Заколдованное нагорье

— У-y-y! — отозвалась тайга.

Хрустнул где-то в отдаленье сучок, еще дальше вверх по течению раздался всплеск, будто кто-то шел по воде. И все смолкло.

Но Устя и Валик напряженно слушали. Майор не возвращался. И то одному, то другому начинало казаться, что кто-то подкрадывается к ним, приходилось поворачивать ружье то в одну, то в другую сторону. Наконец, они так измучились, что не заметили, как уснули, тесно прижавшись друг к другу.

4

Валик раскапывал клад. Он разгребал руками холодную землю, которая пахла прелой хвоей, рвал крепкие корни. И вот его ногти скребнули о железную крышку сундука. Быстрее, быстрее! Иначе спохватится геофизик, прибегут они вместе с дедом Гордеем с лопатами и выкопают клад. Вот и край крышки. Ящик похож на гроб. Ну, не все ли равно? Главное — клад!

Валик расставил ноги пошире вдоль раскопанного гроба-сундука и рванул крышку за край. Но что это?! Вместо золота — шевелятся какие-то волосы. Да это же борода! Чья-то бородатая физиономия ухмыльнулась ему... Он закричал и бросился наутек. Деревья хлестали мокрыми лапами так больно, что он проснулся.

В глаза било солнце. Гнус гудел и вился столбом. Он провел рукой по лицу и шее — на ладошке остались красные полосы.

— Ни ночью покоя, ни днем, — пробормотал Валик. — Какое-то заколдованное место, в самом деле.

Он осекся, заметив, как Устя пошевелилась рядом. А Устя только ворохнулась и вновь засопела под одеялом. Девчонке тоже снился сон. Она видела отца. Шагал к ней отец по вершинам сосен и елей. Оттуда, куда шли они. Отец был в туристских ботинках, точь-в-точь, как у Олега Захаровича. И так же у ковбойки подвернуты рукава. И улыбался отец, как их странный гость, загадочно.

Отец остановился перед ручьем и протянул ей руки. Но Устя не могла перейти на тот берег. У этого таежного ручья не было дна. Майор переплыл на ту сторону и кинулся отцу на грудь, Устя все бегала по берегу...

— Вставай, Устя! — Валик подтолкнул ее в бок. — Майора искать надо.

Устя открыла глаза и прикоснулась к щекам: так и есть — плакала во сне. Очень уж странный сон. Если верить деду Гордею, они на пути к отцу. То есть поворачивать никак нельзя. Надо идти вперед, несмотря ни на что.

Устя отбросила одеяло, и мошкара разом облепила ее заспанное лицо.

— Натрись! — Валик протянул тюбик.

Устя на этот раз не стала ломаться, густо смазала лицо «Тайгой».

— Похоже, какое-то привидение уволокло нашу собаку, — грустно сказал Валик.

— Может, от испуга он домой убежал? — отозвалась Устя.

— Как бы не так! Майор — собака верная. Без него дед меня не отпустил бы в тайгу.

— Пойдем искать...

Они поднялись и пошли в ту сторону, откуда ночью донеслись взвизги Майора.

Валик сжимал побелевшими пальцами ружье. Он вздрогнул, когда рядом, в ручье, крякнула утка и кинулись врассыпную утята. Оглянулся, не видела ли Устя его испуга? Но она рассматривала следы собаки в толстом моховом покрове. Неожиданно бросилась вперед.

— Майор! — закричала она и всхлипнула. — Майорчик...

Пес лежал на боку. Глаза его потускнели. Из-под передней лапы торчала черная рукоятка ножа.

Устя прижалась лбом к стволу лиственницы и заплакала. Валик прикусил губу, чтобы самому не разрыдаться, поставил ружье и опустился на колени перед собакой.

— Прости меня, Майор, — проронил он, выдернул нож, вытер лезвие о мох.

— Устя! Смотри, что здесь написано.

На эбонитовой рукоятке была выгравирована надпись: «Олегу Захаровичу Макову от однокашников на фартовые маршруты».

— Это его ножик, геофизика, — проговорила Устя, всхлипывая.

— Все понятно, — заметил Валик.

— Как же деда-то допустил? — прохлюпала Устя. — Надо сказать дедушке, что за человек этот Маков.

— Дед твой тоже хорош, — Валик вонзил нож в мох. — С кем связался? С авантюристом... Постой! Как он нас засек, кладоискатель этот?

Устя склонила голову, призналась:

— Я дедушке рассказала при нем, что ты пробы разные хочешь в город увезти, а потом всерьез собираешься искать следы отряда...

— Ну и как этот отреагировал? — хмуро спросил Валик.

— Олег Захарович заинтересовался, стал расспрашивать, что да как, — вспомнила Устя. — Однако дедушка на смех поднял твое намерение. Походит, мол, за огородами да назад. У балаболистого Ипата и внук, мол, такой же...

— Да, этот геофизик куда дальновидней твоего деда, — процедил Валик, ожесточенно срывая моховой покров. — Похоже, нежеланные мы свидетели для него!

Они разгребли коричневый перегной, выковыряли красную супесь со щебенкой — образовалась яма. Устя набросала на дно мха. Валик стащил туда Майора.

Они постояли рядом над могилой собаки, молча возвратились на табор. Валик пошел умыться к ручью и обнаружил в воде на корневище обрывок газеты.

— Идем! — он махнул рукой вверх по течению. — Где-то они там стоят... Догоним и нож отдадим деду твоему, чтобы выводы сделал!

— В таком разе дедушка примет меры, — заверила Устя. — Он сдаст его в милицию... Там разберутся, что за ученые наповадились к нам в Заваль.

Они уложили рюкзаки и зашагали вдоль Сохатного, ожидая за каждым поворотом ключа увидеть геофизика и его проводника. Заросли по распадку были дремучие. Приходилось выискивать звериные тропки, пробираться по ним. Один раз на сырой земле они увидели довольно отчетливый рубчатый след, затем к нему присоединились следы резиновых сапог.

— Спокойно идут, — заметил Валик.

— Он думает, мы пустились наутек.

— Если б не жарища, уже бы догнали их...

Солнце действительно обжигало. Все чаще преследователи срывали красноватую кислицу и кидали в рот. Да от недозрелой ягоды сильнее сосало под ложечкой.

— Может, сварим чайку? — предложила Устя.

— Идем, чаевница! — По лицу капитана катились ручьи пота. Едкий пот размазывал мазь, и мошкара все плотнее наседала на него. — За Майора надо рассчитаться! Такую собаку....

Ключ завил перед ними огромную петлю. Они не стали обходить ее, а перебрели два раза и вышли на песчаную косу. Песок был утоптан знакомыми сапогами и ботинками. Тут же чернело пятно костра. Рядом на траве валялась банка из-под сгущенки.

— Молочком баловались, — угрюмо сказал Валик, глотая вязкую слюну. — Никаких угрызений совести.

Он сбросил рюкзак и с ружьем в руках двинулся в кусты. Из-под ног с шумом разлетелся выводок рябчиков. Но он лишь мельком взглянул на них, стараясь не потерять следы. А они сворачивали вправо к речке Каверге.

Валик раскрыл записную книжку. Каверга, хоть и давала большую петлю, вела в Верхнюю Тайгу, к остроглавой Небожихе. Выходило, геофизик и дед Гордей направлялись, по всей видимости, к Небожихе. И почему так всерьез они относились к каким-то двум подросткам, по их же мнению, с блажью в голове?

«Выходит, дело нечистое, — рассудил капитан. — Не шпион ли какой этот тип?! В таком случае следует держаться на расстоянии. И вовремя вступиться! Поймать шпиона — это почище обнаружения какого-то Заколдованного Места!» И он решил, что надо еще раз все обсудить с Устей.

Валик закинул ружье на плечо, зашагал к дымку, выбивавшемуся из кустов.

Устя уже варила суп. Капитану оставалось терпеливо ждать. Он сел у костра и уставился на котелок, в котором булькали ломтики картошки, кусочки сала и зерна перловки.

— Похоже, у них сильная команда подобралась, — сказал Валик, почесываясь. — Прибор, видно, очень не простой. Мало ли что там вмонтировано... Может, даже рация. Вызовет вертолет этот Маков, и — привет нам всем.

— Только бы догнать дедушку! — Устя собрала ложкой серую пену, сбросила ее в костер. — Бросит он этого геофизика.

— Как же, бросит! — Валик вскочил. — Тот, наверно, пообещал хорошую плату...

— Ты на себя не бери слишком много! — Устя отшвырнула ложку и пошла в тайгу. — Колокольчик пустозвонный! — крикнула, не оборачиваясь.

Суп всплыл в котелке. Валик поднял ложку с травы и, помешивая варево, поглядывал на покачивающийся куст жимолости. Повариха не возвращалась.

— Устя! — позвал он виноватым голосом.

Только дятел простучал в ответ.

— Придешь, — пробормотал Валик, снимая котелок с тагана. — Голод заставит.

Он поставил котелок в траву, достал хлеб и начал есть. Со второй ложки распробовал — суп несоленый, да и есть расхотелось. Конечно, Усти нет рядом. «Как-то незаметно успел сдружиться, — подумал он. — Устя вообще отличный малый... Куда лучше подлого Витьки Брынзы... И за что обидел ее, пенек? Она-то в чем виновата?»

Он походил по поляне, покричал во все стороны — Устя не откликалась. «Надо же, какая обидчивая. Принцесса прямо».

Пришлось взять ружье и направиться на поиски. По пути Валик сорвал ягоды жимолости и кинул в рот. Поморщился и побрел дальше, отыскивая чуть видные вмятины во мху. Взошел на увал, следы потерялись. Стал кричать, но безответно. Перевалил закрещенный буреломом бугор, покричал еще и вдруг заметил, что не слышит шума речки. Кинулся в одну сторону, в другую... Нашел как будто бы тот же бурелом. С него пошел на спуск. Брел до самих сумерек. «Неужели заблудился! — застучало в голове. — Как могло получиться?»

Но тут он услышал шум речки. И одновременно увидел жаркий блеск костра.

— Я ее ищу по всей тайге, а она дожидается меня, — проворчал зло Валик и зашагал на огонь, вспыхивающий за черными стволами сосен. — Дудки! И ты без меня в тайге одна не сможешь долго, принцесса в ичигах!

Но злость проходила, уступала чувству вины. Решил подкрасться к костру, немного напугать Устю, чтобы все превратить в шутку и помириться. Однако, когда перед ним расступились деревья, он увидел ковбойку геофизика Макова и бороду Гордея!

«Вот это фокус! — тревожно пронеслось в голове. — Вышел на чужой табор!»

Гордей ломал сучья и подкладывал в костер, под кастрюлю и котелок, висевшие на тагане. На полянке лежали вещи — котомка, рюкзак, деревянный ящик с прибором, тренога, чехлы, ружье, лопата, кайлушка и полевая сумка.

Валик привалился к сосне и закрыл глаза, мысленно стараясь представить, как выбраться из этого распадка в свою падь. Надо было спуститься в Кавергу, затем идти до Сохатиного. Объявляться сейчас этой команде нельзя, к тому же надо искать Устю.

И капитан решил отступить. Но тут раздался удивленный голос Макова:

— Ну где я мог выронить нож? — Он похлопал пустыми ножнами по волосатой руке и отшвырнул их в траву. — Куда он мог задеваться, Гордей Авдеич?

— Да будя вам убиваться, — утешил Гордей. Голос его был, как прежде, тонкий и скрипучий и никак не соответствовал дремучей бороде. — Моим обойдемся. — И он вонзил свой скошенный на конус охотничий нож в каравай хлеба. — По первому разу в нашей тайге и голову потерять недолго.

— Чертов сын, — проворчал Маков. — Подарок друзей потерять!.. Надо прибор осмотреть: все ли на месте?

Он достал из деревянного ящика круглый бронзовый прибор, положил его на ладонь и сориентировал пальцы на Полярную звезду.

— Ну и показывает что-нибудь, Захарович? — полюбопытствовал Гордей. Он стоял на четвереньках возле костра и напоминал лешего. — Приближенье какое к твоим намалиям или там к чему?

— Буссоль, а попросту компас служит только для наводки прибора. — Маков мягко открыл крышку деревянного ящика, где стоял прибор с вертикальной трубкой, и засунул буссоль в кармашек на внутренней стороне дверцы. — Но без нее, между прочим, прибор не покажет ничего! Так что надо беречь пуще глаза.

— Да уж постараемся, — сощурил Гордей огневые глаза. — Больше ничего у нас не пропадет, ручаюсь!

— Если выявим на маршруте наземную аномалию, в накладе никто из нас не останется. — Маков с наслаждением развалился на спальном мешке и мечтательно поглядел на звезды. — Эх и грохну же я тогда диссертацию!

— Это еще что за зверь такой? — уставился Гордей на спутника, хлопая веками, как ослепленный филин.

— Это научная работа называется так, — объяснил снисходительно Маков. — Не напишешь — вроде вполцены твоя работа.

— Зачем писать какие-то дистертации, если к тайге способный? —  протянул Гордей. — Пособолевал сезон, к примеру, потом поплевывай себе в потолок без этой самой дистертации.

— Ха-ха-ха-а! — разнесся меж соснами смех Макова. Геофизик вытер слезы и сказал: — Странный вы человек, дедусь.

— Это чего же во мне странного? — сощурился Гордей.

— А то, что свет клином представляете — все от себя, — объяснил Маков. — Много ли вы видели на своем веку ученых, Гордей Авдеич, а представление о науке уже составили, да какое!

— Дак что ж не составить, когда до вас тут трое появлялись, — отозвался Гордей. — Те все про богатый груз белого отряда расспрашивали соседушку Ипата. А этому чокнутому только дай поговорить про тот обоз с казной!

— Да что вы равняете меня с этими охотниками за сокровищами царя Соломона? — нервно ответил Маков. — Мало ли кто рядится в тогу ученого?

— Тоже не ночью прошел по деревне, — напомнил Гордей.

— Но обошелся без расспросов, не так ли? — возразил Маков. — Потому что мне афишировать свой маршрут не резон.

— Ну, если так, то тебе просто повезло, Захарович, что на меня вышел, — размяк Гордей. — Пристань ты с расспросами к Ипату, вся бы деревня через час знала, зачем прибыл, а там и выше б пошло, могли бы власти заинтересоваться. А так ни одна душа не докопается... Гордей, он могила, всякий в деревне скажет...

— Не такая уж могила, если эдакую живую внучку растите, — возразил Маков. — Смышленую, шуструю, любознательную!

— Ради нее и живу, — вздохнул Гордей. — Глаз с нее не спускаю... А она к несуразностям всяким имеет склонность, как отец ее, мечтатель. — Гордей повел мохнатыми бровями, и под ними сверкнули глаза, будто блесны. — Сами слышали, как просилась в наш поход... Будто медом тут намазано. Попрыгушка!..

— Нет, Гордей Авдеич, определенно вы клином от себя и действуете. — Маков пошевелил костер, чтобы видеть лучше лицо проводника. — Ну, зачем насильственно отбивать у девчонки тягу к интересному и необычному?

— Помнить должна, — пробурчал Гордей, прислушиваюсь к звону Каверги, — тайга шустряков не любит!

— Она всех одинаково жалует, — возразил геофизик, — и затворников, и куркулей.

— Я вот, почитай, с детства в ей кручусь — и жив-здоров, потому что не задираю Хозяина, — напирал голосом Гордей, — а зять мой со своими высокими материями в голове на первых же шагах споткнулся. Все не хотел смириться с тихостью нашего угла. Донимал меня расспросами про камни в тайге. Не видел ли я каких особенных. А я б и видел — отшвырнул бы подале.

— Отчего ж у вас такая ненависть к камням, дедусь? — с хрипотцой хохотнул Маков. — Что вам плохого камни сделали?

— Не сделали, так сделают! — затрясся Гордей. — Не успеешь глазом моргнуть, как наедут всякие изыскатели-откопатели. Речки отравят, тайгу повырубают, живность поразгонят. А людей с толку посбивают легким заработком.

— А сам за двоих решил вкалывать у меня! — заметил Маков с тем же хохотком.