Как учиться с интересом

Вывод из этой истории можно выразить с помощью метафоры:

И через асфальт насилия могут пробиться цветы свободного творчества.

Все-таки добавим, что асфальт – не лучшая среда для произрастания цветов, и многие из них в этой среде погибают.

Часть вторая

Разве можно иначе?

Принцип свободы

Но как быть в нашей обычной жизни, если ребенок не гений? Если не заставлять и не контролировать, то как же он будет учиться?

Этот вопрос-возражение снова и снова появляется у родителей и учителей, когда речь заходит о необходимости уважать свободу ребенка. Конкретных возражений возникает очень много, и они разные: его же надо учить, приучать к дисциплине, воспитывать ответственность, вырабатывать чувство долга – это все делать невозможно, если его не заставлять!

Что касается перечисленных задач воспитания, то они совершенно правильны, и под ними подпишется любой «защитник детской свободы». Под сомнение ставится лишь метод принуждения.

Известный английский педагог и психолог Александр Нилл провел уникальный эксперимент, длившийся более сорока лет. В 20-е годы прошлого столетия он основал школу-интернат для «трудных детей». Строгой дисциплине и принуждению обычных школ он противопоставил принцип свободы. Пожалуй, самое смелое начинание состояло в том, что в его школе посещение уроков было необязательным! Ребенок сам выбирал, на какие уроки ходить и ходить ли на них вообще. И каков же был результат? Об этом А. Нилл рассказывает в своей книге «Саммерхилл – Воспитание свободой» (М., 2000).

Новые ученики, узнав о порядках в этой школе, радостно заявляли, что они больше никогда в жизни не пойдут «ни на один идиотский урок».

Это продолжалось порой несколько месяцев. Они играли, катались на велосипедах, мешали другим, но уроков избегали. Время выздоровления от этой болезни пропорционально ненависти, порожденной у них их прошлой школой. Рекорд поставила одна девочка, пришедшая из монастырской школы. Она пробездельничала три года. Вообще, средний срок выздоровления от отвращения к урокам – три месяца.

Во многих случаях дети Саммерхилла в старших классах быстро наверстывали то, что они пропустили в школьных занятиях.

Итак, как же учить и воспитывать иначе, чем мы привыкли? В психологии, педагогике, биографической литературе есть замечательные образцы практического опыта талантливых учителей и родителей, которые показывают, как ребенок может с удовольствием учиться и что для этого стоит делать, а что делать не следует. Давайте познакомимся с некоторыми из них.

Не заглушать саму жизнь!

М. Монтессори

Более ста лет тому назад педагог, психолог, врач и философ Мария Монтессори приобрела мировую известность, благодаря своим новым взглядам на воспитание детей, которые она блестяще воплотила в жизнь в организованной ею школе.

Вся ее практическая деятельность основывалась на убеждении, что ребенок изначально стремится к саморазвитию, и это его настоятельная внутренняя потребность. К свободной деятельности ребенка, по мнению Монтессори, нужно относиться с полным вниманием, уважением и осторожностью!

Приглушая его свободу, мы, может быть, заглушаем самую жизнь.

Мария Монтессори

Что же она делала в своей школе?

Прежде всего, она специально учила учителей (которых называла «наставниками») не вмешиваться в занятия ребенка. Это давалось с трудом. Наставники не понимали: «тогда зачем мы здесь вообще?». Монтессори объясняла, что взрослый должен:

● Во-первых, наблюдать за ребенком, занятым делом, и обеспечивать ему возможность заниматься тем, чем он сейчас хочет.

● Во-вторых, «обогащать среду». Это значит, окружать ребенка как можно более разнообразными пособиями, играми, задачами, учитывая, конечно, его уровень.

«Среда», по мнению Монтессори, стимулирует собственную активность ребенка, и иногда бывает достаточно просто показать игру или игрушку – и дальше ребенок будет заниматься ею сам, перехватывая инициативу.

Монтессори сама изобретала множество разнообразных задач и пособий. Вот пример одного из них. Брусок с десятью отверстиями убывающего диаметра. К нему прилагается набор из десяти цилиндров соответствующей толщины, так что каждый цилиндр точно входит в свое отверстие. Ребенку показывают вставленные цилиндры, затем их вынимают, смешивают и предлагают их снова расставить. Для детей 2–4 лет это превращается в увлекательную игру. Они могут возиться с этой игрушкой часами, постепенно научаясь правильно расставлять цилиндры.

Однажды, наблюдая четырехлетнего ребенка, проделывавшего упражнение уже шестнадцать раз, я велела другим детям запеть, чтобы отвлечь его, но он не сдвинулся с места и продолжал вынимать цилиндры, смешивать их и ставить на места.

Нетрудно видеть, почему такая игрушка – часть «обогащенной среды». Во время игры с ней тренируются многие способности ребенка: глазомер, тонкие движения рук, концентрация внимания, умение находить и исправлять собственные ошибки. Больше того, сама «логика» движения к успеху: правильно выбрать цилиндр – вставить – оценить результат – исправить – снова выбрать – и т. д. стимулирует развитие практического мышления и умение рассуждать. Например, если цилиндр не входит в это отверстие, надо искать большее, а если такое не находится, значит, в большее отверстие неправильно попал маленький цилиндр и т. д. Знаменательно, что во всем этом ребенок упражняется сам и с удовольствием, без указаний и поправок взрослого.

Обратим внимание, что в этом эпизоде М. Монтессори демонстрирует свой принцип невмешательства. Хорошо понимая трудность для воспитателя или родителя перестать вести себя привычным образом, то есть помогать, поправлять и учить, Монтессори в своих книгах старается разбирать и отрицательные примеры из практики своей школы.

Приведу одно из ее наблюдений. Оно особенно ценно тем, что сопровождается комментариями автора, пронизанными тем пониманием ребенка, за которое она боролась всю жизнь в своей философии, теории и практике.

Однажды дети, смеясь и болтая, собрались вокруг миски с водой, в которой плавало несколько игрушек. В нашей школе был мальчик всего двух с половиной лет. Его оставили вне круга в одиночестве, и легко было видеть, что он сгорает от любопытства. Я издали наблюдала за ним с большим вниманием. Сперва он придвинулся к детям и пытался протиснуться в их среду, но на это у него не хватило сил, и он стал озираться по сторонам. Выражение его лица было необычайно интересно. Я жалею, что у меня не было в ту минуту фотоаппарата. Взгляд его упал на стульчик, и он, видно, решил придвинуть его к группе детей и затем вскарабкаться на него. С сияющим личиком он начал пробираться к стулу, но в эту минуту наставница грубо (она бы, вероятно, сказала – нежно) схватила его на руки и, подняв над головами других детей, показала ему миску с водой, воскликнув: «Сюда, крошка, смотри и ты!»

Без сомнения, ребенок, увидав плававшие игрушки, не испытал той радости, какую должен был испытать, преодолев препятствие собственными силами. Желанное зрелище не могло принести ему пользы, между тем как осмысленная попытка развила бы его душевные силы. Наставница помешала ребенку воспитать себя, не дав ему взамен иного блага. Малютка уже начал чувствовать себя победителем, и вдруг ощутил бессилие в объятиях двух сковавших его рук. Столь заинтересовавшее меня выражение радости, тревоги и надежды растаяло на его личике и сменилось тупым выражением ребенка, знающего, что за него будут действовать другие.

Хочется обратить особое внимание на несколько замечательных мыслей М. Монтессори, высказанных по поводу этого случая:

● ребенку важно было преодолеть препятствие собственными силами;

● эта попытка развила бы его «душевные качества», и он уже начал чувствовать себя;

● но наставница помешала, и радость сменилась тупым выражением лица ребенка, который знает, что за него будут действовать другие.

Этой последней фразой М. Монтессори затрагивает «нерв» главной проблемы:

Воспитатель, лишающий ребенка свободы действий, убивает естественные силы его развития!

Еще раз отмечу: дать свободу ребенку не означает пустить все на самотек, «мол, пусть занимается, как и чем хочет сам».

Важно помнить об «обогащении среды» и «зоне ближайшего развития».

А что это значит? Это значит, заботиться о подборе задач, игр, материалов, умных игрушек, загадок и чудес, произведений искусства, музыки, книг – короче говоря, заботиться о погружении ребенка в широкий мир знаний и человеческой культуры. Об этом наши следующие рассказы.

Вопросы без ответов

(А. Звонкин)

Многие родители стараются сами учить своего ребенка, внимательно наблюдая за его развитием. Сравнительно недавно опубликована замечательная книга Александра Звонкина «Малыши и математика» (М. 2006). Это записи отца, который на протяжении нескольких лет вел дома «математический кружок», занимаясь с дошкольниками – своими детьми и их друзьями. Математик по образованию, он в этих занятиях (о них и написана книга-дневник) проявил себя как тонкий наблюдатель и проницательный психолог, одновременно как практик и исследователь. Интересно, что многие десятилетия спустя он повторяет основные идеи М. Монтессори, которые, скорее всего, ему тогда были неизвестны.

Собранные и придуманные А. Звонкиным задачи, вопросы и темы бесед с детьми – кладезь находок, из которого каждый, кто озабочен «обогащением среды» ребенка, может черпать идеи, а заодно заражаться энтузиазмом автора. Приведу одно из совместных занятий с дочкой, кстати, в задаче, очень похожей на укладывание цилиндров в пособии Монтессори. Отец записывает свои наблюдения за дочкой, которой два года и один месяц. На столе набор фигурок: круги, квадраты и треугольники – блоки Дьенеша. Каждая фигурка может быть большой или маленькой, красной, синей, желтой или зеленой… Девочка просит поиграть «в это» и отец дает ей задание по ее силам – уложить все фигурки в лунки.

Женя принялась за дело с большим энтузиазмом. Сначала она тыкала фигурки совершенно произвольно; например, пыталась засунуть большой квадрат в лунку для маленького треугольника…Когда ей удавалось правильно уложить фигурку, я в качестве подкрепления восклицал:

– Оп!

Если же она, например, помещала маленький круг в лунку для большого квадрата (явно полагая, что это правильное решение – ведь он поместился!), я ничего не говорил. Постепенно она научилась отличать правильную укладку от неправильной и сама стала говорить:

– Оп!

…Женя занималась этой игрой с огромным удовольствием, сама меня об этом просила и могла просиживать за этим занятием по часу и больше. Потом она стала играть также и без меня.

(Сейчас Жене 25 лет. Я дописываю эту книгу. Увидев у меня на столе блоки Дьенеша, Женя сказала, что до сих пор у неё просто сердце замирает от восторга).

В этом описании (в книге оно более развернуто) поражает «работа» обоих участников. Прежде всего, конечно девочки. Ребенок обнаруживает настойчивость, увлеченность и свою логику – трогательную логику двухлетнего ребенка. Папа тоже участвует: говорит «Оп!», вынимает фигурки, когда девочка об этом просит. В остальное он не вмешивается, оставаясь просто сочувствующим наблюдателем. Вспоминаются слова М. Монтессори о великом искусстве воспитателя – определять моменты и меру вмешательства в занятия ребенка.

Способность воспитателя определять моменты и меру вмешательства в занятия ребенка – великое искусство!

Мария Монтессори

Вот другая задача, тоже с детской «логикой» и дозированным вмешательством взрослого. На этот раз участники – трое мальчиков 3–4 лет. Обсуждаются сделанные из картона фигуры: квадрат, прямоугольник и неправильный четырехугольник.

«Мы детально и обстоятельно обсуждаем их свойства. Прежде всего, у всех фигурок – по четыре угла. Значит, каждую из них мы можем назвать четырехугольником. Итого: у нас три четырехугольника. При этом два из них отличаются тем, что у них все углы прямые. За это их называют прямоугольниками.

Один из двух прямоугольников особый: у него все стороны одинакового размера. Его называют квадратом.

У квадрата как бы три имени: его можно назвать и квадратом, и прямоугольником, и четырехугольником – и все будет правильно.

Моя информация встречается не без сопротивления. Дети упорно стремятся мыслить в понятиях непересекающихся классов. А характер их объяснений внушает подозрение в том, что они еще не осознали по-настоящему великий закон «целое больше своей части».

Десять минут назад они спорили о том, являются ли папы и дедушки мужчинами, а мужчины – людьми. А сейчас они никак не соглашаются называть квадрат прямоугольником: уж или одно, или другое.

Я провожу настоящую агиткампанию за равноправие квадрата среди всех прямоугольников. Постепенно моя пропаганда начинает действовать. Мы еще раз подводим итог:

– Сколько у нас квадратов?

– Один.

– А прямоугольников?

– Два.

– А четырехугольников?

– Три.

Казалось бы, все хорошо. И я задаю последний вопрос:

– А чего вообще на свете больше – квадратов или четырехугольников?

– Квадратов! – дружно и без тени сомнения отвечают дети.

– Потому что их легче вырезать, – объясняет Дима.

– Потому что их много в домах, на крыше, на трубе, – объясняет Женя.

Такова завязка этой истории. А развязка произошла через полтора года, без всякой подготовки и даже без всякого внешнего повода.

Летом на прогулке в лесу Дима неожиданно сказал мне: