Назад в школу! Бесценные уроки великого бизнесмена и инвестора

Мы сотрудничаем с богатыми людьми, и нам остается только понять, будут ли они так же хорошо работать, продав бизнес. Надо выяснить, почему они это делают: потому что любят свой бизнес или потому, что любят деньги? Во втором случае, нам они ни к чему. Я не смогу дать им больше денег после того, как они получат плату за проданный бизнес.

Мы ищем увлеченных людей. Я бы сказал, что это главный секрет успеха Berkshire: мы умеем находить людей, которые, разбогатев, трудятся с еще большим усердием. Они не присылают нам на рассмотрение бюджеты компаний. Раз в год мы устраиваем собрание совета директоров, а потом собрание акционеров. Явка необязательна. Для нас главное, чтобы менеджеры хорошо управляли своими компаниями. И таких людей у нас немало.

Они перечисляют мне деньги. Это часть их работы. А моя работа заключается в том, чтобы распределять капитал. Менеджеры могут делать что угодно на своих кондитерских фабриках или в редакциях газет. Им не нужно изображать важных бизнесменов. Нам нравятся компании, которые зарабатывают деньги. Иногда мы им помогаем, иногда нет. Мы предпочитаем покупать прибыльные компании, а если это невозможно, приобретаем их по частям, то есть покупаем акции.

Одно из наших крупнейших владений — пакет из 7 % акций компании Coca-Cola, стоимостью 2 млрд долл. Тридцать лет назад мы с нашим председателем [имеется в виду президент Coca-Cola Дональд Кеф, который также председательствует в совете Университета Нотр-Дам] жили на одной улице в Омахе. Тогда он работал торговым агентом в фирме Butternut Coffee.

У Дональда было шестеро детей. Он зарабатывал 200 долл. в неделю и буквально умирал с голоду. Однажды Дональд пришел к начальнику и рассказал о своей семье, о детях, которые посещают церковную школу. А он получает всего 200 долл. в неделю. В общем, жилось ему несладко. Во время разговора его босс Пол Гэллахер [владелец Butternut Coffee] открыл ящик стола, достал оттуда ножницы и стал обрезать нитки на изношенной рубашке. К счастью, вскоре дела и того и другого пошли на лад.

Нам принадлежит 7 % компании Coca-Cola. В настоящее время во всем мире в день продается 660 млн бутылок емкостью 240 мл. Таким образом, наши 7 % равняются 45 млн бутылок. Вот так мы думаем о бизнесе. Иногда я размышляю «Если повысить цену на бутылку всего на пенни, то Berkshire получит на 450 тыс. долл. в день больше». Знаете, это приятная мысль. Когда я ложусь спать, то думаю о том, что к утру люди купят еще 200 млн бутылок Coca-Cola. Нам принадлежат и акции компании Gillette. Бывает, что вечером, перед сном, я задумываюсь о растительности на лицах мужчин и ногах женщин. Я сплю, а волосы растут.

В общем, мы покупаем те компании, про которые я могу сказать, что понимаю, чем они занимаются. Компании или их акции. Мы не покупаем того, в чем я не разбираюсь. Отнюдь не утверждаю, что я всегда прав. Мы никогда не покупали акции технологических компаний. Про них я ничего не знаю. Ну и ладно. А зачем? [Сокращение]. Вы упомянули Cities Service Preferred. Я плохо разбирался в этом бизнесе, когда мы купили компанию. Я познакомился с Беном Грэхемом, когда мне было 19 лет, а книгу его прочитал еще в 18. Она показалась мне очень интересной и полезной.

Покупайте акции компаний, про которые вы можете сказать, что понимаете, чем они занимаются, — если, конечно, их предлагают по более низкой цене, чем должны стоить эти ценные бумаги. Вот и все. Именно так мы поступаем, если хотим купить компанию целиком. Или 7 % ее акций. Не важно. Мы с Чарли Мангером сотрудничаем 15 лет, и это все, чем мы занимаемся. И мы не собираемся расширять круг своих интересов.

Миссис Б., о которой я рассказывал, действует точно так же. Когда я покупал ее компанию, я не мог предложить ей ценные бумаги Berkshire Hathaway на 200 млн долл., потому что она ничего в них не понимает. Зато она прекрасно знает, что такое деньги. Кроме того, Миссис Б. разбирается в мебели и недвижимости. Да, она ничего не понимает в акциях и не интересуется ими. У нее другая сфера компетенций. Например, сегодня она купит 500 журнальных столиков (если устроит цена). Еще она приобретет 20 разных ковров или что-нибудь в этом роде [щелкает пальцами], потому что знает, что такое хороший ковер. Но она ни за что не купит 100 акций General Motors, даже если их предложат по 50 центов за штуку.

Мне кажется, в бизнесе, или в инвестициях, что, по существу, одно и то же, главное состоит в том, чтобы точно определить то, в чем вы разбираетесь. Необязательно быть компетентным во всем. У меня есть друзья, которые знают куда больше, чем я, но в некоторых областях они блуждают впотьмах.

В книге «Отец, сын и компания» [подзаголовок: «Моя жизнь в IBM и не только в ней»] (возможно, вы ее читали), Том Уотсон-мл. цитирует отца: «Куда мне до гениев. Но я разбираюсь в некоторых областях и стараюсь от них не отходить». Это самое важное в бизнесе и инвестициях. Я всегда говорю студентам бизнес-школ, что их жизнь сложится удачнее, если, получив образование, они заведут специальную перфокарту, в которой можно пробить 20 отверстий. Каждый раз, когда они принимают решение об инвестициях, нужно пробить одно отверстие. И тогда они убедятся, что 20 прекрасных идей за целую жизнь — это очень много.

Вы вряд ли насчитаете больше трех, пяти или семи идей. Но благодаря им вы можете разбогатеть. С другой стороны, вам не суждено стать богатым человеком, если вы каждый день будете стараться придумать блестящую идею. На самом деле, у каждого из нас есть перфокарта с неограниченным количеством отверстий. Так устроена система. Вы можете передумать в любой час, в любую минуту. Сделать это легко и просто, потому что на рынке полно ликвидности. Вы были бы осторожнее, если бы владели фермами или недвижимостью. И эта самая возможность, ликвидность, которую так высоко ценят многие люди, для большинства из них становится проклятием, потому что им хочется делать то, о чем, если честно, они не имеют ни малейшего понятия.

Если нам удается сделать что-нибудь умное хотя бы раз в год, мы приходим в восторг. Вам придется потрудиться, чтобы уговорить нас принять участие в каком-либо прибыльном проекте. Такое происходит раз в два-три года. Этого достаточно. За жизнь вас посетит не так уж много отличных идей. Вы должны иметь смелость, чтобы сказать себе: «Я не буду заниматься тем, в чем ничего не понимаю». С какой стати мне это делать? Поэтому я предпочитаю жить в Омахе, а не в Нью-Йорке. Я несколько лет работал в Нью-Йорке, и ко мне постоянно приходили люди, предлагавшие прошептать на ухо нечто очень важное. Я постоянно приходил в возбуждение от их предложений. Я был легкой добычей для биржевых брокеров.

Но давайте поговорим о том, что имеет непосредственное отношение к вам.

Есть одна проблема. Правда, она помогает нам развивать свой бизнес. Мы даже рады, что люди говорят: «Нет, нам это не поможет». Ведь в этом случае наше преимущество только увеличивается. Сейчас, наверное, это мнение менее распространено, но в течение лет десяти или более мне постоянно приходилось слышать, что деловому человеку нет никакой пользы от размышлений.

Инвестиции — это тоже бизнес. Если вы считаете, что все инвестиции осуществляются по правильным ценам, то, следовательно, истинны и оценки всех компаний. Остается только отдыхать и время от времени играть в дартс.

Если бы среди вас были игроки в шахматы и любители бриджа, убежденные в том, что думать ни к чему, у меня появилось бы огромное преимущество перед ними. Ведь этому учили десятки тысяч студентов бизнес-школ [тому, что размышления — пустая трата времени].

Вы упомянули о методе пять-сигма. Его много лет назад придумал Билл Шарп из Стэнфордского университета. Как говорит мой друг Чарли: «Чем дальше, тем труднее пересмотреть теорию. Проще добавить еще одну сигму». А Кен Гэлбрейт шутит, что «экономисты очень экономны в отношении идей. Они всю жизнь пользуются теориями, которые им довелось изучать в университетах».

В общем случае рынок достаточно эффективен. Вы покупаете на бирже 30 акций. При этом несколько очень умных людей также следят за изменениями цены и в основном располагают той же информацией, что и вы. Чаще всего (не всегда, но часто) акции продаются по справедливой цене. Ну и что? Главное, чтобы вы хотя бы несколько раз оказались правы. Иногда происходят очень странные вещи. В некоторых случаях на рынке воцаряется паника. [Сокращение…]

В 1974 г. компанию, владевшую газетой «Washington Post», можно было купить за 80 млн долл. В то время у нее не было долгов, а кроме ежедневной газеты, ей принадлежали телестанции CBS в Вашингтоне, Джексонвилле (штат Флорида) и Хартфорде/Нью-Хэйвене, ABC в Майами, 400 тыс. га лесных угодий в Канаде, лесопилка производительностью 200 тыс. тонн в год, треть газеты «International Herald Tribune» и наверняка что-то еще, о чем я забыл упомянуть. Если бы вы поинтересовались у инвестиционного аналитика или специалиста по масс-медиа, сколько стоят эти владения, они бы ответили, что не меньше 400 млн долл., 500 млн или 600 млн долл.

Однажды Боб Вудворд попросил у меня совета, как ему заработать (это было в 1970-х гг., до того, как он разбогател благодаря фильму и книге). Я ответил: «Боб, все очень просто. Найди себе подходящее задание. Проблема в том, что все задания тебе дает Брэдли. Попробовал бы ты лучше взять интервью у Джеба Магрудера. Или, например, займись расследованием того, сколько стоит компания Washington Post. Если Брэдли заинтересует эта тема, то через две недели ты напишешь отличную статью. Ты выяснишь, сколько стоит телестанция, сколько стоит газета, и предложишь свои оценки. У тебя все прекрасно получится. Это куда проще, чем спрашивать у Билла Кейси, лежащего на смертном одре, о чем он думает. Нужно только добиться, чтобы тебе поручили это задание.

Допустим, ты выяснил, что компания стоит 400 млн долл. На рынке она продается как раз за эту цену. Статью ты написал, но она не поможет тебе разбогатеть. А вот если ты узнаешь, что компания стоимостью 400 млн долл. продается за 80 млн долл., это уже интересно! Одно из двух: либо руководство компании не справляется со своими обязанностями и вскоре пустит по ветру 400 млн долл., либо они мошенничают и идут по стопам Боба Веско[3]. Но ты можешь заключить выгодную сделку. Это все равно что купить долларовые банкноты за 20 центов. Кроме того, через 8–10 лет 400 млн долл., даже если ничего не изменится в плане собственности, превратятся в 3–4 млрд долл.» В общем, все не так сложно. В 1974 г. мы, полагаясь на собственные оценки, купили у 10 продавцов 9 % компании Washington Post. Мы приобретали акции у таких людей, как Скаддер Стивенс, а также у трастовых отделов банков. Если бы вы спросили у них, сколько стоит компания Washington Post, они бы ответили, что не меньше 400 млн долл. Если бы цена опустилась до 60 млн или 40 млн долл., бета-коэффициент, конечно, был бы выше, и приобретение акций считалось бы рискованным. Но в том, чтобы приобрести ценные бумаги на 80 млн долл., нет никакого риска. Постепенная продажа акций на 400 млн долл. гораздо более рискованное занятие, чем единовременное снижение цены с 400 млн до 80 млн долл.

Вот и весь бизнес. Возможно, вы скажете: «Я не знаю, как выяснить истинную стоимость Washington Post». На самом деле, это несложно. Нужно узнать, за какую цену продаются другие газеты и телестанции. Если вы подсчитали, что компания стоит 400 млн долл., а ее продают за 390 млн долл., то что с того? Вы не можете инвестировать [учитывая столь небольшой запас безопасности]. Если же, по вашим оценкам, компания стоит от 300 млн до 500 млн долл., а ее продают за 80 млн долл., нужны ли более точные вычисления? В такие моменты лучше не зевать.

Два года назад мы приобрели 7 % акций компании Coca-Cola за 1 млрд долл. Таким образом, компания целиком обошлась бы нам в 14 млрд долл. Думаю, все собравшиеся понимают, что она собой представляет.

Если бы компания Philip Morris покупала в тот день Coca-Cola, ей пришлось бы заплатить 30 млрд долл. Впрочем, никто бы ей и не предложил акции Coca-Cola. И вы бы не стали продавать. Хотя бы потому, что Coca-Cola постоянно выкупает свои акции у инвесторов. В сущности, она покупает их для вас. Она выкупает у ваших партнеров акции по цене 50 центов за долл. и даже меньше. Весьма выгодное дельце. А мораль тут ни причем. Все очень просто. И не сомневайтесь.

Сейчас я не знаю ничего такого, о чем мне не было бы известно в 19 лет, когда я прочитал упоминавшуюся выше книгу. Я восемь лет с ума сходил от графиков. Они у меня из ушей сыпались. Я их обожал. А потом автор книги объяснил мне, что графики не имеют значения. Просто покупайте то, что стоит меньше настоящей цены.

Сейчас нам сложнее покупать компании, чем всем остальным, потому что от нас ждут, что мы будем покупать крупные корпорации или хотя бы их акции и принимают предупредительные меры. Всячески нас ограничивают. Да, нам не слишком удобно. Но, по словам Чарли, «это еще не самое страшное».

Вот что интересно. Нам принадлежат акции компаний, капитал которых оценивается в 7–8 млрд долл. А в 1970 г. Berkshire владела капиталом на 15 млн долл. Но тогда у нас было больше ценных бумаг, чем сейчас. Они окупились не потому, что мы покупали больше чем другие. Время от времени нам попадаются заманчивые предложения. В отчете компании указано, что в прошлом году мы сделали две крупные покупки. На 300–400 млн долл. каждая. Да, иногда появляются удачные возможности. Но они быстро улетучиваются. Чтобы воспользоваться ими, у вас будет не более 15 минут. Порой начинает идти золотой дождь. Конечно, не часто. Но если такое происходит, быстрее бегите туда. Время от времени такое бывает. Однако если сверху начинает сыпаться золото, бегите под дождь, и начинайте сгребать деньги в кучу.

Вопрос из зала: Скажите, сколько инвестиционных идей подсказали вам другие люди?

Пожалуй, что ни одной. Я читаю «Wall Street Journal». Мне более-менее известно, как идут дела у 1700–1800 американских компаний. Их стоимость каждый день меняется. Это моя личная брокерская контора, так сказать. Иногда цена компании внезапно и сильно падает, как, например, это случилось 19 октября 1987 г.[4] Да, в тот день цены сильно изменились. Отличное начало. Цены всех компаний, которые я покупаю, вы можете узнать в «тетрадке» С «Wall Street Journal».

Что касается сделок, то далеко не все соответствуют нашим стандартам. Обычно мы имеем дело с владельцами компаний, которые хотят продать их кому-нибудь вроде нас. И в этом случае, продавцы должны иметь в виду, что «вроде нас» нет никого, кроме нас самих. Я всегда говорю им, что контролирую компанию Berkshire, а значит, только я и могу их обмануть. Если же они заключат договор с компанией XYZ, то завтра ее вполне может поглотить другая компания, у директоров появится новый стратегический план, а потом придут специалисты McKinsey[5] и начнут раздавать ценные указания. Никто не способен пообещать продавцам столько же, сколько наша компания. Я могу абсолютно точно сказать контрагенту, что может произойти, если мы заключим сделку, а чего никогда не случится. Для некоторых людей это очень важно.

И для меня тоже. Я точно знаю, чего хочу. Мне не безразлично, что будет с каждой из моих компаний. Я всю жизнь работаю над этим. Когда я встречаюсь с похожим на меня человеком, у нас есть преимущество. Они кое-что о нас знают, и я обязательно о них услышу. Таких людей немного. Обычно это довольно пожилые люди. Бывает так, что младшие члены семьи интересуются не бизнесом, а исключительно деньгами. Три или четыре раза мы судились с молодыми наследниками, которым принадлежало 18 %, 15 % или 20 % компании. Мы на многое способны, чтобы добиться своих целей, и некоторые владельцы этому рады. А большинство и не предъявляет особых требований. Это не то же самое, что поговорить по телефону с инвестиционным банкиром.

Что касается торгуемых на рынке ценных бумаг или новых публичных предложений, то мы никогда ничего такого не покупали [по подсказке инвестиционного банкира или брокера]. Мы не обращаем внимания на них. Чтение их отчетов — пустая трата времени. Мы и так каждый год просматриваем сотни и сотни годовых отчетов компаний. У меня есть по 100 акций каждой из них. По-моему, это эффективнее, чем просить, чтобы твое имя включили в список рассылки.

Я читал годовой отчет Gillette. Я заметил, что они купили несколько пакетов акций. Я знал об этом. Чистый капитал компании ушел в минус, и хоть это не слишком важно, я понимал, что руководству это не нравится. Тем более, что у Gillette такая славная история. Директором компании был мой друг Джо Сиско. Я позвонил ему и сказал: «Я не знаю никого из этих менеджеров, но если они хотят что-то предпринять в области финансов, я готов им помочь. Если же нет, я не стану их беспокоить». Джо перезвонил мне пару дней спустя. Мы с Коулменом Моклером сложились, и у нас получилось 600 млн долл.

Мы приобрели компанию Scott Fetzer (в ее состав входит World Book, Kirby Vacuum и много чего еще). Полтора года в компании происходило какое-то брожение. Я не был знаком с Ральфом Шеем, никогда его не видел и не разговаривал с ним по телефону. Но я написал ему письмо: «Вот наш годовой отчет. Если вы хотите поговорить, мы заплатим наличными. Вы получите чек. Договор уместится на одной странице. Если вам это не интересно, я не буду навязываться. Больше вы никогда обо мне не услышите. А письмо можете выбросить». Он перезвонил мне. В воскресенье мы встретились в Чикаго и вечером заключили сделку. На следующей неделе подписали документы. Вот и все.

Вопрос из зала: А чем вас так привлекла компания Gillette?

Я знаю, что такое бриться. Я понимаю, что такое гибкая цена. Ее можно уподобить рву с водой вокруг компании. Когда я оцениваю бизнес, мне важнее всего понять, насколько глубока и широка эта канава. Главное, какой капитал лежит внутри компании и какой ров ее окружает. Больше всего мне нравятся крупные капиталы и широкие рвы. В этом нет ничего удивительного. Компания World Book, как и Kirby, окружена широким рвом. Это очевидно, если вы проанализируете распределение товаров и т. п.

Я занимался текстилем. Мы 25 лет производили подкладочную ткань для половины мужских костюмов в США.

Компания Gillette сумела правильно распорядиться капиталом.

В 1962 г. мы заключили сделку с компанией American Express. Одну из первых наших крупных сделок. В то время как раз разгорелся скандал с аферой с растительным маслом. В Бейонне, штат Нью-Джерси, жил такой парень, Де Анджелис.

American Express принадлежала складская компания. Совсем крошечная дочерняя компания с капиталом 12 млн долл. Она занималась проверкой наличия товаров. Ее задача состояла в том, чтобы убедиться в существовании товаров. Они ставили на документах свою подпись, и вы могли предъявлять их для того, чтобы доказать наличие у вас товара. Под этот товар вы могли взять ссуду. У Тино Де Анджелеса в 30 километрах от Манхэттена находилось хранилище. American Express подтвердила, что у него имеются запасы растительного масла. При этом, судя по ежемесячным отчетам Министерства сельского хозяйства, эти запасы превосходили весь объем имевшегося в США масла.

Но публика ничего не знала об этой странности. В 1962 г., за пару дней до убийства Дж. Кеннеди, разразился скандал. Несколько фирм на Нью-Йоркской фондовой бирже прекратили существование: Ira Haupt и, возможно, еще пара. Все потому, что они ссужали деньги под эти фальшивые сертификаты.

До этого момента American Express и не вспоминала об этой маленькой складской фирме, ничтожной по сравнению с их основным бизнесом, связанным с почтовыми переводами, кредитными картами и путешествиями. Теперь же они поняли, что крошечный бизнес, а не материнская компания, задолжал десятки и десятки миллионов долларов. Сколько именно, никто не знал. Вот такая афера!

В этой истории есть еще одна интересная деталь. American Express не была корпорацией. Но в то время на рынке могли торговаться только ценные бумаги акционерной компании. Следовательно, собственность American Express подлежала обложению штрафами. Если бы оказалось, что обязательства компании превышают ее активы, то на нее следовало бы наложить штраф. Поэтому в трастовых отделах по всей стране началась паника.

Насколько я помню, банку Continental принадлежало 5 % акций American Express. И вдруг они столкнулись с тем, что ее ценные бумаги на трастовых счетах не будут ничего стоить. Мало того, их могут оценить для выплаты штрафов! Разумеется, все стали продавать бумаги American Express, и некоторое время на рынке воцарилось настоящее безумие.

American Express была уникальной компанией. Взглянув на ее кредитную карточку, вы чувствовали себя победителем. Первой была компания Diner’s Club, потом появилась Cart Blanche, но American Express заткнула конкурентов за пояс. Она постоянно повышала цены. У нее был строгий отбор. Они повысили цены на кредитные карты, а Diner’s Club нет, и, тем не менее, у American Express дела все равно шли лучше. В общем, это была поразительная компания.

Они продавали 60 % дорожных чеков в мире, причем по более высокой цене, чем банки (ее главными конкурентами были B of A и First National Citi Bank).

Итак, банкиры держали низкие цены почти 60 лет, но American Express отвоевала у них две трети рынка. Да, это был настоящий ров вокруг бизнеса. Я навел справки, чтобы убедиться в том, что скандал не повредит American Express, и мы купили 5 % акций компании за 20 млн долл. Таким образом, компания в целом продавалась за 150 млн долл.

Компания American Express олицетворяла финансовую безупречность и субституты денег во всем мире. Когда Ф. Д. Рузвельт закрыл банки, он оставил дорожные чеки American Express. Таким образом, на время они превратились в американскую валюту.

Такая компания стоит куда больше, чем 150 млн долл., но в тот момент все сходили с ума от ужаса. Никто не знал, чем все закончится. Многие думали, что цена на компанию составит от 60 млн до 100 млн долл. (в 1962 г. это были куда более значительные суммы, чем сейчас). Я учитывал, что копания объявила о выплате дивидендов на сумму 75 млн долл. После этого началась бы настоящая паника — еще бы, представляете, кто-то получит дивиденды, а вы нет!

Никто не спорил, что American Express стоит дороже. Просто от ее акций хотели избавиться. Самый подходящий момент для покупки. В 1974 г. никому не интересны были акции Washington Post. Стоит вам два или три раза в жизни провести подобные сделки, и вы так разбогатеете, что можете бездельничать всю оставшуюся жизнь. Впрочем, есть в море и более крупная рыба. Она обязательно попадется у вас на пути. Если вы тратите огромные суммы денег, рисковать сложнее, но возможности будут всегда.

Вопрос из зала: Как вы думаете, а сколько сейчас на рынке выгодных инвестиционных предложений?

Вот что я вам скажу. Допустим, у вас есть 25 млн долл., то есть мы можем рассматривать все предложения ценных бумаг. По моим оценкам, из трех-четырех тысяч предложений можно выбрать 15–20, которые, во-первых, продаются по более низкой цене, чем они стоят на самом деле, и, во-вторых, их стоимость будет быстро возрастать.

Не стоит покупать доллар, который долго держится на отметке 50 центов, потому что для этого потребуется определенный капитал, а расходы окупятся только через десять лет, когда доллар будет стоить доллар. Лучше купить доллар, длительное время растущий на 12 % в год. Кроме того, выбирайте знающих людей. Представьте себе, что вы покупаете дилерскую компанию Ford в Саут-Бенде.

Что если сегодня вечером вам позвонит друг и предложит купить салон Ford? О чем вы будете думать? Те же самые мысли возникнут у вас, когда вы будете размышлять о компаниях в рейтинге Standard and Poor’s.

В 20 лет я страницу за страницей проштудировал Moody’s и Standard and Poor’s. Причем не один раз, а дважды, потому что это целая Вселенная. Теперь, к сожалению, размеры Вселенной, как мне кажется, уменьшились.

В то время я обнаружил кое-что странное. Я прочитал «Руководство Moody’s по банкам и финансам» — что-то около тысячи страниц, и нашел в нем сведения о компании Western Insurance Security из Форт-Скотта, штат Канзас. В то время ей принадлежало 92 % акций Western Casualty and Surety. Это была успешная компания и я знал людей, которые представляли ее в Омахе. Чистая прибыль на акцию — 20 долл., биржевой курс — 16 долл. [Сокращение…] Но это не все. Я подал объявление в местную газету, чтобы приобрести акции Western Insurance Security. У компании было всего 300 или 400 акционеров. Такие случаи выпадают редко. Руководство компании действовало очень разумно.

Кстати, хотел бы заметить, что почти все, кого я знаю на Уолл-стрит, придумывают не меньше хороших идей, чем я. Но у них хватает и плохих идей. Я серьезно. Знаете, когда я покупал акции Western Security Insurance, стоившие 16 долл. и приносившие прибыль 20 долл., то вложил в них половину сбережений. Сначала я все проверил — сходил в комиссию по страхованию, прочитал стандартный отчет и рейтинги «Best», в общем, не пожалел усилий. Но, понимаете, мой отец не работал в этой сфере. Я прослушал всего одну лекцию о страховании в Колумбийском университете, и, тем не менее, сделал это. У меня получилось. Значит, и у вас получится.

Согласен, озарения в области программного обеспечения или биотехнологии бывают не у всех. Не все располагают теми же сведениями, что и я, и могут делать на этом основании разные предположения. Однако очень многие могли прийти к тем же выводам относительно American Express, что и я.

Наверное, причина в том, что у нас разные характеры. Может быть, другие люди были парализованы страхом? Или они не хотели отличаться от остальных? Или что-нибудь в этом духе? Я не знал о кредитных картах или дорожных чеках ничего такого, чего не знали бы все остальные. Впрочем, в этом несложно разобраться. Однако мне было интересно, и когда я хотел что-то делать, то делал, а если не хотел, то не делал. Поверьте, не важно, какой у вас коэффициент интеллектуального развития. Интеллектуалов не так уж мало. Конечно, умение соображать не помешает, но характер куда важнее. Он на 90 % определяет успех.

Поэтому я советую вам прочитать книгу Б. Грэхема (В. Graham) «Разумный инвестор» [The Intelligent Investor], в которой автор рассуждает о том, какие качества нужны для того, чтобы выигрывать на рынке. Теперь я могу [сокращение].

Возможно, он ничего не знает о Coca-Cola и т. п., но не это помогает зарабатывать деньги. Главное — ваше отношение, умение разглядеть ценовые колебания на рынке. Я считаю, что две главы его книги — 8-я и 20-я — это самое важное, что до сих пор было написано об инвестициях. В них говорится отнюдь не о специфических технических знаниях.

В книге Б. Грэхема говорится о том, о чем вы должны думать, когда вступаете в игру. Люди не всегда это понимают. Не думайте, что я обладаю уникальным опытом или исключительными умениями. Тем более что в молодости их точно не было [сокращение]. Я не был маленьким Моцартом, который в пять лет поражал всех своими талантами. Но я любил размышлять и проводить статистические вычисления. Мне всегда нравились цифры. Я любил играть с ними. Например, выводить средние оценки баскетбольных игр. Но я нуждался в философском основании, чтобы заниматься бизнесом, пропускать информацию через фильтр и решать, стоящее это дело или нет. Вот чем помог мне Бен Грэхем. Это игра. Необязательно быть самым умным или прекрасно разбираться в бухгалтерии. Да, это не помешает, особенно знания в сфере финансовой отчетности. Но вы не отдаете себе отчет в том, что все это может ограничить вашу Вселенную.

[Сокращение…]

Мне вспоминается спор с Майком Йенсеном. [Поборник теории эффективности рынка…] В 1978 г. он произнес ставшую знаменитой фразу: «В экономике нет и не было утверждений, истинность которых подтверждалась большим количеством эмпирических доказательств, чем гипотеза эффективности рынка». Я выступил с опровержением этой теории в речи «Супер-инвесторы Грэхема и Доддсвилля», произнесенной на праздновании 50-летнего юбилея компании Security Analysis. Там присутствовал и девяностолетний Дейв Додд. Поразительный человек.

В зале сидело человек шесть, которые работали или участвовали в исследованиях вместе с Беном Грэхемом. Мы не из тех, кто увлекается теориями вроде пять-сигма, но нам всегда удавалось получить пять-сигма, три-сигма или еще какие-нибудь результаты. В общем, не подумайте, что он специально созвал нас со всех концов страны, словно футбольную команду Нотр-Дама. Так получилось случайно.

В общем, мы слушали Б. Грэхема, а потом следовали его советам. Мы делали это по-разному, сугубо индивидуально. Я думаю, что Уолтер Шлосс владел акциями сотен различных компаний. При этом коэффициенту интеллектуального развития Уолтера далеко до 150 баллов Чарли Мангера. Все мы разные люди, но нас объединяют схожие философские воззрения. Никто из нас не изучал некие тайные техники или системы.

Но все хотят узнать о системе. Приходит на наше ежегодное собрание какой-нибудь биржевой маклер или человек, который зарабатывает на изменениях цены, и спрашивает: «Стоит ли мне покупать акции в понедельник?» Все мечтают о некоей программе, которую можно было бы установить на компьютер и просчитать все, что только возможно. А я говорю, что если бы мы принимали во внимание только прошлые результаты, то список «Forbes 400» состоял бы из одних библиотекарей. Все бы только этим и занимались. Но мир устроен иначе. А люди хотят, чтобы было так, как им хочется.

Да, было бы неплохо. Но это невозможно. Все равно, что подбирать игроков баскетбольной команды: вы ищете парней ростом от двух метров, способных упорно тренироваться. В общем, вы предъявляете к ним множество требований. Есть особенности, которые помогают выделить из 15 членов команды пять лучших игроков. Но никакой специальной формулы отбора не существует.

Я не могу сказать: «Вот вам формула, а теперь идите в самый большой универмаг в Канзасе и, не глядя на проходящих парней, подберите с ее помощью игроков баскетбольной команды. Тренировки ни к чему. Формула поможет создать отличную команду». Нет, это у вас вряд ли получится.

Вопрос из зала: Что вы думаете о современных теориях инвестирования?

Меня поражает то, что за 40 лет эти теории только регрессировали. По-видимому, проблема состоит в преподавателях. Они изучают сложные математические техники, а потом с удовольствием их применяют. Им так это нравится, что они не замечают очень простых вещей.

Мне кажется, в результате (и я готов повторить свои слова и в Стэнфорде, и в Гарварде) преподаватели прививают студентам совершенно неправильные воззрения. Ну да, я узнаю об этом из писем. Не понимаю, зачем вести занятия, если ты не можешь научить студентов тому, как следует анализировать ценность инвестиций. Если люди думают, что от курса не было никакой пользы, то не понимаю, зачем… Неужели смысл в том, что преподаватели не умеют делать ничего другого? Тем более это неправда. Мне доводилось встречаться с людьми, которые учили других, как получить прибыль с помощью казначейских нот, выпущенных 30 или 40 лет назад.

Фил Карет написал книгу об инвестициях в 1924 г. Он еще жив и владеет акциями Berkshire. Ему 92 или 93 года. Он писал мне, что одобряет мою дивидендную политику: «потому что в старости я хотел бы получать прибыль на акции». Он занимается этим 70 лет.

Это значит, что он делал много инвестиций, и ему есть, о чем вспомнить. Он делал все не совсем так, как Грэхем, но у них схожий подход. В конце концов им удалось обратить в свою веру даже Дж. М. Кейнса. Сначала он был «рыночным тактиком», то есть старался прогнозировать рынок, но в 1930-е гг. поменял свое отношение. [Кейнс писал: «С годами я все больше убеждаюсь в том, что правильно инвестировать — это значит вкладывать крупные суммы в те компании, в деятельности которых вы разбираетесь…]

Нельзя научить людей некой таинственной формуле. Вы не можете дать им некий термин, а когда они его поймут, объяснить, что E= mc2

… Мы же не на уроке физики…

Я считаю, вы не должны покупать ценные бумаги, если только, тщательно взвесив информацию, не убедитесь в том, что их продают по более низкой, чем истинная стоимость, цене.

Я говорил трейдерам, что прежде чем человек купит 100 акций компании General Motors, он должен написать на листке бумаги: «Я покупаю 100 акций General Motors по цене X», умножить их на количество акций и сделать вывод: «следовательно, корпорация стоит больше 32 млрд долл.» (или сколько у него получится), «потому что [пусть назовет причину]». Если покупатель не может ответить на этот вопрос, я не рекомендую принимать у него заказ.

Это обязательный тест. Я никогда ничего не покупал, если не мог ответить на поставленные вопросы. Даже если я ошибался, я всегда знал, почему это случилось.

«Я покупаю компанию Coca-Cola, выпустившую 660 млн акций, цена которых чуть меньше 50 долл. Таким образом, вся компания будет стоить около 32 млрд долл.». Прежде чем вы купите 100 акций по 48 долларов, нужно продолжить предложение: «Сегодня я куплю Coca-Cola за 32 млрд долл., потому что…» [барабанит по столу, чтобы привлечь общее внимание к своим словам]. Если вы не можете обосновать свое решение, ничего не покупайте. Если же вы приведете несколько резонов, то покупка акций принесет вам кучу денег.

Вопрос из зала: Вы купили акции Coca-Cola. По каким основаниям?

В то время компания стоила 14 млрд долл. Вот что я вам скажу: если бы в этом году каждая стандартная бутылка «Coca-Cola» продавалась на пенни дороже, то прибыль корпорации до уплаты налогов увеличилась бы на 2 млрд долл. Вы спросите, с чего я взял, что рыночная ситуация позволяет сделать это по всему миру? А я отвечу: «Вы же знаете, что это так».

Семья Кэндлеров купила Coca-Cola у Пембертонов в 1904 или 1906 г. за 2000 долл. Если бы Пембертоны получали хотя бы пенни в качестве роялти, им ежегодно присылали бы чек на 2 миллиарда долл. Вот так вот.

Иначе обстояло дело, когда я продал бизнес, специализировавшийся на производстве ткани, шедшей на подкладку для мужских костюмов [речь идет об одной из компаний в составе Berkshire Hathaway]. Я занимался этим делом 20 лет. Когда мы пытались на полцента повысить цены на метр ткани (он стоил 79 центов), покупатели, с которыми мы сотрудничали 80 лет, захлопнули у нас перед носом дверь. [Сокращение…] «На полцента за метр! Да вы с ума сошли!» Выбирая в магазине пиджак в полоску, люди не обращают внимания на производителя ткани для подкладки. Они говорят: «Мне нужен пиджак». Вот и все.

К сожалению, в США у Coca-Cola есть конкурент: Pepsi. Для них это слабый рынок. Они неплохо зарабатывают в Японии. Pepsi принадлежит чуть меньше половины рынка, хотя объем продаж в расчете на душу населения намного меньше, чем в США. Во всем мире продавцы говорят: «Я продам вам безымянную колу на полцента дешевле», но люди не соглашаются. Это самый быстрый тест.

Предлагаю вам пару тестов, которые помогут определить, насколько выгодным может быть дело. Первый вопрос: «Как долго придется раздумывать руководству компании, прежде чем поднять цены?» Если вы смотрите в зеркало и спрашиваете себя: «Интересно, как быть с ценами на ”Coca-Cola” этой осенью?», а потом отвечаете: «Можно повысить», то вам крупно повезло.

Иначе ведет себя возможный покупатель акций текстильной фабрики. Он встает на колени, молится всем богам и робко шепчет: «Поднимем цену всего на полцента за метр». А когда встает, слышит ответ: «Нет, мы не согласны». Совсем другое дело, верно? Представьте, что вы входите в магазин и говорите: «Дайте, пожалуйста, шоколадку “Hershey”». А вам отвечают: «Нет, “Hershey” у нас нет, но могу предложить вам другой шоколад, на пять центов дешевле». Вы выходите на улицу, переходите ее и покупаете «Hershey» в другом магазине. Вот это хороший бизнес.

Возможность повышать цены означает, что вы чем-то отличаетесь от других компаний. Следовательно, вы имеете право назначать более высокие цены на свой товар. Вы занимаетесь выгодным делом.

Я задам вопрос: вам известна самая дорогая американская газета? [Пауза…] Это «Daily Racing Form». Ежедневный тираж — 150 тыс. экземпляров, газета существует 50 лет, и стоит 2,25 долл. за номер (регулярно повышает цены на 25 центов). На тираж это никак не влияет. Почему? Это издание ничем не заменишь. Если вы идете на ипподром (предположим, вы играете на скачках), то покупаете не какую-то неизвестную газетенку, а «Daily Racing Form». Вам не важно, сколько она стоит! Другой такой на свете нет. Поэтому прибыль газеты до вычета налогов составляет 65 %. Не нужно быть гением, чтобы это понять. Да, есть выгодные предприятия и товары, на которые можно регулярно повышать цены, а есть продукты вроде листового проката. Они отличаются, как день и ночь.

Из зала: Вы сказали, что за всю жизнь у вас было всего несколько хороших идей. Нас в Нотр-Даме тоже посетила одна отличная идея — пригласить вас сюда.

Лекции для студентов, изучающих деловое администрирование (MBA)

Несколько минут я буду рассказывать о вещах, имеющих отношение к розданным вам материалам. Надеюсь, хватило на всех. Те, кому не досталось, могут заглядывать в листок соседа. В общем, мы поговорим о том, как заработать деньги на ценных бумагах.

В конце 1920-х гг. у Эдди Кантора возникли трения с банком Goldman Sachs. [Кантор был популярным артистом, который потерял состояние и обанкротился…] Он был не очень доволен тем, что они ему продали, и высмеивал их в своих выступлениях. [Сокращение…]

Как вы знаете, Уолл-стрит — это такое место, куда люди в «роллс-ройсах» приезжают для того, чтобы выслушать советы тех, кто добирается на работу на метро.

Я бы хотел посвятить несколько минут разговору о том, что я считаю самым важным в инвестициях. Это пригодится вам в будущей карьере. Она зависит от того, в какой поезд вы сядете. Очень часто, практически всегда, выпускники школ бизнеса и не задумываются об этом. Одно дело — если вы будете связаны с процветающей компанией, которая добьется еще большего успеха в будущем. Разумеется, вы хотите вложить деньги в компанию, акции которой с годами подорожают, потому что чем больше денег она заработает, тем богаче вы будете. И совсем другое дело — если вы окажетесь в бизнесе вроде выпуска товарных купонов, чем некогда занимался я сам.

[У. Баффет предостерег студентов от сотрудничества с близкими к разорению компаниями вроде Blue Chip Stamps, несмотря на то, что инвестиции в нее оказались очень выгодными. В книге «Верно, черт побери!» Джанет Лоу (Janet Lowe, «Damn Right!») писала: «В конце 1960-х и начале 1970-х гг. Баффет, Герин и Мангер постепенно выкупили контрольный пакет акций компании Blue Chip Stamps. Эта крошечная компания выпускала товарные купоны и передавала их розничной торговле. Покупатели собирали эти купоны, а потом обменивали на товары в магазинах. Инвесторы сочли, что счет по инкассо компании обладал пропадающим втуне потенциалом: ведь к погашению предъявлялись далеко не все выпущенные купоны! Используя общий капитал, инвесторы Blue Chip Stamps приобрели и несколько других компаний, таких как Wesco Financial, See’s Candies и The Buffalo Evening News].

Очень важно правильно выбрать компанию. Обратите внимание на листки, которые я раздал. Там описываются две компании: А и Э. Пока я не скажу, как они называются на самом деле, но подробно опишу их деятельность.

Акционеры «Компании А» в конечном итоге значительно обеднели, так как она потеряла больше денег, чем любая другая компания в мире. «Компания Э» принесла владельцу больше денег, чем любая другая компания. Другими словами, «Компания Э» сделала своего руководителя одним из пяти богатейших людей в мире, а «Компания А» поставила инвесторов на грань разорения.

Поговорим подробнее об этих двух компаниях (мы подходим к вопросу о том, насколько важно то, чем вы занимаетесь). Если на «Компанию А» работали сотни специалистов, получивших хорошее бизнес-образование, то сотрудники «Компании Э» были самыми простыми людьми. Обратите внимание, что в «Компании А» широко использовались такие методы стимулирования как опционы на акции, льготы, пенсионные программы, оплата по результатам труда. В «Компании Э» просто не знали, что такое опционы. У «Компании А» были тысячи патентов — пожалуй, больше, чем у какой-либо другой американской компании. В «Компании Э» не было ни одного изобретателя. «Компания А» постоянно совершенствовала свои товары, а продукт «Компании Э» оставался неизменным.