Синяя лилия, лиловая Блу (ЛП)

Он бы не умолял около пункта оплаты. У него было очень мало чего-то, кроме чёртового достоинства, и он не мог заставить себя протянуть его в водительское окно.

Должно быть, в другой день.

Он не злился. Не было никого, на кого можно было злиться. Он только позволил себе на краткий момент склонить висок к водительскому окну, а затем выехал из очереди и обернулся через плечо.

Тут его внимание привлекли автомобили в очереди. Два из них были именно такими, как Адам мог себе представить: минивен с молодой семьёй внутри и седан со смеющейся парой учащихся колледжа. Но третья машина была не совсем правильной. Она была взята на прокат — он видел наклеенный штрих-код в углу лобового стекла. Возможно, это и не странно, турист мог прилететь и посетить парк. Но на приборной панели находилось хорошо знакомое Адаму устройство — датчик электромагнитных частот. Другое устройство располагалось рядом, хотя он не был уверен, что это. Может быть, сейсмограф.

Что-то вроде инструментов, которые Гэнси и остальные использовали для охоты за энергетической линией. Что-то вроде того, что они использовали, чтобы найти Энергетический пузырь.

Затем он моргнул, и приборная панель машины оказалась пуста. Будто всегда была пуста. Это был просто автомобиль, взятый на прокат, со скучающей семьей внутри. Месяц назад Адам не понял бы, почему он видел то, чего не было на самом деле. Но теперь он лучше знал Энергетический пузырь и понимал: то, что он только что видел, было реально, просто реально в другом месте или в другое время.

Кто-то ещё приехал в Генриетту в поисках энергетической линии.

Глава 3

— Может, аккуратно опуститься вниз, — предложила Блу, — и посмотреть, как далеко она идет.

— Как далеко идет что? — задал вопрос Гэнси. Он проиграл её слова, но они остались ерундой. — Линч, выключи.

Прошло несколько дней с их путешествия в пещеру воронов, и теперь они были на пути в аэропорт, чтобы подобрать доктора Роджера Мэлори, международного эксперта по энергетическим линиям и престарелого наставника Гэнси. Ронан развалился на пассажирском сидении. Адам откинулся на окно сзади, его рот раскрылся в неосознанном сне от изнурения. Блу сидела позади Гэнси, вцепившись в его подголовник в попытке быть услышанной.

— Эта машина, — отчаялась она.

Гэнси знал, что его надёжный и огромный внедорожник был бы более логичным выбором для такого путешествия, но он хотел, чтобы старая Камаро, а не дорогой внедорожник, была первой вещью, которую увидит профессор. Камаро символизировала человека, которым он стал, и он хотел больше чем что-либо, чтобы Мэлори почувствовал, что этот человек стоит поездки. Профессор не летал, но он пролетел три тысячи миль из-за него. Гэнси не мог понять, как возместить такую доброту, особенно если учесть обстоятельства, при которых он покинул Англию.

— Я сказала, может, мы должны просто спуститься на верёвке в эту яму, что ты так услужливо нашёл.

Голос Блу воевал с двигателем и всё ещё чрезмерной электроникой Ронана. Казалось невозможным, что Адам мог спать в такой обстановке.

— Я просто не... Ронан. У меня из ушей кровь идёт!

Ронан убавил музыку.

Гэнси начал снова:

— Я просто не могу представить, почему люди Глендовера взяли на себя проблему опустить его в эту дыру. Просто не могу, Джейн.

Даже воспоминание о яме заставило старый яд рокотать и обжигать горло; без лишних усилий он воскресил в памяти изображение полосатых насекомых, крадущихся по коже между пальцами. Он почти забыл, как ужасающе и убедительно было переживать тот момент.

Глаза на дорогу, Гэнси.

— Может быть, это свежая дыра, — предположила она. — Обрушилась крыша нижней пещеры.

— Если бы это было так, мы бы прошли по ней, а не в неё. Ронан и я забрались бы по стенам, как пауки. Если, конечно, у тебя и Адама нет опыта скалолазания, о котором я не знаю.

Снаружи автомобиля Вашингтон, округ Колумбия, подкрадывался все ближе; глубокое синее море становилось меньше. Расширяющаяся автомагистраль обрастала ограждениями, уличными фонарями, автомобилями БМВ, такси из аэропорта. В зеркале заднего вида Гэнси видел край лица Блу. Её широко распахнутые глаза заметили что-то снаружи, и она вытянула шею, глядя в окно, будто там была другая страна.

Отчасти так и было. Он был, как всегда, неохотно возвращающимся эмигрантом. Его мучила острая боль, жажда бегства, и это удивляло. Такое было уже довольно давно.

Блу предложила:

— Ронан мог бы нагрезить мост для нас.

Ронан издал звук великого презрения.

— Не фыркай на меня! Скажи, почему нет. Ты – магическое создание. Почему ты не можешь творить магию?

С кислотной тщательностью Ронан ответил:

— Для начала я должен буду уснуть прямо там, в яме, так как мне нужно коснуться того, что буду доставать из сна. И следует знать, что на той стороне, чтобы понять, какой мост создавать. А затем, даже если я справлюсь с этим и вытащу что-то настолько большое из сна, это может иссушить энергетическую линию, возможно, заставив Энергетический пузырь снова исчезнуть, на этот раз с нами внутри, отправляя нас всех в некоторую вымышленную страну пространственно-временной херотени, из которой нам, может быть, никогда не выйти. Я считал, после событий этого лета всё было очевидно, вот почему я оценил это раньше, так что...

Ронан повторил звук великого презрения.

— Спасибо за супер полезное альтернативное предложение, Ронан Линч. Твой вклад при конце света будет соответственно подсчитан, — сказала Блу. Она, продолжая упорствовать, вернула свое внимание Гэнси. — Так что тогда? Она должна быть важной, иначе Энергетический пузырь не показал бы её нам.

«Это значит, — думал Гэнси, — что приоритеты Энергетического пузыря совпадают с нашими». А вслух он произнёс:

— Мы найдем другой путь внутрь. Тот, который приведёт нас на другую сторону дыры. Так как это не нормальная пещера — всё связано с энергетической линией – Мэлори нам поможет.

Ему не верилось, что Мэлори действительно здесь. Он провел почти год с профессором, самое долгое, где он вообще оставался, и начинало казаться, что никогда не было времени без поисков. Сейчас он смотрел в сужающуюся могилу, и где-то в этой огромной черноте был Глендовер и конец.

Гэнси чувствовал себя нестандартно; время проигрывалось нервно в ускоренной перемотке.

В зеркале заднего вида он случайно поймал глаза Блу. Как ни странно, он увидел в её лице отражение собственных мыслей: волнение и испуг. Небрежно, вне поля зрения Ронана, и убедившись, что Адам всё ещё спит, Гэнси просунул руку между сидением водителя и дверью. Ладонью кверху, пальцы вытянув к Блу.

Это было непозволительно.

Он знал, что это не позволяли делать правила, установленные им самим. Он бы не разрешил себе выделять кого-либо из Адама и Ронана, он и Блу не мог выделять подобным образом. В любом случае, она бы не увидела жеста. А если  бы увидела, то проигнорировала бы его. Сердце загудело.

Блу коснулась кончиков его пальцев.

Так просто...

Он слегка сжал её пальцы всего на мгновение, а затем убрал руку и положил её обратно на руль. В груди стало тепло.

Это было непозволительно.

Ронан не видел; Адам всё ещё спал. Единственным уроном был его пульс.

— Твой съезд, педик, — плюнул Ронан. Или Дик. Могло быть и так, и так.

Гэнси в спешке повернул руль. Адам заморгал, проснувшись. Ронан выругался. Сердце Гэнси вновь застучало.

Глаза на дорогу, Гэнси.

В аэропорту профессор не ожидал их у открытой площадки, где всех забирали, как договаривались, он также не брал трубку своего телефона. Наконец, они нашли его сидящим у багажной ленты рядом с группой болтающих людей, башней из чемоданов и раздраженной служебной собакой. Он выглядел именно так, как помнил Гэнси. Было в его облике что-то от черепахи, и у него был не только один подбородок, а и ещё один, ожидающий очереди. Нос и уши, казалось, были причудливо сформированы из резины. Круглые мешки под глазами отлично отражали круглые линии бровей. Выражение лица - озадаченное.

— Мистер Мэлори! — радостно позвал Гэнси.

— О Боже, — сквозь дыхание произнёс Ронан. — Он старик.

Адам пнул Ронана, экономя Гэнси неприятности.

— Гэнси, — сказал Мэлори, сжимая его руку. — Какое облегчение.

— Я жутко извиняюсь за то, что заставил вас ждать... Я звонил!

— Мой проклятый телефон. Батарейка в этих штуках — просто мусор. Это всё заговор с целью лишь бы продать. Наверное, как лекарства от давления. А самолёты всегда такие? Такие многолюдные?

— Боюсь, что да, — ответил Гэнси. Боковым зрением он заметил, что Адам рассматривал Мэлори не так, как обычно это делал Адам, а наклонив голову, с задумчивой сосредоточенностью в глазах. В замешательстве Гэнси поспешил сказать: — Позвольте мне вас представить. Мои друзья: Ронан, Адам Пэрриш и Джейн.

Выражение лица Адама сфокусировалось. Становясь снова таким, как у Адама. Он моргнул, глядя на Гэнси.

— Блу, — поправила Блу.

— О, да, ты синяя[7], — согласился Мэлори. — Какая ты проницательная. Как там твое имя? Джейн? Эта та самая леди, с которой я по телефону разговаривал несколько месяцев назад, правильно? Какая ты маленькая. Ты уже выросла?

— Что! — воскликнула Блу.

Гэнси чувствовал, что пришло время увести Мэлори от терминала.

— Какая сумка из этих ваша?

— Все, — печально произнёс Мэлори.

Ронан старался изо всех сил многозначительно поймать взгляд Гэнси, но Гэнси ему не позволил. Парни собрали чемоданы. Служебная собака встала.

Блу, друг всех собак, сказала:

— Стоять, приятель. Ты останешься здесь.

— О, нет, — запротестовал Мэлори. — Псина моя.

Они следили за Псиной. Та была одета в хитроумный синий жилет, который показывал свою полезность, но не предоставлял другую информацию.

— Ладно, — произнёс Гэнси.

Он избежал ещё одного многозначительного взгляда Ронана. Снаружи на бордюре они все остановились, чтобы Мэлори снял с Псины жилет, а затем наблюдали, как Псина облегчается у знака аренды автомобилей.

Ронан спросил:

— Для чего эта Псина?

Черепаший рот Мэлори сжался:

— Он служебный пес.

— Службу какого рода он несёт?

— Принимает твои извинения, — ответил Мэлори.

Гэнси избежал третьего многозначительного взгляда как со стороны Адама, так и со стороны Мэлори.

Они подошли к машине, которая не стала больше с тех пор, как они направились в терминал. Гэнси не нравилось противостоять последствиям своей глупости настолько явно.

Леди и джентльмены, мой фокус для вас сегодня будет такой: берём Камаро 1973 года...

Удалив запаску из багажника, Гэнси оставил её возле фонарного столба. Цена за визит Мэлори.

... и впихиваем пять человек, собаку и чертову кучу багажа внутрь.

После выполнения этого магического фокуса он сел на место водителя. Псина тревожно учащенно задышала. Гэнси знал, каково это.

— Можно я её поглажу? Его? — спросила Блу.

— Да, — ответил Мэлори. — Но ему не понравится. Он очень напряжён.

Гэнси позволил Блу обменяться с ним многозначительным взглядом в зеркале заднего вида, пока они возвращались на автомагистраль.

— Еда в самолёте была ужасная: удивительно, что персонал не погиб от кровоточащих язв, — сказал Мэлори. Он хлопнул по руке Гэнси так внезапно, что и Гэнси, и Псина подпрыгнули от удивления. — Ты знаешь что-нибудь о драпировке, которая была потеряна  в английском Мауддви[8]?

— О драпировке? Ох. О. На ней была женщина с красными руками? Я думал, было решено, что это флаг, — вспомнил Гэнси.

— Да, да, она самая. Ты хорош!

Гэнси подумал, что он был не лучше, чем можно было бы ожидать после семи лет достаточно целенаправленных изучений, но он оценил настрой. Он повысил голос, чтобы заднее сидение могло включиться в разговор.

— Вообще-то, это очень интересно. Англичане преследовали некоторых людей Глендовера, и, хотя те ушли, англичане схватили эту старинную драпировку. Ну, или флаг. Красные руки интересны, потому что красные руки тесно связаны с Маб Дароганом[9], мистическим титулом. Он давался таким людям, как Король Артур, Лливелин Великий[10], и конечно, Оуэн Лаугох[11]...

— Конечно, — саркастично повторил Ронан. — Конечно, Оуэн Лаугох.

— Не будь таким говнюком, — пробормотал Адам.

— Полоса на дороге кончается, — сказала Блу.

— Да, кончается, — продолжил Гэнси, перестраиваясь. — В любом случае, Маб Дароган был чем-то вроде валлийского Сына Судьбы.

Мэлори вмешался:

— Вини в этом поэтов. Проще привлечь людей к восстанию, если они думают, что они на стороне полубога или кого-то избранного. Никогда не доверяй поэтам. Они...

Гэнси перебил:

— Флаг был уничтожен, так? Ой, простите. Я не хотел вас прерывать.