Помоги проекту - поделись книгой:
Она развернулась и пошла к себе в кабинет. Лола едва подавила желание запустить Крысе вслед дыроколом.
На четвертый день своей трудовой деятельности недовольная Лола привычным движением включила компьютер и, пока загружалась система, просмотрела сложенную на столе стопку корреспонденции. Несколько конвертов со счетами, приглашение от контрагента на презентацию нового проекта, рекламные буклеты и проспекты, которые она сразу отправила в корзину, конверт от какой-то благотворительной организации – наверняка просьба о пожертвовании, пусть шеф сам решает…
В самом низу стопки лежал конверт без обратного адреса.
Лола взяла его в руку, и ее сердце громко забилось.
На узкий голубоватый конверт были наклеены четыре марки: две – с портретом изобретателя радио Алексея Попова, одна – с каким-то невзрачным обелиском и еще одна – с красивой белой птицей, похожей на чайку. Подпись под ней гласила, что это – полярная крачка.
Итак, Лола дождалась того самого важного письма, из-за которого она устроилась в фирму «Интертрейд», из-за которого она просыпалась каждое утро ни свет ни заря, одевалась в ужасные, унижающие ее человеческое достоинство тряпки, разыгрывала ограниченную дурочку…
Лола распрямилась и облегченно вздохнула. Она хотела, как Винни-Пух, пропеть: «Конец моим страданиям и разочарованиям!»
Но тут же она вспомнила Ленины инструкции. Расслабляться рано. Сегодня нужно доиграть свою роль до конца дня, а пока, не теряя времени, передать компаньону судьбоносное письмо.
Она достала из сумочки свой мобильник и набрала номер, который Леня дал ей для этого единственного звонка. Как только в трубке раздался знакомый голос, она с неподражаемой интонацией проговорила:
– Люся? У меня на сегодня есть билеты! Как это – не Люся? Ах, я ошиблась номером! Ну, извините!
Убрав мобильник обратно в сумочку, она торопливо спрятала письмо с полярной крачкой в приготовленную заранее пачку бумаги для ксерокса. Эту пачку она положила в верхний ящик стола, после чего занялась своими обычными текущими делами.
Через полчаса в ее комнату заглянул охранник Витя.
– Там разносчик канцелярии пришел. Тебе что-нибудь нужно?
– Ой, очень нужно! – подскочила Лола. – У меня как раз бумага для факса закончилась!
Витя кивнул и скрылся. На его месте тут же возник унылый дядечка в криво сидящих на носу старомодных очках и с жидкой всклокоченной бороденкой неопределенного цвета, волоча за собой огромную клетчатую сумку, широко используемую «челноками».
– Бумага для ксерокса и принтера, бумага для факса, канцелярские папки, ручки шариковые и гелевые, скрепки и кнопки… – завел он заунывным гнусавым голосом.
– Десять рулонов бумаги для факса! – потребовала Лола.
Разносчик шлепнул перед ней на стол десять пачек бумаги для ксерокса.
– Для факса, а не для ксерокса! – недовольно проговорила Лола. – Вы хоть слушаете, что вам говорят?
При этом она, заслонив собой стол, подпихнула под стопку, принесенную разносчиком, заранее заготовленную пачку бумаги из своего ящика.
– Ах, для факса… – протянул дядечка. – Ну извиняйте…
С этими словами он сгреб стопку бумаги обратно в свою клетчатую сумку и положил вместо нее десяток аккуратных рулончиков.
– Для факса, так для факса… Попрошу расписаться, мне еще в бухгалтерию вашу надо, они картридж для принтера заказывали…
– Это не такие рулоны! – раздраженным голосом прервала его Лола. – Это двадцатиметровые, а мне нужно по десять метров! Двадцатиметровые в мой факс не влезают…
– Ну, их вообще-то на два перемотать можно… – оправдывался дядечка, – еще и дешевле выйдет! А я бы вам эти со скидкой продал, у меня их все равно никто не берет…
– Мне не надо, чтобы дешевле! – капризничала Лола. – Мне не надо со скидкой! Мне надо по десять метров! Вот еще, буду я перематывать!
– Ну ладно, – охотно согласился покладистый дядечка. – Не хотите со скидкой – как хотите, было бы предложено… можно и без скидки. Я через час снова вернусь, принесу, какие надо…
Обойдя помещения фирмы и распродав часть своего товара, разносчик вышел на улицу и медленно, шаркающей походкой утомленного жизнью человека двинулся прочь.
Однако, свернув за угол, он удивительным образом изменился. Походка его стала быстрой и пружинистой, спина распрямилась, а в глазах появился молодой блеск. Пройдя еще один квартал, «разносчик» огляделся по сторонам и сел в довольно приличный «Опель» – удивительная вещь для бедного разносчика канцтоваров. Отъехав от тротуара, он довольно долго кружил по городу, чтобы убедиться в отсутствии слежки, и наконец остановился в тихом, безлюдном переулке. Здесь он простоял несколько минут, за это время окончательно преобразившись. «Разносчик» избавился от старомодных очков, от жидкой бороденки и седоватой, плохо подстриженной шевелюры. Затем он ватным тампоном снял грим с лица и превратился в мужчину лет тридцати пяти приятной, но незапоминающейся наружности – в хорошо известного в узких кругах мошенника экстра-класса Леню Маркиза.
Только после завершения работы над своей внешностью Леня поехал домой. В прежнем образе пожилого разносчика он не хотел появляться в окрестностях их с Лолой жилища.
Здесь он использовал старинный способ, каким вскрывали письма еще наши ревнивые и не в меру любопытные бабушки – при помощи пара, выбивающегося из носика чайника. Правда, с современным электрическим чайником делать это гораздо менее удобно, чем с прежним, который кипятили на газе, но Леня успешно преодолел трудности.
Разумеется, он проделывал все необходимые манипуляции в тонких резиновых перчатках, чтобы не оставлять на конверте следов.
Расклеив конверт, он осторожно вытряхнул из него небольшой листок плотной бумаги. На нем фиолетовыми чернилами, характерным почерком с сильным наклоном было написано всего три слова:
Леня сфотографировал записку, затем осторожно прощупал конверт – не вклеено ли в него что-то еще, на всякий случай даже отклеил марки. Не найдя больше ничего интересного, он задумался.
Если Леня надеялся, что перехваченное письмо поможет ему разобраться в причинах убийства Вячеслава Сергеевича и поможет найти дверь, которую открывает загадочный ключ, то его надежды пока не оправдались. Письмо не убавило вопросов, наоборот, добавило еще один. Кто такая Лена? Куда и откуда она приезжает и почему сообщение о ее приезде так важно, что покойный Вячеслав Сергеевич готов был хорошо заплатить за эту информацию?
Маркиз подумал еще несколько минут и наконец принял решение. Он открыл ящик стола и достал из плоской пластмассовой коробочки крошечную пластинку диаметром не больше миллиметра, а толщиной едва ли не в несколько микрон. При своих крошечных размерах эта пластинка была отличным радиомаяком, уверенно передающим сигнал в радиусе двух-трех километров. Леня активизировал маячок и вклеил его под марку с полярной крачкой. Потом он внимательно изучил листок, на котором было написано письмо, и достал из ящика стола такой же. Потренировался немного на черновике и написал точно таким же почерком с наклоном фиолетовыми чернилами:
После этого он привел конверт в первоначальное состояние.
Завершив эту кропотливую работу, Леня снова вооружился клетчатой сумкой и отправился в обратном направлении.
Немного не доезжая до офиса фирмы «Интертрейд», он остановил машину и снова загримировался.
Снова превратившись в пожилого разносчика, Маркиз вернулся в фирму «Интертрейд».
Охранник, увидев его второй раз за утро, недовольно поморщился, но пропустил после звонка новой секретарше.
– Ну что, на этот раз то что надо? – проскрипел коробейник, выкладывая на стол рулоны в яркой упаковке.
– Десятиметровые? – капризным голосом осведомилась Лола.
– Они самые! – подтвердил дядечка.
– Ну ладно! Где тут надо расписаться?
«Разносчик» положил перед ней накладную и ткнул ручкой в графу, где нужно было поставить подпись.
Лола лихо черкнула в нужном месте, одновременно скинув в открытый ящик стола подсунутый под накладную конверт. Выждав минут десять после того, как дверь закрылась за разносчиком, она незаметно присоединила письмо с крачкой к остальной корреспонденции и, включив переговорное устройство, деловито сообщила начальнику:
– Павел Петрович, я почту разобрала, вам принести?
Шеф буркнул что-то неопределенное, но буквально через секунду в приемную, как шаровая молния, рассыпая вокруг себя электрические разряды, влетела Крыса Борисовна и с порога заорала:
– Почему так долго почту разбирала? Ты ее должна за минуту сортировать и сразу же передавать мне!
– Вам? – удивленно протянула Лола, хлопая длинными ресницами. – А я думала, что начальник у меня Павел Петрович!
– Думала! – передразнила ее Крыса. – Тебе деньги платят вовсе не за то, чтобы ты думала, а за аккуратность и исполнительность! Она думала! Ха-ха-ха! Да тебе думать-то нечем!
С этими словами она сгребла в охапку всю корреспонденцию и стремительно вылетела прочь.
– Метлу забыла, – проворчала Лола себе под нос.
Крыса тут же снова возникла в дверях и грозно спросила:
– Ты что-то сказала?
– Вы одно письмо забыли, – голосом, полным исполнительности, граничащей с кретинизмом, проворковала Лола и протянула начальнице рекламный буклет косметической клиники, раскрытый на странице, где помещалась фотография клиентки с таким же, как у Крысы, длинным носом. Еще Лола собственноручно пририсовала на этом носу огромную бородавку. Крыса, разумеется, все разглядела, но промолчала, зато наградила Лолу таким взглядом маленьких близко посаженных глазок, что задымился зеленый пиджачок в скромненькую коричневую полосочку. Да и не жалко, завтра же Лола выбросит его на помойку!
Леня снова разгримировался у себя в машине и, сделав несколько кругов, остановился неподалеку от «Интертрейда». Он включил радиоприемник и поймал волну, на которой работал вклеенный в конверт маячок. Поймав отчетливый сигнал, он включил портативный пеленгатор и убедился, что маяк по-прежнему находится в офисе фирмы. Теперь оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что его предположения окажутся верны.
Все его расчеты основывались на том, что фирма «Интертрейд» – всего лишь передаточное звено, так сказать, почтовый ящик, и конверт с полярной крачкой отправится отсюда куда-то еще.
Леня делал вид, что дремлет, время от времени бросая взгляд на тускло светящуюся шкалу пеленгатора.
Лола занималась своими текущими делами, нет-нет да посматривая на часы. Она знала, что сегодня – ее последний рабочий день, и от этого время тянулось особенно медленно. В двенадцатом часу заглянула Светка Ягодкина из бухгалтерии с заманчивым предложением пойти покурить.
– Крыса на месте, – прошептала Лола, опасливо взглянув на кабинет начальницы, – и она сегодня в особом озверении!
– А-а! – сочувственно протянула Светка. – Ну, тогда ладно, не дразни ее, а то вообще заживо сожрет!
– Что за болтовня на рабочем месте? – донесся визгливый голос из кабинета начальницы.
– Все слышит, ведьма! – одними губами прошептала Светка и выскочила из приемной.
Неожиданно в коридоре раздались незнакомые шаги, и в приемную вошел невысокий худощавый мужчина с неприятным красноватым лицом и маленькими холодными глазками.
– Простите, вы к кому? – спросила Лола, вскочив из-за стола.
Посетитель, не обращая на нее внимания, пересек приемную и подошел к двери Крысиного кабинета.
– Вы к Ларисе Борисовне? – еще раз попыталась Лола выполнить свою должностную функцию.
– Сидеть! – прошипел незнакомец, выстрелив в нее ледяным взглядом. – Докладывать обо мне не надо! – и взялся за ручку двери неожиданно большой рукой, густо поросшей рыжеватыми волосами.
– А как же… – пробормотала Лола, испуганно попятившись.
– А вот так! – отрезал посетитель и скрылся за дверью кабинета.
Впрочем, пробыл он там совсем недолго, не больше минуты, и покинул офис, оставив после себя какой-то странный холодок, какой чувствуется в воздухе после грозового разряда.
Лола готова была поклясться, что визит этого человека напрямую связан с появлением в утренней почте конверта с полярной крачкой. Будем надеяться, что Леня его не упустит. Лола сделала все, что могла, и вскоре обретет свободу. Ей больше не придется вставать ни свет ни заря, одеваться, как огородное пугало, и сносить издевательства Крысы Борисовны…
Однако сегодня нужно вести себя как ни в чем не бывало, поэтому, когда директор отбыл обедать, Лола тоже засобиралась на улицу. Крыса выскочила из кабинета и пыталась устроить ей очередной разнос, но вышло у нее это как-то неубедительно, не было в ее крике подлинного чувства. Лола отнесла это на счет Крысиного общения с тем страшноватым типом, что приходил за письмом. Она опустила глаза, как примерная секретарша, и слушала Крысу молча, изредка прерывисто вздыхая, как будто стараясь удержать подступавшие рыдания.
– Все делаешь медленно, на рабочем столе у тебя сам черт ногу сломит! – бухтела начальница, хотя это была заведомая ложь – у Лолы на столе был относительный порядок.
– Графин с водой аж зеленого цвета! – надрывалась Крыса. – Наверное, год воду не меняла!
Лола подозревала, что допотопный графин и стаканы Крыса велит держать в приемной исключительно из вредности. Никому этот графин не был нужен, никому и в голову бы не пришло пить из него воду. Разве что цветы полить, так им как раз застарелая вода полезнее, там меньше фтора. У директора в кабинете бар, там и минералка, и тоник с содовой, все есть. Если же какому сотруднику в приемной станет плохо от Крысиных слов, то у Лолы наготове в ящике стола бутылка простой негазированной воды. Но Крыса выбросить графин не давала ни за что. Уборщице Нюсе уже не раз влетало за графин, она только рукой махала в ответ на Крысины вопли.
Поскольку Лола молчала и опускала глаза, чтобы Крыса не заметила в них тщательно скрываемое злорадство, начальнице надоело Лолу воспитывать, и была объявлена временная амнистия.
Обедать в диетическом бистро по-прежнему не хотелось, Светка Ягодкина снова упорхнула куда-то со своим супермужчиной, и Лола отправилась пить кофе, тщательно следя за сумочкой.
Ее престарелый воздыхатель был там, сидел за столиком, лицом ко входу и, увидев Лолу, просиял. Зубы у него были все в наличии, но слишком ровные и белые, чтобы быть настоящими.
«Наверное, челюсть вставная», – ехидно подумала Лола и тут же устыдилась.
Человек пожилой, что с него взять? Еще неизвестно, как будет Лола выглядеть в его возрасте. Деду-то, по самому скромному счету, не меньше семидесяти. Лола представила, как она будет выглядеть в семьдесят лет, и в ужасе зажмурилась. Потом она решила, что при ее вредной работе она до такого возраста просто не доживет, что Ленька вгонит ее в гроб во цвете лет, и немного успокоилась.
– Здравствуйте, моя очаровательница! – сказал старик совсем рядом.
Лола открыла глаза и улыбнулась ему как можно приветливее. Ее грела мысль, что она беседует со старичком в последний раз. И в это кафе она больше никогда не придет, и девицу за стойкой больше никогда не увидит, и того громилу-охранника тоже…
Старичок в это время бодро смотался к стойке и заказал для Лолы кофе и кусок лимонного пирога. Ему же официантка принесла зеленого чаю.
«Здоровье бережет», – отметила Лола.
– Вы не представляете, как я рад вас видеть! – высокопарно начал старик. – Я ждал вас сегодня с таким волнением! Дело в том, что вчера я не смог прийти…
– Заболели? – участливо спросила Лола.
– Нет, что вы, никакая болезнь не смогла бы меня удержать дома! – воскликнул старичок и артистично взмахнул руками.
«Точно, бывший дирижер, – подумала Лола, – или артист. Голос у него такой звучный, привык на сцене разговаривать…»
Она тяжко вздохнула, вспомнив, что тоже принадлежит к артистической братии. И вот, вместо того чтобы покорять сердца публики, чтобы стоять на сцене в свете прожекторов и слушать крики «Браво!», Лола вынуждена торчать в дурацкой конторе и общаться с мерзкой начальницей. За что, спрашивается?
Где корзины цветов, благоухающие в артистической уборной, где восторженные отзывы в прессе? Где толпы поклонников, осаждающие служебный вход в театр? Где гастроли, где великие режиссеры, умоляющие ее сняться в их фильмах? Где ток-шоу, где приглашения на фестивали, где премии, наконец?
Ничего этого в ее жизни нет – ни цветов, ни аплодисментов, ни поклонников. Впрочем, один поклонник, кажется, есть, вон он сидит рядом и заглядывает в глаза. Что ж, горько подумала Лола, на безрыбье и рак рыба…
– О чем вы задумались, драгоценнейшая? – участливо спросил старичок.
– Жизнь – отвратительная штука, – мрачно ответила Лола, – и полна несправедливостей.
Поделиться книгой: