Тайна Шамбалы

Инь повернулся ко мне лицом, подошел и уселся прямо на землю напротив меня.

— А вам доводилось видеть такое прежде?

Я пытался побороть смущение. Сердце у меня сильно билось, и я едва мог говорить.

— По правде сказать, доводилось, — проговорил я. — И даже несколько раз.

Инь отвел глаза и замолчал.

— Как ты думаешь, что это было?

— Легенды сказали бы, что нам помогли.

— Помогли? Кто же? Инь, скажи наконец, что тебе известно об этом.

Он не отвечал.

— Может, это дакини, о которых Уил упоминает в своей записке?

В ответ опять молчание.

Я почувствовал прилив гнева.

— Инь! Да расскажи, что ты знаешь об этом!

Он порывисто встал и как-то странно посмотрел на меня.

— Есть вещи, о которых нам запрещено говорить. — Вы понимаете? Одно только упоминание имен этих избранных может лишить человека дара речи или сделать его слепым. Я имею в виду стражей Шамбалы.

Он выбрал ровное место на скале, постелил свою куртку и улегся на нее.

Я ощутил внезапную усталость, мои мысли путались.

— Нам необходимо поспать, — сказал Инь. — Прошу вас, утром мы все узнаем.

Я улегся на камни, на которых сидел, и забылся глубоким сном.

Меня разбудил яркий столб света, поднимавшийся между двумя заснеженными вершинами, высившимися вдали. Оглядевшись по сторонам, я обнаружил, что Инь исчез. Дрожа всем телом, я вскочил на ноги и обследовал все вокруг. Иня нигде не было.

«Проклятие! — подумал я. — Я не знаю, как выбраться отсюда, не знаю даже, где я». Меня охватила волна глубокого отчаяния. Я подождал больше получаса, переводя взгляд с бурых скалистых утесов на зеленые долины между ними. Инь как сквозь землю провалился. Затем я встал на ноги и впервые заметил, что ниже по склону, на расстоянии примерно четырех сотен футов от меня, лежала мощенная гравием дорога. Собрав сумку, я начал спускаться по склону. Выбравшись наконец на дорогу, я направился на север. Насколько я помнил, именно в той стороне находилась Лхаса.

Не успел я пройти и полмили, как заметил, что позади меня, на расстоянии ста шагов, в ту же сторону идут еще четыре-пять человек. Незамедлительно сойдя с дороги, я направился к огромным валунам, намереваясь спрятаться за ними и понаблюдать за путниками. Когда они поравнялись со мной, я увидел, что это была целая семья: старик, мужчина и женщина около тридцати лет и два мальчика-подростка. Все они несли огромные сумки, а молодой мужчина вез тележку, наполненную пожитками. Похоже, эти люди были беженцами.

Вначале я хотел присоединиться к ним, чтобы хотя бы выбраться из этих мест, но затем раздумал. Я боялся, что они выдадут меня при первом же случае, и решил пропустить их. Подождав минут двадцать, я зашагал в ту же сторону. Примерно через две мили дорога запетляла по каменистым холмам и плато. Поднявшись на вершину одного из холмов, я увидел старинный монастырь. Я направился к нему, карабкаясь по склону, и вот наконец оказался примерно в двухстах футах ниже его. Монастырь был построен из песочного цвета кирпича; его плоские крыши были выкрашены в буро-коричневый цвет. По обеим сторонам главного здания высились два флигеля.

Кругом царило безмолвие, и поначалу я даже подумал, что монастырь пуст. Но затем входная дверь приоткрылась, и я увидел монаха, облаченного в ярко-красное одеяние. Выйдя из дверей, он принялся за работу в саду, окапывая одинокое дерево, зеленевшее справа от главного здания.

И хотя монах казался совершенно безобидным, я предпочел не испытывать судьбу. Я спустился на ту же дорогу, мощенную унылым гравием, перешел на другую сторону и сделал большой крюк, обойдя монастырь далеко стороной. Затем я продолжил путь, остановившись, чтобы скинуть куртку. Солнце стояло высоко, и было уже довольно жарко.

Пройдя еще милю и чувствуя, что дорога опять начинает подниматься, я услышал странный звук. Спрятавшись за камнями, я прислушался. Поначалу я принял это за птичий щебет, но затем понял, что где-то далеко кто-то разговаривает. Но кто?

Соблюдая величайшую осторожность, я пробирался между камнями, стараясь подняться по склону повыше, и вот мой глаза заметили далеко внизу небольшую долину. Сердце у меня так и запрыгало в груди. Внизу, подо мной, на перекрестке стояли три военных джипа. Десятка полтора солдат стояли рядом, курили и оживленно разговаривали. Повернув назад, я пригнулся и побежал по склону прочь, пока не нашел надежное укрытие в расщелине между двумя валунами.

Здесь я сел, переводя дух, и услышал вдалеке еще какой-то странный звук. Вначале он напоминал стрекот, затем стал сильнее и отрывистее. Я сразу узнал его. Это был вертолет.

В панике я бросился наутек по склону прочь от злосчастной дороги. Перебираясь через ручей, я едва не поскользнулся и по колена промочил ноги. Выбравшись, я продолжал упорно карабкаться все выше. Но тут мои ноги поскользнулись на валуне, и я покатился вниз, изорвав брюки и разбив ногу. Превозмогая боль, я поднялся и побежал, стараясь отыскать укромное местечко.

Когда вертолет был уже рядом, я совершил отчаянный прыжок и обернулся, как вдруг кто-то схватил меня и потащил в узкую расщелину. Это был Инь. Мы прижались к камням, и огромный вертолет проплыл прямо у нас над головами.

— О, да это 2–9,— проговорил Инь. На его, лице изобразился ужас, но я не сказал бы, что Инь был сердит. — Зачем вы ушли с нашей стоянки? — почти прокричал он.

— Это ты бросил меня, — возразил я.

— Меня не было не больше часа. Вам надо было дождаться меня.

Во мне разом вспыхнули страх и злость.

— Дождаться? А почему ты не сказал мне, что уйдешь?!

Прислушавшись, я понял, что вертолет разворачивается в воздухе, заходя на новый круг.

— Что же нам делать? — спросил я Иня. — Здесь нам оставаться больше нельзя.

— Придется вернуться в монастырь, — отозвался он. — Я как раз туда и ходил.

Я кивнул, поднялся на ноги и выглянул, ища глазами вертолет. К счастью, он повернул на север. В тот же миг что-то привлекло мое внимание. Это был монах, которого я уже видел. Он спускался по склону, направляясь в нашу сторону.

Подойдя к нам, он сказал Иню несколько слов по-тибетски, а затем обратил внимание на меня.

— Пойдемте, прошу вас, — произнес он по-английски, взяв меня за руку и указывая на монастырь.

Придя в монастырь, мы прошли через боковые ворота во внутренний двор. Здесь сидели и стояли множество тибетцев, нагруженных своим скудным скарбом. Некоторые из них казались просто нищими. Когда мы подошли к главному зданию, монах открыл большие деревянные двери и повел через прихожую, где также сидело множество тибетцев. Следуя за ним, я узнал одну из групп: это было то самое семейство, которое я недавно встретил на дороге. Их глаза излучали тепло и доброту.

Инь, заметив, что я узнал их, принялся расспрашивать меня о них, и я рассказал ему, что недавно видел их на дороге.

— Они вполне могли привести вас сюда, — отвечал Инь. — Но вы были слишком осторожны и побоялись последовать синхронистичности.

Укоризненно посмотрев на меня, он прошел вслед за монахом в небольшую комнату, где находились книжные шкафы, столики и несколько дисков с вырезанными на них молитвами. Затем мы уселись вокруг резного деревянного столика, и монах о чем-то оживленно заговорил с Инем по-тибетски.

— Позвольте осмотреть вашу ногу, — обратился ко мне по-английски другой монах, стоявший позади нас. Он принес небольшую корзинку, в которой лежали белые бинты и несколько пузырьков с какими-то снадобьями. Лицо Иня так и вспыхнуло.

— Вы знакомы с ним? — спросил я.

— Прошу вас, — продолжал монах, протягивая руку и слегка поклонившись. — Меня зовут Джампа.

Инь наклонился ко мне и прошептал:

— Джампа провел более десяти лет в учениках у ламы Ридждэна!..

— А кто такой лама Ридждэн?

Джампа и Инь в ответ переглянулись, не зная, что и сказать мне. Наконец Инь произнес:

— Я уже говорил вам о существовании неких легенд. Так вот, лама Ридждэн понимает их смысл едва ли не глубже всех. Он один из ученейших знатоков всего, что связано с Шамбалой.

— Расскажите мне поподробнее, как это случилось, — произнес Джампа, обращаясь ко мне и пытаясь подобрать средство для исцеления моей разбитой ноги.

Я посмотрел на Иня; тот в ответ лишь кивнул.

— Я должен рассказать обо всем, что с вами случилось, самому ламе, — пояснил Джампа.

Я рассказал ему все, что произошло со мной после прибытия в Лхасу. Когда я умолк, Джампа пристально посмотрел на меня:

— А что было перед тем, как вы прибыли на Тибет? Что еще произошло?

Мне пришлось рассказать ему о соседской дочери и об Уиле.

Джампа и Инь молча переглянулись.

— И что вы подумали обо всем этом? — спросил Джампа.

— Я подумал, что каким-то чудом не потерял здесь голову, — отвечал я. — А теперь я собираюсь отправиться в аэропорт.

— Да нет, я имел в виду не совсем это, — быстро сказал Джампа. — Какое у вас настроение было сегодня утром, когда вы проснулись и обнаружили, что Инь исчез? Что вы подумали?

— Я был в полной растерянности. Я знал, что китайцы могут в любую минуту схватить меня. И я пытался понять, как мне скорее добраться в Лхасу.

Джампа повернулся и поглядел на Иня, прошептав:

— Ему ничего не известно о молитвенном поле… Инь покачал головой и отвернулся.

— Мы говорили об этом, — возразил я. — Но я не вполне понимаю, какое это имеет отношение к случившемуся. Что вам известно об этих вертолетах? Они действительно прилетали за нами?

В ответ Джампа лишь улыбнулся и посоветовал мне не беспокоиться, потому что здесь мне ничто не угрожает. Нашу беседу прервало появление нескольких монахов. Они принесли суп, хлеб и чай. За едой мои мысли заметно прояснились, и я даже попытался оценить ситуацию. Я хотел знать решительно все о происходящем. Все, и немедленно!

Я вопросительно посмотрел на Джампу, но тот ответил мне мягким, умиротворяющим взглядом.

— Я понимаю, у вас наготове немало вопросов, — проговорил он. — Позвольте мне рассказать вам все, что в моих силах. Мы — представители особой школы на Тибете. Наши взгляды не совсем типичны. На протяжении многих веков мы твердо верим, что Шамбала — это вполне реальное место. Мы храним знание, заключенное в легендах, устной традиции, не менее древней, чем Калачакра, посвященная единению истин всех религий.

Многие наши ламы находятся в контакте с Шамбалой посредством вещих снов. Несколько месяцев назад в снах ламы Ридждэна о Шамбале начал появляться ваш друг Уил. И вот спустя некоторое время Уил оказался в нашем монастыре. Лама Ридждэн согласился поговорить с ним и обнаружил, что Уил также видит сны о Шамбале.

— И что же Уил сообщил ему? — спросил я. — Где он теперь?

В ответ Джампа покачал головой:

— Боюсь, что вам придется подождать, пока лама Ридждэн не сочтет нужным сам рассказать вам обо всем.

Взглянув на Иня, я увидел на его лице подобие улыбки.

— А как насчет этих китайцев? — обратился я к Джампе. — Они тоже замешаны в этом?

Джампа пожал плечами:

— Этого мы не знаем. Возможно, что им тоже что-то известно о случившемся.

Я кивнул.

— Да, вот еще что, — произнес Джампа. — Практически во всех снах участвует какое-то другое лицо. Американец.

Джампа сделал паузу и слегка кивнул.

— Ваш друг Уил не совсем уверен, но ему кажется, что это вы.

Приняв ванну и переменив одежду в комнате, которую выделил нам Джампа, я вышел прогуляться во внутренний двор. Несколько монахов работали на огороде, словно китайцев в этих краях не было и в помине. Я взглянул на вершины гор, потом на небо. Вертолеты больше не появлялись.

— Не хотите ли посидеть? Скамья вон там, — раздался позади меня голос. Обернувшись, я увидел Иня, выходившего из дверей.

Я кивнул, и мы, поднявшись по склону на несколько террас, на которых росли декоративные растения и овощи, оказались в особом зале, представлявшем собой буддийскую молельню. За нашими спинами высились величественные горы, а южнее, прямо перед нашими глазами, открывалась живописная панорама долины, протянувшейся на много миль. По дорогам двигалось множество пешеходов, некоторые тащили нагруженные повозки.

— А где же сам лама? — спросил я.

— Не знаю, — отвечал Инь. — Он пока что не выразил желания встретиться с вами.

— Не выразил? Но почему?

В ответ Инь только покачал головой:

— Я не знаю.

— Как ты думаешь, ему известно, где сейчас Уил? Инь опять покачал головой.

— А как по-твоему, китайцы все еще разыскивают нас? — спросил я.

Инь вздрогнул и стал отрешенно смотреть вдаль.

— Простите меня. Моя энергетика совсем слаба, — отвечал он. — Прошу вас, не вынуждайте мое поле воздействовать на вас. Мне больше всего вредит мой собственный гнев. Начиная с 1954 года китайцы осуществляют систематическое уничтожение тибетской культуры. Видите этих людей во дворе? Многие из них — крестьяне, вынужденные бежать от тягот новых законов, принятых китайской администрацией. Есть здесь и кочевники, которые голодают, так как полиция нарушила их исконный образ жизни. — И он в отчаянии стиснул кулаки. — Китайцы здесь поступают точно так же, как в свое время Сталин в Маньчжурии, переселяя многие тысячи иноземцев, в данном случае этнических китайцев, на Тибет, чтобы изменить хрупкий баланс культур и установить здесь господство китайского образа жизни. Они требуют, чтобы преподавание в наших школах велось только на китайском языке.

— А вон те люди возле ворот монастыря? — спросил я. — Они-то зачем пришли сюда?

— Лама Ридждэн и монахи делают все, что в их силах, чтобы помочь бедным, переживающим сейчас трудное время вследствие разрушения их традиционной культуры. Вот почему китайцы не решаются его трогать. Лама помогает тибетцам справляться со многими трудностями, не призывая их к восстанию против оккупантов.

Инь произнес это таким тоном, в котором слышался легкий упрек ламе, но через мгновение принялся защищать его.

— Нет, — заговорил он. — Я вовсе не хочу сказать, что лама активно сотрудничает с китайцами. Просто все поступки китайцев вызывают у меня подозрение. — Инь опять стиснул кулаки и хлопнул ими по коленям. — Поначалу многие думали, что китайское правительство будет уважать традиционный уклад жизни тибетцев и что мы сможем жить бок о бок с китайцами, не утратив своей самобытности. Но их правительство принялось разрушать нашу культуру. И сейчас совершенно ясно, что мы обязаны помешать им уничтожить ее.

— Ты имеешь в виду, что пора начать борьбу с ними? — спросил я. — Инь, но ты же понимаешь, что вам не одолеть их.

— Да, конечно, я понимаю, — отозвался он. — Но при мысли о том, что они здесь творят, меня охватывает приступ ярости. Настанет день, когда воины Шамбалы придут и уничтожат эти исчадия зла!