Семейка Лампри. Танцующий лакей

— Наше путешествие подошло к концу, мисс Грей. — Пожилой джентльмен, с которым она часто общалась на корабле, облокотился на поручни рядом.

— Да, — отозвалась Роберта. — Подошло к концу.

— Вы в Лондоне впервые?

— Да.

— С трудом представляю, что вы сейчас чувствуете. Сам-то я местный старожил. — Он внимательно посмотрел на нее. — Вас кто-нибудь встречает?

— На пристани нет, на вокзале. Тетя. Я ее еще ни разу не видела.

— Надеюсь, она у вас добрая.

— Я тоже надеюсь. Это сестра моего отца.

— Вы можете расположить тетю к себе, сказав, что сразу узнали ее, она так похожа на вашего папу. — Попутчик резко замолк. — Извините. Вам, наверное, тяжело это слышать.

— Ничего. — Роберта кивнула. — Это действительно тяжело, но я пытаюсь привыкнуть.

— Еще бы, — сочувственно проговорил джентльмен, — сразу потерять обоих родителей.

— Да. Автобус, на котором они ехали, упал в пропасть. Теперь вот тетя позвала меня к себе жить.

— Ну что ж, — вздохнул попутчик, — будем надеяться, что вам с ней будет хорошо.

Роберта вежливо улыбнулась. Джентльмен был добрый, но ей хотелось, чтобы он поскорее откланялся.

На палубе появился стюард с письмами.

— Вот и почту доставили на лоцманской шлюпке, — проговорил попутчик.

Роберта не особенно ждала писем, а тут стюард протянул ей целых два, да еще телеграмму. Раскрыв телеграмму, она не смогла сдержать радостный возглас. Пожилой джентльмен повернулся к ней, оторвав глаза от своего письма.

— Хорошие новости?

Темные глаза Роберты сияли счастьем, лицо ожило.

— О да! Телеграмма от моих хороших друзей. Они как-то узнали, что моя тетя захворала, и приглашают меня к себе. Пожить. Будут встречать на пристани.

— Вас это обрадовало?

— Конечно. Я подружилась с ними в Новой Зеландии, и мы не виделись целую вечность.

У Роберты пропало желание оставаться одной. Хотелось поделиться радостью.

— Я сообщила им, что приезжаю, и отправила письмо авиапочтой в день отплытия. — Она улыбнулась. — Значит, пришло вовремя.

Дрожащими руками она вскрыла конверт. Почерк у леди Чарльз был такой же, как она сама, размашистый и элегантный.

«Дорогая Робин, мы вне себя от радости. Сразу, как пришло от тебя письмо, я позвонила твоей тетушке в Кент и договорилась, что вначале ты поживешь у нас. Она согласилась, правда, не очень охотно. Но вообще мы мило поговорили. Генри и Фрида встретят тебя на пристани. Мы так рады встрече, дорогая. Комнатку для тебя приготовили не очень просторную, но, думаю, она тебе понравится. Мы все тебя очень любим. Шарлотта».

В телеграмме говорилось:

«Твоя тетя заболела. Надеемся, несерьезно. Так что есть предлог пожить у нас подольше. С любовью, Шарлотта».

Второе письмо было от тети.

«Моя дорогая Роберта, я сильно огорчена, что не могу встретить тебя в нашей старой доброй Англии, но меня свалил острый приступ радикулита. Как назло. Доктор настоял, чтобы я легла в больницу. Может быть, я бы еще подумала, но тут из Лондона позвонила твоя добрая знакомая леди Чарльз — представляешь, как я удивилась, — с предложением, чтобы ты некоторое время пожила у них. Наверное, нехорошо так говорить, но получилось кстати. Все равно я пока ходить не могу. Тем более я знаю, как твои незабвенные папа и мама высоко ценили леди Чарльз Лампри. Надеюсь, это письмо застанет тебя еще на корабле. Боюсь только, что после Лондона наша деревенская жизнь в Кенте покажется тебе скучной. Добро пожаловать в Англию, моя дорогая. Встретимся сразу, как только я выйду из больницы.

Любящая тебя тетя Хилда.

P.S. Я написала небольшое письмо леди Чарльз Лампри. Обратилась к ней именно так, надеюсь, что правильно. Мне вдруг пришло в голову, что ее супруг, лорд Чарльз Лампри, возможно, учился в Оксфорде с нашим дорогим дядей Джорджем Олтоном, который потом стал священником в приходе Лэмпингтон. Но скорее всего он его не помнит.

Твоя тетя X.

P.P.S. Я подумала и решила, что это маловероятно. Дядя много старше лорда Чарльза.

Твоя тетя X.».

Роберта рассмеялась. Затем, подняв глаза, увидела, что ее знакомый тоже улыбается.

— Все в порядке?

— Лучше не бывает, — радостно отозвалась она.

II

Корабль подходил все ближе к пристани, и общность, связывающая пассажиров все эти недели, постепенно распадалась. Они отдалились друг от друга, их разговоры становились натянутыми и несвязными. Роберте и сам корабль стал казаться незнакомым. Ее переполнял восторг ожидания встречи с друзьями, но все равно было немного грустно. Первое путешествие по морю девушке очень понравилось, и вот теперь от пристани, где столпились встречающие, корабль отделяла лишь полоска грязной воды. Некоторые махали платочками. Роберта напряженно высматривала среди них Генри и Фриду и не могла найти. И вдруг увидела. Они со свойственной всем Лампри скромностью стояли в сторонке, но тоже приветливо махали.

Генри на первый взгляд почти не изменился, а вот Фрида за прошедшие четыре года удивительно преобразилась. Вместо неоформившейся школьницы Роберта увидела уже вышедшую в свет молодую двадцатилетнюю женщину. Причем тщательно ухоженную красавицу. Они с братом сильно отличались от остальных встречающих на пристани. Генри был без шляпы, и Роберте, привыкшей к коротким новозеландским прическам, подумалось, что волосы у него чересчур длинные. Но выглядел он мило, сияя радостной улыбкой. Роберта энергично замахала в ответ. Ей показалось, что они задумали какую-то шутку. Тем временем на берег с оглушительным грохотом спустили трапы, и по ближайшему на борт сразу поднялись пятеро в котелках.

— Нам придется подождать, как обычно, — произнес знакомый. — Смотрите, что эти двое там вытворяют? Они что, спятили? Смотрите.

Он показывал на Генри и Фриду, которые высунув языки и округлив глаза, ритмично притопывали и махали руками.

— Потрясающе! — воскликнул знакомый. — Кто они такие?

— Мои друзья, — ответила Роберта. — Это они так приветствуют меня. Боевым танцем маори. Называется «хака».

— Очень забавно, — согласился знакомый.

Роберта за его спиной тоже поспешно исполнила несколько движений «хака». Генри и Фрида привлекли внимание почти всех пассажиров и встречающих на пристани.

Закончив «хака», они повернулись спиной к кораблю и наклонили головы.

— А теперь что они делают? — спросил знакомый.

— Не знаю, — ответила Роберта, начиная нервничать.

Наконец барьер убрали, и толпа встречающих ринулась по трапам. На несколько секунд Роберта потеряла Лампри из виду. Но когда люди вокруг нее начали смеяться и показывать пальцами, она увидела своих друзей. Они поднимались на борт, выразительно жестикулируя. На их лицах красовались карнавальные носы и бороды.

— Интересные у вас друзья, — задумчиво проговорил знакомый.

Пассажиры двинулись к трапам, и Роберта затерялась среди них, ведь большинство были выше ее ростом. С колотящимся сердцем она смотрела им в спины, прислушиваясь к приветственным возгласам, а затем внезапно оказалась в объятиях Фриды и Генри. На нее пахнуло духами.

— Привет, дорогая! — воскликнули они разом.

— Ну как тебе наш танец? — поинтересовалась Фрида. — Как видишь, мы ничего не забыли. И здорово, что ты приехала!

Вопросы сыпались один за другим;

— Ты осознаешь, что прибыла на родную землю, старую добрую Англию?

— Как прошло плавание? Без морской болезни?

— Пойдем, или ты хочешь на прощание поцеловать капитана?

Роберте казалось, что все это сон. Долгое стояние в очереди на таможню, где она встретилась со знакомыми, с которыми уже распрощалась. Перетаскивание чемоданов к большой машине, ожидающей за пристанью. Ей вдруг стало стыдно за большое количество багажа. И вообще все эти сменяющие друг друга события пока не укладывались в ее сознании. Широкая, довольно неопрятная улица, застроенная унылыми домами. Это что, и есть Лондон? Фрида сказала, что они в Ист-Энде, рабочих кварталах столицы. Лайм-хаус, Поплар. Названия знакомые, но Роберта представляла эти места совсем иначе, а тут такая бедность и грязь. Затем въехали в Сити, и она увидела Мэншн-Хаус, резиденцию лорд-мэра, где в Египетском зале устраивают официальные приемы, потом мелькнули купола собора Святого Павла, следом Флит-стрит, улица британской прессы.

Роберта смотрела в окно, с трудом веря в реальность происходящего. За время, проведенное в плавании, она привыкла к шуму океана, но он не шел ни в какое сравнение с грохотом лондонских улиц.

— Нам еще ехать и ехать. — Фрида вздохнула. — Ты знаешь, Робин, а я ведь собралась стать актрисой.

— Она могла догадаться, — заметил Генри, — по тому, как ты ходишь. Ты обратила на это внимание, Робин? Она теперь двигается мягко, как будто плывет. А войдя в комнату, картинно прислоняется спиной к двери.

Фрида улыбнулась:

— Ну и что такого? Да, я стараюсь двигаться красиво. Это у меня в крови.

— Она посещает одно место, где обитают молодые люди с всклокоченными волосами и накинутыми на шею длинными шарфами, — продолжил Генри, — чтобы выслушать их восторги по своему поводу.

— Не слушай его! — воскликнула Фрида. — Это просто театральная школа, а молодые люди — кстати, некоторые из них не так уж и молоды — там преподают. И все считают, что из меня получится хорошая актриса…

— Посмотри вон туда, Робин, — прервал ее брат. — Это Дом правосудия.

Люди, сидящие в проплывающих мимо ярко-красных автобусах, казались Роберте какими-то бледными, озабоченными и усталыми. На светофоре рядом с ними остановился темно-синий автомобиль с четырьмя крепкими мужчинами в черном.

— Это новая полицейская машина, — пояснил Генри.

Фрида вскинула голову:

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. А эти четверо ребят наверняка едут захватывать преступников.

— Как бы они к нам скоро не наведались, — проговорила Фрида, поежившись.

— С чего это? — удивилась Роберта.

— А с того, что вчера за завтраком близнецы рассуждали о том, как они займутся воровством.

— Молодцы, правильно придумали, — одобрил Генри. — Колин похитит драгоценности у какой-нибудь богатой вдовы, а Стивен обеспечит ему алиби. Их же невозможно различить.

Фрида улыбнулась:

— Да, доказать их вину будет очень трудно.

Генри посмотрел на Робин.

— Отсюда следует вывод, что мы опять на мели.

Девушка вздрогнула:

— Опять?

Генри кивнул:

— Да, к сожалению. И снова серьезно. Сейчас, кажется, все на нас ополчились.

— Мама сегодня собралась заложить свои жемчуга, — добавила Фрида. — По пути к маникюрше…

— Смотри, Робин, это знаменитая Стрэнд, — прервал ее брат. — Улица театров, роскошных магазинов и отелей. А дальше церковь Святого Климента Датского или Святой Марии на Стрэнде, не знаю только, какая идет первой. — Он помолчал. — А насчет наших финансов, наверное, надо объяснить подробнее.

— Конечно, — отозвалась Роберта, хотя в принципе ей и так все было ясно, ведь такое случалось не впервые. Она еще не забыла.

Генри подробно рассказал о том, как лорд Чарльз вложил большие деньги — странно, что они у него еще были — в какое-то таинственное предприятие под названием «Сан-Домингос», которое после этого немедленно исчезло. Оказывается, отец собирался открыть в Сити ювелирный салон на комиссионной основе, где за прилавками должны были стоять Генри и близнецы. И весь этот бизнес зависел от некоего сэра Дэвида Стайна, который недавно покончил с собой, оставив лорда Чарльза с пустой кассой и договором аренды на десять лет.

— Так что сейчас мы, кажется, идем ко дну, — закончил Генри и посмотрел в окно. — А это вокзал Чаринг-Кросс. — Затем, помолчав, добавил: — Робин, мы решили сводить тебя сегодня вечером в театр.

— А потом пойдем немного потанцуем, — вставила Фрида. — Колин влюблен в девушку, которая играет в этом спектакле, так что, наверное, придет с ней. — Она повернулась к брату. — А ты пригласил Мэри?

— Нет, — ответил он. — У нас на танцы только пять билетов. Мы трое и близнецы. Так что актрисы Колина не будет. А я в любом случае собирался танцевать с Робин.

— А Стивен мог взять Мэри.

— Она ему не нравится.

Фрида сочла нужным пояснить:

— Мэри — девушка Генри. Впрочем, это увлечение у него не всерьез.

— Почему же, — возразил Генри, — она очень мила.

— Но ты же сам говорил! — возмутилась Фрида. — Совсем недавно…

Неожиданно почувствовав странную опустошенность, Роберта отвернулась к окну. Генри показывал ей достопримечательности, а она вежливо кивала.

— Вот Трафальгарская площадь. Там посередине стоит какой-то урод, тебе не кажется? А по бокам львы. Да, те самые, которые ты не раз видела на фотографиях.

— А это галерея Тейт, — подала голос Фрида.

— Ты хотела сказать, Национальная галерея, — поправил ее брат. Затем повернулся к гостье: — Тебе ведь хочется походить по музеям, не так ли?

— Конечно, — пробормотала Роберта.

— Так вот, Пэт и Майк сейчас на каникулах. Они-то тебя и поводят.

— Вообще-то я могу и сама, — неуверенно возразила Робин.