Помоги проекту - поделись книгой:
Так без умолку всю дорогу болтал добродушный американец. По приезде в Панаму я на ночь снял номер в отеле «Ричмонд». Ирвинг сообщил мне, что его пароход стоит в Панаме и завтра вечером отбывает в Сан-Франциско. Какая удача! Не задумываясь, я принял предложение Ирвинга плыть с ним на его «Юпитере». Мы протелефонировали в Колон, чтобы к утру мне доставили чемодан с «Гайаваты».
На следующий день, в девятом часу утра, я брился, когда в дверь номера постучался коридорный бой.
— В вестибюле, — сообщил он, — вас ожидает господин... Он просит принять его. Что ответить?
Думая, что это Ирвинг, я попросил немедленно провести его в номер. Послышались шаги. Я обернулся. Но это был не Ирвинг!»
В комнату Головина вошел японец в белом костюме. С низким поклоном пришедший извинился за ранний визит и предложил штурману, не стесняясь, продолжать свой туалет. Большим желтым шелковым платком гость вытер скуластое лицо, без приглашения сел за стол и бесцеремонно, с наглой пытливостью принялся разглядывать Головина. «Вероятно, местный комиссионер», — подумал штурман.
— Чем обязан? — извинившись в свою очередь и спеша закончить бритье, спросил моряк. — Чем могу служить?
— Не беспокойтесь, я задержу вас не более чем на пять минут, — предупредил гость. — Можете продолжать бритье. Я корреспондент Ассошиэйтед Пресс. Я хочу узнать у вас некоторые детали вашего чудесного спасения и счастливой встречи с мистером Ирвингом.
— Откуда вам это известно? — удивился Головин. — Я только вчера приехал в Панаму.
— О да, вы еще не читали газет. В сегодняшней «Америкен» напечатан превосходный рассказ Ирвинга о вашей замечательной встрече. Итак, начнем. — И, точно не замечая недоумения штурмана, корреспондент вынул блокнот. — Расскажите, в каком состоянии вас нашел «Президент», а главное, что произошло с вами в последние дни перед тем, как пароход подобрал вас в океане. Припомните мельчайшие подробности — это очень, очень интересно.
— Вряд ли, — сдержанно заявил Головин, — моя личность представляет интерес для прессы. Должен признаться, мне непонятен поступок Ирвинга. Правда, я мало знаком с американскими обычаями, но я сочту более уместным воздержаться от интервью.
— Напрасно, сэр. Вы должны считаться с нашими традициями. Поверьте, я не знаю человека в Америке, который бы отказался от рекламы.
— Тем более, — категорически возразил Головин, — что я не нахожу смысла...
— Помилуйте, что тут дурного? — с гримасой пожал плечами журналист. — Все уже опубликовано, и я прошу лишь подробностей последних дней перед спасением. Верно ли то, что вы после того на некоторое время лишились памяти?
— Да, это правда, — надеясь таким образом прекратить разговор, ответил Головин. — Но, как видите, меня вылечили...
— И память восстановилась? — встрепенувшись, ухватился за последнюю фразу корреспондент. — Вы все вспомнили?
— Память вернулась...
— Однако что же все-таки было с вами накануне спасения?
— Стоит ли повторять, что я отказываюсь давать интервью? Надеюсь, вы поймете, как тяжело...
Но журналист, пропустив мимо ушей намек штурмана, со странным и даже некоторым нервным беспокойством перебил:
— Какие все-таки воспоминания сохранились у вас в памяти?
— Повторяю, — возмущенно заявил Головин, — меня поражает ваша настойчивость...
— Но я тоже позволю себе упрекнуть вас в нелюбезности. О, мы, кажется, начинаем ссориться, — пробуя принять шутливый тон, улыбнулся корреспондент. — Продолжим же нашу беседу. Шлюпка попала в Тихий океан. Не встречали ли вы каких-либо островов? Может быть, вам встретился, к примеру... необитаемый остров? Право, нет ничего интересней приключений моряка с погибшего корабля.
— Как вам известно, — сохраняя выдержку, объявил Головин, — меня подобрал «Президент», и больше никаких подробностей я сообщить вам не могу.
— Не можете или не хотите?
— Я хочу поскорей выйти на воздух; кроме того, в городе у меня назначена встреча. Продолжая разговаривать с вами, я рискую опоздать.
— Еще одну секунду!
С этими словами журналист, раньше чем Головин мог ему воспрепятствовать, вынул из кармана миниатюрный фотоаппарат, щелкнул затвором и так же быстро удалился.
Раздосадованный штурман хотел было нагнать его, но в дверь опять постучали. Высокий американец с массивной тростью под мышкой появился в номере.
— Разрешите представиться, — протянул он визитную карточку. — Я — корреспондент телеграфного агентства Ассошиэйтед Пресс.
— Происходит какое-то недоразумение, — прочитав визитную карточку, поразился Головин. — Только что от меня вышел корреспондент Ассошиэйтед Пресс.
— Прискорбная ошибка, мистер Головин. В Панаме я единственный корреспондент нашего телеграфного агентства. Это был самозванец. Скажите по крайней мере — как выглядел обманувший вас авантюрист?
Узнав от Головина приметы и наружность незнакомца, журналист гневно поморщился:
— Могу вас заверить — на службе нашего агентства состоят одни лишь американцы. Но, может быть, вы сомневаетесь и в моей личности? Прошу вас, — и американец предъявил Головину удостоверение главной редакции агентства.
— Как угодно расценивайте мой отказ, — решительно сказал Головин, — но я не могу с вами беседовать.
— Не смею настаивать, — откланялся американец. — Мне нужно было всего десять строк...
«В пять часов вечера я перебрался на «Юпитер», а в восемь пароход дал последний гудок, и мы вышли в Тихий океан.
В два часа ночи мы спустились в капитанскую каюту. Чувствуя в Ирвинге искреннего друга, я решил открыться ему и до рассвета рассказывал о «Крепости синего солнца».
Но, закончив рассказ, я раскаялся в поспешной откровенности. Ирвинг нахмурился, и непонятно было, какое впечатление произвел на него рассказ.
— Скажите честно, без обиняков, — потребовал я, — считаете ли вы действительностью то, что я рассказал вам, или принимаете это за фантазию? Я жду, капитан.
И мигом лицо Ирвинга преобразилось. О, мог ли я предполагать, что произойдет в результате нашей беседы и на что способен этот американец!..»
Глава тринадцатая. ШТУРМАН ВИДИТ ЧЕРНУЮ СКАЛУ
— Хотите знать, что я думаю? — встрепенувшись, спросил американец. — Хорошо! Сейчас я изложу на этот счет свою точку зрения... Но... вероятно, вас прежде всего интересует, верю ли я вашему рассказу? Знайте же, — торжественно, как для клятвы, поднял руку Ирвинг, — я верю вам, как верю себе.
— Признаться, я сомневался, — обрадовался Головин, — и мне хотелось бы знать, что убедило вас в правдивости этой истории, которую я бы сам принял за...
Ирвинг, как бы грозя невидимому противнику, стукнул кулаком по столу.
— Япония мечтает завоевать Великий океан. Это всем известно. Глупый старый мир молчит, а наше правительство делает дружественные жесты, которые могут захлестнуть петлю на нашей же шее. Филиппины, Гавайя, Панама кишат шпионами. Сколько ни протестуют газеты, мы предоставляем агентам «Восходящего солнца» селиться у нас. А между тем точно установлено: пятьдесят молодцов из тысяч и тысяч проживающих у нас японцев, которые под видом мелких торговцев шелком, зубных врачей и парикмахеров ютятся на островах и в Панаме, в один прекрасный день могут совершить прогулку с саквояжами под мышкой, взорвать шлюзы, плотину и разрушить Панамский канал. Флот окажется отрезанным от Тихого океана, и ему придется тащиться лишние восемь тысяч миль вокруг берегов Южной Америки. Наглость японцев потрясающа! Готовясь к войне, они выпускают десятки бредовых книг, описывающих, как они разгромят США и завоюют Дальний Восток Советского Союза. Каково американцу читать подлую брошюру, которая восхваляется японской военщиной и в которой описано, как без объявления войны японцы топят флагманский корабль эскадры и взрывают Панамский канал! И в предисловии к этой книге официальное правительственное лицо, не кто иной, как адмирал, командующий соединенной эскадрой, пишет:
«Я был бы весьма доволен иметь этого писателя своим начальником штаба»[3].
Ирвинг на мгновение остановился. Потом уже более мирным тоном добавил:
— Штурман, вы не раскаетесь в том, что открылись капитану Ирвингу!
«Он мне не объяснил своего плана, но я почувствовал, что Ирвинг способен на решительные действия, и я не ошибся.
Быстроходный «Юпитер» проплыл мимо Никарагуа, Гондураса и Мексиканских гор. На шестые сутки ночью пароход миновал огненное зарево Лос-Анжелоса, и на следующий вечер перед нами открылся знаменитый маяк в миллиард свечей, в сиянии которого потускнели звезды. На горизонте засияли переливчатые рекламы Сан-Франциско.
...Утром двенадцатого мая в Сан-Франциско я явился к капитану Дементьеву, принимавшему последний караван судов. Как оказалось, пароходы последней группы еще не были приняты комиссией.
— Не менее месяца вам придется отдыхать в Сан-Франциско, — сообщил мне Дементьев. — Располагайте вашим временем, у меня достаточно помощников. Советую нанять автомобиль и побывать в Калифорнии. Наши уже успели прокатиться в Лос-Анжелос и Голливуд. Изумительные дороги!
Но могли ли меня интересовать прогулки и небоскребы Фриско?!
Заранее условившись с Ирвингом о месте свидания, я лихорадочно ждал назначенного срока и в восемь часов вечера входил в отель «Золотые ворота». Нетрудно понять мое неудовольствие, когда я в номере, кроме Ирвинга, застал еще постороннего человека».
В гостиной жужжали электрические веера. В углу за миниатюрным золоченым столиком сидел тучный седой мужчина с неестественно выпуклыми глазами, лишенными какого бы то ни было выражения. Он словно дремал и, не поднимая глаз, чуть поклонившись, протянул Головину тяжелую руку,
— Знакомьтесь, — сказал Ирвинг. — Мистер Голдинг, председатель акционерного общества «Новая Англия».
— Очень рад, — безразлично, еле пошевелил губами Голдинг, словно изнемогая от жары, хотя в номере было достаточно прохладно. — Капитан Фред Ирвинг, — тем же равнодушным, скучающим топом промолвил он, — поставил меня в известность обо всем случившемся с вами. Я верю капитану Ирвингу...
Тяжело вздохнув, Голдинг умолк. Тягостное впечатление произвел этот человек на Головина. Зачем Ирвингу понадобилось посвящать его в их дело? По всему было видно, что Голдинг ничего не способен понять, и Головину стало не по себе при мысли, что сейчас начнутся тягучие, бессмысленнейшие, бесцельные расспросы.
Моргая сонными веками, старик пробормотал еще несколько незначительных фраз и опять замолчал. Штурман, затаив досаду и выждав для приличия несколько минут, поднялся, чтобы уйти.
— Капитан Ирвинг извинит меня, — сказал он холодно, — но... мне совершенно непонятно, зачем капитану понадобилось беспокоить вас, мистер Голдинг, в то время как это дело касается исключительно меня одного.
— Ошибаетесь, — вяло промолвил Голдинг. — Если то, что вами рассказано, является истиной, разве одного вас касается существование тайной крепости, представляющей угрозу миру?
И Голдинг, слегка скосив рот, с лукавой улыбкой посмотрел на Ирвинга.
— Не правда ли, капитан, мы собрались сюда не для того, чтобы познакомиться и раскланяться? Я полагаю, что люди встречаются для дел, а всякое дело требует времени.
Ирвинг умоляющим жестом попросил Головина сесть. Глаза Голдинга закрылись, и голова опустилась еще ниже. Но вдруг старик встрепенулся, и взор его оживился.
— Мистер Головин, — с неожиданной энергией быстро проговорил он, — я ничего не имею против того, чтобы капитан Ирвинг, отправляясь в очередной рейс в Панаму, на несколько суток отклонился от курса в сторону и обследовал указанный вами остров. Знаете ли вы, во сколько тысяч долларов нам обойдутся подобное отклонение от курса и задержка судна?
— Капитан Ирвинг не посвящал меня в свои планы, — ответил Головин. — Нужно ли мне знать о расходах?
— Необходимо, — наставительно произнес Голдинг. — Не скрою, в случае обнаружения крепости наша компания получит солидную компенсацию за свое открытие. Я уже не говорю о рекламе. Мистер Головин, мне было бы интересно узнать: сколько вы хотите получить за этот рейс?
— Очевидно, мы не понимаем друг друга, — не скрывая возмущения, заявил штурман. — Капитану Ирвингу, знающему координаты места, где меня подобрал «Президент», лучше, чем мне, известно приблизительное местоположение острова. Помимо этого, вы сами изволили вспомнить об угрозе миру. Какие же тут могут быть разговоры о деньгах?
Голдинг был, видимо, доволен ответом Головина. Но все же, помолчав, он добавил:
— Мы несем известные расходы, совершая рейс.
— Если же окажется, что никакой подводной крепости не существует, а ваш рассказ, с позволения сказать...
— Дорогой мистер Голдинг, — робко заметил все время молчавший Ирвииг, — я ручаюсь за то, что штурман говорит истинную правду.
— Останемся каждый при своем мнении, — остановил капитана Голдинг. — Я предоставляю судно. Надеюсь, достаточно? Что же касается мистера Головина и его отказа от вознаграждения, — могу ли я возражать? Когда вы намерены отбыть, кэп?
— Погрузка с завтрашнего утра. Послезавтра, с вашего разрешения, я покину Сан-Франциско.
— Счастливого плавания, — тяжело вздохнув, произнес Голдинг. Он поднялся с кресла.
Медленно пройдя к дверям, он обернулся к провожавшему его Ирвингу.
— Подумайте, капитан, у вас есть еще целый день. Я согласен... Но помните, Ирвинг: до этой минуты я доверял вам. Прикажите поставить в номер еще пару вентиляторов, у вас страшно жарко, Ирвинг.
На рассвете 14 мая «Юпитер» отбыл из Сан-Франциско. На палубе между трубами на подставках, прикрепленных к двум столбам, стоял блистающий медью водолазный бот.
В последнюю минуту перед отходом, когда матросы убирали трап, к пристани подкатил закрытый автомобиль. На один миг в окне его промелькнуло лицо японца, и автомобиль скрылся.
Мы опускаем описание рейса «Юпитера». Достаточно сказать, что при благоприятной погоде на четвертые сутки пароход достиг того места, где полгода назад «Президент» спас Головина. В два часа дня 18 мая в океане показались чуть заметный одинокий каменный остров и черная скала. Взволнованный штурман ни секунды не сомневался. Да, это была та самая скала, с вершины которой он вместе с боцманом Бакутой однажды видел огни и людей на дне океана.
Глава четырнадцатая. КЛЯНУСЬ, ЭТО ТОТ САМЫЙ ОСТРОВ!
Синий силуэт скалы. Штурман Головин, вцепившись в борт капитанского мостика, уже не замечал ничего другого и не слышал голоса Ирвинга, предлагавшего ему бинокль.
«Юпитер» замедлил ход.
— Стоп! — скомандовал Ирвинг в машинный рупор. — Судя по вашему виду, — тронул он за рукав Головина, — это и есть тот самый остров...
Штурман подавил волнение и решительно подтвердил:
— Нет сомнения. Это тот самый остров!
— Отлично, — кивнул Ирвинг и крикнул команде: — Спускать водолазный бот! Водолаз, моторист, три матроса и сигнальщик — со мной! Радисту непрерывно держать связь с Сан-Франциско. Немедленно передавать наши сигналы!
Взметая пену, легкий бот помчался к острову, и вскоре перед глазами штурмана проплыла нависшая над водой скала. С выключенным мотором развернувшийся бот пристал к берегу, и Головин первый соскочил на раскаленные гладкие пепельные камни.
«Что произойдет сейчас? — лихорадочно пробовал представить себе штурман. — Бакута, Нина, Андрей? Живы ли они? Что предпримут властители «Крепости синего солнца»?
Штурман подбежал к скале. Ирвинг, сорвав с головы фуражку, последовал за ним...
Тишина. Схватив Ирвинга за руку, Головин взобрался на вершину скалы и не опустился, а упал на колени. Прильнув к земле, он стал смотреть вниз, в зеленую глубину океана.
Но в прозрачной глубине мелькали лишь серебристые рыбы.
Моряки долго лежали, надеясь увидеть в зеленой пропасти смутные очертания подводного корабля.
— Бот к скале! — поднимаясь на ноги и сложив рупором ладони, крикнул Ирвинг. — Не стоит смотреть, — догадываясь о переживаниях Головина, сказал он. — Так мы ничего не увидим. Сейчас, мой друг, все выяснится.
Поделиться книгой: