Вилли – маленькая ведьма

Зачем, спросите, мне понадобился эльф? А вдруг придётся удрать от Филча или кого-нибудь из патрулирующих коридоры старост или профессоров. Обнаружить-то я их в состоянии но, обычно, если они уже близко, когда просто нет времени удрать. Нет, не обшаривающими чарами — если занимаешься их наведением, любоваться на звёзды некогда. Огромные чуткие уши домовика способны расслышать даже самые тихие шаги за десятки метров.

Мой слуга любит не только чтение сказок, он и про созвездия с удовольствием слушает, и про движение планет. Я всегда рассказываю ему всё, что знаю. Если кто-то думает, будто это напрасная трата времени — то не могу согласиться. Этот домовик ещё очень молод — ему чуть за тридцать. Но он уже полностью закончил школу — нашу, в Имеральд Хилл. А потом его приставили к новорожденной мне — нужен был глаз да глаз, чтобы уследить за тем, что я выкидывала. Вернее — выкидывала моя бурлящая магия. И лучшей рекомендацией тому, что он прекрасно справился со своей задачей то, что я осталась жива.

Позднее папа не раз просил меня почитать «бедному эльфу» книжку — так я выучилась грамоте. А сейчас этим же способам меня заставляют совершенствовать испанский и французский. Разумеется, я вынуждена притворяться, будто ничего не знаю о полученном Эгастом образовании. Кстати, о его присутствии в Хоге никто не догадывается. Он прячется в одном из чемоданов, где у него оборудовано спальное место. Если кто-то заходит в мою норку, он мгновенно куда-то аппарирует. Думаю — домой, в Ирландию. А, поскольку слышимость в пределах нашей спальни отличная, то общаемся обычно жестами или мимикой — мы хорошо друг друга понимаем.

Если же он мне до зарезу понадобится, когда я не в своих апартаментах — всегда могу притянуть его манящими чарами — этот вариант отработан у меня с детства. И вообще, столь могущественная ведьма, как я, ни в малейшей мере не затруднится в общении с прислугой. Утром, уходя на занятия, я всегда строго наказываю ему непременно позавтракать и пообедать, а вечером, засыпая, отправляю ужинать. Только неучи и разгильдяи могут полагать, будто эльфы питаются воздухом.

Есть у меня и другие обязанности. Например, не реже раза в два дня домовику непременно нужно что-нибудь поручить. Любую глупость. Хоть шнурки погладить. Иначе у него начинается непорядок с самооценкой. Ну и, скажу по-взрослому, при выборе для себя партии я обязана позаботиться о спутнице жизни для Эгаста. То есть в семье моего будущего мужа должна найтись эльфийка подходящего возраста.

А что вы думали? Да, мне очень симпатичен Северус Снейп. Разница в возрасте? Не смешите мои тапочки! Двадцать лет для магов — это совсем не много. Но я никогда за него не выйду, потому что у меня есть определённые обязанности перед своей семьёй. И перед Эгастом в частности. А Ужас Подземелий никогда не заведёт себе магической прислуги — он для этого… слишком одинок.

Разные мысли приходят в голову, когда смотришь на чёрное небо, испещрённое искорками звёзд.

* * *

Чары — такая штука, которая требует большого навыка. Поэтому я их частенько тренировала между делом на всех, кто подворачивался мне под руку. Не подумайте плохого — не заклинания обезноживания, которое как бы в шутку применял Малфой к Невиллу Лонгботтому — я ведь изучаю исследующие заклятия. Просвечивающие, подглядывающие и подслушивающие. Вот последние и требуют великих усилий — их наведение по трудоёмкости сродни маленькому ритуалу.

Достаточно удобно практиковаться в них на Гербологии — она у нас в этом году проходит вместе с грифами. Все смотрят в свои горшки, и никто не обращает внимания на несколько взмахов волшебной палочкой. Тем более что многие сами ими машут — мы ведь не только руками работаем, но и колдуем, когда это нужно. Подслушивала я обычно троицу Поттер-Грейнджер-Уизли. Они постоянно шептались между собой о Хагриде и каком-то яйце. Разумеется, вызнать всё сразу у меня не получилось — звуковая связь была неустойчива, оттого что ребята во время занятий не оставались на одном месте. Поэтому я устроила «сеанс связи» за завтраком в Большом Зале — там, как раз все сидели за столами, и наводка не сбивалась. Как раз большая белая сова принесла Гарри записку. Прочитав её, ребята заспорили:

— Да послушай, Гермиона, мы, может, больше никогда в жизни такого не увидим, — увещевал Рон.

— Нам нельзя пропускать занятия. У нас могут быть проблемы, а когда кто-нибудь узнает про Хагрида, вообще такое начнётся… И если мы еще там рядом окажемся, тогда всё…

— Заткнитесь, — прошептал Гарри.

Малфой, проходивший в паре метров от них, вдруг застыл и прислушался. Выражение его лица мне совершенно не понравилось.

Потом на обычном совместном уроке в теплицах эта троица вела себя просто ужасно — казалось, что ребята непрерывно ссорятся. Когда, наконец, из замка донёсся звонок, они побросали совки и лопатки, которыми ковырялись в земле, выскочили из оранжереи и поспешно бросились к опушке леса — туда, где стояла хижина лесника. Бежали они дружно и ни капельки не рассоренно.

Я с сожалением проводила их взглядом — кажется, разыгрывается очередной акт спектакля с Философским Камнем. И некоторые его подробности мне придётся пропустить — папа же дал понять, что не стоит вмешиваться в эту кутерьму. Или, во всяком случае, не у всех на виду. Сделала вид, что ничего не заметила и возвратилась в замок вместе со всей группой.

* * *

Конец апреля был очень приветливым — мягким и ласковым. Я много времени проводила на свежем воздухе, как впрочем, и многие ученики. Стрельба из лука, того самого, что подарил мне кентавр, оказалась увлекательным делом. В качестве мишени использовала мат, который приносила с собой «Локомотором», а наконечники стрел по моему желанию стали обычными коническими, какие употребляют при спортивной стрельбе. Они хорошо вонзались, но и извлекались потом легко.

Иногда рядом оказывались зрители. Некоторые просили дать им пострелять. Я никому не отказывала, но лук обязательно каждому ударял тетивой по руке — я даже носила с собой снадобье на случай подобных травм. Снять боль, залечить ссадины. Тем не менее, количество желающих быстро сошло на нет. И теперь толпы болельщиков не мешали мне присматривать за тропинкой, ведущей от замка к сторожке Хагрида. Надо признаться, Гарри, Рон и Гермиона явно увлеклись стряпнёй лесника — я часто замечала их по пути то туда, то оттуда. Чаще всего, они ходили поодиночке. Но, случалось, и по двое, по трое. Подслушать же разговоры в одиноком домике мне никак не удавалось — словно что-то мешало.

Однажды, когда я упражнялась в гордом одиночестве, меня потрогал за локоть Локки — наш старший домашний эльф.

— Леди Виллоу! — обратился он ко мне, церемонно кланяясь. — Ваша матушка приглашает вас домой на эту ночь. Только до утра — то есть, на первый урок вам опаздывать не придётся.

— Э-э… — только и успела сказать, как это создание взяло меня за руку и кокетливо щёлкнуло пальцами. Ясно — мы аппарируем.

И вот я уже в родительских покоях у выхода на балкон, куда ведут распахнутые настежь двери. Рядом со мной мама, бабушка и сестра — оказывается, Эсмеральду тоже доставили из школы домой.

— Сегодня Белтейн, — сказала мама, улыбнувшись так, как будто это всё объясняет. — Снимай с себя всё и надевай вот это, — она протянула мне настоящее рубище из грубой материи. Впрочем, на ощупь эта ткань оказалась вовсе не жесткой. Не шёлк, конечно, но и не мешковина. Потом, после переодевания, бабушка с сестрой расплели мне косы — с тех пор, как я перестала стричься, волосы очень быстро отросли и, если их не прибирать, буквально путались в ногах.

Собственно, вскоре все мы четверо оказались одеты по одной и той же моде — перехваченные в талии простой верёвкой балахоны и распушенные космы. Словом — настоящие ведьмы. О том, что это за такой за Белтейн, я смутно вспоминала, что так назывался какой-то древний обряд. А потом он стал называться иначе, но это был уже совсем другой обряд — в общем, не всё, что рассказывали мне в детстве, я одинаково хорошо запомнила. Или об этом шептались девчата в школе? Не помню.

Солнце как раз спряталось за горизонтом, сгустились сумерки, и свет луны мягко осветил окрестности. Мы сели на мётлы и помчались. Куда бы вы думали? Прямиком к Одинокому Утёсу, который иногда поминали как Лысую Гору. Оглядевшись, я заметила, что туда же слетаются ещё несколько наших деревенских женщин, экипированных точно так же. И незнакомые тоже. Или я их просто не узнала при слабом освещении и на большом расстоянии.

Летели все неторопливо и чинно приземлялись на той самой каменистой вершине, о склон которой я едва не приложилась прошлым летом. С полсотни или немного больше ведьм всех возрастов откладывали в сторону мётлы и собирались в круг. Незнакомая женщина, на вид старшая из собравшихся, пробормотала непонятные слова на незнакомом мне языке, зазвучала негромкая музыка — что-то из нашего, из ирландского — и мы задвигались в такт ей.

Я смотрела на то, что делают другие, и скоро танцевала также, как и они — потому что понятливая. Или место тут такое, что у всех всё хорошо получается? То есть иначе и быть не может. Ветхие с виду старушки бодро выписывали ногами заковыристые кренделя, резко вскидывали руки, которые, казалось, вот-вот оторвутся и улетят. А в центре круга над самой землёй поднимался низкий купол неяркого света.

И вот музыкальное сопровождение стихло — мы остановились. Никто не запыхался, не хватался за бока, хотя, должна признаться, отожгли мы знатно.

— Сёстры! — заговорила старшая. — Большая сила снова пришла в это место и наполнила его, — она показала на продолжающий сиять ровным светом купол. А потом загребла руками воздух вокруг себя, свела ладони лодочкой и резким движением швырнула что-то вверх — фонтан разноцветных звёзд взметнулся к небу. Маленькие огоньки не собирались падать — они удалялись во все стороны, постепенно истаивая вдали.

Старшая снова сделала загребающее движение и расшвыряла новую порцию звёзд во все стороны — эти ушли низко, над самым горизонтом. А в третий раз эти светящиеся комочки были рассеяны по земле, где и остались лежать, подмаргивая всеми мыслимыми цветами. На каждое такое действие мы отвечали дружным протяжным выдохом.

— Ты, — палец старухи указал на меня. — Ты тут сегодня в первый раз. Тебе и музыку заказывать. Танцуй, — и стоявшие рядом со мной мама и бабушка подтолкнули меня к середине круга, к светящемуся куполу. На него я и запрыгнула, ни секунды не сомневаясь в том, что так и надо. И «заказала» «Королеву танца».

Всё так и получилось — зазвучала музыка моей любимой «АББА», и пошло веселье — даже старушки, не выпадали из общего ритма. Все прекрасно двигались, повторяя мои ужимки и прыжки, подхваченные на молодёжных вечеринках.

Потом были и другие мелодии, и другие танцы — усталость никого не брала. До тех пор, пока вдали не прокричал петух. Тут уж все сразу засобирались. Светящийся купол опал, угасли рассыпанные по земле звёздочки. Когда мы вернулись домой, на востоке у самого горизонта небо слегка посветлело. Нам с Эсми оставалось только переодеться, заплестись, а потом Локки лично вернул нас в Ховартс.

Некоторое недоумение проснулось во мне чуть позднее, когда я поняла, что сижу на уроках бодрая, будто и не было никакой бессонной ночи, наполненной непрерывными энергичными плясками. Чего-то я не догоняю — ладно, летом спрошу у мамы — всего то месяц с чем-то остался до каникул.

Глава 14

В пятницу, наблюдая за гриффиндорской троицей, я приметила, что все они ужасно взвинчены. Потом рыжий Уизли ни с того, ни с сего загремел в больничное крыло, зато Драко Малфой ходил с гордым видом и довольно улыбался. И ещё меня смутила озабоченность на лице Невилла Лонгботтома. Явно начались какие-то события вокруг муляжа Философского Камня. А я совершенно не в курсе происходящего!

Если кто-нибудь знает, что такое настоящее женское любопытство — он меня поймёт. Я страдала долго и тяжело. Меня буквально разрывало от желания любыми способами всё разнюхать… да как угодно… Гермиону расспросить или подобраться поближе к хижине лесника и просветить её со всех сторон заклинаниями обнаружения, определения и выявления. Да хоть в окошко подсмотреть! Но отец достаточно ясно дал мне понять, что держаться следует в стороне ото всей этой бестолковой кутерьмы. А я ведь очень понятливая, то есть не должна вмешиваться или пытаться выяснить то, что другие скрывают. Если есть хотя бы малейший шанс, что попадусь.

В субботу Гермиона задержалась в библиотеке совсем ненадолго — она явно куда-то торопилась. У меня же буквально всё валилось из рук — я натурально маялась от неизвестности и держалась из последних сил, чтобы не начать подсматривать и подглядывать, позабыв об осторожности и о том, что всё это меня вообще не касается. Ушла в какой-то длинный коридор пустующей части замка и исступлённо тренировала изучающие заклинания, выявляя все особенности стен, пола и любых предметов. Знаете, бывают иногда переломные моменты, когда накопленный опыт мелких неудач сплавляется, наконец, во вполне уверенное достижение — у меня заполучалось. То есть я начала колдовать почти не задумываясь — все особенности здешних тайных ходов, секретные ниши и даже старинные дымоходы в стенах открылись моему взору легко и естественно.

Вечером, почитав, как всегда, Эгасту какую-то восточную сказку на французском, я смежила веки и… сна ни в одном глазу. Как ни притворялась спящей — так и не заснула. Только старалась ворочаться потише, чтобы не разбудить угомонившегося домовика. Словом, выскользнула из-под одеяла, пихнула руки в рукава халата, а ноги — в тапки, и отправилась на астрономическую башню — раз все равно бодрствую, хотя бы на звёзды полюбуюсь. Попасться Филчу я не боялась — каждый поворот на этом пути знаю на память. И умею быть осторожной — обойдусь и без сопровождающего.

На верхней площадке меня ждал замечательный облом — небо оказалось затянуто тучами. Ничего, кроме темноты во всём обозримом пространстве не наблюдалось. Но я же не просто так, а крутая искусная в колдовстве ведьма! Разумеется, чары осмотра и обшаривания тут же были пущены в ход. Волшебное зрение проявило передо мной всю панораму окрестностей замка. Однако в этой картине наблюдался и диссонанс — по одному варианту я засекла двух живых существ, несущих третьего и идущих к замку от домика лесника, а по другому — на тропе никого не было. Причем, на этот раз имён этих людей заклинание мне не сообщило.

Сконцентрировалась на этом непонятном моменте — точно, идут люди и несут зверя. Но их совершенно не видно. Вот ума не приложу, как такое может быть! Навела в это место подслушку — отчётливые шаги. И никакого морока, никакой иллюзии нет и в помине — всё по-честному, однако ничего не видно.

Пока я маялась сомнениями, несуны добрались до дверей и вошли в здание. Так я ничего и не поняла. Наверно, нужно будет спросить более знающего человека или порыться в книгах. В общем — пойду-ка я спать.

Спустилась я почти до самого низа и услышала те самые шаги. Отступила, замерла, прислушалась. Вдруг в темном коридоре зажегся свет.

— Вас ждёт дисциплинарное взыскание! — послышался возмущённый голос профессора МакГонагал. — И двадцать штрафных очков! Как вы посмели ходить по школе посреди ночи?!

«Попались, носильщики» — подумала я. Подумала, полагая, что это были Гарри и Гермиона — Рон ведь в больничном крыле, так что больше некому тащить сюда что-то или кого-то от домика лесника.

— Вы не понимаете профессор! — высокий мальчишеский голос визжал одновременно пронзительно и высокомерно. — Гарри Поттер — он скоро будет здесь! С драконом!

— Что за чушь! Как вы смеете лгать?! Идёмте, Малфой, а утром я поговорю о вас с профессором Снейпом!

Послышались удаляющиеся шаги, свет погас, и послышались приближающиеся шаги — кто-то начал подниматься по лестнице мне навстречу. Я невольно бросилась обратно — тут невозможно разминуться, не задев друг друга.

Выбежав на площадку я, как могла, спряталась, сжавшись в дальнем от входа уголке и прикрывшись лёгким мороком. В темноте это могло меня укрыть, если кто-нибудь не наткнётся случайно. Впрочем, тут просторно, и треноги от телескопов, сдвинутые в сторону, прикрывают моё скукожившееся тельце. Шаги тоже добрались до площадки. Так вот! Шаги были, а тех, кто шагал — не было. Немного света на вершине башни всё-таки имелось — глаз различал перила ограждения. И вдруг ребята появились — словно кто-то сдёрнул с них покрывало. Гарри, Гермиона и решётчатый ящик с птенцом дракона. Я упала бы от изумления, если бы и без того не скрючилась на полу, стараясь оказаться поменьше.

И тут Гермиона принялась натурально танцевать какое-то мумба-юмба или тамбу-ламбу.

— Малфоя ждёт наказание! — радостно выкрикнула она. — Я так счастлива, что даже петь хочется!

— Не надо, — откликнулся Гарри. Я была с ним полностью согласна — не стоит тут шуметь.

Некоторое время ничего не происходило, только дракон шуршал чем-то в ящике, выдавая короткие тусклые вспышки из пасти — не те, которые от злости, а вполне мирные, вроде выдохов после глубоких вдохов. А ребята озирались по сторонам, вглядываясь в непроглядную темень. Потом сверху опустились четыре крепких парня на мётлах и принялись крепить ящик к верёвочной сбруе. Все работали торопливо и сосредоточенно, изредка перебрасываясь дежурными шуточками. Вскоре перевозчики согласованно поднялись, плавно подняв груз за своими мётлами, и мгновенно растворились во мраке ночи. А Гарри с Гермионой исчезли на лестнице, ведущей к подножию башни.

Я не стала торопиться вслед за ними. Посидела немного, размышляя об этих ребятах — имею ввиду, грифов, а не перевозчиков дракона. Вот уж действительно отважные до полной безголовости. Мне понравилось безумство операции, которую они только что на моих глазах успешно провернули — в душе ярким огоньком разгорелось невольное уважение. Ночью затащить на астрономическую башню дракона! Да это… не знаю с чем сравнить.

Выйдя из своего укрытия, я на что-то наступила. Какая-то скользкая тряпка, которую почувствовала сквозь тонкую подошву тапка. Подняла — старая, но ещё крепкая мантия, пошитая явно на взрослого мужчину. Не иначе кто-то забыл. Положила на видное место — когда хозяин за ней вернётся — сразу увидит.

* * *

Утром за завтраком выяснилось, что Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Невилл Лонгботтом ночью были пойманы в коридорах замка. И наказаны — за каждого из них снято по пятьдесят баллов с Гриффиндора. Я, признаться, слегка озадачилась — ведь своими ушами слышала, как декан грифов отчитывала Малфоя!

А еще после этого началась настоящая травля Мальчика-Который-Выжил. Больше всех его доставали слизняки, назойливо благодаря беднягу за помощь в соревновании между факультетами — сразу полтораста очков в их пользу — это не шуточки.

Возмущённая издевательствами над человеком, которым искренне восхищалась, но лишённая возможности рассказать о ночном подвиге, совершённом Поттером и Гермионой, я коварно кралась за ним по пятам и наводила мелкие порчи на насмешников — обезножки, приступы икоты, чесотки под лопатку, чирьи на носу и прочие гадкие пакости, отработанные в совершенстве ещё в детские годы, рассыпала щедрой рукой, мстя недоброжелателям почти рефлекторно — эти заклинания выходят у меня невербально и беспалочково. Спохватилась я нескоро — только когда в больничное крыло потянулась заметная вереница пострадавших. Ведь я злобно и осознанно творила то, что папа мне категорически запретил. Этак недолго и попасться!

После занятий отыскала Поттера на берегу озера — меня просто распирало от желания высказать ему слова восхищения и поддержки.

— Привет! Я Вилли. Вилли Маккена с Хаффлпафа, — ничего иного для завязки разговора у меня не придумалось.

— Я тебя знаю, — угрюмо ответил Гарри. — У нас почти год Гербология вместе, — он неприветливо смотрел из-под чёлки и держал в руках только что захлопнутый альбом.

Я смутилась и замолчала — как-то не заладился у нас разговор с первых же слов. Однако и уходить не собиралась, а вечно держать паузу нельзя — а то стою тут, как дура, и глупо хлопаю глазами.

— Наплюй на баллы, — наконец сообразила, с чего начать. — Они придуманы, чтобы заставлять нас делать то, чего хотят преподаватели, — мальчик зыркнул на меня с интересом, отчего я смутилась и залепетала: — конечно, учителя желают нам добра и беспокоятся о том, чтобы мы не навредили себе но, если нужно выручить друга — к чёрту всякие правила.

— Забавно, — Гарри, словно втянул иголки, — такая старательная правильная девочка, а… — он вдруг остановился — видимо в нём проснулось воспитание и удержало от произнесения резкости.

— Приятно разговаривать с учтивым и приветливым человеком, — я, наконец, стряхнула с себя стеснительность. — Покажешь свой альбом?

— С чего это вдруг? — снова наёжился мальчик.

— С того, что мне интересно посмотреть на твоих родных.

Кажется, в моём собеседнике снова проснулось воспитание, и он неохотно открыл альбом, положенный на колени.

— Ой, какой ты симпатичный был маленький, — воскликнула я, глядя на колдографию женщины с младенцем на руках. — Не то, что сейчас — злой и колючий. А твою маму я знаю в лицо — она была маглорождёная волшебница. Моя бабушка Лиз специально интересовалась её родословной — ни одного мага среди её предков не было на протяжении более чем десятка поколений.

— А это хорошо или плохо? — в Гарри проснулось любопытство.

— Ни то, ни другое. Просто это создаёт некоторые трудности при учёбе в школе — приходится привыкать к новой обстановке. Зато и результаты обычно получаются впечатляющие — выходцы из неволшебной среды намного старательнее нас, потомков древних благородных родов. Они на уроках не развлекаются а, словно губки, впитывают знания.

— То есть ты — древняя и благородная. И во время занятий развлекаешься? — хмыкнул Поттер.

— Древняя и благородная. Как, кстати, и ты. Но у Снейпа или МакГонагал шибко не расслабишься. Зато на чарах — да. Программа первого курса — сплошное баловство. Она рассчитана на достижение уровня, который дети из семей магов освоили ещё дома. Ну, если родители ими хоть немного интересовались.

— Странно ты рассуждаешь. Вон мой друг Рон — он из магической семьи, но на заклинаниях вечно в отстающих. Или Невилл, с которым ты часто общаешься на Гербологии — он тоже бледновато выглядит на занятиях у Флитвика, хотя — потомственный волшебник.

— Хм! — я невольно задумалась. — Действительно. В нашей группе тоже не у всех хорошо идут заклинания. Но у Бэль, ну, у моей подружки, с чарами всё нормально, потому что дома с ней занимались.

Разговор у нас быстро скатился к перемыванию косточек преподавателям и событиям во время занятий — мы просто болтали, глядя на большую белую сову, нарезающую широкие круги над лесом и озером. Потом пришла Гермиона, а я ушла. Мне показалось, что Гарри несколько успокоился — а то совсем был задёрганный.

* * *

Гарри, возможно, и успокоился, зато я взвинтилась. До меня дошло, насколько странны события прошедшей ночи. Вот прикиньте! Замечательное обшаривающее заклинание, докладывавшее мне о том, кого обнаружило поблизости, «не узнало» Гарри и Гермиону. А я, дура набитая, даже намёком не попыталась выспросить, какими чарами они воспользовались, чтобы замаскироваться. И вообще, Мальчика-Который-Выжил явно то ли тренируют, то ли испытывают, потому что нести сначала вверх по склону, а потом затаскивать на самую высокую башню замка увесистого огнедышащего птенца — проделать такое убедишь не всякого идиота. Люди на мётлах ничуть не хуже могли бы забрать поклажу от самой хижины Хагрида. Значит к Поттеру применили неслабый Конфундус или что-то в этом роде. И к Гермионе тоже — уж эту-то умницу на подобную глупость иначе никак не подпишешь.

Значит, в событиях принимал участие могущественный волшебник. Скорее всего, именно он и наложил на ребят чары невидимости. А я, тупая и самоуверенная, даже не попыталась их исследовать, хотя Флитвик дал мне список книг, где есть описания заклинаний, позволяющих обнаруживать магию. Более того, я их, как всегда, выучила и попробовала на всякой ерунде но, как дошло до настоящего дела, даже не почесалась, чтобы применить на практике. И это меня папа постоянно заставляет думать! Тупую, беспросветно самонадеянную и ни на что не годную соплячку!

С этим настроением я и отправилась в пустынные коридоры замка отрабатывать новый для меня вид исследований — обнаруживать наложенные на предметы чары. Представьте себе — Хогвартс оказался буквально пропитан волшебством. Я обнаружила, что тут почти всё так или иначе заколдовано. А кое-что и не по одному разу. Скажем, защита факультетских покоев — гостиных и спален — совершенно непробиваема. Туда не только не пробраться — даже подсмотреть или подслушать невозможно. А уж разные горгульи, статуи, доспехи и прочая средневековая атрибутика — это просто сосуды, наполненные магией. Нет, наверняка я не поняла почти ничего — на подробное исследование каждой из этих вещей нужны были, наверное, многие часы. Но общая картина меня впечатлила — огромный труд множества волшебников был затрачен на создание этого великолепия.

Спохватилась я уже заполночь в каком-то из непосещаемых коридоров шестого этажа и поторопилась к себе в спальню — нехорошо так глупо нарушать школьные правила. К тому же я пропустила ужин. Засыпая, подумала, что непременно должна хоть как-то помочь Поттеру — вот чую я печёнкой, что его обязательно втравят ещё не в одно серьёзное безобразие. Куда как более серьёзное, чем ночное таскание птенца дракона.

Глава 15

О том, что затевается нечто необычное, я узнала за завтраком — как всегда держала подслушивающие чары, нацеленные на Гарри. Он получил записку и обменялся несколькими словами с Гермионой. Им было велено явиться в одиннадцать ночи к выходу из школы. То есть ребят собирались чем-то занять вне замка. Понятно — Поттера очередной раз собираются проверить на вшивость. Думаю, это директор готовит его к совершению какого-то глупого подвига во имя Философского Камня. И я буду не я, если не прослежу за всем этим и не приду на помощь в случае чего.

Разумеется, я дождалась, когда все уснут, и выскользнула из замка заранее. Спряталась неподалеку от главных дверей и дождалась появления Филча с фонарём в сопровождении Гарри, Гермионы, Невилла и Малфоя. Ага! Значит, в прошлый раз я не ослышалась — Драко в ту ночь тоже поймали в коридоре.

Завхоз выглядел зловеще и нагонял страху своими речами:

— Готов поспорить, что теперь вы серьёзно задумаетесь, прежде чем нарушать школьные правила. Если вы спросите меня, я вам отвечу, что лучшие учителя для вас — это тяжелая работа и боль. Жалко, что прежние наказания отменили. Раньше провинившихся подвешивали к потолку за запястья и оставляли так на несколько дней. У меня в кабинете до сих пор лежат цепи. Я их регулярно смазываю на тот случай, если они ещё понадобятся… Ну всё, пошли! И не вздумайте убежать, а то хуже будет.

И повел ребят в сторону избушки лесника. Невилл беспрестанно чихал, и все ребята буквально жались к взрослому. Вернее, к лампе, чтобы видеть, куда поставить ногу — яркая луна то и дело скрывалась за облаками, отчего делалось совсем темно. Я тихонько локомоторила себя чуть в стороне и проклинала всё на свете за то, что не научилась заклинанию ночного зрения — то и дело натыкалась на разные препятствия. К счастью — ногами.

— Это ты там, что ли, Филч? — раздался издалека громкий голос Хагрида. — Давай поживее, пора начинать.

— Полагаю, ты думаешь, что вы тут развлекаться будете с этим придурком? — негромко заговорил Филч, обращаясь к Гарри. — Нет, не угадал, мальчик. Вам предстоит пойти в Запретный лес. И я сильно ошибусь, если скажу, что все вы выйдете оттуда целыми и невредимыми.

Услышав это, Невилл застонал, а Малфой остановился, как вкопанный.

— В лес? — переспросил он, и голос его звучал жалко. — Но туда нельзя ходить ночью! Там опасно. Я слышал, там даже оборотни водятся.

Понятно, что завхоз нарочно запугивал Гарри. Но тот не выказал признаков страха — Невилл даже ухватил его за рукав. И Гермиона держится стойко — после истории с дракончиком я к этим ребятам отношусь с огромным сочувствием. Но, главное уже понятно, и больше нет смысла держаться поблизости от этой толпы — есть риск, что меня заметят, потому что укрыться здесь негде, а луна может в любой момент выглянуть из-за облаков.

Я двинулась прямиком в лес — ясно ведь, что наказанные обязательно туда придут. Некоторое время у хижины о чем-то разговаривали — голоса доносились до меня, но я не прислушивалась, а обшаривала окрестности. Искала приготовленный для испытуемых сюрприз — он просто обязан быть где-то тут. Но на сотни ярдов вокруг ничего примечательного не нашлось. Вскоре в лес вошли Хагрид с Клыком и четверо провинившихся — они двигались по тропинке. Потом, на развилке группа разделилась — лесник с Гарри и Гермионой направились в одну сторону, а Малфой с Невиллом и собакой — в другую.

Вот тут меня и взяли сомнения — за кем присматривать? Понятно, что я здесь ради Поттера и Грейнджер, но с ними сам Хагрид, в компании которого не пропадёшь. А перетрусившие Драко и Лонгботтом вызывают невольное сочувствие — собака, конечно, сопровождает мальчиков, и это крупный пёс… но почему-то, он кажется не слишком надёжным защитником. В общем, я увязалась за слабой группой. Да и сомнения меня брали насчет того, смогу ли я укрыться от лесника — он ведь тут, в лесу, настоящий хозяин.

Мальчики довольно долго шли, и ничего не происходило. А потом обшаривающие чары — я почти непрерывно пускала их в ход — доложили мне о появлении Квиррелла. Он тоже куда-то шёл, но поодаль. А тут, оказывается, кто только не бродит по ночам! Понятно, что я без колебаний оставила ребят и стала следить за профессором. Если и готовится какая-то пакость, то явно именно учитель её и подстроит — иначе, зачем он здесь? Вскоре приметила, что на земле то и дело попадаются светящиеся серебристые мазки — похоже, преподаватель Защиты шёл по ним, как по меткам. Скорее всего, их оставили для него ещё днём, чтобы позволить в потёмках уверенно выйти к месту, где планируется сюрприз. Чем дальше, тем отчётливей становился этот след. Но он петлял, что было странно. Словом, моя версия про заранее готовящуюся подставу для Поттера стала выглядеть не совсем убедительной — ну кто же станет запутывать дорогу для своего помощника?

Потом слева вдали в небо взлетел сноп ярких красных искр, но Квиррелл не обратил на него никакого внимания. Он продолжал упорно следовать за серебристыми потёками — до меня дошло, что это кровь какого-то животного, видимо, раненого. Точно! Профессор преследует единорога — именно для этих волшебных созданий такая особенность не раз отмечалась. Эта кровь обладает чудесными целебными свойствами — папа рассказывал мне о них. Выходит — у преподавателя серьёзные проблемы со здоровьем. Видимо, я его слишком сильно приложила тогда своим Агуаменти. Настолько сильно, что он ищет встречи с решительным и опасным зверем, намереваясь убить его и вылечится, припав к ранам. То есть, выходит, Квиррелл уже нанес единорогу рану и теперь просто гонится за недобитой дичью.

Укол совести пронзил мою душу — стало неудобно, что я чересчур навредила довольно безобидному человеку просто из-за глупого испуга. Но ведь тогда я защищалась…

Наконец после долгих скитаний среди буйных зарослей мы пришли — на поляне лежал мёртвый зверь, по другую сторону которого стояли Гарри, Малфой и Клык — они тоже его отыскали. Но профессор не обратил на мальчишек и собаку никакого внимания. Он продрался через ветви и буквально прильнул губами к ране на боку единорога. Я думала, что сейчас Поттер врежет Квирреллу каким-нибудь заклинанием, типа Ступефая или чего там простенького он успел освоить, и готовилась защитить беднягу-учителя с помощью Протего. Но, вместо этого, Драко заорал, словно его режут, и пустился наутёк вместе с псом. Профессор поднял голову, встал и сделал несколько шагов в сторону стоящего, как изваяние, Гарри. Выглядело это угрожающе — скрывающий голову капюшон придавал фигуре мужчины зловещий вид. И вообще — нехорошо, когда взрослый нападает на ребёнка. Тут уж я не стала медлить и наслала путы на ноги Квирелла — мальчик оставался неподвижен. Хотя, он всё-таки сделал пару испуганных шагов назад, схватился за голову и опустился на колени.