Помоги проекту - поделись книгой:
– И что дальше? – спросил Рахмаэль.
– Исследуйте историю открытия Китовой Пасти, – пояснил Мэтсон Глэйзер-Холлидей. – Историю первых автопилотируемых накопителей данных и передатчиков, прилетевших много лет назад с Солнечной системы в систему Фомальгаута, – в общем, назад, в двадцатый век.
– Но для чего…
– Мы будем держать связь, – быстро проговорил Мэтсон. – До свидания. Рад был… – Он впился взглядом в Рахмаэля. – Пусть вас не расстраивает маленькая неприятность в ресторане. Заурядный случай, уверяю вас. – Он шутливо козырнул, и его изображение исчезло с крошечного черно-белого («Видфон корпорейшн Вес-Дем» предоставляла минимум обслуживания, и ей, общественному предприятию, лицензированному ООН, это сходило с рук) экрана.
Рахмаэль смущенно повесил трубку видеофона.
Записи, сделанные первыми автоматическими кораблями-наблюдателями, отправленными когда-то в систему Фомальгаута, были достоянием общественности – да и что в них могло быть ценного? Тем не менее он набрал номер местного филиала Нью-Йоркской общественной библиотеки микрофильмов и ксерокопий и попросил прислать ему весь имеющийся материал по теме «Первые исследования системы Фомальгаута». Подразумевая допотопные детища Джорджа Хоффмана, благодаря которым была открыта обитаемая планета Китовая Пасть.
Вскоре в дверь постучал робот с комплектом микрофильмов. Рахмаэль уселся перед сканером и ввел в него первую бобину, заметив на ней надпись: «Общий отчет по данным рапортов автоматических кораблей из системы Фомальгаута, сокращенная версия» (подписано неким Г.С. Пурди).
Он просматривал запись два часа. Вначале появлялось солнце, затем одна за другой планеты, увы, не оправдывающие ожиданий. Но вот на экране расцвела планета номер девять, и случилась метаморфоза!
Никаких голых скал и остроконечных гор. Никакой безвоздушной, лишенной бактерий, стерильной пустоты, заполненной метаном или кристаллизованной ввиду особой удаленности от солнца. Перед ним вдруг мягко заколыхался зелено-голубой мир. Именно это побудило доктора фон Айнема немедленно выставить свое оборудование «Телпор» и установить прямую связь между этим миром и Террой. Сей лакомый кусочек живо заинтересовал «Тропу Хоффмана» в коммерческом смысле – и подписал приговор компании «Аппельбаум энтерпрайз».
Последняя видеоинформация с системы наблюдения поступила пятнадцать лет назад. С тех пор благодаря прямой связи посредством телепортации прежний допотопный способ безнадежно устарел. Соответственно первые автоматические спутники-наблюдатели, кружащие вокруг Фомальгаута…
Что с ними случилось? Их забросили, если верить автору отчета Пурди. Их батареи отключила дистанционная команда, и, по-видимому, они до сих пор вращаются вокруг солнца в пределах орбиты Китовой Пасти.
По-прежнему там.
Батареи давно выключены и, значит, законсервированы, сохраняют энергию. Причем они были современного типа, жидкогелиевые, № 3.
Не это ли хотелось знать Мэтсону?
Вернувшись к бобине со справочными данными, Рахмаэль просматривал ее до тех пор, пока не усвоил всю информацию. Наиболее совершенный видеонаблюдатель принадлежал компании «Видфон корпорейшн Вес-Дем». Кому, как не им, знать, по-прежнему ли находится аппарат «Принц Альберт» на орбите системы Фомальгаута.
Рахмаэль направился было к видеофону, но передумал. В конце концов, его жилище прослушивали. Поэтому он вышел из дома, поднялся на пешеходный «бегунок» и продолжал движение до тех пор, пока не приметил будку видеофона. Отсюда он позвонил в действующий круглосуточно центральный офис «Видфон корпорейшн» в Детройте.
– Соедините меня с архивом, – приказал он роботу на коммутаторе.
Вскоре на экране появился морщинистый, но бодрый, похожий на гнома человек в серой куртке, придававшей ему сходство с бухгалтером.
– Да?
– Мне нужна информация о спутнике-наблюдателе «Принц Альберт», запущенном на орбиту вокруг Фомальгаута семнадцать лет назад. Будьте любезны, проверьте, на орбите ли он еще и если да, то каким образом его можно включить, чтобы…
Сигнал пропал. Служащий «Видфон корпорейшн» на другом конце линии повесил трубку. Рахмаэль подождал. Коммутатор не вышел на связь, не дал о себе знать и местный робот.
«Черт побери», – подумал Рахмаэль и в расстроенных чувствах покинул будку. Продолжив путь на «бегунке», он сошел у следующей кабинки общественного видеофона. На этот раз он набрал номер спутника Мэтсона Глэйзер-Холлидея, и вскоре с экрана смотрел владелец «ОбМАН Инкорпорэйтед».
– Извините за беспокойство, – тщательно подбирая слова, заговорил Рахмаэль. – Но я просмотрел пленки с информацией о первых наблюдениях в системе Фомальгаута с помощью автоматов.
– Узнали что-нибудь?
– Я осведомился в «Видфон корпорейшн Вес-Дем» насчет их спутника «Принц Альберт»…
– И что они сказали?
– Немедленно прервали связь.
– Этот спутник все еще на орбите, – сказал Мэтсон.
– И посылает сигналы?
– Молчит последние пятнадцать лет. В гиперпространстве его сигнал преодолевает расстояние до Солнечной системы в двадцать четыре световых года за одну неделю. Не в пример быстрее, чем понадобится «Омфалу», чтобы достичь системы Фомальгаута.
– Есть ли способ активировать спутник?
– «Видфон корпорейшн» могла бы связаться с ним напрямую через «Телпор», – сказал Мэтсон. – При желании.
– Но его нет?
– Они только что отказались с вами говорить? – после паузы уточнил Мэтсон.
– А может ли кто-нибудь другой послать сигнал на спутник? – задумчиво спросил Рахмаэль вместо ответа.
– Нет. Только «Видфон корпорейшн» известен код, на который он реагирует.
– Вы хотели, чтобы я узнал именно это? – осведомился Рахмаэль.
– До свидания, мистер бен Аппельбаум, – улыбаясь, произнес Мэтсон Глэйзер-Холлидей. – Желаю удачи в дальнейших исследованиях. – Он повесил трубку, и перед Рахмаэлем вновь очутился пустой экран.
На своей вилле Мэтсон повернулся от видеофона к Фрее Холм. В модной прозрачной голубой блузке из паучьего шелка и спортивных брючках она устроилась на диване, поджав под себя ноги.
– Он только что нашел его, – сказал Мэтсон. – Я о спутнике «Принц Альберт». – Мэтсон, хмурясь, зашагал по комнате. – Ну хорошо, – решил он наконец. – Через шесть часов на Китовую Пасть отправится под именем Бергена Филлипса наш агент. Попав туда с помощью филиала ТХЛ в Париже, он передаст нам через «Телпор» шифрованный документ с описанием истинного положения на планете.
Впрочем, к тому времени люди из ТХЛ могут раскрыть «Бергена Филлипса» и известными любому профессионалу методами выведать все, что известно этому ветерану «ОбМАН Инкорпорэйтед». Далее им останется послать Мэтсону поддельное шифрованное сообщение о том, что на планете все в порядке, – получив такие сведения, шеф никогда не узнает, действительно ли они пришли от «Бергена Филлипса» или от ТХЛ. Однако…
Фрея угадала его мысль.
– Пусть этот агент, попав на планету, отправит на спутник «П. А.» включающий код, чтобы тот снова начал передавать данные напрямую в Солнечную систему.
– Если по прошествии пятнадцати лет он еще работает. И если «Видфон корп.» не отменит команду в тот миг, когда начнет поступать информация. – Кстати, агент может прослушивать линии корпорации и даже перехватить первые данные. К примеру, прежде чем поток информации прервется, он может получить графический снимок Китовой Пасти – и тогда пусть отключают спутник сколько угодно. Естественно, контролирующая «Видфон корпорейшн» ТХЛ непременно так и поступит.
– Один хороший снимок, – заключил Мэтсон. – И мы узнаем.
– Что узнаем? – Она потянулась к ближайшему антикварному столику (настоящий кофейный столик со стеклянной столешницей), чтобы поставить на него свой бокал.
– Я скажу тебе, дорогая, когда увижу снимок, – сказал Мэтсон. Подойдя к пульту коммутатора, он отправил заранее подготовленный приказ доставить на спутник оперативного агента, который должен был лететь на Китовую Пасть. Его надо было проинструктировать устно – любые указания по линии связи были равносильны провалу.
Не исключено, что Мэтсон и без того сообщил Рахмаэлю слишком много. Впрочем, в подобном деле риск неизбежен. К тому же он мог предположить, что ответный вызов Рахмаэля пришел из уличного видеофона – парень новичок, но в осторожности ему не откажешь. А в наше время подобная осторожность говорит не о паранойе, а о практичности.
– Эй вы, ребята на перенаселенной старушке Терре! – на цветном трехмерном телеэкране, снабженном стереозвуком и обонятельной дорожкой, появилась жизнерадостная физиономия президента Неоколонизированной территории Омара Джонса, за его спиной уходила вдаль бесконечная панорама парка. – Вы удивляете нас. Мы узнали, что вы намерены послать сюда через гиперпространство корабль и он прибудет… минутку… – Он притворился, что усиленно подсчитывает.
Сидя перед телевизором (еще не полностью оплаченным), усердный трудяга и добродушный парень по имени Джек Макэлхаттен заметил жене:
– Ты погляди только, какой простор. – Картинка напомнила ему давно минувшие годы славного нежного детства, прошедшего в Орегон-Трэйл – части Вайоминга западнее Шайенна. Джек вдруг почувствовал горячее непреодолимое желание. – Мы должны эмигрировать, – сказал он Рут. – Просто обязаны, ради детей. Они тогда смогут вырасти…
– Тс-с-с, – отозвалась Рут.
– Через каких-то восемнадцать лет, ребята, – продолжал на экране президент Неоколонизированной территории Омар Джонс, – этот корабль прибудет сюда и встанет к причалу. И вот что мы сделали: мы назвали день его прибытия, 24 ноября 2032 года, Днем Летучего Голландца. – Он усмехнулся. – Мне будет… гм-м… девяносто четыре года, и, к сожалению, я едва ли смогу принять участие в Дне Летучего Голландца. Но потомки – в их числе будут некоторые из вас, ребята…
– Слышала? – изумленно сказал жене Макэлхаттен. – Какой-то псих собирается лететь старым способом. Восемнадцать лет в межкосмосе! Когда нужно всего лишь…
– ПОМОЛЧИ! – яростно прошептала Рут, прислушиваясь.
– …придут сюда, чтобы приветствовать мистера Аппельбаума, – с насмешливой торжественностью продолжал президент Омар Джонс. – Знамена, лозунги… К тому времени наше население достигнет примерно миллиарда, но свободных земель останется много. Мы сможем принять до
Он вспомнил о своих соседях по тесному жилищу, с которыми приходилось делить ванную комнату… вернее, приходилось до прошлого месяца – Паттерсоны эмигрировали на Китовую Пасть. От Джерома Паттерсона приходили видеописьма: боже, как соседи восторгались условиями на планете! Похоже, информационные выпуски (точнее, реклама) недооценивали прелести истинных условий жизни. Не говоря уже о перспективах!
– Нам нужны мужчины, – провозгласил президент Омар Джонс. – Славные сильные парни, готовые к любой работе. Не ты ли такой парень? Умелый работяга, которому уже есть восемнадцать, готовый немедленно сняться с места? Желающий начать новую жизнь, используя мозги и ловкие руки, дарованные ему господом? Подумай! К чему ты прикладываешь свои руки и умения сейчас?
Макэлхаттен, занимавшийся контролем качества на автоматической линии, с горечью подумал, что с его задачей лучше справился бы голубь – впрочем, как раз голубь и проверял его работу.
– Представляешь, у какого-то голубя глаз наметан на ошибки лучше, чем у меня? – посетовал он жене. Однако факт оставался фактом. Джеку полагалось отбраковывать плохо пригнанные детали, а когда он допускал оплошность, голубь замечал пропущенную дефектную деталь, ударял клювом по кнопке сброса, и деталь автоматически сбрасывало с конвейера. Контролеров качества, увольнявшихся из «Крино и партнеры», чтобы отправиться в эмиграцию, постепенно заменяли голубями.
Джек работал до сих пор лишь потому, что его профсоюз был достаточно силен, чтобы настоять на выслуге лет и заставить компанию сохранять за ним место. Но стоит ему уволиться…
– Тогда и на моем месте появится голубь, – сказал он жене. – Да ладно, мы улетим на Китовую Пасть, и мне уже не придется соревноваться с птицами. – «И проигрывать, показывая худшие результаты», – мысленно добавил он. – А «Крино» будет довольна.
– Мне просто хочется, чтобы на Неоколонизированной территории ты получил конкретную работу, – сказала Рут. – Они говорят о «разнообразии рабочих мест», но ты не можешь занять всякое. В чем ты… – она засомневалась, – действительно мастер? – В конце концов, он работал в «Крино и партнеры» целых десять лет.
– Я стану фермером.
Она уставилась на него.
– Нам дадут двадцать акров. Мы купим здесь овец, этих, с черными мордами. Саффолков. Возьмем на развод шесть штук – пять овец и барана, – огородим участок, поставим дом из сборных конструкций… – Он знал, что у него получится. Удалось же это другим, они сами рассказывали – и не в безликих рекламах, а в письмах, пришедших в виде аудиовидеосигнала, а затем расшифрованных «Видфон корпорейшн» и вывешенных на доске объявлений в их общественном здании.
– Но, если нам там не понравится, – опасливо пробормотала Рут, – мы не сможем вернуться… это так странно. Ведь эти машины телепортации… они работают только в одну сторону.
– Внегалактическая туманность, – терпеливо сказал он. – Материя разбегается, вселенная взрывается, растет; в этом потоке «Телпор» перемещает твои молекулы в виде энергетических конфигураций.
– Не понимаю, – призналась Рут. – Но понимаю вот это. – Она достала из сумочки листовку.
Изучая ее, Макэлхаттен нахмурился.
– Чушь. Это литература ненависти, Рут. Не принимай ее всерьез. – Он комкал листовку в руках.
– Но они не говорят о ненависти. «Друзья объединенных людей» – это маленькая группа обеспокоенных убежденных противников…
– Я знаю, чьи они противники, – перебил Макэлхаттен (некоторые из этих субчиков работали в «Крино и партнеры»). – Они говорят, что нам, терранам, следует оставаться в пределах Солнечной системы. И держаться вместе. Послушай. – Он смял листовку. – Человеческая история – это одно долгое переселение. И величайший пример – миграция на Китовую Пасть, путь длиной в двадцать четыре световых года. Нам надо гордиться. Но, само собой, всегда найдется горстка болванов и психов, выступающих противниками хода истории.
Да, это была история, и ему хотелось стать ее частицей. Вначале была Новая Англия, затем Австралия, Аляска, затем попытка (неудачная) на Луне, потом Марс и Венера и вот теперь – долгожданный успех. Но, прождав слишком долго, он состарится, а переселенцев станет столько, что свободной земли не останется и правительство Неоколонизированной территории в любой момент решит отменить выдачу земли из-за ежедневного притока людей. Офисы «Телпора» и без того переполнены.
– Ты хочешь, чтобы я отправился? – спросил он у жены. – Чтобы очутился там первым и известил тебя, как только получу землю и буду готов строить дом? Чтобы ты смогла тогда прилететь с детьми?
– Мне ужасно не хочется расставаться, – боязливо произнесла она.
– Решайся.
– Пожалуй, нужно лететь вместе. Если мы вообще полетим. Но эти письма… Это всего лишь импульсы в энергетических линиях.
– Как и телефон, видеофон или телепередачи. Их транслируют уже сотню лет.
– Ах, если бы сюда приходили «настоящие» письма!
– Ты испытываешь суеверный страх, – сказал он укоризненно.
– Может быть, – признала Рут. – Но по крайней мере он настоящий. Глубокий и всеобъемлющий страх перед путешествием в один конец, из которого никому не дано вернуться. – «Кроме корабля, который через восемнадцать лет достигнет системы Фомальгаута», – мысленно добавила она.
Она взяла вечернюю газету и просмотрела статью, высмеивающую этот корабль, «Омфал». Он рассчитан на пятьсот пассажиров, но в этот раз возьмет одного-единственного человека – владельца. К тому же в статье говорилось, что этим человеком движет желание сбежать от кредиторов.
Зато он может вернуться с Китовой Пасти, решила она.
Сама не зная почему, она завидовала этому человеку, которого газета называла Рахмаэлем бен Аппельбаумом. Ах, если бы полететь вместе с ним, если бы попросить его об этом…
– Если ты не согласна, Рут, мне придется отправиться одному. Я не собираюсь гробить жизнь на этой станции контроля качества, чувствуя, как в затылок дышит проклятый голубь.
Она вздохнула. И ушла на общую кухню (они делили ее с соседями справа – семейством Шортов) посмотреть, не осталось ли от их ежемесячного пайка горсти синтетических кофейных зерен (значащихся в счете «коф-зен»).
Кофе не было, и она угрюмо заварила себе синтетического чаю. Тем временем беспокойные Шорты то приходили, то уходили с кухни. А в гостиной сидел перед телевизором ее муж и, словно восторженное дитя, доверчиво впитывал вечернее сообщение с Китовой Пасти. Отслеживая события на грядущем новом мире.
Кажется, он прав.
Но что-то потаенное в ее душе невольно противилось этому, и она гадала о причине. Ей снова вспомнился Рахмаэль бен Аппельбаум, задумавший, по словам газеты, восемнадцатилетнее путешествие без оборудования для глубокого сна. Он якобы пытался раздобыть его, глумливо отмечала газета, но этот тип такой жалкий деляга и мошенник, что ему веры нет. Бедняга, мысленно пожалела его Рут. Готов к долгому путешествию в одиночку – неужели компания, производящая требуемое оборудование для глубокого сна, не могла пожертвовать его бен Аппельбауму?
– Помните, ребята, – объявил голос из телевизора в гостиной. – Разве не у вас на Терре были Старушка с пуделем и Старушка, которая жила в башмаке[6]? У вас полно детей, что вам остается?
«Эмигрировать», – решила Рут без восторга.
Несомненно – и поскорее.
Глава 6
Крошечная «летяга» Рахмаэля бен Аппельбаума стукнулась в темноте об огромный корпус его единственной финансово значимой собственности, и в тот же миг включилась автоматика. С визгом распахнулся люк, закрылись створки внутренних шлюзов, и в них, замещая вакуум, начал поступать воздух. У Рахмаэля на пульте загорелся зеленый огонек. Это означало, что он мог, не опасаясь, перейти из жалкой арендованной «летяги» на «Омфал», зависший с выключенными двигателями на орбите Марса на дистанции 0,003 астрономической единицы.
Едва он успел пройти через ряд шлюзов (не пользуясь скафандром или кислородным оборудованием), как его встретил настороженный Ал Доскер с лазерным пистолетом в руке.
– Я едва не принял вас за симулякр, подосланный ТХЛ. Но электроэнцефалограмма и электрокардиограмма опровергли мои подозрения. – Он протянул руку, и Рахмаэль пожал ее. – Итак, вы решились на путешествие даже без компонентов систем глубокого сна. Надеетесь сохранить рассудок через восемнадцать лет? Сомневаюсь. – Его темное лицо с резкими чертами источало сочувствие. – Могли бы прихватить с собой даму. Одна пассажирка могла бы кардинально изменить ситуацию, особенно если она…
– И вызвать ссору, – возразил Рахмаэль, – после которой появился бы труп. Я беру с собой огромную образовательную библиотеку; достигнув системы Фомальгаута, я буду говорить на древнегреческом, латыни, русском и итальянском. Я буду читать в оригинале алхимические тексты средних веков и китайскую литературу шестого века. – Он улыбнулся, но улыбка вышла бессмысленная, застывшая – она не обманула Доскера, понимавшего, что означает попытка межсистемного полета без глубокого сна. Ведь за плечами Доскера было трехлетнее путешествие на Проксиму. И на обратном пути исходя из собственного опыта он настоял на непременном глубоком сне.
– Меня тревожит то, что ТХЛ проникла на черный рынок, – заметил Рахмаэль. – И ее агенты смогли перекрыть нелегальное снабжение минизапчастями. – Впрочем, он сам упустил шанс в ресторане, когда стоило только протянуть руку, чтобы взять компоненты ценой в пять тысяч поскредов. И с этим ничего не поделаешь.
Поделиться книгой: