Взгляд извне

Увы, и еще раз: увы!.. Не признаю я всего этого! Суррогат — он и есть суррогат!.. А ведь раньше, то есть еще до начала Полной Эмансипации и Феминизации, бабы, черт подери, любую прихоть мужскую выполняли и на мужиков, разве что не молились. Не жизнь была, а сказка! А потом, видите ли, наступило это чертово равноправие. На беду нам, нормальным мужикам (мачо, самцам, ловеласам, донжуанам). То есть, это только с одной стороны — равноправие, а с другой? Для того чтобы, к примеру, переспать с телкой, за ней надо было, как бы это сказать… «Поухаживать», — вот как это тогда называлось, в конце двадцатого века. То есть в ресторан ее надо было сводить, или в театр. Даже если дама была не очень, как тогда выражались, «продвинутая», то все равно с ней, для начала, надо было поговорить о новостях кино, или шоу-бизнеса, или, к примеру, про супрематизм и сюрреализм какой-нибудь. Это диктовалось требованиями этикета того времени.

К сожалению, именно во времена моей юности, наружу вылезли некоторые, далеко не лучшие, стороны женской сущности. Раньше прекрасные дамы (барышни, сударыни, телки, леди, чувихи, мочалки) хоть и ждали подарков (французских духов, бижутерии, «тряпок», норковых шуб, автомобилей), но могли и по-простому отдаться. То есть «по любви», без презентаций им квартир с евроремонтом, коттеджей, яхт, а то и целых островов. А теперь?! Когда и у нас, в России, воцарился Рынок, куда мне, бедному парубку, не обремененному избытком денег и особо притягательной внешностью, было податься?

Впрочем, как говорится, «нет худа без добра». Именно мой неуемный сексуальный темперамент мобилизовал меня в свое время на познание тонкостей Сети, до отказа набитой в ту далекую пору порнухой. А потом уже и до хакерства дошло. Заодно я изучил «железо», программное обеспечение и т. д. и т. п. И подтвердил тем самым тезис дядюшки Фрейда о сублимации сексуальной энергии в энергию творческую.

И вот однажды, когда я уже достаточно выделялся в своей среде, меня во время, так сказать, «виртуального секса» застукал мой папаня (отец, пахан, родак, батя). Он у меня, хвала Великой Ноосфере (Богу, Мирозданию, Аллаху, Воле Вселенной…), был мужик незашоренный. Короче, батя нотаций мне читать не стал, а популярно объяснил, что подобное «хобби» может привести к тому, что организм мой перестанет реагировать на настоящих, то есть живых женщин. Он даже выдал мне двести американских рублей, чтобы я потерял девственность в обществе профессионалок, коль уж я не мог сам «телку закадрить».

Доллары (баксы, капусту, зелень) я, разумеется, потратил на «железо», но о замене виртуального сетевого суррогата натуральным сексом все же призадумался. И, как писал один литератор того времени, «случай идет навстречу тому, кто ищет его».

Так появилась у меня Белка.

Теоретически я все знал великолепно. Ну, к примеру, о том, что женщину надо брать поначалу осадой, а затем штурмом. Она же, лапонька, тайно ждет, чтобы ее соблазнили. Для приличия, чтобы за шлюху не приняли, она, конечно, будет некоторое время сопротивляться. Но лишь «для приличия»!.. Не спорю: ласковость, нежность и всякую там деликатность дамы, конечно, тоже любят. Но это — только в прелюдии, то есть перед бурным натиском и буйством эмоций и неистовым шквалом страстей!.. Конечно, нежная прелюдия настраивает, способствует и так далее, но… Об этом еще древние индусы знали, о чем и сообщали в своей «Камасутре». Однако теперь, в зрелые мои годы, по многолетнему опыту знаю: шибко затягивать с увертюрой тоже нельзя. Тут, понимаешь, «девушка созрела», как пела звезда того времени Земфира, а ты нюни разводишь и тратишь время на всякие там робкие касания. Надо чувствовать, когда пора уже жахнуть на всю катушку, и выдать по полной программе!

Прости, Великая Ноосфера, увлекся. Ну, а если всерьез, — «чего хочет женщина, того хочет Бог»!.. Потому кругом и «шерше ля фам»!.. Поскольку иначе и род людской перевелся бы…

Короче, в июле у меня хата освободилась, и мой приятель Сёмка Гундарев повадился приходить ко мне (шастать, припираться), со своей подругой.

Лерка, телка его (предмет его страсти, подруга, мымра, гёлфренд, зазноба), тогда в десятом классе застряла. Сам-то Сёма уже и ролевиком побывал и готикой переболел, а Лерка только в жизнь влипала, и была всерьез на бодиарт завернута. А конкретно, — на пирсинг и татуаж. Это тогда считалось крутейшим самовыражением.

На бодиарте они с Сёмой и сдружились. Гундарь иногда так разукрашивал Лерку временным татуажем, что аборигены Новой Зелландии обзавидовались бы. А может быть даже и сами вожди экзотического племени маори.

Вообще-то Лерка тайком от родаков стриптизом подрабатывала, демонстрируя свои прелести в пивном ресторане «Бочка» и свинг-клубе «Репей». А родакам, как водится, лапшу вешала, что танцами живота на шпильки зарабатывает.

В ту памятную ночь Сема пригласил меня в один ночной клуб стриптизерш разрисовывать. Для эксклюзивного, знаете ли, «восточного номера». А в том номере и Лерка участвовала. Она ведь и впрямь школу танцев живота прошла, и некоторое время, еще до стрипа, этим тазоверчением зарабатывала. Короче, пока Сёма Леру свою разрисовывал он на нее и запал.

В гримерку стриптизерш я попал впервые, и все мне было в диковинку. Стены узкой, тесной комнатки покрывали зеркала, и из-за них казалось, что нас окружает целая рота голых телок. Я просто не знал, куда глаза девать! У меня и руки дрожали, и кисти я ронял… А когда увидел отражение своей физиономии в зеркале, то не сразу понял, что обалдевший от напряжения пунцовый болван — это я и есть. Короче, провалиться был готов со стыда.

Пока Сёма расписывал (размалёвывал, разрисовывал, раскрашивал) участниц эксклюзивного танца, я, проклиная свою «впечатлительность», намешивал для него краски. Обычно для бодиарта в те времена использовали театральный грим, но он был слишком дорог, и мы придумали, как обходиться без него. Дешевле всего была гуашь, но она, зараза, при высыхании покрывалась трещинами и осыпалась, поэтому я смешивал её с вазелином и обычным детским кремом.

Быстренько заготовив краски, я начал помогать Семе в нанесении наиболее простых узоров (на совершенно обнаженные, между прочим, женские тела!). Что со мной тогда творилось!.. Короче, словами не передать всех тех страстей-мордастей, которые тогда во мне бушевали. Как говаривал Сёма, на такой работе за вредность надо молоко требовать.

Девицы, кстати, нас совершенно не стеснялись. Больше того, моя робость, похоже, их заводила. Во всяком случае, проходя мимо, они намеренно задевали меня обнаженными бедрами и грудями. Лерка позднее признавалась, что перешла из восточных танцев в стриптиз не только ради бабок, но и из-за кайфа, который испытывала от вожделенных мужских взоров. А когда, к примеру, Сёма ей колонковой кисточкой интимные места раскрашивал, она его, вообще, чуть ли не насиловала…

Короче, так на них «лава» и накатила.

А потом — пошло поехало: подвалили ко мне Сёма с Лерой разок, потом — другой, потом — третий… А мои родаки тогда в Турцию на пару недель свалили. Так сказать, совмещать отдых с полезным для семейного бюджета челночеством. И уже конец их вояжу подходил, потому я, в конце концов, и не выдержал. Без подруги, говорю Лерке, больше не впущу! Сколько можно вот так, на халяву?!

Вот тогда-то Лерка и пообещала познакомить меня со своей подружкой. «Правда, она не стриптизерша, — предупредила Лера, — но девочка — без комплексов».

Звали эту девочку Изабеллой, и, как я позднее убедился, о комплексах она и впрямь даже понятия не имела. Типичный продукт девяностых, когда выяснилось, что, оказывается, и у нас есть секс.

Сидим, значит, мы вчетвером и винцо под названием «Изабелла» потягиваем. Я его тогда специально ради Белки купил. А жара в то лето, в Москве, стояла — просто финиш!.. Короче, разделись мы с Семкой до плавок, и Лерка начала на нас свой новый номер отрабатывать. То есть по всем правилам её любимого стриптизного искусства. Ну, и завелся я так, что «мама не горюй, мало не покажется»!

Короче, сплыли, значит, в конце концов, Сёма с Лерой в спальню, и остался я, как дурак, с Белкой в гостиной. Девственность терять.

Теоретически, повторяю, я был подкован основательно. Камасутру, «три ветки персика», Дао любви, тантрический секс и прочие восточные премудрости я чуть ли не в начальной школе изучил. Но вот переступить порог, и перейти от теории к практике было, ох, не просто!.. Тем более что запал я на Белку тогда, чисто конкретно. Так, что даже оробел.

А она, дура, мне все про своего парня (чувака, бойфренда, жениха) заливала, которого весной в армию спровадила. Пацан тот каждый день ей письма слал. Переживал, значит, и ревновал, дурак. И я, признаться, его понимал… Выглядела Белка просто куколкой: маленький носик, пухлые губки, зеленые глазища — в пол-лица, и ресницы, словно наклеенные. Короче, — не девочка, а персонаж японского мультика.

По гороскопу Белка близнецом была, и ее день рождения за неделю до нашей встречи отмечали. Собственно, она свой день рожденья всю эту неделю, до самой той памятной ночи и праздновала.

А мне тогда уже почти восемнадцать было и предстояло осенью в армию чапать. В те времена в России все пацаны, не проскочившие в ВУЗы (так тогда высшие учебные заведения назывались), должны были «ать-два, левой!». То есть в армию гремели. Я хотел даже в «Общество Сознания Кришны» податься, или в ещё какую-нибудь тоталитарную секту, чтобы меня по религиозным убеждениям не забрили. Но Сёмка рассказал, что двух его корешей-кришнаитов, забрали, чисто конкретно. И мантра «Харе Кришна» не помогла.

Короче, решил я перед службой Отечеству оттянуться по полной программе. А главное — девственности своей проклятой лишиться. Но с Белкой вдруг оробел. Ну, думаю: не догоню, хоть согреюсь. То есть хоть в любовные игры, в натуре, поиграю (в те времена такая предварительная игра иностранным словом «петтинг» называлась).

Ну, постелил я, значит, матрац возле двери на балкон, поскольку жарко было, и начал Белку кочегарить. И так, надо сказать, разогрелся, что дальше некуда!.. Даже про комплексы свои забыл. И вдруг она мне сообщает, что ей, типа, нельзя. А я, между прочим, поначалу, всерьез, то есть «по полной программе», вовсе и не собирался. Но, на всякий случай, спрашиваю: «а почему нельзя-то, месячные что ли?»

«Нет, — говорит, — я всего неделю назад аборт сделала, поэтому врач советовал пока воздерживаться…»

Ну, братцы, что со мной сделалось!!! Я чуть с катушек не слетел!!! Я ведь думал, она девственницей была, потому и не лез к ней всерьез! Ведь с виду — чистый ангел! А она, получается, своего парня по полной программе рогатила!..

Короче, так мы с ней всю ночь и прокувыркались. Я тогда в Нащекинском переулке жил, но Белка несколько раз по мобильнику родакам отбрехивалась, что застряла у подруги, на даче.

А вскоре после полудня все и стряслось…

Глава третья

Андрей Янин

Ночью я долго не мог заснуть. Я стоял на балконе и вслушивался в тишину. Теплый ветерок приносил из степи терпкий запах неведомых трав и гнал по неземному небосклону фиолетовые облака, сквозь которые иногда прорывался свет всех трех естественных спутников Аруаны — Ора, Кола и Улькабра.

В прошлом остались пропущенные сквозь сознание дебаты в правлении Комиссии и часы, эквивалентные неделям, которые я посвятил изучению статей и монографий об Аруане. Все это, вместе взятое, называлось «предварительным ознакомлением». В который уже раз необходимо было изучить языки, не имеющие ничего общего ни с одним из современных языков Земли. В который раз приходилось заставлять себя быть по мере сил объективным. И с каждым разом оставаться беспристрастным становилось все труднее.

Я уже давно чувствовал невольное озлобление против членов Комиссии, которые яростно защищали позиции Ренггона и его последователей. Я был почти уверен, что через этих членов Леруа знал обо всех планах этого засекреченного учреждения.

Прибывающие с Аруаны материалы были столь обширны, что компы (а точнее операторы, сидевшие за ними) не успевали обрабатывать эту лавину информации. А ведь Аруана была не одна. Двадцатимиллиардное население Земли оказалось слишком малочисленным не только для освоения, но даже для изучения просторов Галактики. Колоссальные потоки информации, обрабатываемые компьютерными сетями, часто некому было даже просто воспринять. Нередко эта информация годами хранилась в необъятной памяти Сети, прежде чем она доходила до сознания людей и общества в целом.

Земля уже просто не справлялась со своими обязанностями Центра Человечества, начавшего освоение Галактики. Ответвления земной цивилизации на иных планетах часто начинали жить столь самостоятельно и самобытно, что порой совершенно не походили на цивилизацию предков. Этот процесс порождал множество проблем. Потомки переселенцев поговаривали о том, что склеротическую старушку Землю пора отправить на пенсию и что на прародительнице Человечества остались одни лишь узкомыслящие консерваторы.

Я и сам нередко подумывал о том, что давно необходимо пересмотреть устаревшие взгляды на нормы поведения и геоцентрические позиции, укоренившиеся в землянах. Хотя именно благодаря этой своей консервативности Земля оставалась центром и связующим звеном между различно формирующимися инопланетными ответвлениями Человечества.

Последние годы я работал в ОКЭНН, Отделе Контроля Этических и Нравственных Норм. Мы представляли на рассмотрение Центра сведения об отклонениях в психологии переселенцев с Земли. Нередко изменения в моральном и нравственном облике переселенцев были неизбежны в новых условиях обитания. И, прежде всего, — вследствие контактов с разумными обитателями иных миров.

За десять лет работы в должности инспектора я побывал на восьми из двенадцати планет, породивших высокоразвитые формы жизни. Первая моя экспедиция закончилась длительным карантином, вторая — реанимацией, один доклад в Центре — похищением группой геонских колонистов-террористов, другой — двумя пулями и реанимацией.

Сегодня я впервые прибыл на планету, разумные обитатели которой столь мало отличались от землян…

… Звонок видеофона прервал мои размышления.

Это был Шарль Леруа.

Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Шарль и впрямь не изменился за последние пять лет. На вид ему можно было дать не более тридцати, но я прекрасно помнил, как мы пять лет назад праздновали его сорокалетие.

— Здравствуй, Андрей, — устало сказал Леруа. — Рад тебя видеть.

— Здравствуй, Шарль… — Некоторое время я подыскивал слова, но, так и не найдя их, замолчал.

— Ты надолго? — после паузы спросил Леруа.

— Не знаю…

— Хочешь покопаться в наших странностях?

— Да, хочу…

— И, думаешь, я тебе помогу в этом?

— Нет… Уже не думаю.

— Жаль… Не так я представлял встречу…

Я промолчал.

— Я смогу приехать к тебе только завтра, — сказал Леруа. — Чем будешь заниматься все это время?

Я пожал плечами.

Леруа недовольно поморщился.

— У меня к тебе просьба, — явно пересиливая себя, сказал он. — Не лезь без меня к аруанцам. Это может плохо кончиться…

Я молчал, внимательно вглядываясь в лицо Шарля.

— У тебя нет ко мне вопросов? — в голосе Леруа появились нотки раздражения.

— Почему ты нарушил третий параграф?

— Так я и думал… — Леруа тяжело вздохнул. — Значит ты все- таки от Комиссии…

— Я же сказал, что прибыл по собственному желанию.

— Ладно… Завтра отвечу на все твои вопросы… Как ты устроился?

— Нормально…

— Может, переберешься ко мне? В гостинице довольно шумно…

— Ты так хочешь?

Леруа явно колебался.

— Да, я так хочу, — сказал он, наконец.

— Пожалуй, я лучше пока останусь здесь, — сказал я, после некоторого раздумья. — Завтра буду у тебя.

— Ну, как знаешь… — Леруа вздохнул, и мне показалось, что вздохнул он с облегчением…

Экран видеофона погас.

Некоторое время я сидел, уставившись в одну точку. Из оцепенения меня вывели голоса за окном.

С балкона я увидел на площади, перед гостиницей, три походных сольдера, из которых веселой гурьбой высыпали парни и девушки. Все они были в шортах и в голубых форменных рубашках.

Кто-то из ребят завел маршевую песню, и множество сильных голосов тут же с радостью подхватили ее. Вскоре все огромное здание гостиницы заискрилось огнями и наполнилось веселым гамом. Где-то звучала музыка, со многих этажей доносились песни…

Я взглянул на часы. Было далеко за полночь.

Похоже, здесь не очень-то заботились о покое соседей.

«Когда же они спят?» — подумал я и в это время в коридоре раздался топот ног и хлопанье дверей.

Где-то рядом звонким колокольчиком рассыпался девичий смех.

— Серый, куда ты подевал мыло? — взревел из-за двери могучий бас.

Я не вытерпел и открыл дверь.

В коридоре возвышался здоровенный парень, завернутый в полотенце, словно в тогу.

— Мыло в рюкзаке у Грега, ты же сам его туда положил… — на пороге противоположной по коридору комнаты появился мокрый бородатый детина. Он был совершенно обнажен.

— Добрый вечер! — весело сказал бородач, увидев меня.

Я пробормотал в ответ что-то невразумительное и захлопнул дверь.

За стеной грянула песня:

Аруана — планета молодых. Звонких песен и мускул стальных, Если с нами не будешь ты весел — Мы тебя головой вниз повесим…

Куплет был завершен взрывом совершенно идиотского хохота.

— Ну, жеребцы… — пробормотал я и подошел к окну. — Просто балбесы какие-то!..

— Ой, девочки, вы бы видели, как моя Лу алгебру схватывает! — сообщил девичий голосок из-за противоположной стены. — Если так пойдет, то через неделю она будет щелкать интегралы по контуру…

— Ну, и что толку? — скептически спросил мужской голос. — Им наша математика нужна, как аротавру пятая нога!

За стеной шумно заспорили, причем преобладали женские голоса. Я лег и зарылся лицом в подушку.

Но сон не шел. Я вдруг небывало остро почувствовал свое одиночество и возраст. За стенами бурлила неведомая мне жизнь. И никому из всех этих молодых не было до меня никакого дела.

В дверь комнаты постучали. Это была Юна.