Помоги проекту - поделись книгой:
Все ушли на восхождение. Мы остались с ней вдвоем. Красиво: романтика, горы, природа… Я по фильму должен был к ней приставать.
А она влезала на разные возвышения и спускала на меня камушки. В один из вечеров, когда я понял, что ничего не получится у нас с ней на личном фронте, я спел ей песню, которая называется «Скалолазка». Скалолазка — это женщина, которая лазает по скалам.
Эта сцена из фильма вырезана. Ничего не осталось. Мы просто ходим по камушку, и я то на плечо руку положу, то… В общем, очень скромно себя веду. Песни никакой нет. Я говорю: «Смотри, как красиво!» — и звучит музыка.
Для этого фильма я написал военную песню. На Кавказе была очень странная война. Не странная, а необычная. На Кавказе воевала дивизия «Эдельвейс», воевали горные стрелки. Там воевали немцы-альпинисты, которые ходили на восхождения до войны. У них были карты свои. Они прекрасно знали Кавказ, ходили с нашими инструкторами. Бывали даже случаи такие, что из немецких окопов кто-то кричал:
— Эй, рус, погоди, не стреляй! У вас ефрейтор Васильев есть?
— Да, есть!
— У нас вчера убили унтер-офицера. Они вместе ходили на Эдельвейс.
Бывали случаи, когда два бывших товарища встречались во время войны как враги.
Из дивизии «Эдельвейс» многие остались в живых. Я разговаривал с немцем, который в сорок втором году воевал в горах на Кавказе. Он привез с собой сына двадцатилетнего, посмотреть на горы, где он воевал. Это было очень неприятно.
Дивизия «Эдельвейс» долгое время держала все перевалы на Кавказе. Капитан Горт — немецкий альпинист — настолько обнаглел, что еще в сороковом году, до начала войны, поставил флаг на Эльбрусе. Гитлер тогда сказал, что сейчас не время для рекордов. Только в сорок третьем году вышел приказ о том, чтобы собрать альпинистов со всех фронтов. Началась война на равных. Очень долго выбивали немцев с Кавказа.
В нашем фильме есть такой эпизод, когда главный герой, Ломов, спускается вниз. В самую тяжелую минуту он вспоминает бой на том же самом месте в сорок втором году. А спуск в горах — самое трудное. Воспоминания дают ему силы. На экране в это время идет хроника войны и звучит песня о войне.
После съемок фильма «Вертикаль» я продолжал писать песни о горах. Есть у меня песня, посвященная Михаилу Хергиани. Это был известный альпинист. Английская королева называла его «тигром скал». Он был кумиром всех альпинистов. С ним было надежно ходить на самые сложные маршруты. Он был веселым, добродушным человеком, прекрасным парнем. Вот эта веревка, которая на растяжение 700 килограмм, — это нитка жизни. Прекрасный парень Михаил Хергиани погиб в Альпах на спасательных работах.
Это был «бородатый» период в моем творчестве, потому что я играл с бородой. Девушки очень жалеют, что я ее сбрил. Хотя я ее не отращивал. Мне ее клеили. Говорят, плохо.
Преодоление трудностей в горах — это преодоление себя. Бывает так, что человек сядет — и хоть его убей, не может идти. Это называется горная болезнь. Человеку кажется, что это — предел его возможностей. Некоторых затаскивают, как рюкзак, некоторых затаскивают на веревке… Потом шоковое состояние проходит, приходит второе дыхание. Это и есть посвящение в альпинисты. Потом человек с ужасом вспоминает о своей слабости. И если человек смог преодолеть этот панический страх, то он и в других условиях не подведет.
На равнине тоже есть возможности для преодоления трудностей. Одни споры с начальством — сколько нужно иметь мужества и терпения! Но в горах это ощущаешь по-другому, физически. Я к чему привел этот пример насчет начальства. Была у меня грустная история. В Краснодаре в одной газете, довольно солидной, один человек разбирал «Песню о друге», которая к тому времени еще не была спета всеми певцами в Советском Союзе. Он назвал статью «Самая вредная песня». Он написал: «Почему это, интересно, надо от трудностей идти в горы? Что их, мало у нас на производстве, в цеху?» И потом: «Если шел он с тобой…» Почему он с тобой, а не ты с ним? Что за хвастовство такое?!» — Вот такие бывают разборы…
До сих пор идет спор о том, почему фильм называется «Вертикаль». Да потому, что горы расположены вертикально. Это вертикальный образ жизни.
У меня была перемена в судьбе киношной, если так можно выразиться. Я стал играть людей серьезных, за спиной которых биография, интересная жизнь. Меня пригласил к себе сниматься Витя Туров, режиссер с «Беларусьфильма». Это мой большой друг, человек, у которого в детстве была целая одиссея. Немцы на его глазах казнили отца. Отец был партизаном. А потом Витю с мамой угнали в Германию. В то время ему было семь лет. Их освободили американцы. Они с матерью потерялись. Полгода Виктор скитался по Европе и добрался до России, добрался до родного Могилева девятилетним пацаном.
У Виктора сохранилось удивительное восприятие, детское восприятие военных лет, конца войны. Он снимает на эту тему фильмы. У него был фильм «Через кладбище», потом — «Я родом из детства».
В этом фильме я играл роль капитана-танкиста. Он горел в танке, полгода лежал в госпитале. Боялся посмотреться в зеркало — вдруг увидит что-то страшное, что у него с лицом стало.
Потом приходит домой. Дома нет мебели, всю сожгли, потому что было холодно. Нечем было топить. Но кто-то пожалел гитару и зеркало. Мой герой впервые видит свое лицо после госпиталя. Седой человек в тридцать лет, шрамы на лице…
Шрамы в кино делаются варварским способом. Наливается какая-то жидкость, скрепляется кожа и часов двенадцать ты ходишь. Когда снимаешь этот состав, лицо таким и остается, долго этот шрам не расправляется. А мы еще обнашиваем одежду в тех местах, в которых работаем. Вот я ходил в форме капитана военного времени. С нашивками о ранениях. Мне однажды в столовой одна старушка сказала: «Ой, милок, как же тебя война покалечила!» А милку было всего двадцать пять лет от роду, и война кончилась двадцать лет назад. Но в Белоруссии она очень свежа в памяти. Ведь погиб каждый четвертый белорус. Для них война будто бы год назад кончилась…
Наш сценарист однажды очень нехорошо пошутил. Во время войны он был партизаном. Как-то мы пришли в деревню, он открывает дверь, заходит в дом. Навстречу выходит старуха. Он спрашивает: «Бабань, немцы е…?»
У бабки — ужас на лице. Так спрашивали партизаны, когда приходили в дом… Она сначала даже не сообразила, что происходит.
С военными песнями у меня было много интересных историй. Мне писали письма: «Володя! Помнишь, как мы под Сталинградом лежали в окопах…» — Я не помню. Мне было тогда пять лет. Я лежать в окопе не мог. Но мне приятно, что люди видят в этих песнях какие-то настоящие строчки.
В этом фильме было много песен и они звучали по-разному. Имеется в виду, что их написал мой персонаж, когда лежал в госпитале. Моего героя зовут Володя, как и меня. Есть в этом фильме, например, такая песня:
Потом вдруг начинала звучать пластинка как бы из довоенных лет. Мы играли с Ниной Ургант сцену и заводили пластинку. С нее звучала такая песня:
Когда было получено известие об окончании войны, инвалид на рынке моим голосом пел песню:
А в конце фильма звучала песня «Братские могилы». Ее исполнял Марк Бернес. Было совпадение изображения, музыки, текста и голоса Бернеса. Это производило удивительное действие на людей, которые были когда-то в оккупации. Они присылали нам письма. Например, мы получили письмо от женщины, на глазах которой повесили двух сыновей, партизан. Она потеряла память. Сначала была в летаргическом сне, потом ее разбудили, но памяти не было совсем. Она помнила только то, что было две минуты тому назад. Она посмотрела этот фильм. Его показывали в больнице. К ней начала возвращаться память. Она нам написала: «Я вспомнила это место, эту стену…»
На экране — изображение стены, выщербленной снарядами и пулями. Женщины с сухими — они уже все выплакали — глазами подходят и кто ветку, кто цветок кладут на холмики неизвестных солдат.
И голосом Марка Бернеса звучит песня «Братские могилы». Для этой женщины был такой шок, что к ней начала возвращаться память.
Такие бывают странные, поразительные вещи с песнями, с музыкой, когда они очень хорошо вмонтированы в изображение.
В фильме «Война под крышами» Минской киностудии режиссера Виктора Турова я никого не играю, ничего не делаю. Чуть-чуть снялся в сцене на свадьбе. Больше в этой картине меня нет. Но для этой картины я написал несколько песен, например «Песню о новом времени».
Писал я песни еще для одной картины Виктора Турова — «Сыновья уходят в бой».
Я часто бываю в Минске. Приезжаю всегда, когда Виктор Туров предлагает мне что-нибудь написать для своей новой картины. В фильме, который называется «Взлет» или «Белый вальс», будут три моих песни. Они прежние, но их почти никто не знает, потому что я их писал для пластинки. Две из них будут исполняться моей супругой, моей женой. Она будет петь песни в этой картине. А диск мы записали лет пять тому назад и все воюем, чтобы он вышел. Но по закону сохранения энергии ничего не исчезает.
Я прекрасно знаю Белоруссию, мне ее показал Виктор Туров. Я был во многих-многих местах, жил с ним во время съемок. Даже когда не работал в фильме, просто приезжал к нему на натуру. Вы не поверите, но несколько вещей для фильма «Сыновья уходят в бой» были написаны за одну ночь. От впечатлений. Мы жили в деревне, где раньше был партизанский лагерь. В лесу. И песни как выплеснулись, как накипело и начало выплескиваться.
А фильм «Белый вальс» я рекомендую вам посмотреть. И не потому, что там звучат мои песни. Это удачная картина о современных десантниках. Сценарий писал мой друг, с которым я учился в школе. Я предпочитаю работать кланом со своими друзьями. Тогда ты можешь надеяться, что песня выйдет в том виде, как она написана.
В фильме «Опасные гастроли» я играл роль актера Бенгальского, который помогает переправлять нелегальную литературу для нашей партии, переправлять из-за границы в Россию.
Мнения о фильме разделились. Он вызвал много критики и много похвал. Критика есть справедливая. Вероятно, многовато мы показали танцев. А критиковать нужно с добрым глазом, чтобы люди исправляли ошибки, а не просто ругать. Говорят, что нельзя снимать вместе революционные события и канкан. Но ведь это первая картина в таком жанре. Когда показывают какие-то серьезные события, хочется, чтобы они были показаны интересно. Чтобы интересное повествование было. А если говорится о необыкновенно интересных вещах: о революции, о начале века, о подпольной борьбе, о гражданской войне, а сделано это скучно, само дело проигрывает от этого. Мы в этом фильме старались сделать так, чтобы интересно было смотреть зрителю. Мне кажется, что этот фильм может стать началом. Обязательно должны быть музыкальные фильмы на серьезные темы.
Но критика в основном относилась к сценарию и к постановке фильма. Актеров оставили в покое, так что не так обидно.
Об этой картине нельзя говорить, как об эпопее о революции. Это развлекательное кино на материале 1907 года. Группа актеров помогала одесским подпольщикам. Фильм критиковали за то, что помогали артисты варьете. А что, обязательно должны были помогать актеры МХАТа, Малого театра или Театра Леси Украинки! — Тогда ведь было много театров-варьете. Это было модно.
Подход к картине критиков был неверным. Но у нас бывает так, что кто-то скажет: «Вот, товарищи, нельзя делать такие картины!» — и пошло. Везде напечатали.
Несмотря на критику, я тепло отношусь к этой картине. Хотя и вижу много недостатков. Но ведь смотреть-то интересно!
На самом деле был такой случай. Литвинов, известный деятель нашей партии, пользовался услугами одесских актеров. Через одесский порт передавал литературу, а потом и оружие для русских большевиков. Это исторический факт. Ну а как актер может работать по такому заданию? — Конечно, своими методами. Переодеваться, перегримировываться… Это уже фантазия автора.
Для этого фильма я написал несколько песен. Все песни в этом фильме мои.
Почему-то в титрах не указали, что песни написаны мной. Не знаю уж, из каких соображений. Работа над песнями для этого фильма была очень интересной для меня. Я ведь мало знаю о том времени. А я писал и романс старинный — «Вальс при свечах», и одесские куплеты, и даже шансонетку.
Я снялся в фильме «Четвертый» по пьесе Симонова у режиссера Столпера, и сценарий этого фильма написал Александр Столпер, которого вы прекрасно знаете. Он снимал почти все фильмы по Симонову: «Жди меня», «Солдатами не рождаются», «Живые и мертвые», «Далеко от Москвы».
Картина «Четвертый» идет всего час десять, но это очень серьезная картина.
Работать с Александром Борисовичем Столпером мне было чрезвычайно интересно. В его фильмах всегда хорошо работают артисты. Он настоящий актерский режиссер, крепкий очень.
Фильм мы сделали быстро, хотя его очень трудно было делать. Там есть один очень трудный момент. Дело в том, что в пьесе «Четвертый» — она шла в БДТ — действуют покойники. Эти люди — это овеществленная совесть героя. Их несколько человек. Он с ними вместе летал в одном экипаже самолета.
Кино — вид искусства реалистический, в отличие от театра. Театр все-таки условное дело. А в кино все-таки близко к жизни все. Поэтому было очень трудно найти прием, каким же образом все-таки разговаривать, чтобы не было дурацкого ощущения: покойники — а они ходят.
Мы сделали так, что мой герой говорит монолог, почти не общаясь с этими людьми. А они вставляют свои реплики, но как будто это его реплики.
Как это удалось, вы увидите сами. Но роль очень любопытная, интересная. Мой персонаж называется Он, имени у него нет.
В пьесе решается проблема совести. Человек когда-то, в какой-то момент своей жизни все-таки должен решить, оставаться ли человеком, или скатываться вниз.
Работа в фильме «Короткие встречи» — одна из любимых моих работ. В этом фильме режиссера Киры Муратовой я играл роль Геолога. У этого Геолога очень сложная судьба. Он ушел из министерства, чтобы заняться своим прямым делом — искать серебро. Он находит его. А дома у него жена. Она говорит: «Останься со мной!»
Он: «Поедем со мной!»
Она: «Оставайся со мной!»…
А в пути он встречает девушку… Сложный психологический фильм. Судьба этого человека немного напоминает актерскую. И мне дома говорят: «Вот ты все время ездишь! Что ты там делаешь?! Сиди дома!»… Ну, это известно…
Я писал несколько песен для этого фильма. Пел там. Пел, например, «Цыганочку». Но это песня не моя, а я с некоторых пор чужих песен не пою совсем.
В этом фильме я играл с бородой. Это было очень хорошо, потому что никто не узнавал на улице. Все считали, что я с бородой на самом деле. Борода была наклеенная. Причем, очень плохо наклеенная борода была. А свою бороду отрастить было невозможно, потому что, играя в театре, я не имел права отпустить бороду или усы.
Многие мои поклонники просили меня не играть больше в таких фильмах, как «Единственная». Там я играл роль Бориса Ильича. Меня хотят видеть только в героических ролях. Даже негодяя можно — но только сильного человека. А слабых, — говорили, — не надо тебе играть, Володя! Просили, чтобы я не снимался в картинах, где у меня оторванная подметка или пуговицы не пришиты. Почему — я не знаю.
Фильм «Ветер надежды» первоначально назывался «Клипер «Надежда» или «Большие океанские гонки». Это фильм про молодых моряков. Он посвящен нашему паруснику «Товарищ», который выигрывал много регат, и молодым морякам, тем, кто готовит себя к морю.
Фильм снимал режиссер Слава Говорухин. Писать для его картин вошло у меня в привычку.
Для «Ветра надежды» я написал несколько песен. Одну особенно люблю:
Я думал, что песня будет звучать на первом плане, а она где-то далеко спрятана. Где-то далеко звучит, да еще спета высоким голосом: Слава попросил меня записать один вариант сильный, а другой — слабый. Он решил, что в фильм надо вставить тихий вариант. Я этим был недоволен, но своя рука — владыка. Кино — режиссерское искусство. Настоящее кино получается, только если режиссер — его автор. Иначе это ремесло. Так можно любого человека научить снимать кино.
Кроме серьезных песен для этого фильма, я написал одну шутку. Ее пели во время отдыха молодые моряки, собравшиеся на баке. Один из героев фильма потешает своих товарищей. Она называется «Одна научная загадка, или почему аборигены съели Кука».
Кук был известный мореплаватель. Он открыл Новую Гвинею. По свидетельствам историков, был любим аборигенами. Но они его любили — и все-таки съели. Но это бывает так: любят, а все равно съедят.
Я спрашивал у смотрителя Полинезийского музея на Таити, почему у них так поздно были приняты законы против каннибализма. Он говорит: «Во-первых, это вопрос питания. Во-вторых, у аборигенов были такие поверия, традиции. Если съесть печень храбро сражавшегося с тобой врага, то будешь таким же храбрым, как он. Если сердце друга — к тебе перейдет его доброта. Если коленную чашечку обсосать — будешь быстрее бегать. Если съесть глаз — будешь стрелять лучше». Короче говоря, масса вариантов. Несколько советов можно дать тренерам. Я это делал. Как-то в шутку сказал: «Может быть, съесть парочку товарищей по команде?» Мне ответили: «Мы это часто делаем, но результаты от этого не растут!..»
Для фильма «Иван Макарович» я написал песню «Полчаса до атаки». Эту песню в фильме поет мальчик под аккомпанемент гармошки. Мы этот эпизод снимали под Минском, на базаре. И мальчишка пел эту песню. Женщины, которые продавали молоко, сметану — они все плакали. Они вспоминали то время. Ведь в Белоруссии погиб каждый четвертый человек.
Сейчас я снимался в одной картине советско-югославского производства. Называется она «Единственная дорога». В сорок четвертом году немецкий танковый парк в Германии стоял без горючего. Шла колонна примерно из двухсот-трехсот гигантских бензовозов. Шоферами в этих машинах были русские пленные. Немцы приковывали водителей цепью к плите на полу этих бензовозов. Они сообщили партизанам, что колонну ведут русские шоферы. И партизаны не могут стрелять — загорится и будут гибнуть люди.
Я играю одного из этих окованных шоферов. Роль у меня совсем без слов, без единого слова, зато с песнями.
Я раньше, когда мне предлагали петь в кино, отказывался. А теперь думаю, ну почему нет, если это такая трибуна с многочисленными зрителями.
И я пишу песни свои и играю небольшую роль. Роль со смертью, чтобы за пять дней отсняться, спеть, умереть и закончить.
Я под это дело съездил в Югославию. Снимали мы в Черногории, в очень интересных местах. Народ очень любопытный. Они нас любят. Черногорцы считают, что их страна до Владивостока. Черногория в тысяча девятьсот четвертом году объявила войну Японии. Японцы долго искали на карте, где же эта Черногория, Черногория в то время только стала самостоятельным государством — ее и на карте-то не было. И до сих пор они находятся в состоянии войны с Японией. Вот такая страна.
Я написал стихи о черногорцах, потому что мне лавры Пушкина не давали покоя. Пушкин писал: «Что за племя черногорцев…» Теперь я тоже написал. Это не песни, это стихи.
Я тряхнул стариной и опять сыграл отрицательную роль. В фильме «Хозяин тайги» я сыграл Ивана Рябого. Ну что вам о нем сказать?! Он не совсем плохой человек, хотя докатывается до преступления. Но в то же время он искренне любит девушку. Я попытался показать и плохое, и хорошее в его характере.
Этот фильм мы снимали на реке Мане в Сибири под Красноярском. Потом в Дивногорске на Красноярской ГЭС. Бригада сплавщиков учила меня бегать по качающимся бревнам по реке. Это довольно сложно. Там лес сплавляют не плотами, а молем. Если образовался залом, то его надо разбивать багром. Можно несколько раз упасть в воду. Это довольно неприятно. Вода холодная, бурная. Бригадиром этих сплавщиков был человек с рябым лицом. Я очень много взял от него. Так что если роль получилась, то это на пятьдесят процентов на его совести. Я у него перенял манеру разговаривать с людьми, чувство собственного достоинства, силу характера. Только он человек положительный, а мой Рябой — подмоченный. Я режиссера уговорил, чтобы он назвал моего персонажа Иван Рябой.
Сейчас снимается вторая серия этой картины, но я там не участвую. Там снимается Валерий Золотухин, играющий милиционера Сережкина, прекрасный парень. Он со мною в театре работает. Я с ним две картины снимал. А во второй серии — «Пропажа свидетеля» — меня нет, потому что меня посадили в первой. Может быть, выпустят. Тогда будет третья серия.
Иван Рябой — человек довольно сильный, но живущий по законам тайги. Он считает, что он — хозяин тайги.
Когда Валерий Золотухин меня допрашивает, я ему отвечаю, и так, между словами, пою песню:
У этой песни был очень точный подтекст: не так легко будет со мной разговаривать, не так легко будет вывести меня на чистую воду.
Фильм «Вооружен и очень опасен» снимался на киностудии имени Горького. Снимал его режиссер Вайншток. По произведениям Брет Гарта написали сценарий Павел Фин и Владимир Вайншток.
Это прошлый век, ковбойская тема. Только начали добывать нефть. Люди ходили с пистолетами, сами решали свои вопросы. Стреляли и влет, и лежа, и навскидку. Стреляли откуда угодно. Среди них были и хорошие люди, и плохие.
Я писал для этого фильма песни. Песня «Вооружен и очень опасен», «Песня про живучего парня», который сводит счеты и говорит:
В этом фильме я не играл, а просто написал несколько песен. Планировалось, что хоть одну из этих песен я спою сам. Но все поет Сенчина.
Поделиться книгой: