Помоги проекту - поделись книгой:
Он выбрался в кокпит, вышел на пирс и снова переставил трап к «Чопперу». Отвязал оба троса с кнехтов и прыгнул на палубу «Джинса». Катер, теперь свободный, медленно пошел, разворачиваясь от толчка, и окружающий мир приобрел свое относительное движение, как это будет теперь долго, пока они не сойдут на берег. Иван повернул ключ, и двигатель тихо зарокотал.
Логичнее было бы доставить «Джинс» на трейлере и сбросить прямо в Волгу, а не идти каналом имени Москвы через шесть шлюзов, но Иван прекрасно понимал, что в таком случае впечатление получится не столь ярким для девушки. Путешествие надо начинать с нуля.
Спустя минуту «Джинс» вышел на середину затона, обогнул бакен и лег на фарватер реки. Причал, «Чоппер», будка сторожа и дебаркадер выглядели отсюда на удивление маленькими. Руденко вышел из цеха и встал рядом с Гришкой, оба смотрели вслед уходящему катеру. Все это ползло, уменьшалось, пока и вовсе не скрылось за купами вязов, за поворотом реки.
Можно ли дотронуться до тайны рукой?
В детстве, сидя на обрыве над Волгой, глядя, как мимо идут баржи, Иван думал, что тоже когда-нибудь уплывет по реке. Он очень любил стихотворение Некрасова, знал его наизусть и повторял, как заклинание.
Иван искренне завидовал Делле, наблюдая череду ее впечатлений, каждое из которых было первым. Девушка впервые в жизни управляла судном, впервые видела шлюз, впервые ступила на остров. Это был небольшой кустистый островок на Клязьминском водохранилище. Иван вильнул вправо с судоходной линии и воткнул «Джинса» носом в песок. Делла спрыгнула на пляж, побежала, танцуя, разбрызгивая кварцевые радуги. Иван спрыгнул с кормы и поплыл вдоль берега, взмахом гребущей руки приглашая Деллу присоединиться к нему.
Вместе, смеясь и брызгаясь, сделали круг и взобрались на катер с купальной платформы. Искупался и Барабан, безошибочным звериным инстинктом поняв, как пользоваться эти складным приспособлением. Намокнув, пес оказался на удивление худым, способным пролезть в узкую щель, впрочем, непонятно, зачем лазать по щелям водолазу…
Сидя на платформе, Делла болтала ногами, производя такой фонтан брызг, что тяжелый катер чуть было не сошел с пляжной мели.
Девушка была совершенно счастлива. Глядя на дальний берег, продекламировала стихи:
– «…И умудрённый человек почтит невольно чужестранца, как полубога, буйством танца на берегах великих рек…» Нравится?
– Очень. Ты сочинила?
– Нет, Мандельштам, – она нахмурилась и закусила губу.
Иван понял, о чем она закусила. Он думал о том же. Их непонимание взаимно: Делла не знает классических шуток, общепринятых реалий прошлого, а Иван – стихов.
Двинулись дальше, снова вошли в сталинский канал. Иван вел осторожно, особенно при расхождении со встречными лодками, которых здесь оказалось достаточно много, несмотря на будний день. Иные судоводители были навеселе, не очень беспокоились о сигналах и отмашке. Один глиссирующий «Пегас» чуть не задел катер бортом, волной его швырнуло на стену, Иван врубил резервную мощность и едва вырулил.
Ближе к вечеру Делла стала часто замолкать, искоса посматривая на Ивана. Ее смущение можно было отнести к щекотливой ситуации в связи с первой совместной ночевкой, но кто знает, что у этой девушки на уме?
Он вспомнил свои утренние мысли – о том, что она действует не сама по себе, а является частью какого-то заговора. Вспомнил молодого человека, который приходил на верфь. Тот улыбался, весь такой гладкий, будто только что от визажиста, блестел безукоризненно уложенным чубчиком.
Первый наезд уже произошел: несколько контрольных служб заинтересовались предприятием Ивана. Пожарные планы были на верфи не те и висели не там. На кухне рабочие развели полный бардак и антисанитарию. Парень из Николаева, который ночевал в цехе, считай, жил, попутно исполняя обязанности секьюрити, не имел регистрации в Москве… Молодой человек пришел, чтобы со всем этим разобраться, помочь выкрутиться из трудного положения. Это был второй этап рейдерской операции.
У Ивана в кабинете на стене уже несколько дней висела фотография в рамке: выпускной класс, где красовались молодые лица и Клепикова Ивана, и Руденко Владимира. Был среди этих мальчишек еще кое-кто…
– Вот наш класс, – сказал Иван. – Мой заместитель учился со мной. А еще говорят, что нельзя делать бизнес с друзьями…
– Это мне не очень интересно, – заявил молодой человек, и его твердое «рэ» прозвучало угрожающе.
– Вот эта личность вам не знакома? – Иван щелкнул ногтем по голове Орлова Сергея. – Также мой одноклассник и друг. Кстати, я, пожалуй, ему и позвоню по поводу всех этих внезапных неприятностей. Вам не стоит беспокоиться.
По мере того, как он говорил, лицо юноши менялось. Вряд ли он узнал Серого по фото, скорее, сначала прочитал фамилию и имя, а уж потом и поэтому – узнал. Иван отщелкнул крышку телефона, будто и вправду собрался немедленно звонить.
– Подождите, – сказал молодой человек. – Возможно, произошло недоразумение.
– Вот как? – Иван закрыл телефон. – А по поводу охраны для дочери моего компаньона Руденки, которую вы хотели к ней приставить…
– Вряд ли ей что-либо угрожает. Поэтому охрана и не нужна, – юноша говорил по-питерски, употребляя остатки «ятей» в словах и сильно акцентируя звук «ч».
Подобно парню из Николаева, он был гастарбайтером в столице с небольшим стажем, еще не полностью овладев ее языком, как и сам Иван когда-то. Оканье и чтоканье… Ивану уже достаточно надоела эта комедия.
– Тогда ваши услуги нам вовсе не требуются, – ласково сказал он, еле сдерживая себя, чтобы не шлепнуть печать на эту ладную рожу.
Когда юноша исчез, в комнату вошел Руденко, покачивая головой. Все это время он был за дверью, в душевой кабине.
– Невероятно, но это сработало, – сказал он. – Надо бы послать Сереге анонимный букет гвоздик.
Ход был парадоксален еще и потому, что они не знали ни телефона, ни адреса Сергея Олова по кличке Серый, своего одноклассника, который был одним из крупных бандитов, уцелевших в гражданской войне, ныне известным бизнесменом и политиком, да и никогда с ним особо не дружили.
Уникальность верфи состояла в том, что она всегда была свободна от крышевания. В отличие от прыткого гладкокожего рейдера, серьезные люди сначала наводили справки, а уж потом действовали. Наткнувшись на информацию о том, что оба компаньона были «орлятами», то есть – выходцами из знаменитого Орловского класса, они обходили верфь стороной, думая, что верфь под Орловым и стоит. Сам же Орлов их не трогал по старой дружбе, да и доходы были не такие большие, чтобы променять их на святое.
Что если рейдеры отрабатывают новую, в общем-то правильную версию, а Делла как раз на то и заточена, чтобы, войдя в доверие, разговорить его, узнать его жизнь, узнать о его истинных отношениях с Серым… Как же иначе выведать правду, если не у него самого?
Возможно, их цель заключается в том, чтобы просто выманить его из Москвы. Например, завести в какую-то глушь, оставить без связи на несколько дней: скажем, где-нибудь по течению Волги есть места вне роуминга, и тогда… Что – тогда? Допустим, он дня на два-три останется без информации. Что может произойти на фирме за этот срок? Ворвутся омоновцы в масках, захватят верфь… И что? Разве для этого необходимо, чтобы хозяин огибал Самарскую луку?
Нет, эта версия вообще невозможна. Делла – угреша. Она – поэтесса. Трудно представить, что рейдеры могли использовать ее. Есть менее громоздкие способы. Все это было инициативой именно Деллы, с самого начала. Ей просто нужно спуститься по Волге. А он для нее – лишь «плавсредство». На молодежном разгоне это называется развести на любовь. Девушка сначала собрала инфо о нем, затем пригласила на вечер, устроила личное знакомство, очаровала…
Пусть так. Все это не имеет значения. Главное – они одни в неторопливом стриме реки. И у него есть время для того, чтобы на самом деле понравиться ей. Пусть сегодня она его использует. Посмотрим, что будет завтра.
Внезапно ему пришла в голову дикая мысль: экстремистка!
Все разрешается просто. Делла – член какой-то молодежной организации коммунистического толка. Недаром всяческие пролетарские словечки постоянно у нее на языке. Вся эта акция спланирована. Его просто приговорили к смерти как врага народа, мерзкого капиталиста. На катере будет легко подстроить несчастный случай.
Иван фантазировал дальше и сам удивлялся собственной фантазии. Уж не погиб ли в нем писатель, автор детективных романов?
Сообщники Деллы поджидают в заранее условленном месте. Недаром она интересовалась, можно ли запереть люк снаружи, открыть изнутри. Это чтобы он не сбежал… Его скрутят, прочитают приговор: именем трудового народа, обманутых вкладчиков, закинутых дольщиков, старушек, утопленных в аквариумах…
Обидно, что выбрали именно его. Идиоты. Не какого-нибудь настоящего хищника. Выбрали человека, который создает новые сущности, который дает людям интересную работу и платит за нее хорошо.
Бред какой-то. Но как объяснить все эти странности, явное желание заманить его в путешествие? То, что это все неспроста, не случайно – ясно как божий день. Истинные свои цели девушка скрывает. Сам он догадаться не может, в чем тут дело, напрямую спросить ее – также не может. Почему, собственно? Да потому что боится потерять ее. Именно так. Если он даст понять, что в чем-то подозревает ее, то она может его просто-напросто бросить, сойти с маршрута в первом же городке и вернуться на электричке домой. Она поступит так в любом случае: если что-то есть, или если ничего нет и все его опасения – просто фантазия. Сторож мог обознаться. Мало ли на свете девушек, которые рассматривают катера и яхты? Может быть, у мужика плохое зрение. Может быть, он был вдребезги пьян. И самое главное – вдруг Иван просто нравится ей?
Пора было останавливаться на ночлег. Они прошли уже три шлюза и двигались по узкому створу канала мимо Яхромы.
– Есть два пути, – объявил Иван. – Можно добраться до турбазы или яхт-клуба, поставить «Джинс» на причал и переночевать в гостинице. Вон, кстати, прямо по курсу болтается клубный флаг.
– А второй путь какой? – спросила Делла.
– Ночевать в каюте. Да и встать на якорь можно чуть ли не в любом месте. Для того и построен катер, чтобы в нем жить.
– Я хочу жить в катере! – воскликнула Делла, захлопав в ладоши.
– Каюта у нас одна, – посуровев, сказал Иван.
– Но койки же две, – сказала Делла, указывая в полумрак помещения.
– Если тебя такая ситуация не смущает, то я не против. «Джинс» – это и есть мой дом на ближайшие дни, и я хочу жить именно в нем. Тем боле, что для жизни тут есть абсолютно всё.
Делла вдруг закусила губу.
– Только… – начала она, но Иван перебил ее.
– Я уже понял. Никакого интима. Послушай, разве я хоть чем-то намекал на это?
– Да? И ты не попытаешься ко мне приставать среди ночи в душной каюте?
– В хорошо вентилируемой при помощи японского кондиционера. Не попытаюсь.
– А почему?
– А что – надо?
Делла вдруг расхохоталась.
– Не надо, конечно! Просто, я подумала, что ты думаешь…
– Послушай, – перебил ее Иван. – Мы всего лишь идем по реке и все. Я не заметил с твоей стороны ни малейшего стремления быть со мной. Поэтому и не навязываюсь.
Делла вскинула на него удивленный взгляд.
– Но ведь по-вашему, по-буржуйски, человек за все должен платить, разве не так?
Теперь уж удивился и Иван:
– А ты собиралась платить?
Делла повела плечом:
– Нет. Но была готова к такому разговору. Значит, мы просто друзья, да?
– Не разлей вода! – сказал Иван. – Соратники в общем деле. Собираем древние легенды, предания, тосты…
Тут только до него дошло, что в туристическом снаряжении юной изыскательницы не хватает неких предметов.
Все вещички девушки были как на ладони: да, в принципе, могли бы в ладони и уместиться, если это, конечно, крупная мужская ладонь.
Кроме старинной книги, куда Иван все же заглянул украдкой, выбрав момент, когда Делла зашла в гальюн. Очень странной книги, поскольку это оказался действительно справочник по грибам – с хорошими гравюрами, подробными витиеватыми описаниями. Зачем ей таскать эту бессмысленную книгу, которая занимает добрую половину сумки?
Но не это обеспокоило Ивана в данный момент. Не то, что Делла взяла в свое путешествие, а то, чего она не взяла. Красная тетрадка, блокнотик, куда она время от времени рассыпала свой бисер, то закрывая глаза и дрожа ресницами, то обводя взглядом вещи как будто поверх их сущности, – на месте. Хочешь – конспектируй древние легенды, предания, особенно тосты… Ну, а где же магнитофон? А коли старушек, после тостов, да потянет народные песни исполнять на языке угреш?
Так. Еще одна загадочка в копилку. С тем, что девушке позарез надо пройти по реке и что в качестве транспортного средства она заранее выбрала Ивана, он уже смирился, но вот цель этого путешествия внезапно подернулась туманом. Зловещим туманом, подумал Иван, глядя на близкую стену канала, чьи трещины, похоже, как раз сейчас принялись излучать некие грибовидные испарения.
Как же велика сила мысли, фантазии! Девочка просто забыла диктофон. Возможно, она рассчитывает, что Иван сам купит ей в ближайшем городке столь пустяковую вещь. И вот, все это проросло мрачными грибными шляпками из трещин облицовки, за которой, как всем известно, далеко не с миром покоились останки строителей этого грандиозного сооружения.
И все же, все же… Что мы имеем на сегодняшний день, какие данные?
Поэтесса Делла Сирота, стремительно влюбив в себя средней руки промышленника, увлекла его в некое загадочное путешествие. Ни видеокамеры, ни диктофона, ни даже фотоаппарата в арсенале не предусматривалось. Не мобильником же она будет снимать аудио– и видеоинформацию?
– Красивые на лугах туманы, – сказал Иван, когда остановились на ночлег и сели за стол, ожидая, пока закипит чайник.
– Ага, живописные, – буркнула в ответ девушка.
– Да и вообще нас ждут великолепные места… Кстати, Деллочка, как ты собираешься обойтись без фотоаппарата и прочей аппаратуры? Думаешь, что у меня это все само собой есть?
Делла посмотрела на Ивана с удивлением, затем вдруг быстро отвела глаза, словно намереваясь соврать.
– Проблем, конечно, нет: я куплю все, что нужно в ближайшем порту…
– Да незачем, – сказала Делла.
– Какие же мы будем тогда исследователи?
Она помолчала, испытующе поглядев на Ивана, покусывая губы, явно борясь с решением: сказать или не сказать? Наконец все же сказала:
– Никакие мы с тобой не исследователи.
– А кто же мы?
– Собиратели.
– Да? И что же мы собираем – местные грибы?
– Местные амулеты, – она быстро сорвала с запястья браслет и швырнула на стол, Иван перехватил его.
– Я уже видел подобное, – сказал он, перебирая, словно четки, плоские камушки.
– У матери, как я понимаю?
– Ну да. Все они сгорели, конечно.
– Не все.
– Я что же – буду тебе врать?
– Не будешь, я уже достаточно узнала тебя… Дай руки! – она вдруг метнула над столом свою, длинную и узкую, словно змея.
Иван недоуменно протянул раскрытые ладони.
– Переверни.
Он сделал это, блеснув печаткой перстня.
– Как ты думаешь, что это за камушек?
– Да неужели? – он с недоумением воззрился на довольно большой прямоугольник черного обсидиана, вправленный в серебро.
– Как это уцелело в пожаре?
Поделиться книгой: