Обратная сторона. Том 1

– Помочь? – Хэлстон вспомнил окруживших фабрику горожан. Взгляд женщины напротив был решительным и молящим одновременно. Если он скажет «нет», то она заплачет. Если скажет «да», то запрыгает от счастья. Страх за свою жизнь превратил ее в напуганного зверя и советовал лишь одно – бежать от источника опасности. – Думаю, я смогу вас вывезти с фабрики, – сказал Хэлстон, понимая, что не должен этого делать, но и поступить иначе не в силах.

– Мне нужно добраться лишь до ближайшего вокзала и сесть в первый из автобусов, идущих в Чикаго, – сказала Сьюзен, и Хэлстон понял, что она надеется, что он сможет увезти ее немедленно.

Понимание этого породило сомнения, а следом за сомнениями пришло желание посоветоваться с Даяной. Но разве Даяна поймет его? Разве ей сейчас есть дело до всего, что не касается голубя, которого поймал ее бывший муж. Хэлстон почувствовал легкий укол ревности. Он посмотрел на Сьюзен. Сознание протрезвилось. Он не может сделать то, о чем она его просит. Не может поддаться своим желаниям.

– А если вирус остался у вас в крови? – спросил Хэлстон сухим, официальным тоном. – Что будет, если болезнь вернется, когда вы будете в Чикаго? – он увидел сомнение на лице Сьюзен и понял, что идет в верном направлении. – Если даже не задумываться о том, как распространяется вирус, то возникает простейший вопрос: успеет ли Макговерн доставить вам новую порцию вакцины?

– Ну… – Сьюзен начала нервно кусать губы. – Думаю, я смогу взять одну ампулу с собой, и если болезнь вернется…

– А если это не поможет? – Хэлстон отчаянно восстанавливал в голове все, что знал о природе вирусов. – Вирусам свойственно меняться, адаптироваться к прежним вакцинам.

– Хотите, чтобы я осталась здесь?! – вспылила Сьюзен, наконец-то осознав, к чему клонит Хэлстон. – Почему бы вам сразу не сказать, что вы волнуетесь за то, как бы не выпустить эту заразу за пределы фабрики? Может быть, сразу вызовете национальную гвардию и оцепите весь город, объявив его находящимся под угрозой заражения? – она нервно усмехнулась. – Подумайте сами! Сколько людей уже подцепило эту заразу? Взять хотя бы того работника, который уволился после случая с птицами. А ваш коллега? Его вы тоже посадите в клетку? – паника начала усиливаться, и Сьюзен почувствовала, что задохнется, если сейчас же не покинет эту комнату, эту фабрику, этот город. – Какое право вы имеете держать меня здесь?! – она шагнула к двери, решив, что если удастся выбраться с фабрики, то она убежит, не взяв ни вещей, ни денег. Она ни в чем не виновата. Она не заслуживает того, чтобы умереть в этом городе. – Выпустите меня! – закричала она, увидев, что Хэлстон не собирается отходить от двери. – Выпустите сейчас же! – Сьюзен замахнулась, но ударить агента ФБР так и не решилась. Вместо этого она отвернулась и тихо заплакала от понимания своего бессилия. – Я просто боюсь, – призналась она не то самой себе, не то Хэлстону. – Я… – рыданий стало больше. Сьюзен села на кровать и закрыла руками лицо.

– Все будет хорошо, – заверил ее Хэлстон. – Мы не уедем отсюда прежде, чем не разберемся во всем, что здесь происходит.

– И вы думаете, у вас это получится? – Сьюзен обернулась и посмотрела на него заплаканными глазами.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – Хэлстон подошел к ней и положил руку на плечо. – Мы разберемся. Вам не о чем беспокоиться, – он почувствовал, как вздрагивает тело Сьюзен. – Скажите мне, что вы успокоились.

– Я успокоилась, – послушно повторила Сьюзен.

– Я могу оставить вас одну и не беспокоиться о том, что вы можете предпринять что-то необдуманное?

– Наверное, да.

– Я доверяю вам, – Хэлстон отошел к двери, повернул ручку, остановился на пороге. – Надеюсь, вы доверяете мне? – он увидел, как Сьюзен еле заметно кивнула, кивнул ей в ответ и вышел в коридор.

В лаборатории Макговерна Даяна оторвалась на мгновение от работы и наградила его вопросительным взглядом. Хэлстон жестом показал, что ничего страшного не случилось, и прошел в кабинет Макговерна.

– Сьюзен в порядке? – крикнул ему Макговерн.

– Да, – ответил, не оборачиваясь, Хэлстон. Макговерн улыбнулся, посмотрел на Даяну и улыбнулся еще шире.

– Признаться честно, я боялся, что с ней случится нечто подобное, что и с доктором Дэем.

– Завтра я просмотрю результаты вскрытия и сообщу вам, что убило доктора Дэя, – Даяна сказала это таким бесстрастным тоном, что улыбка тут же сползла с лица Макговерна.

– Надеюсь, вы сможете во всем разобраться, – пробормотал Макговерн.

– Надеюсь, мы все сможем разобраться в том, что здесь происходит, – Даяна вернулась к работе, стараясь выбросить из головы ненужные мысли, от которых она не могла избавиться. Предсмертный вопль доктора Дэя. Исцеление Сьюзен Чесс. Птица, вид которой так и не удалось установить. Данинджер, подхвативший какую-то заразу не то от пойманного им голубя, не то от девушки, запрыгнувшей в его кровать, стоило ему щелкнуть пальцами…

В десять вечера Даяна и Хэлстон покинули фабрику. Они поужинали в кафе в центре города и вернулись в отель. Хэлстон остановил машину и, повернувшись, наградил Даяну странным, несвойственным ему взглядом.

– Не мучайся, – сказал он, фальшиво придавая голосу беззаботность. – Не подбирай слова. Просто сходи и посмотри, как там Данинджер.

– С чего ты взял, что я хочу… – Даяна замялась, отчитав себя за невольное оправдание. Почему она не должна волноваться за жизнь отца ее ребенка? Почему должна относиться к нему не так, как к остальным. Как бы она поступила, если бы в соседнем номере лежал не Данинджер, а, например, Макговерн? Конечно, сходила бы и проверила, как он. Так почему сейчас должно быть что-то иначе?! – Зайду к Данинджеру утром, – сказала Даяна, посмотрела на Хэлстона и пытливо поджала губы. – Думаю, если за ночь ему станет хуже, то придется провести полное обследование, а если нет…

– Что-то мне подсказывает, что с ним все будет в порядке к утру, – сказал Хэлстон, в очередной раз подчеркнув свое отношение к Данинджеру.

Даяна попыталась возразить, но решила, что от этого ничего не изменится. Она не станет относиться к Данинджеру хуже, чем он того заслуживает, а Хэлстон не станет относиться к нему лучше.

– Пойдем спать, – сказала она, выбираясь из машины, и упоминание о предстоящей ночи вызвало зевоту. – Кажется, что усну раньше, чем успею раздеться, – Даяна выгнула уставшую спину и еще раз зевнула. – Или же раньше, чем доберусь до кровати.

Глава седьмая

Сны были яркими, наполненными неестественно сочными картинами. Данинджер то летал где-то высоко в небе, то срывался с высотных зданий, устремляясь вниз, чувствуя, как все внутренности сжимаются и сердце не бьется, то бродил где-то в лесу, вглядываясь в голубое небо, ловя на лице пробивающиеся сквозь ветви солнечные лучи, а то просто шел по улицам Вашингтона, и папки в руках напоминали ему о делах в суде, которые он никогда не читал и к которым тем более никогда не готовился.

Иногда сознание отправляло его в прошлое, в школьные годы. Экзамены, которые он не мог сдать, пугали его, вселяли ужас, но потом Данинджер вспоминал, что все это осталось позади, и, улыбаясь, выходил из класса. И никаких сомнений в реальности происходящего. Никакой необходимости играть заданную разумом роль. Не было даже ночных пробуждений. Один сон сменял другой, продолжая ночь развлечений и красок, грез и мечтаний. Потом наступило утро.

Данинджер открыл глаза и глуповато уставился на низкий, невзрачный потолок, нависший над ним. После ярких снов он казался до неприличия обыденным. За окном начиналось утро. Данинджер кашлянул, поднял голову, пытаясь понять, прошла болезнь или нет. Рука отозвалась острой болью. Указательный палец распух сильнее. Теперь он не сжимался, не подчинялся своему хозяину. Данинджер попытался подчинить его, согнуть. От острой боли на глаза навернулись слезы. Данинджер зажмурился, но боль не прошла. Ее стало больше. Она вспыхивала в сознании чудовищным цветком, который распускался, набирал силу.

Данинджер повернулся на бок и закусил край подушки. Крик утонул в мягких перьях, захлебнулся в них. Но боль отступила. Осталась лишь тяжесть. Данинджер повалился на спину и уставился в потолок, пытаясь отдышаться. Липкий пот покрыл тело.

Четверть часа Данинджер пролежал недвижимо, боясь потревожить ноющую руку, затем очень осторожно поднялся с кровати и прошел в ванную. Кажется, там был аспирин. Кажется…. Он остановился, растерянно уставившись на свое отражение. В зеркале был кто угодно, но только не он. Скорее, мертвец с налитыми кровью глазами. Синие вены на висках вздулись. Еще одна вена пересекала покрытый испариной лоб. Данинджер нервно сглотнул, включил воду и умылся. Вода показалась ледяной. Мелкая дрожь начала бить тело.

«Кажется, на выздоровление нечего и надеяться», – решил Данинджер, возвращаясь в кровать. Он забрался под одеяло и принял форму эмбриона. Сейчас единственным спасением казался сон, в котором не будет ни этого ужасного незнакомца в зеркале, ни боли, ни жара. Но сна не было. Всего лишь полубессознательное состояние, но Данинджер был рад и этому.

Где-то далеко постучали в дверь. Данинджер пробормотал что-то бессвязное. Собрался с силами и чуть громче сказал, что дверь открыта. Даяна вошла, настороженно оглядываясь.

– Тебе не стало лучше? – спросила она Данинджера.

Он покачал головой, открыл глаза, посмотрел на нее сквозь пелену забвения. Даяна подошла чуть ближе.

– Покажи мне руку, – велела она.

Данинджер подчинился. Холодный воздух, который заползал в незакрытую дверь, казался ему ледяным дыханием зимы. Внутри у него горело адское пламя, а снаружи он замерзал.

– Не трясись! – велела ему Даяна.

Она сняла повязку с пальца и изучила рану. Кожа вокруг наложенных швов воспалилась, но краснота спадала. Для верности Даяна осторожно надавила пальцем чуть выше раны. Данинджер застонал, опустил голову и посмотрел, что делает бывшая жена. Открывшееся его глазам зрелище вызвало тошноту. Зеленый гной просачивался между швов. Красные пятна поднимались по руке. Палец пульсировал, словно собирался лопнуть. Данинджер посмотрел на Даяну и удивленно отметил, что на ее лице нет ни отвращения, ни озабоченности. Скорее, сожаление. Жалость, что он такой нетерпеливый, такой…

– Ну, как наш неженка? – спросил Хэлстон, проходя в незакрытую дверь.

Вид Даяны, которая сидела на кровати бывшего мужа и держала его за руку, вызвал новый укол ревности. «Слишком она с ним возится», – подумал Хэлстон, подошел еще ближе и со знанием дела осмотрел рану.

– Кажется, заживает, – сказал он и вопросительно посмотрел на Даяну, ища подтверждения.

Она кивнула и как-то странно, не то удивленно, не то заботливо, посмотрела на Данинджера. Продолжая держать его за руку, она потрогала другой рукой его лоб.

– У него жар, – сказала Даяна.

Перед глазами, подобно слайдам, промелькнули результаты вскрытия пойманной Данинджером птицы. С одной стороны, это был просто голубь, с другой – что угодно, но только не голубь. Если бы Даяна видела то черное облако из птиц, которое нависало над фабрикой, перед тем, как птиц в округе не осталось, то, вероятно, тревога захватила бы ее с такой силой, что стало бы невозможно мыслить здраво. Но Даяна не видела этого. Лишь слышала, предполагала, что фабрика как-то связана с тем происшествием. Но взаимосвязь с каждым новым днем подтверждалась все больше и больше. Факты и чувства складывались в неутешительную для «А-синтез» последовательность. Черная субстанция во дворе фабрики, вирус, птицы, вакцина… Даяна наградила Данинджера еще одним тревожным взглядом.

– Нужно взять у него на анализ кровь, – сказала она Хэлстону.

– Да перестань! – скривился он. – Он ведь просто капризничает. Никто же не виноват, что у него такое восприимчивое здоровье!

– Джефри! – Даяна смерила его гневным взглядом. – Он может быть болен. У него может быть тот же вирус, что и у служащих фабрики.

Данинджер наблюдал за ней сквозь бесконечную пелену, которая застилала глаза. Сухие губы лопнули, и он начал чувствовать металлический привкус крови у себя во рту.

– Выглядит он действительно не очень, – признался Хэлстон, решив, что немного погорячился в своей первоначальной оценке.

Даяна промолчала. Убрала шприц, наполненный взятой из вены Данинджера кровью, и заботливо укрыла бывшего мужа одеялом. Он свернулся калачиком, пытаясь унять дрожь.

– Дверь, – прошептал Данинджер, отбивая зубами барабанную дробь.

– Что? – Даяна наклонилась к нему так близко, словно собиралась поцеловать.

– Закройте дверь, – Данинджер забрался с головой под одеяло. Мир смазался, перестал существовать для него. Даяна и Хэлстон вышли на улицу, дверь хлопнула, но Данинджер не услышал этого.

По дороге в больницу, где агентов ФБР дожидалась Феламина Снодграсс, Даяна и Хэлстон молчали. В отношениях пролегло что-то незримое, невидимое, но оно ощущалось настолько остро, что каждый из них понимал – лучше молчать и пережить этот момент, победив его временем, а не выяснением отношений, тем более что и выяснять было нечего.

Когда Хэлстон заворачивал на стоянку у больницы, в двигателе «Шевроле» что-то грохнуло. В повисшей тишине звук показался настолько громким, что Даяна невольно вздрогнула. Она посмотрела на Хэлстона, увидела, что он улыбается, и сдержанно улыбнулась в ответ. Настроение улучшилось. Осеннее солнце пригревало.

Детский врач и патологоанатом по совместительству, Феламина Снодграсс, встретила их с внушительным гамбургером в левой руке и чашкой кофе в правой. На вид ей было около тридцати. Пара жировых складок предательски выдавалась под блузкой в районе талии. Здоровое, розовощекое лицо сияло добротой и заботой. Ярко-рыжие волосы завивались, скатываясь по плечам на спину. Она увидела агентов и радостно помахала им рукой.

В этом маленьком городке и тихой степенной жизни, любое разнообразие принималось подобно дару небес. Даже не особенно приятная работа патологоанатомом иногда приносила толику разнообразия. Особенно если учитывать, что Феламина никогда не боялась крови. Дополнительный приработок стал отличным увлечением для досуга. Она выписывала специальные журналы, заказывала по почте видеопособия. Даже процедура скрытия от сына этих материалов забавляла Феламину.

Когда-то давно, когда они еще были молоды и жили с отцом Тинка, они так же прятали от сына все сладкое, что можно было найти в доме. У него была аллергия, но попробуйте объяснить это трехгодовалому ребенку! Сейчас Тинку было одиннадцать, и про свою аллергию он знал практически все. К тому же интересы его стали чуть шире, чем желание найти конфету. Феламина знала, что пройдет пара лет, и он начнет интересоваться девочками, пройдет еще пара лет, и она вынуждена будет ждать, когда он вернется со своего первого свидания, а потом он женится и у нее ничего не останется.

Эти мысли приходили редко и нравились ей так же, как людям в кафе понравились бы ее рассказы об очередном вскрытии. Но это была неизбежность, привыкнуть к которой у Феламины было еще время. Семь, может быть, десять лет. Она старалась не думать об этом. Главное то, что есть у нее сейчас. А сейчас у нее было все, чего она хотела. И семь лет – это большой срок.

Феламина улыбнулась и жестом показала, что не собирается изучать удостоверения агентов ФБР. Отчеты о вскрытия лежали на столе в ее кабинете, но, чтобы сказать об этом, нужно было сначала прожевать не маленький кусок гамбургера, который она откусила за пару секунд до того, как появились агенты. Наблюдая за Феламиной, Даяна удивленно подняла брови. Женщина вызывала симпатию и умиляла своим фамильярным отношением к незнакомым ей людям.

– Простите, что встречаю вас в таком виде, – сказала Феламина, наконец-то расправившись с куском гамбургера. Она сделала глоток горячего кофе и поморщилась. Аппетит, с которым она проделывала все это, напомнил Хэлстону о том, что они еще не завтракали. – Здесь есть неплохое кафе, – сказала Феламина, словно читая его мысли. Хэлстон машинально попытался возразить, но Даяна остановила его.

– Думаю, это хорошая идея, – мысль о том, что поговорить с патологоанатомом удастся не в морге, а в тихом, уютном кафе, сдобренном запахами пищи, пришлась ей по душе. Тем более что ни о каких подробностях вскрытия она не собиралась разговаривать. Ей нужны были результаты и технические нюансы. – Надеюсь, вы не станете возражать, если мы поговорим с вами в этом кафе? – спросила Даяна Феламину.

– В кафе? – Феламина как-то странно посмотрела на гамбургер и чашку кофе в своих руках. – Хотите, чтобы я принесла туда результаты вскрытия?

– Конечно, – Даяна сдержанно улыбнулась.

– Хорошо, – Феламина растерянно пожала плечами. – Не захватите тогда это с собой? – спросила она, протягивая Даяне недоеденный гамбургер и кофе. На этот раз настал черед Даяны растерянно пожимать плечами. – Я только схожу в свой кабинет и сразу вернусь, – пообещала Феламина.

Впечатление, которое произвели на нее агенты ФБР, было странным и неоднозначным. Вчерашний звонок шерифа Бригса заставил ее взволноваться, но волнение это закончилось сразу, как только она положила трубку. Бригс говорил об агентах так, словно это были боги, спустившиеся с небес, для Феламины же они остались парой приезжих из большого города. Их жизни никогда не пересекутся. Они никогда не потревожат друг друга. И утренняя встреча в кафе закончится, не оставив в памяти ровным счетом ничего.

Единственным переменным, что вторглось в жизнь Феламины, было лишь данное шерифу обещание произвести вскрытие ранним утром. Для этого ей пришлось в начале четвертого приготовить для Тинка завтрак и еще затемно прийти в больницу. Темноты она никогда не боялась, даже ребенком, поэтому спуститься в морг не стало особенным подвигом. Все остальное было выполнено строго по инструкции. Ни больше ни меньше. «Это же не праздник, к которому нужно готовиться заранее», – думала Феламина. К тому же, если агентам нужна была какая-то особенная информация, то они могли бы сделать все сами. Вызвать, на худой конец, специалиста из Вашингтона, отложить вскрытие. Но они ведь ничего этого не сделали. Значит, и процедура должна быть самой обыкновенной.

Феламина взяла со стола отчет о вскрытии и вернулась в кафе. Агенты заняли самый неудобный столик из всех, что были, но Феламина решила, что этот факт будет им неинтересен. Шутки и удобства распространяются на тех, кто живет здесь, а эти люди, возможно, больше никогда не вернутся в это кафе. Феламина поймала себя на мысли, что неосознанно желает именно этого. Смерть доктора Дэя оказалась неприятной и мучительной. Он привел в этот мир Тинка, и Феламина считала его если не крестным отцом своего ребенка, то уж хорошим другом точно. Но вот в городе появились агенты ФБР, и доктора не стало. Он умер, и ей пришлось проводить его вскрытие. Доктор лежал на столе, и от прежнего человека, которого она знала, ничего не осталось. Всего лишь тело, набор сложных, начинающих разлагаться биологических механизмов.

Феламина села за стол, отметив, что чашка кофе с ее стороны, которую она передавала Даяне перед тем, как уйти в свой кабинет, заменена на новую.

– Ваше кофе остыло, и я решила взять вам новое, – сказала Даяна, изображая на лице дружелюбие.

– Спасибо, – Феламина улыбнулась и, нахмурившись, проверила гамбургер.

– Нет, гамбургер остался прежним! – рассмеялась Даяна. Она взяла у Феламины папку с отчетом о вскрытии. – Ничего не заметили странного? – спросила Даяна. За внешним дружелюбием она была собранна и тщательно выбирала то, что можно говорить, а что нет. Паника была нужна им еще меньше, чем оставленные без ответов вопросы о фабрике.

– Странного? – Феламина представляла это разговор как сцену одного из детективных романов, которые она никогда не читала, но происходящее здесь почему-то напомнило ей скорее сцены из какого-нибудь фантастического фильма о зомби. – Хотите спросить, не поднимется ли доктор из могилы, после того как мы его похороним?! – спросила она, не скрывая сарказма.

– Поднимется? – на этот раз удивилась Даяна. Она смерила Феламину оценивающим взглядом, словно проверяя ее на признаки шизофрении. Нет, ничего подобного здесь не было. – Не самая уместная шутка, – решила заметить Даяна, чтобы впоследствии избежать подобного.

– Простите, – Феламина покраснела, решив, что переоценила степень фамильярности с агентами, позволив себе подобные вольности.

– Да, ничего, – Даяна снова улыбнулась, но на этот раз более сдержанно. – Просто мы не очень привыкли к подобным шуткам в компании патологоанатома.

– Не привыкли? – Хэлстон недовольно хмыкнул, спрятав улыбку за краями чашки кофе. – А мне кажется, Данинджеру бы подобное пришлось по вкусу, – он замолчал, увидев, как недовольно покосилась на него Даяна.

– Данинджер? – оживилась Феламина. Глаза ее засветились любопытством, она почувствовала очередную сплетню, которыми полнился Форестривер. – Это еще один агент?

– Адвокат, – Хэлстон причмокнул, отмечая отличный вкус молотого кофе. – Он работает у нас консультантом и…

– Так что вы заметили во время вскрытия? – прервала его Даяна. Ее глаза уперлись в Феламину, давая понять, что сейчас возможен только один разговор – разговор о проведенном вскрытии доктора Дэя.

– Ну… – Феламина поджала губы, посмотрела на свой отчет в руках Даяны. – В принципе, я все написала там, но…

– Но что? – Даяна перевернула титульный лист.

В памяти снова всплыл пойманный Данинджером голубь. Никогда прежде она не любила строить предположения и фантастические догадки, но сейчас ей показалось, что в отчете увидит нечто подобное, что увидела при вскрытии того голубя.

– Очень странно… – Феламина затравленно огляделась по сторонам, боясь, что кто-то из коллег услышит ее признание в несостоятельности. Но вокруг никого не было. Только агенты ФБР, которым до нее не должно быть никакого дела. – Я так и не смогла установить причину смерти, – призналась Феламина. – Не знаю, может быть, нужно было искать что-то другое, но…

– Вы проверяли его кровь? – Даяна перевернула еще один лист. Феламина заглянула в отчет, встретилась с Даяной взглядом.

– Не подумайте, что мне недостает квалификации…

– Вы ничего не нашли в его крови? – брови Даяны удивленно поползли вверх. Она не спешила говорить о вакцине, которую вколол доктору Макговерн, но иначе, кажется, было нельзя.

– Там есть все результаты и перечень проведенных анализов…

– Должно быть, здесь какая-то ошибка, – оборвала ее на полуслове Даяна, стараясь сдерживать свое раздражение.

Неквалифицированные люди всегда вызывали в ней такой водоворот чувств, что обычно это заканчивалось скандалом, если, конечно, Данинджер не вступался прежде в качестве идеального примирителя. Но сейчас Данинджера не было. Только лишь Хэлстон. Даяна посмотрела на него, пытаясь понять, о чем он сейчас думает. Судя по всему, Хэлстон думал о кофе.

– Перед тем, как доктор умер… – Даяна замолчала, огляделась так же, как до этого Феламина. – То, что я сейчас скажу вам, должно остаться строго между нами, – предупредила она.

Феламина кивнула. Даяна выдержала паузу. Она не могла не сказать о вакцине. Иначе это не даст ей покоя до тех пор, пока она не получит разрешение на эксгумацию тела и не проведет повторные анализы. Но не будет ли тогда поздно?

– Незадолго до смерти… – Даяна кашлянула.

Факты тянулись друг за другом, неизбежно приводя в «А-синтез». Если она скажет, что доктор Макговерн ввел доктору вакцину, то придется рассказать и о вирусе, иначе как объяснить, что они, агенты ФБР, позволили Макговерну сделать это?

– Вы знаете о том, что на фабрике «А-синтез» была вспышка гриппа? – наконец-то решилась задать свой вопрос Даяна.

– Слышала, но причем тут… – Феламина замолчала, вспоминая рассказы доктора Дэя о Луизе Маккоун. – Я думала, это просто случайность…

– Это не было случайностью, – Даяна понизила голос. – На фабрике действительно была вспышка гриппа. Вирус был новым, и доктору Макговерну – работнику «А-синтез» – пришлось срочно создавать вакцину, чтобы болезнь не превратилась в эпидемию.