Колян. Дилогия

Он оставил у дерева бинокль, вынул из ножен стилет, взяв его за рукоятку хватом к себе, и стал медленно, скрываясь за всевозможными укрытиями — деревьями, кустами, скользить в сторону источника дыма. Движения Коляна напоминали движения змеи — он втягивался из‑за кочки к кочке, замирая при каждом шорохе. Ни одна веточка не хрустела под его ногой, обутой в мягкие кроссовки–мокасины. Парень подкрался к крупному камню, оставшемуся, видимо, еще со времен ледникового периода, и выглянул из‑за него.

Спиной к нему у дерева сидели на бревне два типа в камуфляже, с наслаждением затягиваясь и что‑то вполголоса рассказывая друг другу.

«Ну и лохи! Чехи их мигом бы завалили с таким патрулированием…»

Он еще ближе подкрался к патрульным, напрягся, взяв руку стилет… Потом передумал. Оглянулся, нашел округлый булыжник с кулак величиной, отвел руку назад и с силой метнул одному их них в затылок. Не дожидаясь, пока тот упадет, сраженный летящим снарядом, Колян ловко прыгнул на другого и вонзил ему стилет под левую лопатку.

Все произошло практически мгновенно, в доли секунды — вот летит камень, вот прыжок…. Рраз! И оба лежат.

Колян проверил ушибленного камнем — вроде, живой. Снял с него ремень, потом с его напарника, связал ему руки и ноги. Засунул в рот импровизированный кляп из шапки и стал хлопать по щекам, чтобы охранник очнулся.

Через несколько минут парень дернулся, непонимающе посмотрел на Коляна мутными глазами. Затем в его глазах прояснилось, он замычал, подергался и затих. Глаза патрульного пристально следили за Коляном, расширившись от ужаса.

— Все? Успокоился? Дергаться будешь? — равнодушно спросил Колян. — А если будешь — я тебе ухо отрежу. Ты понял?

Подошел к лежащему ближе:

— Еще раз — ты понял? — и он с размаху пнул охранника в бок. — Если понял — кивни.

Колян наклонился к связанному и тихо и буднично добавил:

— Ага, понял. Сейчас я сниму повязку и ты будешь отвечать на мои вопросы. Неправильно ответишь — я это пойму. Вначале отрежу тебе ухо, потом другое, потом выколю глаз, потом второй.

Приблизил свое лицо к бандюгану и пристально посмотрел ему в глаза.

— Итак, приступим к беседе, — Колян вытащил кляп у мужика изо рта. — Имя?

— Имя? Чье имя?

— Как чье?! Твое, болван!

— Вован!

— На кого работаешь?

— На Седого, в охране…

— Что, каждый день вы в таких усиленных нарядах ходите?

— Да нет, тут какого‑то парня ждут, говорят, может наехать на Хозяина…

— Что за парень?

— Да х…й его знает… Но он троих наших завалил — Гвоздя, Хомяка и Кривого! Серьезный, видать, браток.

Колян задумался: «Значит, нашли трупы, суки! Это и понятно — уехали со мной и не вернулись. Да, похрену… Нашли, так нашли».

— Седой на базе?

— Я не знаю…

— Я предупреждал тебя — не врать!

Колян подошел к охраннику и одним взмахом стилета отсек ему правое ухо, одновременно заткнув ему рот кляпом. Брызнула кровь. Струйка потекла парню за шиворот, он задергался, выпучив глаза и пытаясь крикнуть.

Колян выждал некоторое время и спросил:

— Если сейчас заорешь, я тебе и ухо, и нос отрежу, ты понял? Если да — кивни!

Парень послушно замотал головой и Колян убрал повязку.

— Седой тут?

— Да! Да! Тут! — подвывал парень.

— С кем?

— Север и Якорь из авторитетов! Остальные — охранники, как и я!

— Чем вооружены?

— Автоматы у шести человек, остальные с пистолетами!

— Тяжелое оружие — пулеметы, гранатометы — есть?

— Нет! По крайней мере, я не видел!

— Сколько человек в охране?

— Двадцать вместе со мной и с Макаром… было, — он кивнул головой на труп рядом с ним.

— Охранники — профессионалы, или нет?

— То есть?

— Ну, мля, вояк бывших, ментов, омона в охране нет?

— Да нет, ты чо — это западло. У нас — свои бойцы и половина охраны — даги с чеченами. Седой с ними какие‑то дела крутит. Они его и охраняют…

Колян задумался: «Чехи с дагами — это уже серьезно. Эти обстрелянные, как лохов их не возьмешь… Надо думать, и быстро — бандюки могут этих уродов хватиться.»

— Как Седой выезжает с базы? На какой машине? Кто впереди едет, кто сзади? В какой машине охрана?

— Ну… Седой впереди на мерсе, как обычно, он в авторитете, ему впадлу, если кто‑то впереди него едет, обгоняет… Сзади джип с охраной.

Колян подумал, постоял неподвижно несколько секунд, затем подошел к лежащему бандиту и неожиданно, быстрым движением воткнул стилет в грудь.

Только в пионерских романах разведчики обращаются с «языком» благородно, а потом десятки километров тащат его на себе в плен. Судя по воспоминаниям старых фронтовиков, опытные бойцы, выпытав все, что можно, у объекта, безжалостно его убивали — безо всяких там моральных терзаний. Поставить успех операции под угрозу из‑за какого‑то вражеского солдата ни один спец не позволит.

Нынешние реалии войны ничем не отличались от тех, что были пятьдесят лет назад. Колян делал то, чему его учили, а война есть война. Правду про грязь и смерть на поле боя не найдешь на страницах книг, и выживают здесь лишь профессионалы, которые умеют в нужный момент отключать в себе все человеческое, превращаясь в смертоносную машину для убийства.

Колян обдумал добытую информацию и молниеносно принял решение. Подойдя к «Жуку», он подобрал по пути бинокль, оставленный под деревом, открыл багажник и достал из него противотанковую мину, а из сумки под сиденьем — взрыватель. Вынул шмайссер, с десяток обойм, заранее набитых патронами, рассовал их по карманам, заправив одну в автомат. Повесил шмайссер на шею, достал снайперскую винтовку, приладил к ней оптический прицел. Загрузился патронами, вставил один в патронник винтовки, выбрав зажигательный, насыпал в карманы патронов к пистолету ТТ, достал из машины рюкзачок, положил в него десяток захваченных гранат–колотушек и саперную лопатку.

Тяжело нагруженный, осторожно ступая, копатель пошел к дороге, которая шла от турбазы.

«Осталось восемнадцать человек охраны, плюс Седой и два авторитета. Надо навести такой шухер, чтобы Седой, не любитель подставлять свой зад, кинулся прочь от базы. Тут я его и встречу».

Через десять минут Колян подошел к накатанной лесной дороге. Как он выяснил, это была единственная дорога, идущая с базы, а значит… значит, Седой будет проезжать только тут. Надо лишь выкурить его из норы.

Колян оставил свое снаряжение у высокого, возвышающегося над всей округой, дерева и пошел к дороге, прихватив мину и саперную лопатку. У дороги он в который раз мысленно перекрестился, поздравив себя с тем, что к турбазе так и не удосужились подвести асфальтированную дорогу — можно выкопать яму.

Копалось довольно легко, хоть дорога и была накатанной. Лесная суглинистая почва была напитана водой после долгих дождей. Он закончил копать, уложил в ямку мину и аккуратно ввинтил в нее нажимной взрыватель. Присыпал фугас землей, стараясь выровнять края ямки так, чтобы было незаметно. Лишнюю землю он забрал с собой в тряпке и вывалил ее под куст вдали от дороги. Подобрал автомат и гранаты и, пройдя от места установки мины метров двадцать по направлению к базе, сложил оружие за лежащим у дороги крупным булыжником. Вернулся к дереву, надел на себя снайперку, подпрыгнув, уцепился за ветку, подтянулся и полез наверх, на дерево. Сверху ему было прекрасно видно всю территорию базы сквозь оптический прицел. Остроносый патрон с красным пояском на боку был уже в патроннике, и Коля замер у прицела, затаив дыхание и высматривая цель.

Глава 8, в которой Колян попадает в заварушку

Сквозь прицел снайперской винтовки виднеется двор базы.

Перекрестье прицела медленно передвигается по территории турбазы… Вот в прицеле показались автомобили. В центре, как кит, выброшенный на сушу, сияет огромный «мерседес-600» Седого. Рядом «Ягуар» и два джипа — видимо, охрана. У стены — потертый жигуленок — наверное, приехала обслуга.

На улице на первый взгляд — никого, но Колян присмотрелся и заметил фигуру охранника на веранде второго этажа и еще одного бойца — у соседнего здания, стоящего в глубине. Боец прогуливался с небрежным видом, залихватски закинув на плечо автомат — Колян сразу определил, что это кавказец.

Вышел человек в белой куртке — видимо, повар, и, подойдя к забору, выплеснул что‑то из ведра под бетонную плиту. Колян с отвращением подумал про себя: «Сколько денег ни будь у них, все равно будут ссаки плескать на улицу… Жлобы.»

В банкетном зале, в котором прошлый раз «принимали» Коляна, горел свет. Колян еще раз оценил боевую обстановку и перевел прицел на бензобак «Ягуара». Затаил дыхание, мягко потянул спуск… выстрел!

Остроносая бронебойно–зажигательная пуля понеслась в забугорную игрушку со скоростью метеора.

Стоит отметить, что трехлинейка мосина является невероятно удачной конструкцией, пережившей многие десятилетия выпуска. Ее мощные патроны посылают свои пули в цель с такой скоростью, что те пробивают за сто метров даже рельс. До сих пор охотники, в том числе и зарубежные, используют трехлинейку — из‑за ее простоты и надежности, а также благодаря тому, что ее остроносая пуля пробивает оленя ВДОЛЬ.

Зажигательная пуля пробила жестянку кузова как картонку, прошила стенки бензобака и врезалась в бензин. Ее фосфорная начинка воспламенила пары бензина, распирающие бензобак, и, когда пуля вылетела наружу, навылет пробив буржуйскую машину, грохнул взрыв. Крышку багажника «Ягуара» вздыбило, машина полыхнула огнем, и растекшийся бензин огненными струями устремился к стоящим рядом машинам.

Оба увиденных Коляном охранника стали беспорядочно палить в белый свет, и снайпер срочно перевел прицел на них — эдак ведь случайно и свалить могут — шальные пули так и жужжали вокруг!

Хлесь!

Стрелок на крыше замолчал.

Бах!

Кавказец во дворе взорвался фонтанчиком кровавых брызг из головы и споткнулся, упав по ходу движения лицом вниз.

Выстрел!

Загорелась машина обслуги, блокировав выход из кухни ярким пламенем пожара.

Бах!

Осел на колесо один из джипов охраны.

«Мне и одного джипа охраны за глаза хватит! — подумал Колян. — А вот второй трогать не буду, а то охране выехать не на чем будет, а без охраны этот урод носу не высунет. Надо оставить ему лазейку для отступления».

Колян прицелился в мерс, чтобы проверить броню. Пуля отрекошетила от стекла, прочертив на нем лишь небольшую белую полосу.

Парень воткнул новый патрон и снова приник к прицелу — во двор высыпало человек семь, в основном кавказцы, которые что‑то горячо обсуждали. Потом один из них забежал в здание, вынес два огнетушителя и стал пытаться гасить огонь.

Бах! Бах! Бах! — с пятисекундной задержкой между выстрелами сделал серию Колян — трое упали. Два наповал, один отползает за угол.

Колян добил его, потом пальнул по окнам банкетного зала, чтобы выкурить оттуда Седого, если он был там.

Охранники вытащили в окно второго этажа пулемет и стали поливать лес длинными очередями.

Бах!

Пулеметчик исчез в окне, отброшенный назад энергией выстрела, но одна пуля все‑таки успела прочертить левую руку Коляна выше локтя. Рукав мгновенно намок от крови и по кисти руки потек тонкий красный ручеек.

Колян выматерился и схватился за руку. Затем спустил рукав с плеча, быстро осмотрел рану. Она была неопасна, но неприятно ныла и сильно кровоточила — пуля глубоко прочертила предплечье, взрезав кожу и верхний слой мышц.

Колян вытащил пакет, который заранее сунул в карман, сорвал упаковку и грубо, резкими движениями намотал бинт на рану.

«Итак, минус шесть человек — осталось двенадцать!»

Он глянул в прицел на базу и заметил, что мерседес подгоняют к дверям банкетного зала, перекрывая вход его корпусом. Квадратный джип охраны резко сдавал назад, готовясь к рывку с места. Колян выстрелил еще пару раз, бросил винтовку вниз и начал быстро спускаться:

«Вот оно! Началось! Не опоздать бы!»

Он спрыгнул с дерева на толстый хвойный ковер из иголок, зацепил винтовку за ствол и быстро побежал к камню, за которым была подготовлена огневая точка. Упал за камень, положил перед собой несколько гранат–колотушек и тщательно проверил шмайссер, передернув затвор.

Скоро до него донесся мощный гул двигающегося по дороге автомобиля и из‑за деревьев выплыл бронированный мерседес. Двигаться быстро он тут не мог — клиренс не позволял, да и вес брони не давал разогнаться по неровной дороге. Колян усмехнулся — а нечего на дорогу денег жалеть!

Когда мерс наехал на спрятанный фугас, раздался оглушительный взрыв. Противотанковая мина, подобная тем, которые подрывали немецкие танки, сработала как часы. Бронированную махину подбросило, передняя часть мерина задралась, и, заваливаясь на один бок, автомобиль рухнул, как загарпуненный кит.

У Коляна зазвенело в ушах и он автоматически сглотнул, восстанавливая слух.

Бам! Бам! Бам! Бам! Бам!

Одна за другой, сработали «колотушки», которые Колян метнул под джип охраны. Вверх полетели комья земли, пыль, кусочки веток и хвои.

Колян схватил шмайссер и короткие очереди стали прошивать джип.

Ча–ча! Ча–ча–ча–ча! Ча–ча–ча!

«Шмайссер» клал пули одну за другой — недаром, когда в войну партизаны хотели перебить телефонный или электрический провод на столбах, они просто палили по нему из немецкого автомата, и плотная очередь на раз перерубала провод.

Коля палил по всему, что шевелится, пока не кончилась обойма. Вставил еще одну и снова палил, пока шевеление в джипе не затихло окончательно.

Гелендваген теперь напоминал собой дуршлаг. В живых в нем остаться никто не мог.

Со стороны «шестисотого» послышались редкие выстрелы. Колян удивился — неужели кто‑то мог выжить в этом перевернутом гробу?! Умеют же делать, буржуи…