Давая мне этот совет, Уил говорил вполне серьезно, но на его лице светилась улыбка.
С досады я отвернулся. Мне вовсе не хотелось никуда ехать!
На следующее утро я решил, что не должен сообщать о своей поездке никому. Никому, кроме Шарлен. Но проблема заключалась в том, что она уехала в зарубежную командировку и я не мог связаться с ней напрямую. Единственное, что я мог, — это послать ей письмо по e-mail.
Усевшись за свой компьютер, я мигом отправил это письмо, как всегда, размышляя о надежности Интернета. Хакеры с легкостью проникают в базовые компьютеры корпораций и даже госадминистрации. Насколько же проще им перехватить письма по электронной почте… особенно если вспомнить, что Интернет первоначально и был создан министерством обороны США как система связи со своими агентами в разных университетах. Но неужели весь Интернет под колпаком? Я решительно отбросил эту мысль, удивляясь своей глупости. В конце концов, мое письмо — одно из сотен миллионов. Кому какое дело до него?
Сидя за компьютером, я заказал билет на рейс в Непал, в Катманду, на шестнадцатое и забронировал себе номер в отеле «Гималаи». До отбытия оставалось еще два дня, и я подумал, что вполне успею собраться.
Я покачал головой. С одной стороны, идея отправиться на Тибет казалась мне весьма заманчивой. Я знал, что в географическом отношении это один из наиболее живописных и таинственных регионов во всем мире. С другой стороны, Тибет находится под властью репрессивного режима китайской администрации, и пребывание там сопряжено с немалыми опасностями. Я намеревался продолжать путешествие до тех пор, пока это не будет связано с риском. Хватит с меня авантюр! Я вовсе не желаю быть втянутым в аферу, исход которой зависит не от меня!..
Уил покинул мой дом так же внезапно, как и оказался в нем, не сказав мне более ни слова, хотя в моей голове теснилось множество вопросов. Что ему известно об этом местечке неподалеку от Тибета? С чего это несовершеннолетняя девчонка вздумала советовать мне отправляться туда? Уил был предельно осторожен. Из-за чего? Пока я не узнаю этого, я и шага не сделаю из Катманду.
В назначенный день я решил быть предельно внимательным ко всему, что может произойти во время длительных перелетов во Франкфурт, Нью-Дели и Катманду. Но ничего, заслуживающего внимания, не случилось. В отеле «Гималаи» я получил ключ от номера на мое имя, отнес вещи в номер, осмотрелся и решил спуститься в ресторан в холле. Сидя за столиком, я ждал, что с минуты на минуту появится Уил. Но его все не было. Просидев битый час, я подумал: а не прогуляться ли мне к бассейну? Подозвав рассыльного, я узнал, что бассейн находится во дворе. Было довольно прохладно, но солнце ярко светило, и я надеялся, что свежий воз-дух поможет мне адаптироваться к высоте.
Выйдя из холла, я увидел бассейн. Он мерцал между L-образными корпусами отеля. Народа возле бассейна было куда больше, чем я ожидал, но разговаривали лишь немногие. Усевшись в кресло за одним из столиков, я заметил, что люди, сидевшие вокруг меня — в основном азиаты, но были среди них и европейцы, — держались либо очень раскованно, либо ощущали какой-то дискомфорт. Они исподлобья смотрели друг на друга и то и дело подзывали официантов, заказывая напитки и газеты и избегая встречаться взглядом с соседями.
Постепенно настроение у меня стало портиться. Я примчался сюда, в этот отель, думал я, облетев добрых полсвета, и не встретил ни одного приветливого лица. Тяжело вздохнув, я вспомнил совет Уила быть предельно внимательным ко всему, говоря себе, что он имел в виду самые странные и малозначительные проявления синхронистичности, те самые таинственные совладения, которые в считанные мгновения способны направить жизнь человека в новое русло.
Я отлично знал, что восприятие этого мистического потока напоминает ключевой опыт истинной духовности, являясь прямым доказательством того, что глубоко за внешними событиями человеческого бытия происходит нечто более важное. Но спорадический характер этого восприятия всегда создает определенные проблемы; оно проявляется на мгновение, чтобы увлечь нас, и столь же быстро исчезает.
Оглядываясь по сторонам, я заметил высокого черноволосого мужчину, который выходил из дверей отеля, направляясь прямо ко мне. На нем были желтовато-коричневые широкие брюки и модный белый свитер. Под мышкой у него виднелась сложенная газета. Пробравшись между шезлонгами, он уселся за столик прямо напротив меня. Открыв газету, он огляделся по сторонам и кивнул мне, приветливо улыбаясь. Затем он подозвал официанта и заказал бутылку воды. Внешне он напоминал уроженца Азии, но по-английски говорил на удивление чисто, без малейшего акцента.
Налив себе воды, он взглянул на часы и углубился в чтение. В нем было нечто, сразу же располагающее к нему окружающих, но я» старался держаться начеку. А незнакомец буквально излучал очарование и энергию. Время от времени он отрывал глаза от газеты и, широко улыбаясь, обводил взглядом соседей. И вот его глаза встретились со взглядом раздражительного джентльмена, сидевшего напротив меня.
Я был почти уверен, что этот малосимпатичный господин быстро отведет глаза, но вместо этого он любезно улыбнулся темноволосому мужчине, и они оживленно заговорили на каком-то языке, напоминающем непальский. Спустя несколько мгновений они дружно расхохотались. Привлеченные этой беседой, несколько человек за соседними столиками также заулыбались, и один из них произнес нечто такое, что вызвало у окружающих взрыв смеха.
Я с интересом наблюдал за этой сценой. Здесь, очевидно, что-то происходило. Настроение у окружающих но улучшилось.
— Боже мой, — проговорил темноволосый мужчина, глядя в мою сторону. — Как вам это понравится? Я огляделся по сторонам. Мои соседи опять уткнулись в газеты, а незнакомец нашел в своей что-то любопытное и теперь старался пододвинуть свое кресло поближе ко мне.
— Они только что закончили молитвенную практику, — пояснил он. — Это просто изумительно.
— Что же их так обрадовало? — спросил я.
— Они изучали действие молитвы за людей, у которых возникли проблемы со здоровьем, и только что узнали, что пациенты, регулярно получавшие молитвенную помощь от других, имеют меньше осложнений и выздоравливают гораздо быстрее, даже если не знают, что за них молятся. Но это еще не все. Наши соседи удивились, что самая действенная молитва — это та, которая содержит не просьбу, а утверждение. — Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — отвечал я.
Он пристально посмотрел на меня своими кристально голубыми глазами:
— Они проводили занятие по изучению действенности двух типов молитвы. Первый тип — это просьбы к Богу или Божественному началу вмешаться и помочь больному. Другой тип — простое, высказанное с верой утверждение, что Бог поможет больному. Улавливаете разницу?
— По правде сказать, не совсем.
— Молитва, просящая Бога вмешаться, исходит из того, что Бог может это сделать, но лишь в том случае, если Он сочтет, что наша просьба заслуживает этого. Она предполагает, что мы не играем в этом никакой роли, кроме выражения просьбы. Другой тип молитвы исходит из того» что Бог готов и хочет вмешаться, но установленные Им законы человеческого бытия таковы, что исполнение молитвенной просьбы в определенной мере зависит от нашей веры в то, что она будет исполнена. Поэтому наша молитва должна содержать утверждение, отражающее эту веру. Как выяснилось, второй тип молитвы оказался наиболее действенным. Я кивнул. Кажется, я начал понимать. Тем временем мой собеседник задумчиво обвел взглядом окружающих и продолжал:
— Все самые знаменитые молитвы в Библии — это не просьбы, а именно утверждения. Вспомните хотя бы молитву Господню («Отче наш»). В ней сказано: «…яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наши». Здесь нет мольбы о том, чтобы Бог дал нам пищу, как нет и просьбы о прощении наших грехов. Молитва просто утверждает, что все это будет дано нам, и, с верой утверждая свою уверенность в этом, мы получаем просимое.
Он опять сделал паузу, улыбаясь и словно ожидая вопроса.
Я только засмеялся в ответ. Его прекрасное настроение было на удивление заразительным.
— Некоторые ученые любят теоретизировать, — продолжал он, — утверждая, что эти данные выражают еще нечто такое, что имеет исключительную важность для каждого человека. Они настаивают, что если наши надежды, наши подкрепленные верой ожидания являются тем, что заставляет молитву «работать», это означает, что каждый из нас, независимо от того, сознает он это или нет, постоянно посылает в мир лучи и силу молитвенной энергии. Вы согласны, что это соответствует истине? — Не дожидаясь моего ответа, он продолжал: — Если молитва представляет собой утверждение, основанное на наших надеждах и вере, это значит, что любые наши ожидания имеют силу молитвы. Таким образом, мы, сами того не сознавая, непрерывно возносим молитвы во имя лучшего будущего для себя и других.
Он посмотрел на меня так, словно ему пришла в голову потрясающая мысль.
— Можете вы себе представить? — продолжал он. — Наука в наши дни подтверждает реальность наиболее эзотеричных мистических течений во всех религиозных системах. А все эти мистические практики утверждают, что мы сами оказываем ментальное и духовное влияние на все происходящее в нашей жизни. Вспомните хотя бы изречение о том, что вера с горчичное зерно может сдвинуть горы. Что, если эта способность и является секретом подлинного успеха в жизни, создания сообщества единомышленников? — Его глаза засверкали так, словно он знает гораздо больше, чем хочет высказать. — Мы все должны понять, как «работает» эта взаимосвязь. Час настал.
Я улыбался, глядя на этого человека, будучи заинтригован всем тем, что услышал от него, и не переставая удивляться изменению общего настроения посетителей у бассейна. Затем я инстинктивно поглядел налево, как поступаем мы, когда чувствуем на себе чей-то взгляд. В самом деле, я увидел, что один из официантов пристально смотрит на меня, стоя у входных дверей. Когда наши глаза встретились, он быстро отвернулся и пошел по дорожке, ведущей к эскалатору.
— Простите, сэр, — раздался у меня за спиной чей-то голос. Обернувшись, я увидел перед собой другого официанта.
— Не желаете ли выпить чего-нибудь? — спросил он.
— Нет… благодарю, — отвечал я. — Я хочу просто еще посидеть.
Бросив взгляд в сторону официанта у дверей, я обнаружил, что он исчез. Я обвел глазами пространство возле дверей, пытаясь отыскать его. Когда же я наконец взглянул направо, туда, где сидел мой черноволосый собеседник, оказалось, что его тоже нет.
Поднявшись из-за столика, я спросил господина, сидевшего напротив меня, не видел ли он, в какую сторону ушел мужчина с газетой. Господин отрицательно покачал головой и резко отвернулся.
Весь оставшийся вечер я провел у себя в номере. Происшедшее у бассейна повергло меня в смущение. Кто был незнакомец, рассказывавший мне о типах молитвы? Не присутствовал ли в этой информации элемент синхронистичности? Почему тот официант так пристально смотрел на меня? И в конце концов, куда девался Уил?
Ближе к сумеркам, поспав Несколько часов, я решил все же рискнуть и прогуляться в один из расположенных неподалеку ресторанов, о котором я слышал от одного из посетителей.
— Это совсем рядом. Опасности никакой, — отвечал мне важный консьерж в очках, когда я спросил его, как туда пройти. — Никаких проблем.
Выйдя из вестибюля в уличный полумрак, я старался разглядеть в толпе Уила. На улице было тесно, и мне приходилось буквально продираться сквозь толпу. Добравшись до ресторана, я уселся за маленький угловой столик, стоявший возле кованой чугунной ограды в четыре фута высотой, отделявшей зал ресторана от улицы. Не спеша уплетая ужин и перелистывая англоязычную газету, я просидел за столиком не менее часа.
Внезапно я ощутил какой-то дискомфорт. Я почувствовал на себе чей-то взгляд и никак не мог понять чей. Обведя взглядом соседние столики, я убедился, что никто не обращает на меня ни малейшего внимания, Поднявшись, я перегнулся через ограду, внимательно всматриваясь в толпу. Ничего примечательного. Пытаясь стряхнуть с себя неприятное чувство, я расплатился по счету и направился обратно к своему отелю.
Подходя к его дверям, я заметил человека, стоявшего возле зеленой изгороди из кустарника в каких-нибудь двадцати фугах слева от меня. Наши глаза встретились, и он сделал шаг в мою сторону. Я отвернулся и прошел мимо, но затем понял, что это был тот самый официант, который буравил меня взглядом возле бассейна. Правда, теперь он был в теннисных тапочках, джинсах и свободной синей рубашке навыпуск. На вид ему было около тридцати; его глаза казались очень серьезными. Я прибавил шагу.
— Прошу прощения, сэр, — окликнул он меня. Я Шел не останавливаясь.
— Прошу вас, — произнес он. — Мне надо поговорить с вами.
Пройдя еще несколько ярдов и оказавшись неподалеку от швейцара и охранников, я спросил:
— В чем дело?
Незнакомец, запыхавшись, подошел вплотную ко мне.
— Мне кажется, вы — именно тот, кого я должен встретить. Вы знакомы с мистером Уилсоном Джеймсом?
— Уилом? Да, разумеется. Но где же он?
— Он не смог прийти. Поэтому он попросил меня встретить вас. — Посланник Уила протянул руку, которую я автоматически пожал, назвав ему свое имя. — Меня зовут Инь Дулу, — представился он,
— Вы служите здесь, в этом отеле? — спросил я.
— Увы, нет. Здесь служит мой приятель. Я позаимствовал у него форменный пиджак, чтобы попытаться найти вас. Я хотел узнать, не приехали ли вы.
Я пристально посмотрел на него. Чутье подсказывало мне, что он говорил правду. Но к чему такая секретность? Почему он просто-напросто не подошел ко мне у бассейна и не объяснил, в чем Дело?
— А почему Уил не смог прийти сам?
— Простите, я не знаю. Он попросил меня встретить вас и доставить в Лхасу. Мне кажется, он намерен встретить нас там.
Я огляделся по сторонам. Дело приобретало зловещий оттенок. Я еще раз взглянул на Иня и проговорил:
— Я сомневаюсь, Почему я должен вам верить? Почему Уил не позвонил мне и не объяснил все как есть?
— Я не сомневаюсь, что у него были на то веские причины, — отвечал Инь. — Уил настаивал, чтобы я проводил вас к нему. Ему необходимо увидеться с вами. — Глаза Иня смотрели почти умоляюще. — Не могли бы мы уехать уже сегодня?
— Мы поступим вот как, — проговорил я. — Почему бы нам не зайти в ресторан, выпить по чашечке кофе и обсудить сложившуюся ситуацию?
Мой собеседник огляделся по сторонам, словно опасаясь чего-то.
— Прошу вас, завтра в восемь утра я должен зайти за вами. Уил уже заказал для вас визу и билет на самолет. — Он улыбнулся и, прежде чем я успел возразить что-либо, удалился.
В 7:55 утра я вышел из парадных дверей холла, захватив небольшую сумку. Весь остальной багаж администрация отеля разрешила оставить в номере. Я рассчитывал пробыть в отъезде не более недели — разумеется, если до тех пор не случится ничего экстраординарного. Этот Инь какой-то странный… В таком случае я немедленно вернусь.
Ровно в восемь Инь подъехал к отелю на старой «тойоте», и мы направились в аэропорт. По пути Инь казался очень радушным, прося меня не придавать значения этой заминке, случившейся по вине Уила. Я между тем собрался рассказать ему о том, что Натали поведала мне о таинственных местах в Центральной Азии, и о чем мы говорили с Уилом в ту ночь в моей спальне? Рассказать, чтобы просто проверить его реакцию. Но затем я передумал и решил промолчать. Лучше сначала приглядеться к Иню, подумал я, а там увидим, что нас ждет в аэропорту. На контроле при посадке я убедился, что билет на полет в Лхасу действительно был заказан на мое имя. Я огляделся по сторонам, пытаясь еще раз взвесить все «за» и «против». Все казалось абсолютно нормальным. Инь улыбался; настроение у него, видно, было отличное. Чего никак не скажешь о служащей, выдававшей билеты. Она изъяснялась на ломаном английском, зато была очень строгой. Когда она потребовала мой паспорт, я очень разволновался и ответил ей довольно резко. Она замерла от неожиданности и взглянула на меня так, словно намеревалась отказаться компостировать мой билет.
Инь быстро подошел к ней и мягким, успокаивающим голосом заговорил на ее родном непальском. Через несколько минут настроение у нее стало заметно меняться. Она, правда, так и не удостоила меня взглядом, зато говорила с Инем очень любезно и даже рассмеялась, когда он сказал ей что-то забавное. А еще через несколько минут мы держали в руках свои билеты и паспорта, уютно усевшись за маленьким столиком в кафе возле ворот. Здесь витал запах крепких сигарет.
— Вы, наверное, сильно рассердились, — произнес Инь. — Следовательно, вы не совсем удачно потратили свою энергию.
Я так и отпрянул:
— Что такое? О чем это вы?
Инь спокойно посмотрел на меня:
— Я хочу сказать, что вы не сделали ничего, чтобы помочь этой женщине, на контроле справиться с дурным настроением.
Я сразу понял, к чему он клонит. В Перу, в Восьмом Селестинском пророчестве, была описана особая методика воздействия на окружающих путем концентрации внимания на их лицах.
— Так вы знакомы с пророчествами? — спросил я. Инь кивнул, по-прежнему глядя на меня.
— Да, конечно, — ответил он. — Но дело не только в них.
— Умение посылать энергию дается не так-то легко, — защищаясь, возразил я.
Инь ответил весьма осторожным тоном:
— Но вы ведь должны были понимать, что уже оказали на нее влияние своей энергетикой. Сознательно или нет — это другой вопрос. Самое главное заключается в том, как вы… расположили… свое… поле… — Инь пытался подыскать английские слова. — Поле намерений, — произнес он наконец. — Ваше молитвенное поле.
Он словно пытался описать сущность молитвы практически так же, как мой черноволосый собеседник у бассейна.
— О чем, собственно, вы говорите?
— Вам доводилось бывать в помещении среди людей, и энергетика, и эмоциональный тонус которых находились на низком уровне, но стоило кому-то одному просто войти в зал, как это почти мгновенно поднимало общую энергетику? Так вот, это энергетическое поле, излучаемое человеком, прикасается к окружающим.
— Да-да, — проговорил я. — Я понял, что вы имели в виду.
Его взгляд буквально пронизал меня насквозь.
— Если вы отправляетесь на поиски Шамбалы, вы должны научиться владеть своим энергополем.
— Шамбала? О чем это вы говорите?
Инь мгновенно побледнел, на его лице появилось смущенное выражение. Он покачал головой, видимо, поняв, что забежал вперед и наговорил немало лишнего.
— Да нет, ничего, — отвечал он тихим голосом. — Это не мое дело. Вам все объяснит Уил.
Возле самолета уже выстроилась очередь на посадку, и Инь, обернувшись, быстрым шагом направился к контролеру, проверяющему билеты.
А я ломал голову, пытаясь понять, что же такое эта Шамбала. Наконец я вспомнил. Шамбала — это древняя мифическая община буддистов на Тибете, история которой легла в основу легенды о Шангри-Ла.
Я встретился взглядом с Пнем.
— Но ведь это миф… не так ли?
Но Инь просто отдал свой билет контролеру и направился к самолету.
По пути в Лхасу места у нас с Инем оказались в разных рядах, и это позволило мне вспомнить кое-что и задуматься. Мне всего лишь было известно, что Шамбала пользовалась особой славой у буддистов Тибета, древние книги которых описывали Шамбалу как город из алмазов и золота, где живут посвященные и ламы. Шамбала находится где-то в недоступных безлюдных районах Северного Тибета или Китая. Со временем большинство буддистов предпочитали говорить о Шамбале в основном в символическом плане, считая ее отражением духовно просветленного сознания, а не реальным географическим объектом.
Обернувшись, я достал из большого кармана за спинкой кресла брошюру — путеводитель по Тибету, в надежде хоть немного воскресить в памяти его географию. Тибет, расположенный между Китаем с севера и Индией и Непалом с юга, представляет собой обширное горное плато, большая часть территории которого расположена на высоте более шестисот тысяч футов над уровнем моря. У его южных границ высятся Гималаи, где расположен и знаменитый Эверест, а у северных, находящихся уже на территории Китая, раскинулись пустынные нагорья Куньлуня. Между этими двумя точками расположены глубокие ущелья, бурные реки и сотни квадратных миль скалистой тундры, Судя по карте, наиболее пригодным для земледелия и населенным является Восточный Тибет, а его север и запад выглядят скудной пустыней, редкие дороги которой вымощены гравием.
Как оказалось, на Западный Тибет ведут всего два пути: северное шоссе, по которому ездят в основном грузовики, и южное шоссе, ведущее в Гималаи и потому выбранное пилигримами со всех регионов для паломничества к священным местам: горе Эверест, озеру Манасаровар, горе Кайлаш и дальше — к таинственному Куньлуню.
Я поднял глаза от брошюры. Когда мы пролетали на высоте тридцать пять тысяч футов, я ощутил заметное изменение температуры и энергетики за бортом. Прямо под нами высились скалистые заснеженные вершины Гималаев, утопающие в лазурном безоблачном небе. Пролетев практически над самой вершиной Эвереста, мы оказались в воздушном пространстве Тибета — страны снегов, крыши мира. Здесь жил народ искателей, неутомимых странников духа, и, взглянув вниз, на зеленые долины и скалистые плоскогорья, я не мог сдержать восторга перед таинственным очарованием этих мест. «Как жаль, что сегодня на этой земле правит жестокий тоталитарный режим… Что мне здесь делать?» — спросил я сам себя.
Обернувшись, я взглянул на Иня, чье кресло находилось четырьмя рядами позади моего. Мне показалось, что он держится как-то особенно таинственно. Я собрался с мыслями, решив быть предельно осмотрительным. «Без дальнейших объяснений я и шага не сделаю из Лхасы!» — сказал я себе.
Когда мы прибыли в аэропорт, Инь попросту проигнорировал все мои вопросы о Шамбале, упорно повторяя, что скоро нас встретит Уил, который мне все и объяснит. Взяв такси, мы направились в небольшую гостиницу, расположенную почти в самом центре города, где нас должен был ждать Уил.
Я почувствовал на себе пристальный взгляд Иня.
— В чем дело? — спросил я.
— Да я просто хотел проверить, как вы переносите высокогорье, — отвечал Инь. — Как-никак Лхаса находится на высоте двенадцать тысяч футов над уровнем моря. Вы вроде бы адаптировались нормально.
Я кивнул, соглашаясь с ним. В прошлом я всегда довольно легко адаптировался к высокогорью. Но только я собрался было сказать об этом Иню, как вдалеке показались очертания громадной крепости.
— Это дворец Потала, — пояснил Инь. — Мне хотелось, чтобы вы непременно увидели его. Здесь находилась зимняя резиденция далай-ламы до тех пор, пока он не оказался в изгнании. Сегодня этот дворец служит символом борьбы тибетцев против китайской оккупации.
Инь посмотрел по сторонам и замолчал. Он молчал до тех пор, пока машина не остановилась, но не перед гостиницей, а в добрых ста футах от нее вниз по улице.