Ключи от рая

Я рассчитывал скопить в Лондоне кучу денег. Тогда я устроил бы маме отпуск и подарил бы папе красивое кожаное пальто. А теперь мне было приказано не ходить на работу.

Приберись здесь, было сказано. Но чем? У нас не нашлось ничего для этого: ни отбеливающих средств для раковины или ванны, ни стирального порошка. Нечем было полировать мебель. А у меня осталось только девять английских фунтов.

У меня возникла идея, и я спустился в магазин Патела, который работал круглосуточно.

Я набрал моющих средств и взял банку белой краски, в общей сложности на десять фунтов, и сложил все в коробку. Затем я спросил мистера Патела:

— Предположим, я прибрался в вашем дворе, подмел его, аккуратно уложил все ваши ящики и коробки. Отдадите ли вы мне все это в качестве платы?

Он задумчиво посмотрел на меня, как бы прикидывая цену и количество работы, которую мне предстоит сделать.

— А окна магазина ты тоже помыл? — решил он поторговаться.

— Разумеется, мистер Пател, — ответил я, широко улыбнувшись.

И мистер Пател тоже улыбнулся в ответ.

Затем я пошел в прачечную и спросил, могу ли я покрасить их дверь, которая выглядела не лучшим образом.

— Сколько ты хочешь? — Миссис Прайс, хозяйка этого заведения, которая, говорят, имела много друзей-джентльменов, была умудрена опытом.

— Я хочу две коробки стирального порошка, — сказал я.

Дело было сделано.

Когда Кит и другие парни вернулись со стройки, они не поверили своим глазам.

Постели были застланы чистым бельем, старый линолеум на полу блестел, стальная раковина сверкала. Я выкрасил шкафчики на кухне и в ванной.

Я сказал, что могу на следующий день еще поработать у Патела и мне дадут средство для восстановления эмали в ванне. А в прачечной тоже есть что покрасить, так что мы можем постирать кучу вещей — рубашки, джинсы, все, что угодно, — я уже набил сумки тем, в чем нельзя уже было ходить на стройку или еще куда-нибудь.

Поскольку они, похоже, успокоились и были очень довольны уютной, обновленной и чистой квартирой, я решился спросить о другом. Мастер кого-нибудь прищучил?

— Ну, возможно, — сказал Кит. — Он не мог поверить, что ты меня мог заложить, своего родного брата! Я внушил ему, что никто не мог этого сделать, никто из парней, живущих со мной. Так что он решил, что ему нужно всюду искать воров. И теперь он повсюду и высматривает их.

— Ты что, думаешь, он найдет их? — спросил я удивленно.

Можно было подумать, что мы — персонажи триллера.

Все смущенно посмотрели друг на друга. Наступило молчание.

— Наверное, нет, — сказал Кит через некоторое время.

— А я смогу пойти на работу на следующей неделе?

Снова тишина.

— Ты знаешь, ты так здорово поработал здесь, Недди, превратил это в отличное жилье для нас, может быть, этим ты и будешь заниматься?

Я был обескуражен. Я думал, что буду ходить с ними на работу каждый день как напарник.

— Но где же я возьму деньги на жилье и для дома, если у меня не будет никакой работы? — тихо спросил я.

Кит наклонился ко мне и заговорил как мужчина с мужчиной.

— Я думаю, мы можем считать себя компанией, Недди, а ты можешь быть нашим управляющим.

— Управляющим? — переспросил я, потрясенный.

— Ну да, представь, что ты будешь готовить завтрак и даже упаковывать для нас ленч, а это место содержать в полном порядке. И, конечно, контролировать наши финансы, относить наши деньги на почту за нас. Так ты облегчишь жизнь нам, а мы все скинемся на оплату твоего труда. Что вы об этом думаете, парни? Хорошее чистое жилье, мы даже сможем приглашать сюда гостей, раз Недди гарантирует нам качество.

Они все сказали, что это классная идея, а Кит побежал в магазин и купил рыбы и картошки[2] для всех, чтобы отметить день моего назначения управляющим.

Работы было много, но значительно более простой, чем работа на стройке, потому что все было заранее оговорено, и я точно знал, что должен делать. Я написал обо всем этом в своем еженедельном письме домой и думал, что мама и папа будут рады. Но они в своих письмах выражали опасение, не используют ли меня Кит и прочие как дешевую рабочую силу и не перегружают ли работой.

«Ты такой скромный, воспитанный мальчик, — писала моя мама, — ты должен позаботиться о себе в этой жизни. Ты обещаешь мне это?»

Но на самом деле это оказалось нетрудно, потому что все были добры ко мне, и я все успевал. После приготовления горячего завтрака для парней я вел детей Патела в школу. Затем я открывал прачечную, потому что миссис Прайс, имевшая много друзей-мужчин, ранним утром бывала не в форме.

После этого я возвращался к семейству Патела и помогал им расставлять товары на полках и относить мусор на свалку. Затем нужно было наводить порядок в квартире, делать уборку, и каждый день я старался сделать что-то новое, вроде сооружения новой полки или приобретения подержанного телевизора, который мне дали в обмен на уборку в мастерской по ремонту телевизоров. Потом Кит нашел видеомагнитофон, который упал с грузовика, но не разбился, так что у нас было как бы собственное кино в столовой.

Я приводил из школы детей Патела и делал покупки для Кристины, старой дамы-гречанки, которая сшила нам занавески.

И каждый год я приобретал билеты обратно в Ирландию. Мы с Китом возвращались домой на маленькую ферму под Россмором, чтобы повидать родителей.

Каждый раз что-то было по-новому, город очень быстро рос и расширялся. Теперь был даже автобус, который ходил до поворота к нам. Я никогда не слышал ничего о бедной Норе и ее жизни. Кит сказал, что не у кого спросить.

Когда мы приезжали домой на эти две недели, я всегда делал какую-то работу по хозяйству. Ну, Кит обычно пропадал на танцах и не замечал ничего такого, а жилье ветшало, и требовалось то что-то подкрасить, то что-то починить. Папа занимался скотом, и у него не оставалось времени или сил для этого.

Я предложил Киту купить им хороший телевизор или даже стиральную машину, но Кит сказал, что у нас не хватит денег и не надо, чтобы нас считали миллионерами, потому что это не вызовет у наших соседей ничего, кроме зависти.

Меня беспокоило мамино здоровье. Она всегда была болезненна, но она говорила, что святая Анна дала ей эти дополнительные годы, для того чтобы она могла увидеть, как растет ее семья, и что за это она очень ей благодарна. Как-то летом мне показалось, что она очень плохо выглядит, но она сказала, чтобы я не беспокоился за нее, что все хорошо, и сейчас им стало жить легче, потому что папа продал одно поле и часть скота, и теперь он чаще бывает дома и может приготовить для нее чашку чаю. Ее ничто не беспокоит, за исключением того, как будет жить папа, когда ее не станет.

А потом мы с Китом приехали на мамины похороны.

И все наши друзья в Лондоне прислали цветы, потому что я рассказывал им о маме. Говорили, что к Киту очень хорошо относятся в Лондоне, раз у него столько друзей. На самом деле это были мои друзья, но это не имело никакого значения.

Бедный папа выглядел как тяжелораненый. Его лицо было полно печали, когда он прощался с нами.

— Теперь тебе предстоит присматривать за Недди, — наставлял он Кита на станции железной дороги. Как показало дальнейшее, все потом случилось совсем не так.

— Как ты думаешь, он не заплатит за нас? — проворчал Кит. Но деньги у меня были, и я мог заплатить за нас…

А потом, поскольку я привел в порядок все наружные помещения мистера Патела, когда он расширил площадь складов, он предоставил нам еще одну отдельную комнату за ту же плату, и один из наших парней перешел туда и завел девушку для серьезных отношений, так что теперь нас было только трое в квартире, и у каждого было по комнате.

У остальных тоже бывали девушки, вполне приятные девушки, они завтракали и были очень милы со мной.

Все были очень заняты, и время летело незаметно, и вот мне исполнилось тридцать семь, но я почти двадцать лет копил деньги, так что мне повезло с этой стройкой. В самом деле, если вы откладываете двадцать фунтов в неделю сначала, а потом больше, от тридцати до пятидесяти, все это складывается в весомую сумму.

Каждый год мне приходилось уговаривать Кита поехать со мной домой. Он говорил, что чувствует себя в Россморе заживо погребенным. А в один из наших приездов оказалось, что с папой не все в порядке. Он не отремонтировал загон для птицы, и лисица съела всех кур. Он не мог больше ходить в магазин и полагался на людей, заходящих к нему и предлагающих продать скот, отчего ему становилось еще хуже.

Он сильно постарел и совсем не ухаживал за домом. Я сказал Киту, что папа больше не может жить один. Кит ответил, что мысль о доме призрения вызывает у него ярость. Как будто бы я хотел отправить нашего папу в дом призрения!

— Нет, — сказал я, — я буду ухаживать за ним. Постараюсь работать за него.

— И получить все наследство? — с ужасом спросил Кит.

— О нет, Кит, я попрошу кого-нибудь оценить все, может быть, Майлса Бэрри, адвоката из города, а затем дать тебе и остальным вашу долю. Это будет по-честному, разве нет?

— Ты будешь жить здесь с отцом? — Кит смотрел на меня, открыв рот.

— Кому-то нужно это делать, — объяснил я, — и потом, я скоро женюсь, если смогу найти хорошую девушку.

— Купить этот дом? Выдать нам нашу долю? Что за мечты? — Кит рассмеялся.

Но я мог купить его, и я сделал это прямо на следующий день, и папа был очень рад, но Киту это совсем не понравилось.

Он сказал, что у него нет сбережений, и я, который в своей жизни ни одного дня не работал, не буду ли так любезен залезть в свой карман и дать ему на приобретение маленькой фермы или хорошей квартиры, пригодной для джентльмена. Это был очень странный поворот дела.

— Но почему ты считаешь, что я в своей жизни ни одного дня не работал, я же был вашим управляющим? — закричал я, чрезвычайно расстроенный этим нелепым обвинением.

Он, похоже, не был согласен с моим объяснением.

— Я был вашим управляющим, — настойчиво повторил я. Потому что я действительно им был. Я устроил хорошую квартиру, в которой они жили. Я мог бы еженедельно откладывать их деньги так же, как откладывал свои, если бы они мне их давали. Нужно было пойти на почту и завести счет, и аккуратно его пополнять. Но я не мог по пятницам выцарапать из них деньги, если они пропадали в клубах или тратили их на девушек, или покупали модную одежду.

Причина, по которой я смог накопить денег, состояла в том, что я не пил. Покупал одежду по низким ценам в «Оксфаме»[3], был занят на работе с утра до вечера, и у меня просто не было времени куда-то ходить и тратить деньги — вот я и накопил на дом.

Я все это спокойно сказал Киту и объяснил ему так подробно, что он не мог не понять. Я наблюдал за его лицом и увидел, что он перестал злиться. Его лицо смягчилось и стало приятным, как в тот вечер, когда он сделал меня управляющим. В тот вечер, когда он бегал за рыбой с картошкой. Он положил свою широкую ладонь на мою руку:

— Извини, Недди, я был не прав. Конечно, ты был нашим управляющим, и очень хорошим управляющим. И я не знаю, как мы обойдемся без тебя, если ты не останешься с нами здесь. Но главное, что папа будет под присмотром, и это станет утешением для нас.

Я облегченно улыбнулся. Все опять налаживалось.

— Ты знаешь, быть женатым трудное дело, Недди. Не расстраивайся, если это окажется для тебя не так легко, как все остальное. Женщин очень трудно понять. Тяжелая работа. Ты славный парень, но ты не острейший из ножей, и ты не знаешь, что нужно женщине в наше время.

Он был доброжелателен, поэтому я поблагодарил его, как всегда благодарю за советы, независимо от того, принимаю я их или нет. А я занялся поисками девушки, чтобы на ней жениться.

Это заняло семь месяцев. А потом я встретил Клэр.

Она была школьной учительницей. Я встретил ее, когда она возвращалась из нашей приходской церкви под Россмором с похорон своего отца. Она показалась мне очень хорошенькой.

— Она слишком яркая для тебя, — говорили все.

Ну, папа такого не говорил, потому что ему нравилось жить со мной, и он не хотел говорить ничего такого, что огорчило бы меня. Я варил ему овсянку каждое утро и нанял человека, чтобы он следил за нашими несколькими коровами. Я занимался курами и утками. Мы ходили гулять в лес, чтобы его ноги сохраняли подвижность. Иногда он ходил к источнику поблагодарить святую Анну за все эти годы, которые он прожил с моей мамой. И я каждый день доставлял его в паб повидаться с друзьями, выпить пинту пива и съесть горячий обед.

Папа часто говорил обо мне:

— Недди совсем не такой неженка, как вы все думаете…

Папа решил, что Клэр вполне мне подходит. Он сказал мне, чтобы я потратился на покупку нескольких красивых рубашек и на аккуратную стрижку в салоне в Россморе. Вообразить только, папа знал слово «салон».

Клэр была честолюбива, она сказала мне об этом в самом начале. Она собиралась продолжать учительствовать и, может быть, когда-нибудь стать директором школы, и я сказал, что это хорошо, потому что, на мой взгляд, я мог бы заниматься домом и делать все к ее приходу. А если предположить (только предположить!), что у нас появится ребенок, я мог бы присматривать за ним, пока Клэр находится на работе. К моей радости, она сказала, что все это звучит очень приятно и успокаивающе и она будет счастлива стать моей женой.

Кит не мог приехать на свадьбу, потому что сидел в тюрьме в Англии по какому-то недоразумению. Настоящие преступники были пока не найдены.

Папа заметно окреп и выглядел лучше. Плохо было то, что он страдал от одиночества и впал в депрессию, ведущую к безразличию ко всему на свете.

Мы пригласили хорошего плотника, и он сделал прекрасную работу, разделив дом с учетом пожеланий Клэр, так что, когда она пришла сюда жить после нашей свадьбы, у нас с ней была своя отдельная часть дома. Этот вариант всех устраивал.

Я пригласил папиных друзей приходить к нему по вечерам. Я купил ему большой телевизор, потому что все они любили спортивные передачи.

День нашей свадьбы в Россморе был прекрасен.

Основную церемонию провел каноник Кэссиди, но новый викарий отец Флинн тоже был при деле. И у нас была вечеринка в отеле, где люди говорили речи.

Папа сказал, что его возлюбленная жена, исцеленная святой Анной, тоже присутствует, чтобы поздравить нас, и что я лучший сын в мире и буду лучшим мужем, а когда подойдет время, то, конечно, и отцом.

Я в своей короткой речи сказал, что хотя я никогда не был острейшим из ножей, — и я понимаю, почему люди так говорят, — но я всегда был счастливым человеком. Я достиг всего, чего хотел в жизни, и больше ничего не прошу.

А Клэр сказала, что тоже хочет выступить. Она знает, не принято, чтобы новобрачная говорила, но есть кое-что, о чем она непременно хочет сказать.

Я понятия не имел, что сейчас произойдет.

Она встала в своем красивом платье и сказала всем в зале, что знает: семейное счастье может омрачаться острыми конфликтами, и это похоже на то, как в кухне во время приготовления еды можно пораниться острыми ножами. Но когда она встретила меня, вся ее жизнь перевернулась. А я смотрел в зале на людей и видел, что у всех на глаза навернулись слезы, все они хлопали и одобрительно кричали. И это был счастливейший день в моей жизни…

2. Золотая звезда Клэр

Когда я училась в школе Святой Иты в Россморе, я обычно получала золотую звездочку каждую неделю.

Однажды, когда я болела гриппом, другая девочка, моя подруга Гарриет Линч, получила ее, но все равно она была почти моя.

Я обычно снимала ее с моей школьной блузки в понедельник утром и клала ее обратно на стол директора, а часом позже, когда в классах зачитывали списки награжденных, мне вручали ее снова.

Эта награда присуждалась совокупно за хорошие оценки, хорошее поведение и за поддержание престижа школы. Ее нельзя было получить только за усердные занятия. Нет, школа стремилась готовить разносторонне развитых людей.

Я любила ходить в школу. Я приходила рано и уходила поздно. В школе все видели и понимали, что мое присутствие поддерживает ее авторитет. Но я думаю, что любая девочка на моем месте предпочла бы как можно больше находиться в школе, чтобы как можно меньше оставаться дома.

Дело было не только в ошибке моей матери. Не только в ней.

Семейный быт заставляет женщину соблюдать традиции, что в силу конкретных обстоятельств может привести к неприятным или даже опасным последствиям. Считается, что быть замужем в любом случае лучше, чем быть незамужней, что лучше терпеть унижения, чем оказаться брошенной мужем. Женщины идут к источнику Святой Анны молиться, чтобы жизнь их наладилась, вместо того чтобы постараться изменить ее самим.

Я была не единственным ребенком в школе, у кого дома имелись подобные проблемы. Была такая бедняжка, некая Нора. Слегка глуповатая. В ее случае это оказался дедушка, который донимал ее. Она забеременела и сказала, что виноват парень, которого она встретила на танцах, но парень привел своего брата и других свидетелей, и они подтвердили, что он не оставался с ней наедине. И бедная Нора родила своего ребенка и отдала его монахиням на воспитание, а дедушка как ни в чем не бывало продолжал жить в своем доме. Все они знали об этом. В течение всего времени. И не сказали ни слова.

Точно так же в нашем доме все знали о моем дяде Нейле. И тоже все молчали.

Я поставила замок на двери в спальню, и никто не спросил почему. Они прекрасно знали, что брат моего отца пристает ко мне. Но он владел большей частью хозяйства, и что они могли сделать?