Уровень Война

В цветочном магазине на окраине города царила тишина. Полуувядшие букеты за стеклами витрин смерзлись и застыли, а расставленные в глиняных горшках вокруг прилавка растения,  обмякли листьями – видимо, за ними не следили.

Неудивительно. Вышедшая из дальней двери на звон колокольчика женщина, едва ли напоминала цветочника: кожаная куртка, жесткие сладки у неулыбчивого рта, частично поломанные, частично обгрызенные ногти. Пряди черных, крашеных волос, накрученных, казалось, еще в прошлом веке, так и засалились неопрятными локонами. Окончательно от ощущения, что перед тобой цветочница, уводил цепкий, неприятный взгляд и медленно пережевываемая во рту жвачка.

- Вам чего, милочка? Букетик, розочку, напольный цветок?

Голос прокуренный, низкий.

Ани осторожно осмотрелась вокруг, пытаясь сообразить, не ошиблась ли адресом, затем встретилась взглядом с «продавщицей» и, помедлив, произнесла.

- Мне взрыватель.

Комнатушка за ширмой, куда ее привели, предварительно заперев стеклянную дверь магазина, оказалась без окон; на этот раз интерьер подходил хозяйке куда больше: висящая на стене изъеденная круглыми отверстиями мишень – в том месте, где должна была находиться «десятка», красовалась дыра размером с кулак. Ящики, коробки, стол, мятый пыльный диван и,  уводящий вглубь помещения, темный коридор.

- Какой взрыватель нужен?

- Частотный.

- Сейчас все покажем.

«Цветочница» удалилась в подсобку. За ту минуту, пока она отсутствовала, Ани успела выхватить взглядом новые детали: штампы «огнеопасно» на коробках, разложенные на столе металлические штырьки непонятного происхождения (видимо, ими и занималась хозяйка, когда прозвенел звонок) и стопку книг в углу – все, как одна, потрепанных.

Женщина вернулась. Быстро и ловко смахнула штырьки со стола в полиэтиленовый пакет, разложила на потрескавшейся лакированной поверхности капсуловидные предметы. Встала рядом, кивнула:

- Выбирай. Есть подороже, есть подешевле.

- Цена не волнует.

Ани-Ра какое-то время сканировала товар, одновременно выуживая из головы полученные ранее и накануне из книги «Разведка» знания, затем ткнула в один – тот, с которым работала прежде.

- Вот этот.

- Хороший выбор. – Голова с сальными волосами склонилась на бок. – Что-нибудь еще?

- Да. Мне нужен скремблер.

«Баба» в куртке (почему-то язык не поворачивался назвать ее «женщиной») усмехнулась, но посмотрела с уважением.

- Мстишь предавшему тебя дружку? Или босс на работе зарплату не выплатил в срок? Знаю-знаю…

Что означало «знаю-знаю» спрашивать не имело смысла – наверняка в дебрях искаженного от жестокости мозга плавало огромное количество связанных с чем-то нехорошим воспоминаний. Может, рассказов предыдущих покупателей – их откровений, с какой целью брался товар.

- Что-то типа того. – Неопределенно ответила Ани и отвернулась – стала смотреть на мишень.

- Моя! – Раздалось гордо, затем шаги снова стихли в коридоре.

Неужели она стала похожей на эту даму? Такая же жесткая, неухоженная,… бессердечная? Не женщина, а женское обличье – одежда и скелет, оболочка, у которой все внутри сгнило? Нет, наверное, еще нет… Когда дело будет сделано, она уедет, уедет куда-нибудь далеко, может, жить в другой город, начнет все с чистого листа, попытается восстановиться, забыть. А если не забудет…

Ани-Ра не стала озвучивать мысль в голове, просто знала - застрелится.

Да, один патрон. Быстро и безвозвратно. Единственный и самый действенный способ лишить человека всех проблем, а заодно и воспоминаний. Мысль не вызвала эмоций.

Вернулась продавщица, протянула похожий на рацию предмет – жесткий пластик, кнопки, небольшое окошко в центре и маленькая, закругленная на макушке антенна.

- Плюс двести пятьдесят баксов. Батарейки прилагаются.

Ани достала из заднего кармана штанов деньги. Пока отсчитывала купюры, по ее лицу, будто пытаясь отыскать вход в сокровенные мысли, скользил взад-вперед взгляд черных глаз.

- Пластид есть?

- Есть.

- Ты хоть знаешь, сколько его использовать?

Ани-Ра напряглась и разозлилась – не надо лезть не в свое дело, не надо. Женщина уловила недовольство.

- Да ты не кипятись, - сказала тихо, - заложишь больше, снесешь весь квартал. А там не только твой дружок, там еще и другие люди.

- Знаю. – Прозвучало злее, чем хотелось.

- Машина?

- Да, машина.

- Не переборщи.

«А ты не учи меня»

Внутри черных глаз что-то изменилось, и начавшей уставать от этой комнаты и этого места Ани вдруг показалось, что эта женщина, ее двойник, копия. Что она когда-то тоже…

- Война? – Вырвалось почти случайно. – Да?

- Что, Война?

Нет, показалось. Просто показалось.

- Ничего.

Уже на выходе в спину прозвучал финальный вопрос:

- А ты хоть умеешь его программировать-то? Взрыватель?

Раскрывать рот не хотелось – зачем выдавать лишнего?, - но что-то толкнуло качнуть головой.

- Нет. Буду искать спеца.

Сзади снова усмехнулись; заскрипела спинка кожаного сиденья кресла.

- Когда снимешь частоту, приходи. Помогу.

Ответ получился ни «да» и ни «нет».

- Буду знать.

Мало ли.

На этот раз запах увядших в горшках цветов показался ароматом цветущего сада, а звякнувший над дверью старый колокольчик, провозгласил обретение свободы. Теперь к седану.

«Был бы помощник, было бы куда проще» - с досадой думала Ани.

Какой выбрать парик – рыжий, темный, шоколадный? Какой будет смотреться естественно и привлечет меньше всего внимания?

Русый. Но цвет ее собственных волос был светло-русым, соломенным – нельзя рисковать, придется взять темный.

Очередная продавщица косилась с любопытством – нормальная продавщица, не «баба» в кожаной куртке, а молодая, улыбчивая и вежливая, в общем-то, девчонка. В открытое окно магазина долетал теплый, полуденный ветерок, трогал нанизанные на штырек кассовые чеки, заставлял гору мертвых локонов, украшавших стену, шевелиться.

- Хотите попробовать себя в новом стиле? Сейчас в моде красноватый оттенок.

Ани скрипнула зубами; определилась, наконец, с выбором, бросила на прилавок темные, похожие на снятый с чужого черепа скальп, волосы и оплатила покупку.

Осталось выбрать одноразовую блузку, глянцевый журнал и бордовую, какую она никогда не наносила на губы, помаду.

Чем больше разница с настоящей внешностью, тем безопасней.

Ей повезло, насколько вообще может повезти человеку, задумавшему недоброе.

Черный внедорожник оказался припаркован у ворот – хозяин дома.

Просторный современный в техно стиле особняк высился за стройным рядом из пяти кленов. Три этажа, высокие без перегородок окна, отраженные стеклом оранжевые всполохи закатного солнца. Наверное, в огромной гостиной тепло и уютно, наверное, там здорово сидеть в кресле и шуршать газетой. Белые паласы, крутые лестницы, огромный экран телевизора, камин.... Интересно, есть ли в доме женщина? Почему-то раньше Ани никогда не задумывалась о том, есть ли у человека, которого она хочет убить, женщина – не стала и теперь. Незачем. Этот дом скоро разнесет в клочья, как и стоящий у ворот автомобиль. Да, заденет пару соседних зданий - не беда, все застраховано, отстроятся. Осталось лишь считать частоту при заведении мотора, отдать ее профессионалу, который запрограммирует на нее взрыватель, и все – дело сделано. Новая жизнь. Новый город. И чистый лист.

Ани и сейчас предпочла бы вместо страницы с фотографиями модной одежды смотреть в чистый лист. Раздражала духота салона, раздражали натянутые поверх чужих волос наушники, раздражал собственный беззаботный вид – а-ля, я просто жду своего дружка, - и напомаженный бордовым рот.

Как такое может нравиться? Она несколько минут с ужасом рассматривала собственное отражение в зеркале – темно-коричневый парик, светлые брови, серо-зеленые глаза, жирно обведенные черным карандашом веки и непривычно темная, делающая ее похожей на проститутку, помада.

Полнейший диссонанс. Зато если Эльконто решит подойти к ее машине и попросит закурить, чего, конечно же, не случится (она выяснила у информаторов не только его адрес, но и все полезные/вредные привычки, за что отдала половину скопленного когда-то состояния), он не узнает в ней привычную Ани.

Потому что он не знает, кто такая Ани.

Потому что не знает, что она вообще существует. Там, на Войне, для него не существовало Ань, Ивон, Томов, Бобов и прочих людей – там были только собаки, отбросы общества, на которых он – человек в плаще – натравливал своих солдат.

Сука. Поганая сволочь.

Просто выйди из дома, просто заведи свою машину, чтобы скремблер считал частоту, и тогда кожаная «баба» настроит на нее взрыватель. Просто сделай то, что требуется, и свободен, ведь не сидеть же в душном салоне всю ночь?

Ани-ра, нацепив на лицо беззаботное выражение, зло перевернула страницу журнала и уткнулась невидящим взглядом в рекламу духов. Хотелось выйти и пройтись по тротуару, хотелось размять затекшую спину, но больше всего раздражала не надобность подолгу сидеть без движения, а бесконечно чешущаяся лодыжка с татуировкой в виде штрих-кода.

Она – эта странная татуировка - появилась «там». На вторые или третьи сутки пребывания на Войне – по крайней мере, именно тогда ее впервые заметила Ани.

В другой жизни.

Первое ранение оказалось легким, поверхностным – прошедшим вскользь осколком гранаты, но царапина кровоточила обильно, и теперь Ивон лила на нее воду из бутылки. Злилась, знала, что не хватит для питья, но все равно лила.

Пытающийся пробраться в соседний сектор отряд задерживался; люди укрылись на местности, где и как могли: за камнями, в оставшихся от бомб углублениях, за насыпями. Ждали, когда раненая сможет идти.

Ани сжимала от боли зубы – мазь оказалась едкой.

- Терпи, зато за ночь затянется. А если сейчас не намажем, то…

Это самое «то» Ани-Ра уже частично видела, а остальное быстро домыслила – заражение, воспаление, адская боль. Сначала ее будут тянуть на плечах, но потом, когда ноша станет слишком тяжелой, бросят. Или отрежут ногу – ведь в фильмах про войну всегда так? Без обезболивания и ржавой ножовкой…

- Против кого мы воюем, Ивон?

Ани пыталась отвлечься от боли и серого, вгоняющего в тоску, пейзажа. Намеренно не смотрела на клубы дыма на горизонте.

- Против солдат.

- А за кого?

- За себя.

- За себя? Но в чем смысл? В чем конечный смысл?

- Да откуда же я знаю!

Жгуты-тряпки стянулись под коленом жестко и туго, и почти сразу же пропитались кровью. Ани побоялась задавать новые вопросы – пусть ее имени так пока никто и не спросил, но ведь тянут с собой, не бросили. Пока не бросили…

И однажды, если останется жива, она все выяснит.

Она ходила за Ивон уточкой. Только уточки так настойчиво следуют за теми, кого, открыв глаза, видят впервые в жизни.

Так случилось и с Ани: Ивон на два шага в сторону – Ани следом. Ивон составляет в голове план – Ани, не спрашивая разрешения, молча сидит рядом. Ивон разговаривает с Рональдом – Ани втихаря ловит их каждое слово.

Маленьким, сбившимся вместе отрядом из семи человек, командовали двое – Ивон и Рональд. Вели его к новым укрытиям, искали юницы, пропитание, защищали и пытались отбить у солдат «своих». Часто отбить получалось не всех, и тогда отряд делался меньше на одного или двух человек, а после находили новеньких. Всегда находили. И именно их, как поняла Ани, убивали быстрее всего – потому что ни умений, ни сноровки, ни опыта. Мертвые тела лежали тут и там – еще одетые в гражданскую одежду, безоружные, с застывшим, когда накрыла смерть, в глазах ужасом.

Ани повезло,… наверное, - возникла рядом с Ивон и оказалась спасена.

Так почему же ей все никак не удавалось почувствовать себя «счастливчиком»?