Безупречная жена

– Я все думаю о Джеффри.

– В самом деле?

– Принимая во внимание его возраст, полагаю, не стоит откладывать его отъезд в Оксфорд. Однако он совсем не видел мир, ему не помешает провести несколько недель в Лондоне. Не сомневаюсь, что это поможет ему занять более прочную позицию в светском обществе.

Не отрывая взгляда от дороги, Антония нахмурилась. Рассеянно взяв следующий поворот, она ответила:

– Что касается меня, я полностью согласна. – Она насупилась и мимолетно взглянула на Филиппа. – Но не уверена, что ему самому понравится эта идея. Джеффри просто невозможно оторвать от чтения. Ну как объяснить ему, что потраченное впустую время очень дорого обойдется ему в будущем?

Губы Филиппа скривились в насмешке.

– Не забивайте этим себе голову – предоставьте это дело мне.

Антония бросила на него быстрый взгляд, не вполне уверенная, стоит ли поддержать его затею.

Филипп притворился, что ничего не заметил.

– Что касается учебы, я уверен, что он с легкостью нагонит все, что пропустил, за несколько недель, – с его-то способностями! Где именно он будет учиться?

В Тринити.

– Я знаком с главой колледжа. – Филипп самодовольно улыбнулся. – Если хотите, я напишу ему и попрошу разрешения для Джеффри остаться в Лондоне до конца малого сезона.

Антония притормозила лошадей, повернулась к барону и изучающе на него посмотрела:

– Вы знакомы с главой колледжа?

Филипп высокомерно приподнял бровь.

– Ваша семья не единственная обладает полезными связями!

Антония прищурила глаза:

– Вы там учились?

Филипп кивнул, сохраняя невозмутимый вид, пока она колебалась.

В конце концов она пришла к выводу, что нет другого выхода, кроме как прямо задать мучивший ее вопрос. Антония глубоко вздохнула и решилась:

– Как думаете, что именно ответит глава колледжа на вашу просьбу?

Филипп непонимающе посмотрел на девушку:

– Что вы имеете в виду, моя дорогая?

Она послала ему возмущенный взгляд и повернулась к лошадям.

– Вы должны понимать, что подобную просьбу от кого-либо с такой репутацией, как у вас, могут расценить весьма неоднозначно.

Искренний глубокий смех Филиппа заставил ее стиснуть зубы.

– Браво, дорогая! – выдавил он наконец. – Я и сам не смог бы сформулировать лучше.

Антония пристально посмотрела на него, щелкнула поводьями и пустила лошадей рысью.

Филипп посерьезнел:

– Будьте уверены, мое положение в обществе позволит главе колледжа удовлетворить практически любую просьбу с моей стороны.

Антония окинула его подозрительным взглядом; Филипп от возмущения сузил глаза.

– Смею заметить вам, моя дорогая, что еще не был замечен в попытках совратить юнцов!

У нее достало приличия покраснеть при этой фразе.

– Хорошо, – кивнула Антония, не спуская глаз с ведущей лошади. – Я расскажу Джеффри о вашем предложении.

– Нет, предоставьте это мне. Он скорее согласится, если эту идею озвучу я.

Антония слишком хорошо знала своего брата, чтобы не спорить. С высоко поднятой головой она повернула лошадей по направлению к дому, полная решимости игнорировать внутреннюю дрожь, вызванную близостью Филиппа.

Изучая ее профиль, Филипп не проронил больше ни слова, пока она не остановила лошадей у крыльца особняка. Спустившись на землю, он неторопливо обошел вокруг экипажа и встал с ее стороны, встретив на себе ее настороженный, слегка подозрительный взгляд.

– Вы заслуживаете похвалы, моя дорогая. Правда, слишком сильно пока сжимаете вожжи, но это умение придет с практикой.

Прежде чем Антония смогла ответить, Филипп неожиданно забрал поводья из ее рук и передал их груму. Антония невольно отвлеклась на это движение и пропустила момент, когда барон сомкнул руки вокруг ее талии, приподнял ее, словно пушинку, и опустил на землю.

– Вам будет приятно узнать, – бойко заявил тот, держа девушку прямо перед собой и вглядываясь в ее широко раскрытые глаза, – что я полностью удовлетворен вашим умением править лошадьми.

Антония могла только беспомощно смотреть на него, не в силах вымолвить ни слова, пока он держит ее в объятиях. Тот с большой неохотой выпустил ее.

– Вы… – Антония моргнула. Это была слабая попытка не только проверить свой голос, но и вызвать в себе возмущение, которое, по идее, она должна была сейчас испытывать. Задыхаясь, она продолжила: – Вы хотите сказать, что это была проверка?

Филипп снисходительно улыбнулся:

– Моя дорогая, я прекрасно осведомлен о ваших талантах, но мне показалось вполне разумным самому в них убедиться. Теперь я полностью уверен, что из вас получится отличная ученица.

Антония снова моргнула; ей страстно захотелось найти хоть что-то в его фразе, к чему можно прицепиться и выразить наконец свое возмущение. В конце концов она выпрямилась и вызывающе смерила его взглядом:

– Означает ли это, милорд, что на завтрашнем занятии вы позволите мне увеличить скорость?

На его губах заиграла едва уловимая улыбка, от которой у нее задрожали колени.

– Я бы все-таки не советовал пока прибегать к хлысту, моя дорогая.

– Кажется, эти двое отлично провели время на прогулке! – На втором этаже Генриетта отвернулась от окна, через которое неотрывно наблюдала за пасынком и племянницей, пока те не исчезли в холле под ее комнатой.

– Вполне возможно. – Трент невозмутимо продолжала складывать белье в стопку на кровати. – Но на вашем месте я бы поостереглась делать поспешные выводы. Это всего лишь совместная прогулка в деревне.

– Пф! – Жестом Генриетта отмахнулась от этого довода. – Рутвен очень редко катает леди в своем фаэтоне – и тем более позволяет им браться за вожжи. Без сомнения, это что-то да значит!

Трент протестующе засопела.

– Это означает, – продолжала Генриетта, – что наш план работает. Нужно только присмотреть, чтобы они проводили как можно больше времени друг с другом… И чтобы их никто не отвлекал.

– Будете поощрять их оставаться наедине? – нерешительно спросила Трент.

Генриетта фыркнула:

– В конце концов, Антонии двадцать четыре года, она уже не зеленая девица. Да и Рутвен, несмотря на его репутацию, никогда еще не соблазнял невинных девушек.

Трент пожала плечами, больше не рискуя возражать своей хозяйке.

Генриетта нахмурилась и задумчиво поправила шали.

– Я абсолютно убеждена, что в этом случае не обязательно строго следовать светским правилам поведения. Рутвен не станет соблазнять девушку, находящуюся под его собственной крышей – и под моей опекой. Нам нужно направить все усилия на то, чтобы они каждый день проводили хоть немного времени вместе. Я верю в то, что они идеально друг другу подходят. Трент, если Рутвену вообще суждено понять, какое сокровище наша Антония, то моя главная задача – сделать так, чтобы она всегда была поблизости.

Прошло три дня.

Антония поднялась по лестнице и вошла в свою спальню. Все утро она занималась приготовлениями к празднику, который должен был состояться через два дня. Сейчас был полдень, и Генриетта прилегла отдохнуть. Как обычно, Антония хотела пойти в сад; но совсем недавно у нее появилась привычка проверять у зеркала, все ли в порядке с ее внешним видом. Она направилась к туалетному столику, рассеянно улыбнувшись Нелл, которая со стопкой белья для штопанья сидела у окна.

– Не напрягай глаза. Уверена, какая-нибудь из служанок помладше помогла бы с починкой одежды.

– Да уж, они помогли бы. Только вот не нравятся мне их стежки – лучше уж я сама.

Антония провела расческой по локонам, уложенным в искусном беспорядке вокруг элегантного узла на макушке. Волосы тут же засияли, точно расплавленное золото.

Нелл бросила на нее быстрый взгляд:

– Кажется, в последнее время вы довольно часто видитесь с его сиятельством.

Рука Антонии на мгновение задержалась у лица, она пожала плечами:

– Не так уж и часто. По утрам мы выезжаем на верховую прогулку, в компании Джеффри. – Она решила не упоминать о том, что по меньшей мере половину этого времени они с Филиппом проводили наедине; Джеффри же лазил по горе в надежде изучить все ее заповедные тропки. – Не считая этого и тех трех раз, когда Рутвен обучал меня править каретой, он заговаривает со мной, только если хочет обсудить какое-то важное дело.

Вот как?

– Конечно. – Антония постаралась подавить раздражение в голосе. Несмотря на то что Филипп часто искал ее компании, у него неизменно находилась для этого какая-нибудь важная причина. Она снова погрузила расческу в волосы. – У него много дел. В конце концов, Рутвен – крупный землевладелец. Он многие часы проводит с агентом и управляющим имением. Как и любой разумный джентльмен, он должен быть уверен в том, что в его поместье все идет гладко.

– Странно, он оказался не таким, как я думала. – Нелл развернула рубашку. – Он какой-то… ленивый.

Антония покачала головой:

– Он вовсе не ленивый – это просто видимость, модная манера. Рутвен становится весьма деятельным, когда дело касается чего-то важного.

– Ну что же, вам лучше знать, мисс, – пожала плечами Нелл.

Антония проглотила недовольное «хм» и продолжила любовно расчесывать волосы.

Пять минут спустя она уже спускалась по лестнице на террасу, когда вдруг услышала, как кто-то ее зовет. Она оглянулась и увидела Джеффри, спешившего в ее сторону от конюшен. Ей было достаточно бросить на него один взгляд, чтобы понять: ее брат в приподнятом настроении.

– Великолепный день, сестрица! У меня сразу же получилось пустить коней ровной рысью. Кто знает, может, в следующий раз мне позволят взять серых лошадей?

Антония мягко улыбнулась, разделяя восторг брата:

– Браво, дорогой! Но я бы не возлагала на это больших надежд. – Рутвен разрешал ей править серыми, но Джеффри пока было дозволено брать только пару гнедых, тоже превосходно обученных лошадей, но все-таки не такого уровня, как бесподобные ирландские серые. – Ты бы лучше не просил об этом у Рутвена, он и так слишком щедр к нам.

Я и не собирался! – снисходительно ответил Джеффри. – Просто упомянул об этом, вот и все.

Он пристроился рядом с Антонией, вместе они с удовольствием прогуливались по усыпанной гравием садовой дорожке.

– Рутвен поддерживает меня намного сильнее, чем я мог ожидать. А ведь он большая шишка!

Антония расслышала восхищение в его голосе. Взглянув на него, она увидела, как тот же пыл отразился на его лице.

Не заметив ее испытующего взгляда, Джеффри продолжал:

– Полагаю, ты уже знаешь, что барон предложил мне сопровождать вас в Лондон. Я сначала не был полностью уверен, что это хорошая идея, но он объяснил, что тогда вы с Генриеттой наконец успокоитесь на мой счет. Увидите меня в обществе, и доверие ко мне укрепится. Что-то в этом роде.

– В самом деле? – Когда Джеффри посмотрел в ее сторону, Антония поспешно изменила тон. – То есть, конечно, все верно! – Спустя мгновение она добавила: – Рутвен прекрасно все продумал.

– Он говорит, что это одна из тех черт, которые отличают мужчину от мальчика: мужчина продумывает свои действия в более широком контексте, а мальчик учитывает только свои желания.

Антония ощутила, как против ее воли где-то внутри ее зарождается волна признательности Филиппу; его искусное наставничество непременно поможет восполнить пробел в воспитании Джеффри, образовавшийся после смерти их отца. Все невысказанные сомнения, оставшиеся после разговора с Филиппом насчет поездки Джеффри в Лондон, теперь рассеялись как дым.

– Думаю, тебе нужно следовать советам Рутвена. Его опыту можно доверять.

– Я и доверяю! – Джеффри широким шагом устремился вперед, пока не спохватился, что оставил сестру позади. – Знаешь, когда ты решила сюда приехать, я боялся, что окажусь… ну, третьим лишним. Я и не думал, что Рутвен будет ко мне дружелюбно настроен, как и к тебе много лет назад. Но он все такой же, правда? Нет, он, конечно, городской щеголь и слишком важничает, но все равно относится к нам как к друзьям.

– Это правда. – Антония с трудом подавила мрачную улыбку. – Нам очень повезло, что он к нам так расположен.

– Я, наверное, возьму охотничье ружье – давно уже не упражнялся. Меня не будет до конца дня. – Сияя, Джеффри ушел.

Антония рассеянно кивнула. Она позволила себе расслабиться и теперь задумчиво бродила по садовым дорожкам. К сожалению, Джеффри был абсолютно прав. Когда они с бароном проводили время в саду или на занятиях, Филипп все время ее поддразнивал и говорил колкости. Но она никогда не замечала, чтобы он относился к ней по-другому. Он видел в ней просто закадычного друга, рядом с которым можно не соблюдать условности, и приятного собеседника.

Она не этого хотела.

Оглядываясь назад и анализируя его поведение, она поняла: единственное, что за все эти годы изменилось в их отношениях, – это ее «смехотворная чувствительность». То самое странное волнующее чувство, которое волнами накатывало на нее всякий раз, когда он находился рядом. Непонятное напряжение сковывало ее, то же самое происходило с ее разумом. Ее словно зажимало в тиски, становилось трудно дышать, когда он просто касался ее, помогая спуститься с кареты или лошади.

Но самое худшее происходило, когда его пальцы нечаянно касались тыльной стороны ее ладоней. И все-таки только она это чувствовала, не он. Это просто была ее реакция на его присутствие, реакция, которую становилось все сложнее скрывать.

Остановившись, она огляделась и поняла, что находится в итальянском садике. Ровная клумба лаванды обрамляла края длинного прямоугольного бассейна с прозрачной водой, на поверхности которой мерно покачивались белоснежные лилии. Вокруг бассейна причудливо вились усыпанные гравием аллеи, по обеим сторонам дорожек росли кипарисы и самшит, тщательно подстриженные умелой рукой садовника. Все это создавало довольно строгую, даже аскетичную обстановку – как раз под стать ее настроению. Грустная Антония неспешно обошла вокруг бассейна, погрузила пальцы в воду.

Эта «смехотворная чувствительность» была одной из наименее важных ее проблем. Филипп видел в ней просто молоденькую девушку, а уже приближался деревенский праздник, и вскоре после него они уедут в Лондон. Если Антония хочет добиться цели, ей срочно нужно что-то делать. Что-то, что позволит Филиппу изменить свое представление о ней, – разглядеть в ней женщину, истинную леди, потенциальную жену. И что бы она ни решила предпринять, ей нужно действовать быстро!

– Моя озерная красавица. Золотые рыбки не сильно искусали ваши пальчики?

Антония обернулась и увидела, как к ней приближается объект ее мечтаний. Он был одет в свободную рубашку цвета слоновой кости, поверх которой накинута охотничья куртка, вокруг загорелой шеи небрежно повязан шарф. Бриджи из оленьей кожи обтягивали длинные мускулистые ноги, а ботфорты были так тщательно начищены, что в них можно было смотреться, как в зеркало. Одна бровь насмешливо, но добродушно приподнята, легкий бриз нежно ерошил его волосы. Весь его вид говорил о том, что перед ней стоит богатый землевладелец, но при этом от него за милю веяло опасностью.

Антония спокойно вынула из воды пальцы и внимательно на них посмотрела:

– Нет, милорд, я не заметила. Видимо, рыбок слишком хорошо кормят, и мои пальцы их абсолютно не прельщают Филипп остановился прямо перед ней; Антония чуть не подпрыгнула, когда его пальцы скользнули по ее запястью. Взяв ее за руку, он изучил ее влажную ладонь.

– Как известно, рыбки не отличаются умом.

Его тяжелые веки приподнялись; из-под ресниц блеснул его дымчато-серый взгляд.

Сердце девушки на мгновение замерло, а затем часто-часто забилось. Его интимный тон уж точно не помогал ей сдержать нахлынувшие эмоции. Его теплые, твердые пальцы стальной хваткой сжали ее запястье. Все внутри ее натянулось, как струна; Антония не могла ни сдвинуться с места, ни даже вздохнуть. Словно загипнотизированная его взглядом, она могла только покорно ждать.

Филипп немного помедлил, затем уголки его губ слегка приподнялись. Не отрывая от нее взгляд, он достал из кармана белый платок и начал нежно вытирать ей ладонь, пальчик за пальчиком.

Ее сердце уже колотилось как бешеное. Антония попыталась заговорить, хотя сначала ей пришлось прочистить горло.

– Эм… Вы хотели со мной о чем-то поговорить?

Улыбка Филиппа стала шире. Она всегда задавала множество вопросов. Барон же принципиально не заготавливал заранее ответы; он предпочитал придумывать их на месте, что здорово помогало тренировать ум.

– Я хотел спросить: нужно ли еще что-то для праздника? Или у вас есть все необходимое?

Антонии удалось кивнуть. Сквозь батистовую ткань платка она остро чувствовала, как он продолжает поглаживать ее пальцы, отчего каждый раз ее руку словно пронзало током.

– Все под контролем, – выдавила она наконец.

– В самом деле?

Антония отчетливо расслышала шутливые нотки скептицизма в его голосе и сразу же пришла в себя. Она отняла свою руку и надменно на него посмотрела:

– Да. Ваши слуги продемонстрировали свою истинную выучку, все они усердно мне помогают. Особенно дворецкий и управляющий поместьем.

– Уж надеюсь, что помогают. – Жестом Филипп пригласил ее совершить прогулку. – Уверен, организация такого масштабного праздника сослужит вам хорошую службу в дальнейшем.

Антония в знак признательности наклонила голову. Медленно они прогуливались вокруг узкого бассейна.

Филипп взглянул на ее лицо.

– Что привело вас в этот садик? Вы кажетесь… задумчивой.

Антония сделала глубокий вдох.

– Я размышляла, – проговорила она, отбросив назад свои золотистые локоны, – о том, какой окажется поездка в Лондон.

– Лондон?

– Хм… – Устремив взор вдаль, она попыталась объяснить. – Как вы уже в курсе, меня вряд ли можно отнести к тем особам, которые вращаются в высшем свете. К примеру, я слышала, что в обществе сейчас на пике популярности поэзия. И что это совершенно обычное дело, когда светские джентльмены декламируют стихотворение или, по меньшей мере, вставляют в разговоре поэтические обороты, чтобы сделать комплимент дамам. – Она искоса на него взглянула. – Это так?

Мысли Филиппа понеслись с космической скоростью.

– В некоторых кругах. – Он посмотрел на нее; лицо Антонии светилось детским любопытством. – На самом деле иногда даже предпочтительно, чтобы дама отвечала в том же духе.

– Правда? – Удивление Антонии было неподдельным.

– Конечно. – Как ни в чем не бывало Филипп мягко взял ее руку и положил на свой локоть. – И раз уж вы скоро присоединитесь к этой лощеной толпе, нам, возможно, стоит потренироваться над ответами?

– О… – Его теплая ладонь, накрывшая ее маленькую ручку, мешала Антонии сосредоточиться и придумать более достойный ответ. Но все-таки его предложение вполне отвечало ее планам.

– Вот. – Филипп остановился возле симпатичной чугунной лавочки, расположенной так, чтобы с нее можно было любоваться чудесным бассейном. – Давайте присядем и попробуем.

Антония опустилась на лавочку. Филипп сел к ней вполоборота, одну руку положил на спинку сиденья.

– Откуда бы начать… – Его взгляд вопросительно блуждал по ее лицу. – Пожалуй, принимая во внимание отсутствие у вас опыта, лучше придерживаться простых фраз.

Антония настороженно повернулась к нему:

– Это было бы мудро.

Только годы выдержки позволили Филиппу не улыбнуться при ее словах.

– Я начну первым. К примеру: ваши волосы сверкают, словно золото Цезаря, за которое множество его солдат отдали свою жизнь.

Широко раскрыв глаза, Антония в восхищении уставилась на Филиппа.

– Ваша очередь, – напомнил Филипп.

– Э-э-э… – Девушка лихорадочно придумывала фразу. Тут ее взгляд упал на его волосы. Она выдохнула: – Ваши волосы сияют, как отполированные солнцем бока пары гнедых.

– Браво! – улыбнулся Филипп. – Но все-таки это было визуальное описание. Думаю, я выиграл этот раунд.

– Это соревнование? – лукаво спросила Антония.

Филипп довольно сверкнул глазами:

– Допустим. Моя очередь: ваша бровь чиста, словно белоснежная грудь ласточки, а изгиб гладкий, как ее полет в вечернем небе.

Антония смело приняла вызов. Она прищурила глаза, изучая его широкие брови, и выдала:

– В вашей брови столько величественности, что сам царь зверей должен вам завидовать.

– Ваши глаза точно изумруды в золотой оправе, прелестные драгоценности несказанной красоты.