Помоги проекту - поделись книгой:
Недавно прибывшие гости стояли у пылающего камина. Женщина лицом к двери, а мужчина спиной. Она смотрела на вошедших спокойно, без выражения. Лицо дамы ярко освещал торшер, и Мэндрейка сразу сразила наповал ее внешность. И почему Джонатан не предупредил, насколько она хороша собой? В мире, где обитал Обри, женщины разделялись на два типа: красивые (и притом обязательно умные) и некрасивые, зато эксцентричные. Мадам Лиссе относилась в первому типу.
Разделенные на пробор прямые волосы, собранные сзади в элегантный узел, были так гладко причесаны, что казалось, будто на голову надета черная атласная шапочка с голубоватыми вкраплениями. Овальное лицо отличалось интересной бледностью, ресницы не нуждались в туши. Ее профессию, пожалуй, выдавали только губы, умело подкрашенные темно-красной помадой. Простого покроя платье облегало тело как перчатка. Мадам была уже не так молода, по крайней мере старше мисс Уинн, и не такая хорошенькая, но в ней чувствовался подлинный французский шарм. Мэндрейк сразу так подумал, хотя и не знал толком, что это. Короче говоря, мадам Лиссе была по-своему очень красива.
Джонатан поспешил представить гостей.
Доктор сдержанно поклонился. Темноволосый, белокожий мужчина с небольшим брюшком и крепкими руками хирурга. Одет он был в костюм из английского твида, словно подчеркивающий его статус. Европеец, осевший в Англии. По его поведению Мэндрейк мог судить, что он либо не был знаком с Николасом Комплайном и не желал этого, либо уже встречался с ним и не хотел повторения.
В свою очередь, Николас во время представления рассеянно смотрел куда-то в пространство за левым ухом доктора, а затем пробормотал сквозь зубы приветствие, будто выругался.
Мадам Лиссе держалась с величественным спокойствием, которое обычно вызывает в мужчинах трепет. Не успела она пожать руки Уильяму и Мэндрейку, как Николас оказался рядом и подчеркнуто дерзко завладел ее вниманием. Он стоял в типичной позе ловеласа; одна нога прямо, другая чуть согнута. Одна рука время от времени опускалась на спинку ее стула, а другая приглаживала усы.
Всякий раз, когда доктор Харт смотрел в их сторону, а делал он это регулярно, Николас наклонялся к мадам Лиссе и громко и фальшиво смеялся, чтобы доктор видел, как приятно они проводят время в обществе друг друга. Мадам привыкла к вниманию мужчин, и потому поведение Николаса ее не смутило. Она легко и непринужденно завела общий разговор и даже сумела сделать его по-настоящему веселым. Джонатан и Мэндрейк ей в этом усердно помогали. Даже Уильям, который внимательно наблюдал за братом, по-своему откликнулся на ее очарование, спросив с присущей ему резковатостью, позировала ли она кому-нибудь для портрета. Узнав, что нет, он принялся бормотать что-то себе под нос, чем вызвал раздражение Николаса. Но мадам Лиссе разрядила обстановку, начав расспрашивать Мэндрейка о его пьесах. К разговору присоединился и Джонатан. И в этот момент в комнату вошли миссис Комплайн и Клорис.
Мэндрейк решил, что мать не знает об отношениях Николаса и мадам Лиссе, поскольку ее присутствие восприняла совершенно спокойно. Но раз так, почему у него расстроилась помолвка с Клорис? И вообще, как может быть, что все знают о романе Николаса и мадам Лиссе, а матери ничего не известно? Или младший сын для нее молодой бог, перед которым не может устоять ни одна женщина, и он выбирает любую? А мадам Лиссе просто в числе его многочисленных поклонниц?
Зато реакция Клорис была такой, как ожидал Мэндрейк. Когда Джонатан представлял мадам Лиссе, девушка напряглась и застыла. Молчание длилось больше секунды, а затем они весьма любезно поздоровались, будто обменялись какими-то тайными знаками. «Значит, у них хватило ума ничего не показывать на людях, — подумал Мэндрейк. — Интересно, Джонатан воспринял это с таким же облегчением, как и я?»
А вот миссис Комплайн восприняла доктора Харта весьма странно. Рассеянно пробормотав обычное приветствие, она присмотрелась к нему и вдруг сильно побледнела, так что на мгновение Мэндрейк испугался, не случится ли с ней обморок. Но все обошлось. Миссис Комплайн села в кресло, расположенное подальше от света, а следом появился дворецкий Кейпер с подносом, уставленным бокалами с хересом и коктейлями с шампанским.
Коктейли чуда не совершили, но обстановка разрядилась. Выпивка подействовала на всех, особенно на доктора Харта. Он явно расслабился и оживленно беседовал с Клорис и Уильямом, стараясь по-прежнему не замечать Николаса. А тот продолжал демонстративно флиртовать с мадам, теперь, видимо, в расчете на реакцию Клорис. Стоило Элизе что-то произнести, даже пустяковое замечание, он изображал оживление, чтобы Клорис вновь почувствовала себя брошенной. Мэндрейк наблюдал за ней с удовольствием. Возможно, она и страдала, но вида не подавала, разве что иногда задумчиво на него поглядывала. Было видно, что девушка все понимает.
Клорис внимательно слушала доктора Харта, который сделался любезным и разговорчивым. Она спросила, слышал ли он последние новости по радио, и доктор немедленно сообщил о своем отношении к этому популярному источнику информации:
— Терпеть не могу радио. Оно действует мне на нервы. Чтобы быть в курсе последних событий, мне вполне достаточно газет. Вы не поверите, но я дважды менял квартиру из-за того, что соседи включали радио на полную громкость. Видимо, так я устроен.
— Джонатан тоже не любит радио, — вставил Мэндрейк. — Его уговорили поставить радиоприемник в курительной комнате, но кажется, он до сих пор его ни разу не включал.
Доктор Харт улыбнулся:
— После ваших слов я еще сильнее зауважал хозяина дома.
Теперь он держался совершенно свободно, рассказывал о своей любви к природе, об отдыхе в Тироле.
— Это еще когда существовала Австрия. Вы бывали в Капруне, мисс Уинн? Горный курорт, дивное место. А неподалеку город побольше, Целль-ам-Зее, центр округа. Музыка на главной площади, восхитительные маленькие трактиры, кафе и магазины, где можно купить лучшую в мире обувь.
— И прекрасные плащи, — добавила Клорис с улыбкой.
— Так вы уже видели плащ, который я подарил нашему хозяину?
— Николас недавно его надевал, когда мы выходили гулять.
— Вот как?
— Надеюсь, во время прогулки вы посетили мой бассейн? — спросил Джонатан, услышав последние фразы.
— Завтра в нем искупается Николас, — сообщил Уильям. — Или выдаст мне десять фунтов.
— Что за глупости, Уильям! — воскликнула мать. — Пожалуйста, Джонатан, запретите этим сумасбродам подходить к бассейну.
Тут доктор Харт вздрогнул и вгляделся в затененный угол, где сидела миссис Комплайн. Клорис ему что-то сказала, но он не слышал. Потом Харт вроде бы овладел собой, но Мэндрейк заметил, что, когда он брал с подноса второй коктейль, его рука дрожала.
Странно, что они оба встревожились, причем он больше, хотя прежде эти люди не встречались. Если только… нет, такого просто не может быть.
— Леди Херси Амблингтон, — объявил появившийся в дверях дворецкий.
«Вот она какая, конкурентка мадам Лиссе, — подумал Мэндрейк. — Постарше, конечно, но тоже хороша собой».
Херси и впрямь выглядела великолепно. Правильные черты лица, на щеках здоровый румянец, темные брови не выщипаны, как того требовала мода, красивые голубые глаза. Плюс идеально подчеркивающий достоинства фигуры костюм из дорогого твида.
Джонатан поспешил навстречу кузине. Они расцеловались. Видимо, он ей что-то шепнул, потому что леди напряглась и отстранилась. Стоящий неподалеку Мэндрейк услышал ее слова:
— Джо, что ты затеял?
— Ровным счетом ничего, — заверил Джонатан и, взяв ее под локоть, подвел к гостям.
— С мадам Лиссе ты, конечно, знакома.
— Да, — буркнула Херси. — Здравствуйте.
— А с доктором Хартом?
— Тоже. — Херси быстро поздоровалась и повернулась к ним спиной. — О, Сандра, как я рада вас видеть! — Она расцеловалась с миссис Комплайн.
— Поцелуйте и меня, Херси, — вступил Николас.
— Вот еще. Сколько времени твоя часть стоит в Чиппинге, а ты не нашел времени ко мне заглянуть. — Он улыбнулась его брату. — Уильям, дорогой, я и не знала, что ты дома. Выглядишь прекрасно.
— Спасибо, Херси, — произнес Уильям без улыбки. — Вы знакомы с Клорис?
— Еще нет, но рада буду это сделать и поздравить вас обоих. — Херси пожала руку Клорис.
— А это мистер Обри Мэндрейк, — сказал Джонатан, подавая ей бокал с коктейлем.
Лицо Херси осветилось улыбкой.
— Здравствуйте. Джонатан мне о вас рассказывал. Не хотите написать пьесу о парикмахерах? Главных героев двое, оба мужчины, оба влюблены в одну женщину. В конце один душит другого шиньоном.
Мэндрейк вежливо улыбнулся:
— Интересная коллизия.
— Херси, конечно, шутит, — произнес стоящий рядом Уильям. — Но вообще-то, я думаю, драматурги — речь не о вас, но есть много других — не очень задумываются над правдой жизни. Пишут все, что придет в голову. Года четыре назад я видел в Лондоне спектакль, невероятно длинный и такой же скучный, так там брат и сестра все время выясняли отношения, но так и не выяснили. — Мэндрейк ничего не ответил, и тогда Уильям добавил, понизив голос: — Джонатан, видимо, замыслил сыграть с нами какую-то шутку. Возможно, вы это вместе придумали.
— Нет-нет, — поспешно ответил Обри. — Я к этому не имею никакого отношения.
Уильям хмыкнул:
— Значит, он один. Кстати, забавный персонаж. Каким бы вы его изобразили в пьесе?
— Право, не знаю, — смутился Мэндрейк.
— Не знаете? А у меня на портрете он получился бы яйцеобразным, с веселой улыбкой, а на голове скорпион в виде венка. И еще, знаете, вместо глаз я бы сделал ему окна с непрозрачными стеклами. Матовыми.
— Оказывается, вы сюрреалист.
— А разве вы не замечали, — спокойно продолжил Уильям, — что у Джонатана совершенно непроницаемые глаза? В них ничего не разглядишь.
— Это, наверное, из-за его очков, — предположил Мэндрейк. — Стекла толстые.
— Вы думаете, поэтому? — Уильям поднял брови. — Кстати, он вам рассказывал о нас? О Николасе, Клорис и обо мне? Ну и, конечно, о мадам Лиссе? — Уильям продолжил, не дожидаясь ответа, вызвав у Мэндрейка вздох облегчения: — Рассказывал, как же без этого. Он любит поговорить о людях, а для этого нужны слушатели. Я с удовольствием познакомился с мадам Лиссе, и теперь меня не удивляют ее отношения с Николасом. Очень хочется написать ее портрет. — Он замолк. — Погодите минутку, я схожу за коктейлем. Третьим за сегодняшний вечер. — Последнюю фразу Уильям произнес с серьезным видом, будто вел счет.
Мэндрейк выпил один бокал и решил, что в коктейлях Джонатана шампанское и бренди смешаны чуть ли не в равных долях. Этим, возможно, и объясняются удивительные откровения Уильяма.
Видимо, чудесное действие напитков испытали на себе и остальные гости, потому что разговор в гостиной стал оживленным и шумным. Уильям вернулся с бокалом, который нес с чрезвычайной осторожностью, и тут же начал:
— К вашему сведению, после нашей помолвки мы с Клорис ни разу Николаса не видели. Я на следующий день отправился на фронт, а Николас до сих пор «воюет» в Чиппинге. Но если Джонатан думает, что его вечеринка может на что-то повлиять… — Уильям замолк и отпил треть бокала, затем посмотрел на Мэндрейка. — Так о чем шла речь?
— Что вечеринка ни на что не может повлиять, — напомнил Мэндрейк.
— Да, да, если Джонатан, а может, с ним заодно и Николас воображают, что я выйду из себя, то они ошибаются.
— Да что вы, — осторожно начал Мэндрейк, — если у Джонатана и были какие-то задумки, то он не предполагал ничего плохого. Разве только уладить отношения…
— О нет. — Уильям мотнул головой. — Это для него неинтересно. — Он искоса глянул на Мэндрейка. — К тому же Джонатан особой любви ко мне не питает.
— Неужели? — пробормотал Обри. Он и сам уже пришел к такому выводу.
— Да. Он хотел выдать за меня свою племянницу, бедную родственницу, в которой души не чаял. Дело шло к помолвке, но я вовремя осознал, что у меня нет к ней никаких чувств, и дал задний ход. А Джонатан не из тех, кто забывает. — Уильям нахмурился. — Потом она умерла. Что-то случилось с головой, я точно не знаю. Печальная история. — Мэндрейк промолчал. Уильям снова вернулся к Николасу: — Я не хочу иметь с ним никаких дел. Пусть завтра охладит свою страсть в бассейне. А у меня все будет порядке. В порядке, понимаете?
— Я на это надеюсь, — проговорил Мэндрейк, видя, что собеседник изрядно опьянел.
— Я тоже. — Старший Комплайн допил коктейль и задумчиво посмотрел в сторону камина, где Николас, стоя у стула мадам Лиссе, поглядывал на Клорис Уинн. — Он у нас большой любитель гоняться за двумя зайцами.
Прикрепив к темно-красному платью три орхидеи из букета Джонатана, мадам Лиссе залюбовалась в зеркале картиной, достойной художника эпохи Возрождения, на которой красиво сочетались черный, матово-белый и багряный цвета. Позади этого великолепия, в тени, отражалась дверь комнаты, которая сейчас медленно отворилась.
— Что-то случилось, Фрэнсис? — спросила она, не оборачиваясь.
Доктор Харт закрыл дверь и спустя мгновение возник в зеркале рядом с ней.
— Зачем было приходить сюда? — тихо спросила Элиза. — Тебе мало сплетен? Комната этой женщины рядом с твоей, а в следующей миссис Комплайн. И почему ты до сих пор не переоделся? Опоздаешь к обеду.
— Я пришел посоветоваться, Элиза. Мне нельзя оставаться в этом доме. Нужно найти какой-нибудь предлог, чтобы немедленно уехать.
Она повернулась.
— Что ты всполошился, Фрэнсис? Из-за Николаса? Так уверяю тебя, что…
— Дело не в нем. Вернее, не только в нем.
— Что же тогда?
— Его мать.
— Его мать? — повторила мадам Лиссе, не понимая. — Эта несчастная женщина? Я даже подумала, не пригласил ли мистер Ройал ее специально, чтобы познакомить с тобой. Чтобы ты попытался помочь ей с лицом.
— Я уже один раз пытался, и вот что получилось. Боже мой!
— Ты хочешь сказать, что она…
— Это было в Вене. Я только начинал практику. Работал с твердым парафином по методу Шмидта–Липмана. От него уже давно отказались, но тогда он широко применялся. Довольно часто неплохо получалось, но с ней мне не повезло.
— Это была именно она? Миссис Комплайн?
— Она записалась под другой фамилией. Так многие делали. Миссис Николас. Видимо, использовала имя своего любимого сыночка. Тогда разразился жуткий скандал. Что-то исправить у меня не получилось. Не было опыта, да и пластическая хирургия делала первые шаги. В общем, полный провал. Приехав в Англию, я все время боялся, что где-нибудь встречу миссис Николас. — Доктор Харт невесело рассмеялся. — Думаю, этот молодой человек мне сразу не понравился именно из-за имени.
— Но сейчас миссис Комплайн тебя не узнала.
— С чего ты взяла?
— Во всяком случае, вела она себя совершенно спокойно. А когда это было?
— Лет двадцать пять назад.
— Но тогда тебя звали доктор Франц Хартц. Ты не носил бороду и усы. Разве не так? И в те времена ты был стройный, не то что сейчас. Как же она могла тебя узнать?
— Ну, во-первых, Франц Хартц мало чем отличается от Фрэнсиса Харта, а во-вторых, всем известно, что я австриец и пластический хирург. Так что, наверное, надо поговорить с Ройалом. Извиниться и сказать, что мне нужно срочно ехать к пациенту.
— И тем самым вызвать у нее подозрения? Нет, мой друг, ты останешься и не будешь сторониться миссис Комплайн. Увидев твою любезность, она, если даже что-то и заподозрила, подумает, что ошиблась. Ведь
Доктор Харт остановился у двери.
— Элиза, а если это все запланировано?
— Что?
— Может, Джонатан Ройал все знает и намеренно устроил нам встречу?
— Вот еще. Зачем ему это делать?
— Я чувствую в нем какое-то стремление к скверным шуткам.
— Что за нелепые мысли лезут тебе в голову? Лучше иди переоденься.
Поделиться книгой: