Помоги проекту - поделись книгой:
Джеймс Брюстер наконец-то прервал изучение темноты за окном.
— Может, пойдёт и кто-нибудь из членов семьи? — неожиданно спросил он.
— Нет, я думаю, в этом нет необходимости, — ответил доктор Скотт мягким успокоительным голосом профессионального врача. — Оставайтесь здесь, мы вскоре вернёмся.
После ухода мужчин Фредерика не знала, что сказать миссис Саттон и миссис Хартвел, и все сидели молча. Миссис Саттон, казалось, забыла о присутствии остальных. Миссис Хартвел нервно ёрзала, и Фредерике начало уже казаться, что «вскоре» доктора растянулась очень надолго, когда хлопнула дверь и вошли все трое.
Доктор Скотт откашлялся. Потом быстро взглянул на миссис Саттон и сказал:
— Мы решили провести вскрытие, Маргарет… Мне жаль, дорогая, ужасно жаль… но… гм… определённые симптомы не позволяют определить точную причину смерти.
Миссис Саттон крепко сжала руки, но ответила спокойно:
— Конечно, Тед, если это необходимо. Я уверена, иначе вы бы не стали на этом настаивать.
Появился один из полицейских Тэйна и незаметно вышел в сад. Все одновременно, словно по сигналу, встали, и тут миссис Хартвел неожиданно спросила:
— Можно мне остаться с вами, Фредерика? Я уверена, Маргарет меня отпустит, а вам не захочется быть одной. Я с радостью.
— Вы очень добры, миссис Хартвел, — быстро ответила Фредерика, — но я хочу побыть одна. Полицейский за дверью и…
— Понимаю, — в голосе миссис Хартвел прозвучали обычные капризные обиженные нотки. Какой получился бы рассказ для следующей встречи женского церковного совета — ночь ужаса! Все видели, что на самом деле миссис Хартвел вовсе не понятно, но Фредерика слишком устала, чтобы думать об этом.
Фредерика вышла и постояла за дверью. Небо на горизонте осветилось первыми признаками рассвета. Проснулась какая-то птица и объявила об этом всему миру; Фредерика была благодарна ей за бодрую ноту. Питер задержался.
— Вы уверены, что всё в порядке?
— Совершенно. Очень хочу спать.
— Хорошо, — он на мгновение положил руку ей на плечо, потом отправился вслед за остальными.
Но когда Фредерика вернулась в пустой дом к грязным кофейным чашкам, на неё вновь навалилась депрессия. Тогда, решительно отвернувшись от неубранного, она поднялась наверх. Но уснуть не смогла. Переворачивала подушку, перекатывалась с одной стороны кровати на другую, но никак не могла забыть о лежавшем внизу холодном теле Кэтрин Клей и о несчастном полицейском, несущем свою молчаливую вахту. Почему они не увезли тело сразу?
Наконец Фредерика зажгла свет, встала и надела халат. Гораздо проще, решила она, отказаться от борьбы. Спустившись, она собрала грязные чашки и сварила свежий кофе. Позвала полицейского. Тот с благодарностью принял кофе, но посидеть отказался и вышел, прихватив с собой дымящуюся чашку, а Фредерика устроилась в кабинете. Раскрыв ящик стола, она достала наброски будущей книги и, обхватив голову руками, чтобы сосредоточиться, начала внимательно изучать их. В голове уже начал складываться очерк жизни трёх трудолюбивых «царапающих женщин». Фредерика протянула руку к стопке бумаги с нетерпением, порождённым внезапным созидательным порывом, благодарная за то облегчение, которое приносил ей этот порыв. Много времени спустя она взглянула на часы и обнаружила, что уже полшестого утра. Снаружи небо окрасилось алым, а первая неуверенная птичья песня превратилась в могучий хор. Фредерика встала и потянулась. Потом, после недолгого колебания, прошла на кухню и с очарованием ужаса взглянула через окно на гамак и тело Кэтрин Клей. За гамаком, как символ горя, медленно расхаживал полицейский.
Фредерика подавила свои страхи; глядя на тело в ярком свете утра, она почувствовала, как тайна этой смерти отпускает её. Она теперь сможет уснуть, а впереди целый день. Воскресенье. Благословенная мысль. Конечно, если не появится полиция для исполнения своих ужасных обязанностей и не продолжатся бесконечные вопросы. Но этого не будет. Еле поднимая одну усталую ногу за другой, Фредерика потащилась к постели.
Через несколько часов рассвет перешёл в солнечный день, пятна света поползли по ковру, но Фредерика спала.
Глава 5
На пустынном острове где-то посреди голубого Тихого океана Фредерика протянула руку за большим грейпфрутом на завтрак и услышала отдалённые удары тамтама. Она застыла и слушала со страхом. Шум усиливался, превратился в раскатистый гром, он звучал всё ближе, она теперь различала голоса, кричавшие, словно в отчаянии.
И в этот момент Фредерика проснулась. Тамтам оказался просто громким стуком в переднюю дверь книжного магазина мисс Хартвел. А голоса заменил всего лишь один голос, и голос этот звал: «Мисс Винг», а затем более настоятельно: «М и с с Винг, вы здесь?»
И с этим звуком она из сна вернулась в кошмар реальности — смерти Кэтрин Клей и долгой бессонной ночи. Голос принадлежал Тэйну Кэри. Полиция, как она и опасалась, пришла. Фредерика посмотрела на часы: ещё только девять, а она собиралась проспать весь день, и чтобы снились золотые пески и лазурные небеса. Но спастись было невозможно.
Стук становился всё настойчивей. Фредерика вышла на площадку и крикнула вниз, стараясь скрыть раздражение в голосе:
— Хорошо, я вас слышу. Ради Бога, дайте мне время надеть халат.
Стук прекратился, и Фредерика вернулась к себе в комнату. Она не торопилась, но это её не успокоило. Немного погодя она спустилась по лестнице и открыла дверь.
Снаружи стояли Тэйн Кэри и полицейский.
— Ну? — довольно невежливо сказала она.
— Доброе утро, — Тейн снял шляпу и внимательно посмотрел на Фредерику. — Вы снова закрыли дверь.
Это неуместное замечание только разожгло её гнев.
— Да, а разве вы после всего случившегося не сделали бы то же самое? И разве я не говорила вам вчера вечером, что у меня городские привычки, и я сохраняю их даже в этом захолустье Массачусетса? — выпалила она.
— Простите, мисс Винг, если я вас побеспокоил, — неужели на лице у него промелькнула слабая улыбка? Нет, это невыносимо! — Боюсь, это моя обязанность. Можно нам войти?
— Если должны, входите, — Фредерика сделала шаг в сторону, потом повернулась и направилась к лестнице.
— Я хотел бы поговорить с вами, если это возможно, — сказал начальник полиции ей в спину.
Она оглянулась с площадки.
— Хорошо, но, если не возражаете, я сначала оденусь.
— Конечно. Мы не торопимся. Двое моих людей будут обыскивать сад. А я сделаю это в доме, если не возражаете.
Фредерика ничего не ответила. Что можно сказать против официального вторжения? Она вернулась в свою спальню, закрыла дверь и начала медленно одеваться. Привычные движения успокоили её, и она уже сожалела о своём беспричинном гневе. Следовало помнить, что хоть Тэйн Кэри и начальник полиции, одновременно он и друг Питера Мохана.
Она торопливо закончила одеваться и спустилась вниз. Тэйн деловито читал её рукопись на столе. При виде этого в Фредерике вновь начал разгораться гнев, но она сумела с ним справиться и не стала обсуждать эту нескромность. Напротив, медленно сказала:
— Боюсь, я была невежлива с вами. Видите ли, вы меня разбудили и вернули к этому несчастью, а с меня и так довольно.
— Значит, смерть в сельской местности вовсе не так хороша, как вам казалось?
— Да, читать в книге гораздо интереснее, — призналась она. Неужели он намекает, что смерть Кэтрин — не естественная? Но что это значит? Вчера они говорили об убийстве, и теперь это… — Не позавтракаете ли со мной? — быстро спросила она. — Я бы сама поела. Я… мне нужно…
— Конечно, и я с радостью к вам присоединюсь, но только на кофе. Я уже поел.
Фредерика отступила на кухню и постаралась не смотреть в окно. Но искушение было слишком сильно, и она с облегчением увидела, что исчезло не только тело, но и гамак. Полицейский медленно и упорно пробирался сквозь кусты, как идущая по следу собака. Фредерика отвернулась от окна и занялась завтраком.
Двадцать минут спустя она сидела против Тэйна Кэри за маленьким кухонным столиком. Потоки солнечных лучей вливались через открытое окно, выходящее на задний двор. Над петуниями, растущими вдоль дорожки, вились пчёлы; их жужжание только подчёркивало тяжёлое молчание за столом. Наконец Тэйн заговорил, при этом глядя в чашку и без необходимости мешая в ней ложечкой.
— Простите, мисс Винг, — негромко начал он. — Вчера на ярмарке вы и Мохан, моя жена и я были друзьями, разговаривающими об убийствах. Сегодня уби… — он закашлялся… — смерть неожиданно вмешалась в наши отношения. Вы должны простить меня за вторжение. Когда происходит подобное, мы, полицейские, должны забыть обо всём, кроме своих обязанностей. Но я не вижу, почему бы нам не оставаться друзьями.
— Конечно, и простите меня. Я не в лучшей форме по утрам. Но кофе помогает, — они улыбнулись друг другу через стол, и прежде чем Тэйн продолжил, Фредерика быстро добавила: — Вы… вы ведь не считаете это убийством? Миссис Саттон говорила, что Кэтрин принимала наркотики. Может, случайно приняла слишком большую дозу… или самоубийство?..
Что-то в тоне Фредерики заставило Кэри пристально посмотреть ей в лицо.
— Пока не знаю и не хотел бы ничего предполагать. Нужно подождать результатов вскрытия. А могу я спросить, почему вы считаете это убийством? Вы ведь не верите, что это случайность или самоубийство.
— Я?.. Почему? О, Боже, вы меня насквозь видите. Я так и чувствовала с самого начала. Может, потому что слишком много говорила вчера. Но… понимаете… у неё было такое ужасное застывшее лицо… и… прошу прощения… что-то в самой атмосфере заставило разыграться воображение.
— Понятно. Кстати, полицейский доложил, что у вас всю ночь горел свет. Если вам нужно было общество, почему вы не приняли предложение миссис Хартвел?
— О, я просто не могла уснуть: поэтому встала, сварила кофе и работала над своей книгой. Мне удалось утомить себя, и я наконец легла.
— Я видел вашу рукопись. Это будет роман?
— Нет… книга о викторианских романистках.
Полицейский с интересом посмотрел на неё.
— Я сам пробую писать, но, как это ни странно покажется в таком тихом городке, у меня мало времени. Пока я занимаюсь убийством в общем плане, но как-нибудь возьму отпуск и напишу настоящий детектив.
Фредерика чуть застенчиво рассмеялась.
— Да, — быстро сказала она, — я это поняла по вашим вчерашним словам. Может быть… после этого… мы сможем сотрудничать.
И тут же поняла, что допустила промах. Приятное лицо напротив неё словно исчезло за маской, и начальник полиции сказал:
— Может быть. Ну, мне следует заняться работой, — он встал и направился к двери, но у выхода остановился и небрежно заметил: — Вернувшись вчера домой, вы не заметили какой-нибудь пропажи?
— У меня на это не было времени. Но утром я ничего не заметила. Если хотите, посмотрю.
— Хорошо. Я буду где-нибудь здесь в доме и снаружи, но, пожалуйста, не обращайте внимания на меня и моих людей. Мы постараемся поменьше вас беспокоить и закончим примерно через час.
Фредерика кивнула, но, когда он уже отвернулся, ей пришла неожиданная мысль.
— О, Боже… за домом есть старый колодец. Его крышка вся прогнила, и кто-нибудь из ваших людей может провалиться. Я… я не подумала об этом. Крис рассказал мне, и я собиралась написать мисс Хартвел, но у меня не было времени.
— Спасибо за предупреждение. Кстати, могу вам сообщить, один из моих людей уже это обнаружил и не упал. Мне кажется, он чем-то прикрыл колодец, но всё равно нужно быть внимательней.
— Спасибо. Мне очень жаль. Я скажу Крису, чтобы он что-нибудь сделал.
Лицо полицейского снова стало лицом Тэйна Кэри, они улыбнулись друг другу, и Фредерика с более лёгким сердцем занялась мытьём посуды. К тому времени как она кончила, Тэйн осмотрел помещения внизу, и она слышала, как он ходит у неё над головой. Она решила вернуться к своей рукописи и подождать ухода полицейских.
Однако позже Тэйн снова появился в дверях и, когда она подняла голову, негромко сообщил:
— Мы не нашли в доме ничего необычного, а снаружи лишь несколько странностей, которые можно объяснить в десять минут. Мы ничего не трогали, только сняли отпечатки пальцев, и я не собираюсь больше вас беспокоить, пока не получу результаты вскрытия. До этого времени считайте себя свободной женщиной и, — он посмотрел ей прямо в глаза, — ещё раз примите мои извинения и благодарность.
Когда он ушёл, Фредерика попыталась вернуться к рукописи, но вмешательство нарушило сосредоточенность. Какое-то время она сражалась с очередной фразой, но наконец сдалась и отбросила ручку. И только тут поняла, каким жарким стал день. Даже неподвижно сидя за столом, она была вся мокрая и задыхалась. Фредерика закурила сигарету и почувствовала себя лучше. Потом решила сходить на кухню и проверить, правильно ли идут её часы. К её удивлению, громко тикающий будильник на кухне подтвердил, что уже час дня. Она приготовила себе салат и холодный кофе, поставила ланч на поднос и вынесла на затенённое крыльцо. Потом вернулась за книгой. Автобиография Троллопа вернёт ей необходимое ощущение комфорта.
Но несмотря на все необходимые составные части мира и удовлетворённости, Фредерика не смогла долго усидеть на месте. Дом и сад неестественно затихли в тяжёлой летней жаре.
Почему Питер не пришёл посмотреть, как она? Почему вообще никого нет? Она хорошо знает любопытство маленьких городков, и такое поведение довольно странно. Может, полиция установила кордон и не подпускает к ней никого? При этой мысли она откровенно рассмеялась. «Кордон» — неплохое слово для Южного Саттона, где есть начальник полиции, а все его «силы» составляют два деревенских парня.
Она вспомнила вопросы, которые задавал ей Тэйн, и его последнее замечание перед уходом. Он ещё обвиняет её в вымыслах. Ведь совершенно очевидно, что он сам не считает смерть Кэтрин Клей «естественной». Иначе он не повёл бы себя так формально и не принялся задавать вопросы. Почему он был так напряжён и испытывал такое явное облегчение, уходя? Ведь он сам заявил, что ничего необычного в доме не обнаружил? Но что он там заметил о саде? «Несколько странностей». Что бы это значило?
Подчиняясь неожиданному порыву, Фредерика встала, вышла наружу и принялась систематически осматривать кусты и все окрестности дома, как делали полицейские Тэйна.
Всё равно пора было как следует здесь всё осмотреть.
Она была очень занята, когда Крис рассказал ей о колодце с прогнившей крышкой, и из дома выходила только в старую конюшню, где, как объяснял Крис, «мисс Люси держит лишние книги».
Обогнув место, где находился гамак, Фредерика протиснулась от лужайки сквозь густые заросли и увидела высокую проволочную изгородь, обозначавшую конец участка мисс Хартвел. Пройдя вдоль изгороди, она добралась до конюшни, выходящей на аллею. Аллея проходила параллельно Буковой улице и обозначала конец участка мисс Хартвел с другой стороны. Должно быть, вначале по этой аллее к конюшне подъезжали кареты. Фредерика сняла с гвоздя ключ, открыла дверь и вошла внутрь. Но не задержалась надолго. Быстрый взгляд показал, что здесь всё в порядке — более или менее. Она знала, что книги здесь ещё потребуют внимания, но пустые пачки лежали в стойлах, а распакованные книги аккуратными стопками были выложены на полках в центральном помещении. Ну, сейчас она всё равно ими заниматься не будет. Фредерика с радостью вышла из душного жаркого помещения.
Она пошла дальше вдоль изгороди, которая проходила за аллеей и прерывалась воротами, через которые можно подойти к дому сзади. Примерно через двадцать ярдов от ворот она неожиданно нашла дыру в изгороди: кто-то отогнул проволоку и получился проход. В этом месте кусты росли особенно густо, поэтому отверстие снаружи было совершенно незаметно. Но кому понадобилось проделывать здесь проход, если ворота никогда не закрываются? Фредерика осмотрела дыру и заметила, что проволока по краям проржавела. Значит, дыра была сделана давно. Наверное, детские шалости.
Продираясь через кусты, она неожиданно обнаружила строение, которого не замечала раньше. Очевидно, старая теплица с большими освинцованными рамами, с разбитыми стёклами на крыше. Фредерика подошла к обвисшей двери и испытала какое-то предчувствие. Но когда она набралась храбрости и заглянула внутрь, ничего не увидела. Помещение с выбеленными стенами, у основания стен растёт мох, а грязный пол на вид влажный. Вообще вид абсолютно нежилой, но три или четыре вещи показались ей очень странными и удивительными. В конце узкой комнаты на стене лицом к ней висело зеркало. Под ним расположились небольшая полка и стул. Фредерика подошла к полке, чтобы посмотреть, что на ней. К своему удивлению, она обнаружила полный косметический набор и множество флакончиков с розоватыми и синеватыми жидкостями. Поблизости валялась груда старых журналов и комиксов.
— В точности как уборная актрисы, — вслух сказала Фредерика и испытала облегчение, услышав самый обыкновенный звук собственного голоса. Правда здесь, вероятно, для настоящей примадонны было бы слишком влажно и промозгло. Скорее подходит для ребёнка, играющего в актрису. Да, несомненно, скорее всего Марджи Хартвел. Наверняка, именно эти странности и обнаружила полиция. Конечно, странности, и, конечно, их можно объяснить в десять минут. Несомненно, миссис Хартвел этого не одобрит. Бедная Марджи. Поможет ли ей косметика?
Разумеется, это объясняет и дыру в изгороди. Фредерика посмеялась над своими неразумными страхами. Она тихо закрыла за собой дверь и немного постояла. Да, по-видимому, это Марджи; она проделала дыру, чтобы незаметно попадать в теплицу.
По другую сторону дома оставалось мало что осмотреть, кроме сада, но Фредерика не успокаивалась. Мысль о возвращении в пустой дом угнетала её. Лучше закончить сразу. Она воспользовалась выходом Марджи и повернула налево, в противоположном от города направлении.
Вскоре дорога, проходившая по аллее, превратилась в узкую тропу в густых зарослях. По обе стороны пути большие деревья образовали над головой сплошной навес, который защищал от горячего полуденного солнца. В глубокой тени стало прохладнее, но одновременно Фредерика ощутила влажный запах разложения, как в склепе старой церкви. Дышать стало трудно; пройдя некоторое расстояние, Фредерика почувствовала, что устала. Тишина угнетала её, и, заметив впереди, в просвете между деревьями, гранитный камень, похожий на спящего слона, она решила забраться ему на спину и отдохнуть. Наверху нашлось удобное сидение в тени берёзы, которая росла словно из самого камня.
Может, удастся поспать, чтобы возместить беспокойную ночь и хлопоты утра. Фредерика попробовала лечь, но камень, казавшийся мягкой спиной животного., на самом деле был жёстким и неудобным. Она снова села и обхватила руками колени. Вокруг раздавались приглушённые лесные звуки: негромкий щебет птиц в ветвях вверху, слабый шум — какое-то небольшое животное пробиралось в подлеске, еле слышно потрескивали деревья. Даже здесь, в тени, жара действовала угнетающе. Словно в набитой электричке, подумала Фредерика. Как будто чьё-то физическое присутствие. Она положила голову на ладони и вздохнула. Нигде не спасёшься.
И тут же услышала — звук — несомненно, шаги человека. Фредерика села и прислушалась. Да. Вот оно снова — тяжёлый скрип, медленный и безошибочный.
Фредерика подавила беспричинный страх. Кто бы это мог быть? Кто ходит тут, украдкой и в то же время целеустремлённо? Шаги, казалось, приближались. Если бы можно было спрятаться — или заставить себя убежать. Но она не могла пошевелиться и понимала, что видна, как статуя на камне. Её, должно быть, уже увидели. И, стараясь подавить неуверенность и тревогу, Фредерика услышала собственный слабый голос:
— Кто здесь?
Молчание.
Она снова позвала, стараясь не показать свой страх.
И тут кто-то ответил:
— Простите. Я вас испугал.
Фредерика повернулась и прямо под собой среди деревьев увидела Роджера Саттона. Она молча смотрела на него, и мужчина сразу отвернулся. Она пыталась найти слова и наконец умудрилась сказать:
— Всё в порядке, — а потом, словно должна была объясниться, добавила: — Я… я просто хотела уйти куда-нибудь…
— Я тоже, — негромко ответил он. Потом почти обвинительным тоном: — Вы нашли мой камень.
— Ваш камень?
— Простите. Конечно, он не мой, но я всегда прихожу сюда, чтобы побыть одному. Ещё с детства.
Фредерика, повинуясь неожиданному порыву, медленно проговорила:
— Идите сюда. Садитесь. Я всё равно собиралась уходить.
— Нет. Я сейчас уйду.
Поделиться книгой: