ореол романтизма, который создают вокруг этих «великих людей», их прошлых и нынешних войн обитатели Семи Королевств и читатели: всех их ждет смерть. Тайвин погибнет в нужнике, Роберта убьет вепрь, Робба Старка предадут, а его тело осквернят. Тайвина можно считать исключением, поскольку он умер в расцвете власти, однако Робб и Роберт утратили былые позиции, ослабели под гнетом несчастий и вступили на роковой путь, уводящий от былых романтичных начинаний.
Так имеется ли в «Песни льда и огня» романтизм?
В ответ можно привести две цитаты Мартина. Ни одна не касается этого вопроса напрямую, но, помещенные рядом, они дают представление о его восприятии романтизма. В коротком эссе «О фэнтези» Мартин объясняет свое видение фэнтези, причины, по которым он его читает и находит привлекательным. В заключение он пишет:
«Думаю, мы читаем фэнтези, чтобы мир снова сделался цветным. Чтобы почувствовать вкус острых пряностей и услышать песни сирен. В фэнтези содержится некая древняя истина, которая взывает к чему-то, что спит глубоко внутри нас, к ребенку, который мечтает когда-нибудь поохотиться в ночных лесах, и попировать под полыми холмами, и обрести вечную любовь где-то к югу от страны Оз и к северу от Шангри-Ла».
А теперь сравним этот взгляд на фэнтези с отрывком из интервью, которое Мартин дал «Тайм мэгезин». Речь идет о связи краха в его романах с личной семейной историей писателя.
«И я думаю, именно поэтому у меня всегда возникало это чувство, ощущение утраченного Золотого века, ведь мы были бедны, жили в муниципальных домах и квартирах. У нас даже не было машины, но Господь всемогущий, мы были… когда-то мы были королями! И это в определенной степени привлекло меня к историям о погибших цивилизациях, падших империях и тому подобном».
Романтизм соответствует взглядам Мартина на фэнтези и на историю: он придает работе «цвет», и эмоциональный резонанс, и ощущение чуда, создает видения трагической любви и обреченной знати, что, в свою очередь, подчеркивает упадок, царящий в «Песне» в настоящее время. Наиболее запоминающиеся сцены цикла полны романтизма – но часто в них также присутствует загадка, намек на то, что история романтична отчасти потому, что рассказана не до конца.
Покажутся ли нам трагедия Лианны, судьба Рейегара, героическое последнее противостояние Королевской гвардии жалкими мелочами, не достойными песен и слез? Возможно. Мартин умеет разрушать идеалы. Но пока эти романтические видения существуют, они зачаровывают читателя и усиливают создаваемое Мартином напряжение между нашими надеждами на хороший конец истории и пониманием того, что хорошего на свете мало.
Линда Энтонссон и Элио М. Гарсия-младший познакомились в Интернете много лет назад, когда она изучала классическую литературу в Университете Гетеборга в Швеции, а он – английскую литературу и средневековую историю в Университете Майами в Корал-Гейблс. Объединенные общим интересом к истории и фантастике, они быстро обнаружили, что оба восхищаются «Песнью льда и огня» Джорджа Р.Р. Мартина. Они создали любительский сайт Вестероса – с целью получить от Мартина разрешение на игру по мотивам романов, – однако он быстро превратился в самое обширное хранилище информации о цикле. Теперь Линда и Элио стоят во главе крупнейшего онлайн-сообщества, посвященного «Песни льда и огня», а также управляют контентом крупнейшей вики-статьи на английском языке.
Помимо управления Westeros.org, Энтонссон известен как переводчик, а Гарсия – как писатель-фрилансер. Они участвовали в нескольких проектах, связанных с «Песнью льда и огня», писали статьи для веб-сайтов и журналов, помогали разрабатывать видео– и ролевые игры, посещали презентации и привносили творческую струю в адаптации романов для комиксов. Сейчас вместе с Мартином они работают над «Миром льда и огня», путеводителем по землям цикла.
Алисса Розенберг
Люди и монстры
Изнасилования, сотворение мифов и расцвет и упадок наций в «Песни льда и огня»
Вне всяких сомнений, мир, созданный Джорджем Р.Р. Мартином в романах цикла «Песнь льда и огня», жесток, причем зачастую жесток весьма извращенно. С персонажей сдирают кожу, они превращаются в зомби в подземельях или в ледяных демонов в северных лесах, сгорают заживо на кострах безумных королей и ясновидящих жриц – то есть жизнь в Вестеросе и за Узким морем грязна, сурова и коротка. А если ты женщина – хотя некоторых мужчин это тоже касается, – над тобой постоянно нависает угроза сексуального насилия.
Сексуальная политика цикла стала одним из самых обсуждаемых – и непонятых – аспектов романов Мартина и снятых по их мотивам сериалов «Эйч-би-оу». Джиния Беллафанте из «Нью-йорк таймс» в своей рецензии на книги цикла написала, что эта «смесь костюмированной драмы с игрой в сексуальные классики» заставляет предположить, будто «все это беззаконие преподносится как подарок дамам, вероятно, из резонного опасения, что иначе ни одна нормальная женщина на это не взглянет». Обсуждая (в довольно-таки резких выражениях) «Игру престолов», блогер-феминистка Сэди Дойл заявила, что «от Джорджа Р.Р. Мартина у меня по коже бегут мурашки […] по причине ДВАДЦАТИ МИЛЛИАРДОВ БЕЗНАКАЗАННЫХ ИЗНАСИЛОВАНИЙ, И/ИЛИ ДОМОГАТЕЛЬСТВ, И/ИЛИ СЦЕН ДОМАШНЕГО НАСИЛИЯ».
В 2011 году писательница Рахель Браун в интервью спросила у Мартина, как он решает, когда включить в роман сцену сексуального насилия. Его ответ скорее подтверждает слова критиков:
«На протяжении многих лет я получаю письма от читателей, которым не по нраву сексуальные сцены, они считают их «неуместными». Думаю, под этим словом они подразумевают: «Мне это не нравится». Человек не захотел про это читать, а значит, это для него неуместно. И если я виновен в неуместном сексе, то, следовательно, виновен и в неуместной жестокости, и неуместных пирах, и неуместном описании одежды, и неуместной геральдике, поскольку это не привносит практически ничего в развитие сюжета».
Мартин не шутит по поводу количества сексуальных сцен и сексуального насилия: они встречаются почти так же часто, как гербы новых Домов, пусть и немного уступают по частоте новым блюдам на пирах. Несмотря на это, описание сексуального насилия нередко приглушено, пропущено через призму болезненных воспоминаний, а не происходит в реальном времени. Для читателей, чувствительных к сценам изнасилования и домашнему насилию, количество подобных сцен или их обсуждений может стать непреодолимой преградой, которая не позволит им насладиться книгами или сериалом. У каждого из нас есть определенный порог допустимости жестокости в искусстве, однако ошибочно будет предполагать, что сцены сексуального и домашнего насилия в «Песни льда и огня» использованы автором исключительно ради нагнетания обстановки.
Хотя не все сексуальное насилие, присутствующее в романах, способствует развитию сюжета; изнасилование является актом, приводящим к войнам и убийствам, меняющим очертания континентов и правовые нормы. И отдельные сцены, не влияющие на сюжет в целом, все же выполняют важную задачу: отношение к сексу и сексуальным извращениям – один из способов различить между собой жителей Вестероса, Железных Людей, Вольный Народ и членов сообществ за Узким морем. В частности, в Вестеросе, где умение убивать считается признаком мужества и даже чести, половые извращения рассматривают как уродство.
Впервые мы встречаемся с героями, с чьих приключений начнется наше путешествие по огромному миру Мартина, когда король Роберт Баратеон приезжает в Винтерфелл, крепость своего старого товарища по оружию Неда Старка. Роберт оправдывает войну, в которой они с Недом сражались вместе и в которой он сверг предыдущую династию, отчасти потому, что верит, будто наследник той династии похитил, изнасиловал и убил Лианну Старк, сестру Неда и невесту Роберта. В «Игре престолов», беседуя с Недом, Роберт говорит об этой предполагаемой жестокости, желая подкрепить свои аргументы: «То, что Эйерис сотворил с твоим братом Брандоном, было чудовищно. И то, как умер твой лорд отец, тоже. А Рейегар… Как ты думаешь, сколько раз он изнасиловал твою сестру? Сколько
Поражение Рейегара – событие личной истории для Роберта и легенда для будущих поколений. Они передадут рассказ о сексуальном насилии и мести своим детям. Объясняя, почему Вестерос такой, каков он есть, Бран Старк, сын Неда, говорит другим детям: «Роберт был помолвлен с ней, но принц Рейегар похитил ее и изнасиловал […]. Роберт начал войну, чтобы вернуть ее. Он убил Рейегара своим молотом на Трезубце, но Лианна умерла, и они больше не встретились» («Игра престолов»). В этой сказке Роберт вовсе не завоевал королевство, проломив принцу грудную клетку. До тех пор, пока мужчины будут похищать чужих возлюбленных, будут и войны чести – не говоря уже о многочисленных поколениях женщин, изнывающих под гнетом рухнувших сексуальных и романтических мечтаний. Однако это конкретное сексуальное насилие будет показано как злодеяние монстров наподобие Рейегара.
Когда герои покидают Винтерфелл, отношение к сексуальному насилию становится одной из ключевых характеристик, которые они используют, чтобы оценить новые сообщества – и свое положение относительно них.
Когда Джон Сноу, незаконнорожденный сын Неда Старка, вступает в Ночной Дозор – общество давших обет безбрачия воинов, посвятивших свою жизнь защите колоссальной Стены, отделяющей королевство Вестерос от диких земель, – он с разочарованием понимает, что его товарищи – в большинстве своем сосланные преступники, а не благородные добровольцы. Оказавшись в порочном круге, Вестерос вынужден отправлять от Дозора в Ночной Дозор преступников, преимущественно «насильников», тем самым отпугивая юношей-аристократов, узнающих, с кем им придется служить. Насильники, не способные обуздать свои сексуальные порывы, должны дать обет целомудрия, а удаленность Стены от центра Вестероса лишает их возможности нарушить его.
Хотя Ночной Дозор превратился в тюремную колонию – защищающую Вестерос не только от внешней угрозы, но и от его самых худших граждан, – когда дозорные отправляются на разведку, насилие снова становится способом отличить себя от Вольного Народа, даже дружественных его представителей. Первый контакт с Вольным Народом и последний приют дозорных – жилище человека по имени Крастер, построившего себе в лесах небольшую крепость. Впервые оказавшись у него, Джон отмечает, что «Дайвин назвал Крастера братоубийцей, лжецом, насильником и трусом, а также намекнул, что он якшается с работорговцами и демонами» («Битва королей»). Чтобы сохранить отношения с Крастером и не уподобиться ему, лорд Мормонт приказывает Ночному Дозору не трогать жен Крастера (которые также являются его дочерьми). На обратном пути дисциплина в отряде трещит по швам, и в воцарившемся хаосе дозорные насилуют этих женщин, которые раньше считались неприкосновенными. Эти события демонстрируют предательскую сущность воинов Дозора и делают их уместными мишенями для таинственного незнакомца по прозвищу Холодные Руки.
Сходным образом Теон Грейджой, воспитанник Неда Старка, вернувшись ко двору своего отца на Железных островах, оказывается в обществе, где изнасилование является оружием войны. Родичи Теона считают, что законное богатство захватывается только в битве, и отец ругает сына за то, что он носит золото, которое не взял силой. Железные Люди обычно делят захваченных женщин на две категории: достаточно привлекательных, чтобы служить сексуальными рабынями, или солеными женами, и слишком непривлекательных, пригодных только к физическому труду. Подобное отношение к женщинам – тот факт, что они считаются собственностью Железных островов, рядом с которыми Вестерос выглядит оплотом феминизма – один из сигналов читателю, сообщающий, что Теон попал в безнравственное, опасное место.
Дейенерис Таргариен, выжившая представительница династии, чей трон узурпировал Роберт, живет в изгнании в Пентосе, по ту сторону узкого моря, на континенте, являющемся оплотом городов-государств и кочевых кланов. Она пытается заявить свои права и отделить себя от прочих мелких тиранов, объявив насилие вне закона. Впервые она пробует установить новые культурные нормы, еще будучи женой кхала Дрого, могущественного полководца-дотракийца. Дейенерис пытается сдержать телохранителей Дрого после удачного набега, предпринятого отчасти ради выполнения ее планов по захвату Вестероса и восстановлению династии Таргариенов. Этот поступок не приносит Дейенерис добра: женщина, которую она спасает от изнасилования, расценивает ее действия как неумелую опеку, а многие воины Дрого решают, что она пытается увести его с пути предков.
После смерти Дрого Дейенерис становится военным лидером и вводит запрет на изнасилование, однако сексуальное насилие все равно имеет место в Заливе работорговцев, землях, которые она завоевывает. Попытки стать справедливым правителем делают Дейенерис уязвимой, неспособной вести тотальную войну, которую предпочитают прочие успешные полководцы континента. Это трагическое свидетельство ограниченности силы благих намерений перед лицом глубоко укоренившихся, окаменевших культурных традиций.
В то время как попытки Дейенерис реформировать сексуальную культуру Залива работорговцев делают ее активность просветительской, одним из ярчайших свидетельств краха правления Баратеонов в Вестеросе является разрушение сексуальных норм, в особенности тех, что защищают благородных дам за пределами двора. Ланнистеры начинают понимать, что их положение в Королевской Гавани весьма шатко после восстания, во время которого более пятидесяти человек насилуют Лоллис Стокворт, незначительную и не слишком популярную леди королевского двора. Нападение на нее демонстрирует глубину народного недовольства правящим режимом.
Сексуальное насилие также играет важную роль в политике двора и часто используется в повествовании для того, чтобы показать, как низко пала знать. Король Роберт умирает, отравленный своей королевой, Серсеей Ланнистер, желавшей расплатиться за супружеское насилие и жестокость, которым регулярно подвергал ее Роберт, вопреки рыцарским идеалам. Роберту наследует его сын Джоффри, мгновенно подхватывая отцовские начинания и делая их публичными. Дочь Неда Санса Старк, невеста Джоффри, когда-то не помнила себя от счастья при мысли о таком супруге, но после смерти Неда Джоффри проявляет свои садистские наклонности. Его телохранители рвут на Сансе одежду, после чего избивают девушку. Переложив непосредственное исполнение на своих людей, Джоффри технически напрямую не причастен к происходящему, однако его рыцари вынуждены соучаствовать в насилии и выбирать между подчинением приказу и избиением женщины. Хотя до дела так и не доходит, Джоффри постоянно угрожает изнасиловать Сансу, даже после того, как выдает ее за своего дядю Тириона.
Тирион сам является жертвой и участником сексуального насилия: собственный отец в наказание приказывает изнасиловать его жену-простолюдинку и даже заставляет сына участвовать. Это не первый случай применения изнасилования в качестве оружия в истории прогнившей семьи Ланнистеров. Когда Серсея, думая, будто нашла любовницу Тириона, захватывает в заложницы проститутку, Тирион угрожает точно так же поступить с сыном сестры, чтобы Серсея не причинила женщине вреда. «То же, что случится с ней, случится и с Томменом, включая побои и изнасилования», – говорит он, думая:
Сексуальное насилие также является отличительной чертой двух, вероятно, величайших чудовищ, появившихся на страницах цикла: уродливого гиганта Григора Клигана, Скачущей Горы, и Рамси Болтона, узаконенного сына Русе Болтона, лорда Дредфорта.
О жестокости Григора Клигана ходят повсеместные слухи, но поступком, подчеркивающим его чудовищность, является изнасилование и убийство Элии Таргариен, а также убийство ее сына. Историю о зверстве по отношению к Элии рассказывают снова и снова, с различных перспектив. Это первое, что приходит на ум Неду, когда он встречает Григора при дворе в «Игре престолов». В списке возможных преступлений, включающем мертвых братьев, загадочные пожары и исчезновение слуг, история изнасилования и убийства Элии стоит особняком. Именно в тот момент он переступил черту, вышел за рамки приказа убить последнего из рода Таргариенов и превратил домашнюю жестокость, которую общество Вестероса готово было выносить, не предавая ее огласке, в неприкрытое злодеяние.
Хотя люди, которым на руку зверства Григора, ценят конечный результат и неохотно признают, что кто-то должен делать грязную работу, его жестокость все же вызывает у них дискомфорт. В «Буре мечей» Тайвин Ланнистер, который никогда не испытывал необходимости оправдываться перед своим младшим сыном Тирионом, делает исключение и пытается объяснить, как такое могло произойти под его командованием: «Признаю, это было слишком жестоко, – говорит он. – Я не приказывал ему пощадить ее. Сомневаюсь, чтобы я вообще о ней упомянул. У меня были более насущные заботы […]. Да я тогда и не знал ничего о Григоре Клигане, только что он огромен и ужасен в битве». Тайвин готов признать, что приказал убить королевскую семью, но отрицает свою причастность к насилию над Элией: «Изнасилование… Надеюсь, даже ты не обвинишь меня в таком приказе».
На мгновение кажется, что герой победит чудовище, когда Оберин Мартелл, иноземный принц и брат Элии, сходится с Григором в судебном поединке. Во время дуэли Оберин при помощи насмешек заставляет Григора признаться. Но в его признании скорее слышится триумф, а не раскаяние:
«– Я убил ее визжащего щенка. – Он ударил свободной рукой по незащищенному лицу Оберина, надавливая стальными пальцами на глаза. – Потом я изнасиловал ее. – Кулак Клигана врезался в рот дорнийца, оставив от зубов одни осколки. – Потом я разбил ее чертову башку. Вот так. – Он отвел назад свой огромный кулак, кровь на латной рукавице словно дымилась в холодном рассветном воздухе. Раздался тошнотворный треск» («Буря мечей»).
Схватка заканчивается отвратительно, и благовоспитанное общество вестеросцев вынуждено признать, что все эти годы среди них жило чудовище. Они мирились с жестокостью Клигана, пока он не доставлял хлопот им самим. Однако его публичное признание накладывает ответственность на приютивших преступника.
Дуэль превращает Григора в признанного монстра. Хотя Гора убивает Оберина, перед смертью Красный Змей успевает отравить противника. Бывший мейстер Квиберн забирает Григора в свою лабораторию с целью превратить его в непобедимого бойца, убивая неугодных членов двора и используя их органы для своих экспериментов. Все это запоздало подчеркивает общеизвестный факт: Григор Клиган давным-давно стал монстром безо всякой помощи.
В то время как Григор начал совершать преступления еще до событий первой книги цикла, мы также становимся свидетелями вхождения в силу другого чудовища, чья жестокость по отношению к женщинам напрямую связана с признанием его обществом Вестероса. Первое, что мы узнаем о Рамси Болтоне, узаконенном бастарде Русе Болтона: он жесток со своей женой. Когда отец признает Рамси, тот женится на леди Хорнвуд, чтобы получить ее родовые земли, после чего бросает супругу умирать голодной смертью в башне. По слухам, перед смертью она отгрызла собственные пальцы.
Насилие Рамси над женщинами принимает весьма необычные формы. Как один аристократ объясняет другому, Дредфортский Бастард завел себе неприятную привычку охотиться на понравившихся ему женщин: «Поймав, Рамси насилует их, после чего сдирает с них кожу, труп скармливает собакам, а кожу привозит в Дредфорт в качестве трофея. Если охота выдалась интересной, он сначала перерезает им горло, а потом сдирает кожу. Если нет – наоборот» («Танец с драконами»).
Когда Теон Грейджой попадает в руки Рамси, тот кастрирует его, сдирает часть кожи и заставляет Теона участвовать в сексуальном насилии, преимущественно над служанкой, которая изображает младшую дочь покойного Неда Старка, Арью. Очевидно, жертвами Рамси становятся не только женщины, однако рано или поздно любое преступление приводит его к ним.
В конце концов мы узнаем, что Дредфортский Бастард сам является плодом сексуального насилия. Русе Болтон изнасиловал мать Рамси, воспользовавшись правом первой ночи, и в «Танце с драконами» он рассказывает эту историю с леденящим душу спокойствием:
«Я охотился на лису возле Плачущей Воды, набрел на мельницу и увидел девушку, стиравшую в реке одежду. Старый мельник завел себе новую молодую жену, девчонку вдвое младше его. Высокую и стройную, буквально цветущую. С длинными ногами и маленькими крепкими грудями, вроде двух спелых слив. Она была красивой, в незатейливом смысле. Я с первого взгляда захотел ее. Это было мое право. Мейстеры скажут, что король Джейхейрис упразднил право первой ночи, потакая своей сварливой королеве, но там, где правят старые боги, чтут старые традиции […]. Поэтому я приказал повесить мельника и взял причитающееся прямо под деревом, на котором он болтался. По правде сказать, девчонка не стоила веревки. Лиса тоже сбежала, а на обратном пути в Дредфорт мой любимый рысак охромел, так что день выдался никчемный во всех отношениях».
В «Буре мечей» Русе признается Кейтилин Старк, что у Рамсе «порченая кровь, это нельзя отрицать». Без сомнения, он имеет в виду, что незаконный сын, наполовину крестьянин, осквернил его род, однако Робетт Гловер в «Танце с драконами» предлагает иное объяснение: «Зло у него в крови. Он бастард, рожденный от изнасилования.
Насилие затрагивает жизнь и формирует мир почти каждого персонажа цикла, будь он аристократом или простолюдином, преступником или жертвой. И хотя каждый из них испытывает свою собственную боль, и ужас, и гнев, мы видим всю картину. Даже когда изнасилование не используется в качестве предлога для начала войны или способа манипулировать дворцовой политикой, терпимость к насилию и неспособность предоставить правосудие его жертвам подрывают сам Вестерос и его врагов. Всепроникающая природа сексуального насилия в «Песни льда и огня» не просто сгущает краски – она служит мощным индикатором и обвинением в порочности и бесчеловечности.
Алисса Розенберг – культурный блогер ThinkProgress.org и телевизионный корреспондент The Atlantic, регулярно пишет о половых, расовых и политических проблемах, возникающих в современной культуре. Ее работы публикуют Esquire.com, «Дэйли», «Америкэн проспект», «Уошингтон мансли», «Нью рипаблик», «Нэйшнл джорнэл» и «Дэйли бист». Она живет в Вашингтоне.
Дэниел Абрахам
Старая песнь на новый лад
Адаптация «Игры престолов» к графическому роману
Поделиться книгой: