Проект «Конкистадор»

– Где? – не поняла Тамара Васильевна.

– Там, на подпольном заводе.

– Разве завод под полом? И не завод, а разливочный или, скорее, разбавочный цех. И не под полом, а в доме. Давайте будем говорить конкретно.

– Не важно. Если там тревога поднимется? Вон тому руки свяжи. Зашевелился…

Последнее указание относилось к одному из милиционеров в штатском. Наручников на всех поверженных не хватило, поэтому из сарая принесли моток толстого тугого провода, пригодного для промышленной электропроводки. Завязать узлом такой провод было невозможно, и руки кавказцам по мере их возвращения в сознание связывали на скрутку. Это было, конечно, туго и больно, но другого подручного материала в доме не оказалось. А воспользоваться брючными ремнями парней, как обычно это делают в спецназе, милиционеры не додумались.

– Так что делать будем? – снова спросил Васильков, и в его голосе послышалась откровенная надежда. Только что на глазах подполковника трое испытателей, из которых одна была женщиной, нейтрализовали целую банду отморозков. Это давало подполковнику право надеяться и на дальнейшую помощь.

Впрочем, командир группы Департамента «Х», кажется, такого оптимизма не разделял.

– А вы предлагаете осуществить захват нашими силами? – с легким удивлением поинтересовался подполковник Кирпичников, и громко, даже слегка демонстративно, зевнул. – Это не входит в наши функциональные обязанности. Я вам предлагаю все же дождаться прибытия автобусов с ОМОНом. Даже если на вашем заводе и поднимется тревога, это уже мало что изменит. Автобусы, как вы говорите, уже вышли. Демонтировать оборудование и даже спрятать куда-то китайских рабов ни времени, ни возможности уже нет. А вам следовало бы ОМОН выставлять поближе, чтобы ждали в готовности.

– Мы не предполагали, что вы сможете предоставить нам такую доказательную базу, – сознался Васильков. – Надеялись, но не на такую мощную помощь.

– Мне кажется, это ваши заботы, – Кирпичников проявил твердость.

– Бегут, – прислушиваясь, сказал капитан Радимов. – Сюда… Судя по шагам, человек десять. Тропа узкая. Пойдем, Станислав Юрьевич…

Капитан переглянулся с майором и оба посмотрели на Кирпичникова, ожидая разрешения. Тот кивнул, и офицеры включили свои световые пистолеты.

Хорошо, что свет выключили вовремя и со стороны не было видно, как капитан с майором вышли за калитку. Причем выключили не только «переноску», освещавшую двор, но и свет в самом доме. Но в других домах свет горел практически везде и освещал, хотя и неярко, узкую тропу, считавшуюся здесь, видимо, тротуаром. За зиму, естественно, его ни разу не чистили, а только утаптывали тропу. Но пройти по ней можно было от силы по два человека в ряд, да и то не везде.

Радимов со Старогоровым заняли позиции за деревьями и, оставаясь невидимыми, сами получили прекрасный обзор. Торопливо, иногда переходя на бег, в их сторону двигалась группа молодых кавказцев. Десять человек. Причем то ли обрезки труб, то ли арматура в руках давали основание думать, что огнестрельного оружия у нападающей стороны нет. Движение группы замедлилось метрах в десяти, когда шедшие первыми бандиты увидели фигуры стоящих за деревьями людей. Но статичность положения была только на руку офицерам, а прицел они взяли заранее. Да и прицеливаться нужно было только в лицо, поскольку зеленый луч лазера был достаточно широким. Он пролетел расстояние до группы быстрее, чем летит пуля, поскольку сверхсветовая скорость при стрельбе из автоматического оружия в природе еще не существует. И тут же раздался дикий вопль. Световой пистолет действовал безотказно и своим ослепляющим действием вызывал настолько сильный болевой шок, что полностью лишал пострадавшего координации движений на несколько минут. Первые жертвы упали лицом в сугробы, а луч уже метнулся в следующие лица. Капитан с майором успели нажать на кнопку «пуск», заменявшую спусковой крючок, только по три раза, когда остальные развернулись и побежали. Стрелять из светового пистолета в затылок бесполезно, поскольку луч не имеет ударной силы.

Через минуту Радимов со Старогоровым за шиворот затащили во двор и передали милиционерам первую пару пострадавших. Не успели те справиться со своей задачей, как к ним доставили следующих. Из последней пары один сумел даже встать и пытался убежать по тропе, закрывая лицо руками, но ноги слушались парня плохо. Костя Радимов быстро его догнал и поменял направление движения на прямо противоположное.

Когда последнюю пару доставили во двор, подполковник Васильков разговаривал по телефону. Автобусы с ОМОНом сумели быстро пробиться через традиционные вечерние пробки и были на подходе. Необходимость участия оперативников Департамента «Х» в дальнейшей операции отпала, а посмотреть, чем закончится дело, они так и не захотели. Теперь уже никого страховать необходимости не было. Задержка была минутной и свелась к тому, чтобы перебросить на диск все записи, которые могли мы послужить доказательством нелегального розлива паленой водки.

Связанных дагестанцев решили передать омоновцам только после того, как будет завершено оцепление. Это вызвало новую задержку с отъездом, поскольку подполковник Васильков попросил покараулить пленников, пока он со своими людьми будут участвовать в завершающей стадии операции.

Владимир Алексеевич нехотя согласился, приказал перевести пленников в дом, чтобы не маячили во дворе и не надоедали жалобами на то, что дышать невозможно из-за крови, залившей нос, руки из-за тугой проволоки затекли, а пальцы уже потеряли чувствительность. Или еще на что-то – причина всегда найдется. Кирпичников хорошо знал, что все эти горцы народ в бою храбрый, и дерутся хорошо, если силы как минимум один к трем, да и то только до того момента, когда их начинаешь бить. После этого их смелость уже ничего не стоит. А после битья они очень любят поплакать и пожаловаться. Надоедают нытьем. Ноги уже переставляли все, хотя самостоятельно двигаться не хотели, старательно демонстрируя собственную беспомощность. Несколько пинков быстро помогли ногам обрести устойчивость. Капитан Радимов с майором Старогоровым завели парней в сени и привязали руки одного к рукам другого, чтобы держались парами и жаловались уже только друг другу.

Авсеев с Осмоловым в действия оперативников не вмешивались, это было совершенно не их профилем, но со стороны посматривали с любопытством. Световые пистолеты ученым пока не вернули, но Станислав Юрьевич пообещал, что отдаст оружие, как только завершится их караульная служба, то есть когда пленников передадут с рук на руки омоновцам.

Владимир Алексеевич, как только подполковник Васильков услышал звук двигателя автобуса ОМОНа на улице, открыл калитку, вытащил телефон и отошел подальше в сторону, чтобы никто не слышал его разговор. Он позвонил брату в деревню, чтобы поинтересоваться у того новостями.

– Что, добрались до тебя следователи? – спросил Виктор Алексеевич. – Это я натравил. И номер телефона дал, и адрес. Что, думаю, я один отдуваться буду, пусть и тебя потягают…

– Еще нет, товарищ полковник, – не без ехидства отрапортовал Владимир Алексеевич, – до меня твои следователи не добрались. Сидит один у меня дома, но я пока вырваться не могу. Как только обстановка позволит, отправлюсь на допрос.

– И как новая служба?

– Служится…

– Доволен?

– Всем, кроме твоего поведения. Ты что, сам позвонить не мог?

– У нас тут связи не было. Не только у моей трубки, вообще не было. Что-то на ретрансляторе ветром сорвало. Даже за милицией после убийства батюшки ездили на машине. Я, кстати, и ездил. Из райцентра позвонить было, конечно, можно, но я, каюсь, не сообразил. Да и торопился. Милиционеров назад повез почти сразу.

– Так что произошло?

– Я надеялся, что ты мне расскажешь… Ты вместе с отцом Викентием ушел из его дома, а потом его нашли рабочие с пулей в голове. Во дворе храма на полдороге к вагончику рабочих. Умер сразу. Выстрела никто не слышал. Видимо, стреляли из пистолета с глушителем. Рабочие ко мне прибежали. Я сразу тебе звонить стал; думал, ты только-только отъехал. А связи нет… Побежал к матушке, она в храм, ключи мне от машины дала, я за милицией поехал.

– Он, кстати, пошел с рабочими ругаться.

– Да, матушка говорила. Рабочих пока не выпускают из райотдела. Ты, думаю, тоже под подозрением.

– Спасибо, утешил… Мне сейчас только таких проблем и не хватало. Хорошо еще у меня свидетель есть. Наш генерал за мной приехал и видел, как я с батюшкой прощался. Отец Викентий благословлял меня на новую службу. Надеюсь, нашего генерала подозревать в пособничестве не будут?

– Это ты у следаков спрашивай. Будут новости, звони.

– Ладно, бывай, полковник…

Владимир Алексеевич вздохнул и убрал трубку в чехол. Пленных к этому времени уже перевели в дом, и Старогоров остался присмотреть за ними, а заодно и чайку вскипятить. Благо, подчиненные Василькова свой чайник еще не успели забрать…

Глава третья

Но убрать трубку подполковник Кирпичников поспешил напрасно. Не успел он сесть в машину, как раздался сигнал вызова. Посмотрев на определитель, Владимир Алексеевич увидел знакомый номер, но, находясь еще под впечатлением от разговора с братом, сразу не смог сообразить, кто это звонит. Однако ответил привычно, не как отвечал совсем недавно в деревне:

– Подполковник Кирпичников. Слушаю…

– Вечер добрый, Владимир Алексеевич. Апраксин… Как у вас дела?

– Отработали, товарищ генерал, по полной программе, и даже на двести процентов.

– Такое тоже бывает? Я думал, только в ресторанах в один стакан вмещается четыреста граммов водки.

– Просто мы вынуждены были вмешаться в продолжение истории. Здесь в районе живет много выходцев с Кавказа. Чем-то им не понравилось наше присутствие во дворе. Выбили калитку. Нам пришлось продемонстрировать выучку спецназа… Сейчас караулим восемнадцать пострадавших. Ждем, когда милиция закончит операцию и заберет от нас этих парней. После этого сразу на базу.

– Ладно. Как вернешься, сразу напиши рапорт.

– Если можно, товарищ генерал, я завтра утром напишу. Вас все равно сегодня уже не будет. А утром я пораньше подойду и напишу.

– Домой спешишь?

– Меня там следователь из деревни ждет. Вернее, из райцентра. Когда вы меня забирали оттуда, я со священником попрощался. А через несколько минут его застрелили. Кстати, я могу сослаться на то, что вы видели, как мы мирно попрощались?

– Это без разговоров. Я сам подтвердил. Мне уже звонили, хотя ничего объяснять не стали. Просто спросили, при каких обстоятельствах я тебя из деревни забирал, с кем я тебя там видел. На меня вышли по номеру машины. Меня машина «ДПС» на подъезде к деревне останавливала, записали номер. Поэтому так оперативно и сработали. Правда, «дэпээсники» не знали моего звания, но расстались мы мирно, и даже взятку не вымогали. В провинции милиция скромнее московской. Позвонили часа три назад. В следственном комитете уже знали, с кем имеют дело. Об убийстве тоже сообщили. А что случилось? За что батюшку?..

– Ничего не знаю.

– Брату звонил?

– Он тоже не знает, от меня сведений ждет. Сам в растерянности.

– Ладно. Говори со своим следователем. Это мне тоже завтра расскажешь. Устно. Рапорт тоже напишешь утром. Пусть машина тебя сразу и отвезет. И следователя сильно не бей.

– Понял, товарищ генерал.

– Еще новость. Утром представлю оперативной группе вашего нового сотрудника. Не удивляйся имени. Его зовут Гималай Кузьмич, хотя на гималайского медведя он похож мало.

– Его профиль?

– Грубо говоря, «старшина роты». Все ваше обеспечение будет на нем. Человек основательный и надежный, как горы. Сейчас Гималай Кузьмич Слепаков – человек сугубо гражданский, но боевая подготовка у него тоже есть. В Афгане воевал, бывший прапорщик ВДВ. Служил настоящим старшиной роты в разведроте. Имеет награды. Обузой не будет.

– Понял, товарищ генерал. «Старшина роты» нам тоже нужен.

Кирпичников убрал трубку. К машине шла майор Ставрова. Владимир Алексеевич открыл дверцу и вопросительно поднял брови.

– Товарищ подполковник, может быть, следует запустить «ведро», чтобы посмотреть, как там дела обстоят?

– А смысл? – из глубины салона микроавтобуса возразил Владимир Иванович Авсеев. – Если бы мы сразу договорились о взаимных действиях и обеспечили бы обе стороны связью, тогда можно было бы и координацию проводить.

– Владимир Иванович прав, – согласился Кирпичников. – Я даже не знаю номер трубки Василькова. Но на будущее нам урок. При подготовке своей операции этот вариант следует всегда предусматривать. Мы ее будем разрабатывать не так. Здесь мы, по сути дела, в ее подготовке вообще не участвовали, и Васильков спланировать ее тоже не мог, поскольку не знал возможностей «вентилятора». Теперь мы хоть что-то знаем, и потому у нас будет на что опереться. Тамаре Васильевне, кстати, необходимо полностью изучить тактико-технические данные аппарата, чтобы не получилось так, как получилось сегодня. Чтобы каждый шаг, даже в положительную сторону, не оказался очередной неожиданностью. А ведь шаг может быть и, отрицательную сторону…

– Значит, мне нужно вплотную заняться аппаратом? – спросила майор Ставрова.

– Очень вплотную, – подтвердил подполковник. – И Радимова нужно привлечь. Это все я отмечу в завтрашнем рапорте генералу.

– А он что говорил? – поинтересовался Авсеев.

– Утром напишу ему рапорт, потом будем все вместе проводить «разбор полетов» – в прямом и переносном смысле. Только тогда он сможет сказать что-то определенное. Утром же представит нам нового члена группы, которого зовут Гималай Кузьмич. Это старшина нашей с вами роты. Возьмет на себя все вопросы обеспечения.

– Странное имя, – сказала Тамара Васильевна. – Хотя чему удивляться… Даже я знаю троих парней, которых зовут Казбеками. Если зовут Казбеками, почему не звать Гималаем?

– Странное, – согласился Кирпичников. – Но удивляться будем только завтра. А пока…

– А пока будем пить чай. Забирайте быстрее, горячий, мне пальцы обжигает… – Майор Старогоров через заднюю дверцу подал Авсееву и Осмолову по стакану.

Кирпичников незаметно улыбнулся, легко просчитав ситуацию. Старогорову было ближе принести эти два стакана командиру и Тамаре Васильевне, но он, скорее всего, не случайно отдал их сначала ученым. Майор показывал всем, что он не подхалим и перед своим непосредственным начальством не заискивает, не стремится угодить хотя бы в мелочах и что он человек самостоятельный и самодостаточный. Значит, обида на то, что командиром группы стал не он, все же в нем осталась. Но независимые люди, не желающие угождать начальству в мелочах, как правило, бывают надежны в серьезных делах. Кирпичников с такими характерами сталкивался не раз и считал, что они со Старогоровым сработаются.

– Стас, у меня тоже пальцы замерзли, – сказала Тамара Васильевна.

– Засунуть пальцы в чайник не предложу исключительно по соображениям гигиены, но чай тебе сейчас принесу. Правда, стакан только один остался.

– Я не замерз, – сказал Владимир Алексеевич. – Подожду. Можете, Владимир Иванович, не торопиться, не обжигайтесь…

* * *

Со стороны разливочного цеха вдруг раздались одна за другой пять коротких автоматных очередей и послышались крики. Кто-то громко отдавал команды, но разобрать, что кричат, из-за большого расстояния было невозможно. Было лишь понятно, что не все команды отдавались на русском языке. Ситуация, должно быть, возникла острая. ОМОН работал, как обычно, жестко. Владимир Алексеевич во время командировок на Северный Кавказ несколько раз принимал участие в совместных с этой структурой операциях и знал, что ОМОН умеет и любит действовать резко не только тогда, когда его посылают разгонять демонстрации и митинги. В боевой обстановке жесткость удваивается. А здесь обстановка, видимо, почти боевая. И неизвестно еще, кто в кого стрелял. А подполковник Васильков еще пытался вовлечь группу Департамента «Х» в захват подпольного завода… Вполне возможно, что ОМОН, вооруженный и многочисленный, вынужден был открыть огонь в ответ на применение оружия противником. А что могла сделать группа Кирпичникова, имея на вооружении только два световых пистолета и два травматических, добытых у отмороженных парней?

Хотя Владимир Алексеевич был уверен, что они вдвоем с капитаном Радимовым смогли бы что-то сделать, может быть, сработали бы даже лучше, чем ОМОН. По крайней мере, сумели бы нейтрализовать вооруженных бандитов без звука, а уж потом, вооружившись, действовать по обстановке. Но для этого следовало изучить ситуацию более тщательно, до деталей разработать план операции, а не действовать наобум, как предлагал Васильков. Это ОМОН может, благодаря своей численности, работать почти вслепую. А при действиях малыми силами, если желаешь получить эффект, каждый шаг должен быть просчитан. Только хвастун может себе позволить полезть напролом. Но хвастуны долго не живут. По крайней мере, в спецназе.

– Долго же они там возятся, – сказал за спиной подполковника Владимир Иванович.

– Думаю, уже заканчивают, – дал свой прогноз Кирпичников.

– Не забыли бы о нас, – вздохнула Тамара Васильевна.

– О нас они могут забыть, – высказал предположение стоящий возле водительской двери майор Старогоров. – Но не забудут о чайнике. За ним обязательно заедут. Заодно и пленников прихватят. Нашелся бы транспорт…

– Мы их транспорт дожидаться не будем, – категорично произнес подполковник. – Как только заявятся, сразу уезжаем.

С улицы раздался звук двигателя.

– Похоже на автобус, – сказал капитан Радимов и вышел из машины, чтобы посмотреть, потому что звук двигателя на дороге оборвался рядом с домом.

Но он даже дойти до калитки не успел, как она распахнулась и во двор торопливо вошел подполковник Васильков в распахнутом бушлате. Кирпичников вышел ему навстречу.

– У вас там осложнения? Мы слышали, стреляли…

– Да, у них три автоматчика оказалось. Один сразу оружие бросил, остальные пытались отстреливаться. Двоих сразу «сняли»… Я на минутку. Только чайник возьму. За пленными потом автобус пришлю.

– Не пролезет, товарищ подполковник, – вежливо отказался майор Старогоров.

– То есть? – переспросил Васильков.

– Наш контракт на должности «вертухаев» закончился, – подвел итог Владимир Алексеевич. – Начальство вызывает. Охраняйте своими силами. Мы поехали.

Владимир Алексеевич сделал знак рукой водителю. Радимов со Старогоровым стали открывать ворота.

– Полчаса еще, – взмолился Васильков. – От силы – час…

Кирпичников отрицательно покачал головой. Микроавтобус выехал на дорогу. Капитан с майором заскакивали в открытую дверцу уже на ходу.

– Милиции палец в рот положишь – не по локоть, а всего вместе с каблуками заглотят, – радуясь тому, что распрощались с местом испытания спецтехники, сказал Старогоров.

– Дверцу не закрыли, – не оборачиваясь, подсказал майору водитель. – Сильнее задвигайте. До щелчка. Машина новая, а замок уже перебирать надо…

Сначала отвезли Владимира Алексеевича, потом надо было развезти по домам остальных оперативников, и только Авсеев с Осмоловым возвращались на базу, чтобы сдать на склад оборудование.

Дверь подполковник Кирпичников открыл своим ключом. В прихожей его встретила жена, прикладывая палец к губам.

– Спит? – спросил подполковник.

– Только что уложила. У тебя в кабинете на диване постелила. Все беспокоился за машину. Он ее во дворе оставил.

– У нас двор спокойный, – Владимир Алексеевич разулся и прошел в большую комнату. Жена шла за ним следом.

– Будить? – спросила она, как только муж опустился в кресло.

– Сначала чаю попью. Пусть еще подремлет. Дорога скользкая и долгая. Устал, наверное. А потом назад ехать… Пусть подремлет. И я мысли в порядок приведу.

Это прозвучало как требование заварить свежий чай. Жена знала, какой чай любит Владимир Алексеевич, и поспешила на кухню. Но едва она позвала туда мужа, как вслед за ним появился достаточно молодой еще человек в гражданской одежде и чуть виновато представился: