Мечом и сердцем

Аннотация:

Завершена вторая книга цикла об альтах. Отношение этой книги с предыдущей сложные. Удачная охота - это вспышка, яркая и быстрая. Вторая книга более вдумчива, основательна, имеет многоуровневую интригу. В первой книге герои знакомятся, любят, это в больше степени любовно-приключенческий роман, нежели что-то ещё. Во второй книге герои уже не столько любятся, сколько работают: альты здесь занимаются гашением гражданской войны в соседнем государстве. Здесь много политики, есть боёвка, но есть и иные приключения, напрямую не связанные с боем. Много социального элемента, от отношений в родах и до большой политики. Здесь получают дальнейшее развитие намеченные в первой книге персонажи, появляются новые. Скажу больше: здесь появляются очень интересные типажи, которым в дальнейшем ещё предстоит сыграть ключевую роль. Предупреждаю, что книга имеет только промежуточное окончание. Её основная мысль завершена, однако гражданская война ещё и не думает потухать, соответственно, ждите третью книгу. Именно там всё и решится. Ну... или почти всё.

Пролог

Солнце давно село, и ночным светилам следовало бы утвердиться на небосклоне, но обложенное облаками небо не давало им такой возможности. Однако кромешной тьмы не было и в помине, по холмам и полям скакали причудливые тени от далёких огненных всполохов. Огонь отражался и в зеркальной глади реки, на которой стоял большой человеческий город, от чего вода словно бы пенилась, кривилась и вообще вела себя не как вода, а, скорее, как отражение пламени. Это горели некоторые городские поместья и дома вокруг площадей, ставших эпицентрами чудовищных магических баталий.

Огненные блики плясали и в нечеловечески прекрасных глазах двух альт, замерших в седле на одном из холмов. Лошади под ними, словно впитав состояние душ всадниц, стояли также недвижимо, даже не всхрапывая и не поводя головами. Вся осанка альт демонстрировала запредельное напряжение, и их состояние покоя больше всего походило на состояние натянутой тетивы боевого лука: в их обманчивом спокойствии точно также таилась энергия, готовая в любой момент вырваться в едином порыве. Лица женщин вдали от чужих взглядов не скрывали кипящей лавы эмоций, отражая щемящую тоску и вселенскую грусть, которыми полнились их сердца. Но, несмотря на внешнее безмолвие, дамы вовсе не были погружены в себя, они вели активный мысленный диалог.

"Они опять убивают, сестра! Столько боли и ненависти позади, словно это чувства альт, а не людей!"

"Не забывай ещё добавить страх, который альты узнали как эмоцию только от людей".

"Как ты можешь быть такой чёрствой, сестра!"

"Ты же чувствуешь мои эмоции, они ещё ярче твоих. Просто ты молода и не можешь ещё отделять сердечную боль от разума. Да и натура у тебя слишком чувствительная..."

"И всё же, скажи мне, почему они убивают? Ведь эти роды имели власть, пусть не такую большую, как другие роды, но ведь имели! Никто на неё не покушался, их благополучие не было под угрозой".

"Мы тоже убиваем, сестра. Конечно, ты не участвуешь в охотах на самую гнусную часть человеческого общества, но недавно в соседней Веронской империи вершилась кровная месть, там тоже было много крови. Да, эту кровь нас вынудили пролить, но от этого она не перестаёт быть кровью".

"Что ты такое говоришь, сестра! Мы убиваем, отвечая на смерть, и для поддержания баланса, без которого наш народ ждёт страшная участь. А для чего убивают они?"

"Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, сестра. Но раз тебе так хочется выговориться, облегчить ношу сердца, я отвечу. Монаршая власть от бога - это сказка для человеческих простолюдинов. Их монарх постоянно мечется между подлинными властителями страны - крупными дворянскими родами, стараясь соблюсти баланс интересов между ними, как мы соблюдаем его между государствами. Но иногда он ошибается, или не показывает должного рвения, и тогда роды вгрызаются друг другу в глотки. А для чего? Для усиления своего влияния, для уничтожения надоевших своими бесконечными кознями врагов, в общем, для выживания на политических высотах. Мы здесь видим лишь последний акт этой драмы, и крови сейчас проливается несравненно меньше, нежели во время рутинного противостояния родов при сильном монархе. В Глации ситуация усугубляется ещё и тем, что здесь нет даже монарха, всё держится на шатком балансе сил в Совете Магов. Так что сейчас, сестра, мы видим истинное лицо любого человеческого государства, скрытое в обычное время за маской законности, богобоязненности и харизмы всесильного монарха".

"Твои слова в точности передают смысл одной из глав "Песни свободы". Неужели в этом смертоубийстве нет ничего особенного, ничего, что не было бы разложено по полочкам автором этой великой книги?"

"А, вот что тебя волнует, сестра! Не знаю... Если не считать того, что никто не попытался договориться с нами перед началом бойни".

"Да. Ты права, сестра. Не только не попытался договориться, но ещё и сознательно пошёл на убийство альты", - женщина на секунду прервала своё напряжённое созерцание, и обернулась к крупу лошади, через который был аккуратно перекинут свёрток в рост человека.

"Не просто какой-то альты, нападение было совершено на всех сестёр, находящихся в этот момент в городе. Они определённо пытались нас уничтожить. Если бы не помощь наших человеческих друзей, оставшихся людьми в лучшем смысле этого слова даже в столь тяжёлое время, нам с тобой не удалось бы уйти из ловушки".

"Как хочется вернуться и ответить на брошенный вызов! Они же бьют по самому хорошему, что есть в них же самих. Я предпочла бы принять бой, чем убегать, подставляя наших друзей под удар. Ведь может так получиться, что, когда мы вернёмся сюда вновь, многих из них уже не будет в живых".

"Не спеши, сестра. Мы с тобой сейчас вдвоём ничего сделать всё равно не сможем, слишком большие силы там сцепились. Единственное, что мы можем сделать - это побыстрее довести до остальных сестёр детали трагедии. Я думаю, что мы не только должны доложить обо всём произошедшем Совету, но ещё и предупредить всех сестёр, живущих на территории Глации. В первую же очередь необходимо воспользоваться связующим шаром в поместье Таисии", - и лишь осознав в полной мере эту истину, альты, не сговариваясь, пустили коней с места в галоп.

Однако молодую альту совершенно не удовлетворил разговор с сестрой. В её глазах стояли слёзы, она до сих про слышала отголоски эмоций умирающих и убивающих людей, ужас простых обывателей перед чудовищной силой схлестнувшейся в городе боевой магии высшего порядка. Но ещё больше её поразило то, как умерла её сестра, в понимании альт не являющаяся даже воином. Перед глазами то и дело проносились образы произошедшей трагедии, и даже стремительная скачка не позволяла отрешиться от бури эмоций.

А посидеть на дорожку?

Скромный обед на большом столе в просторной и светлой обеденной зале стасиного поместья смотрелся по меньшей мере нелепо, но таковы альты: им глубоко наплевать на подобные несуразности. Обед должен быть свежим и вкусным, зал красивым и уютным, а всё остальное - уж извините, удел помешанных на чревоугодии человеческих богатеев. Мне же, с раннего детства привыкшему к спартанскому образу жизни, нужно было от жизни не больше альт, разве что мясо должно быть худо-бедно пожаренным.

За более чем две недели, прошедшие с момента нашей совместной охоты, я успел войти в график почти круглосуточной деятельности, привычный альтам, освоился в огромном поместье, но так и не понял, кто же тут для меня жарит мясо и вообще готовит привычную человеческому желудку пищу. Никого из людей в доме не было, так что мне оставалось подозревать гномов, но что-то слабо верилось в их любовь к человеческому кулинарному искусству. Мною они были замечены за потреблением только одного человеческого продукта, и был он, как несложно догадаться, чрезвычайно спиртосодержащим. Гномы даже пытались меня привлечь к этому делу, но я хорошо усвоил урок двух альт, и старался жить в их доме по их правилам, то есть вообще без спиртного.

Вот и сейчас мой обед не был сдобрен солидной крынкой вина, как некогда частенько бывало в офицерской казарме. Мясо, картофель и зелёный салат были призваны утолить голод и снабдить тело необходимой энергией, которой с моими запредельными физическими нагрузками вечно не хватало. На ум пришла интересная мысль, и я решил кольнуть мило рвущую клыками мясо и заедающую его травками Викторию.

- Милая, альты не дают мне вина, теперь ещё и этот салатик... Думаешь, такая пища поможет мне самому стать альтом?

- Котик, я тебя не держу - иди и надирайся хоть до поросячьего визга. Только... - женщина сделала паузу, чтобы откусить ещё кусочек мяса, при этом очень эффектно облизав выступившую на мясном шматке кровь, - мне при этом на глаза не попадайся.

Мы поулыбались друг другу, оценив шутливую пикировку, а затем возлюбленная решила меня немного пожурить.

"Я же научила тебя общаться мысленно. Так принято у альт, почему же ты даже наедине со мной избегаешь этого?"

- Наедине я предпочитаю слышать твой божественный голос. Почему ты так упорно прячешь от меня его созвучия? - на мой комплимент, сдобренный солидной порцией эмоций, женщина расплылась в улыбке, даже зажмурилась от удовольствия.

- Хотела тебя повоспитывать, а вместо этого опять таю от твоих слов. Никак не могу привыкнуть к такой беззащитности перед обаянием человека, пусть и возлюбленного, - пожаловалась мне альта, отпив из фужера родниковой водички.

- У меня другая проблема: временами мне сложно сдерживать свой норов, но ради тебя я очень стараюсь. Насчёт же голоса... Дело не только в твоём голосе, мне вообще кажутся дикими эти молчаливые разговоры, словно и не живые создания общаются. Ты ведь никогда не смотрела на общение альт с точки зрения людей и иных созданий, привыкших к шумному говору? - мне хотелось довести до свой женщины все нюансы моего отношения к затронутому ею вопросу, и по выражению лица и эмоциональному фону я видел, что это мне удаётся. - Голос не только передаёт слова и эмоции, он ещё как фон, гасит окружающие звуки, преодолевает их, создаёт живость, веселье. Возможно, это только иллюзия, привычка, но очень сложно от неё избавиться, жизнь без этой привычки оказывается менее яркой.

- Ты прав, котик, - с оттенком задумчивости изрекла альта, крутя в руках пустой фужер. - Мы, альты, слышим не только голос, но и эмоции друг друга во всём их многообразии, и это становится частью мысленной беседы, дополняет и оживляет её. Ты же ещё не скоро сможешь слышать всю гамму эмоций, поэтому с моей стороны в самом деле жестоко требовать от тебя мысленного общения. Значит, решено: когда возможно, будем общаться вслух; и сёстёр я попрошу обращаться к тебе только вслух. - Сказав это, женщина оторвала взгляд своих гипнотически прекрасных глаз от фужера и заглянула в мои глаза. Я тут же ощутил, что по-настоящему волнует её вовсе не форма общения, и этим вопросом она лишь оттягивает момент начала по-настоящему серьёзного разговора. Альта тут же подтвердила промелькнувшую догадку. - Но сейчас всё это не важно, у меня к тебе есть одно не слишком приятное известие. Не хочу ходить вокруг да около, поэтому скажу прямо: нам пора отправляться в Альтрию.

Я в задумчивости откинулся на спинку стула, не спеша с ответом. Женщина продолжала гипнотизировать меня своими зелеными глазищами, во взгляде которых ничего не стоило раствориться. Возможно, этим взглядом она пыталась смягчить процесс принятия мною решения.

Вопрос действительно стоял нешуточный: всю свою сознательную жизнь я посвятил службе Империи, воспринимал её глубоко своей, а тут вдруг меня увольняют с военной службы, и торчу я теперь полузатворником в доме синеволосой альты. Но, так или иначе, я нахожусь в своей родной стране, более того, в её столице, и потенциально имею возможность в любой момент пообщаться с соотечественниками. Плевать, что Виктория днями и ночами занимается моим обучением и составляет компанию в тренировках с мечом, - в случае необходимости можно и поставить вопрос ребром, а то и просто пригласить её в какое-нибудь местное увеселительное заведение.

Да и никогда раньше мне не доводилось покидать пределы Империи. Пусть родом я был из соседней Глации, но всю сознательную жизнь провёл именно здесь, не воспринимая Глацию за родину. Кроме того, мне вообще не приходилось выезжать в соседние страны, если, конечно, не считать регулярных рейдов на оркские и варварские территории, но таковые явно не тянули на полноценную иммиграцию. В результате весь мой внутренний мир восставал против отъезда с привычной родины.

С другой стороны... Император же явно дал понять, что жизнь и счастье Виктории волнуют не только меня, но и его, как главу государства, следовательно, сопровождение возлюбленной можно считать связанным с интересами короны. Но всё это будет банальной отговоркой, попыткой совершить сделку с совестью. Другой вопрос, возлюбленная не говорила об окончательном переезде. И я зацепился за эту призрачную соломинку.

"Надолго?" - задал я только один вопрос.

"Не знаю. Всё будет зависеть слишком от многих обстоятельств. Тебе так тяжело расставаться с родиной?" - в её мысленном голосе звучало столько участия и грусти, она буквально разрывалась между моим душевным спокойствием, своими собственными резонами и не совсем ещё понятным мне долгом связующей.

"Не надо, милая, не терзайся", - моё сердце сжалось от глубины охвативших женщину переживаний, я был ими просто раздавлен. - "Если это так важно для тебя, то я поеду без вопросов. В конце концов, меня здесь ничто не держит, император приказал заботиться о тебе, так что даже интересы короны я не предаю своим отъездом".

Я буквально подскочил со стула и в считанные мгновения оказался возле неё, сжал в объятиях и зарылся лицом в роскошную гриву волос, привычным жестом раздвигая металлические составляющие боевой косы. Хотелось сказать ей что-то тёплое, нежное, но кроме голых эмоций ничего другого на ум просто не приходило, - так меня зацепили эта её забота о моих чувствах и связанные с ней переживания.

"Какой всё-таки великий дар судьбы - наша любовь", - моя альта немного успокоилась, и теперь откровенно наслаждалась нашей близостью. Она тёрлась о меня, гладила ладонями мои руки, и во всём её облике чувствовалось какое-то первозданное счастье.

Всласть наворковавшись и наласкавшись, мы немного успокоились, так что вновь смогли перейти к насущным вопросам.

- И когда ты планируешь отправиться в путь, милая? - спросил я уже без тени эмоциональности, с сухим деловым интересом.

- Завтра, с рассветом, - невинно проворковала моя возлюбленная.

- Тогда придётся отменить все наши тренировки, мне необходимо сделать прощальные визиты хорошим знакомым.

- И ты не составишь мне компанию во время ночной охоты? - ещё более невинно поинтересовалась прелестница.

- Охоты? - с недоумением переспросил я.

- Да. Я хотела напоследок немного поохотиться, как тогда, - на её губах заиграла мечтательная улыбка, в повадках появилась томность, предвкушение. И звенящим шёпотом она добавила. - Помнишь?

- ЭТО забыть невозможно, любимая, - меня тоже проняли воспоминания о памятной охоте, которой альта пыталась компенсировать мой нарушенный отпуск в пограничном лесу.

- Так ты пойдёшь со мной? - она окончательно растаяла. Мне даже показалось, что ещё немного - и женщина просто обмякнет в моих объятиях.

- Ну... - к этому моменту я уже некоторое время лихорадочно соображал, как бы мне успеть до утра придти в себя после прощальных визитов, но предстоящая ночная охота окончательно спутала карты. Да уж, задача всё усложняется. Но ведь не откажешься!

- Ты не хочешь? - её начали наполнять эмоции глубочайшего разочарования.

- Ну что ты, солнышко, - пришлось возразить, чтобы не быть захлёстнутым очередной волной переживаний возлюбленной. - Просто я могу быть немного... не в том состоянии, чтобы пойти на охоту.

Женщина в притворном недоумении изогнула брови, видимо, решив сначала всё перевести в шутку, но затем в ней шевельнулись какие-то тёмные эмоции, и она довольно жёстко припечатала.

- Ты хочешь поставить связующую в тупик своим непотребным состоянием? К твоему сведению, котик, большинство людей вообще редко из такого состояния выходят, так что мне не привыкать. Не волнуйся, у меня есть методы для пробуждения в человеке сознания, - альта плотоядно облизнулась, её взгляд метал молнии.

Закончив говорить, женщина мягко высвободилась из моих объятий и пружинистой походкой направилась прочь из трапезной. Уже на самом пороге она обернулась, ободряюще улыбнулась и подарила мне воздушный поцелуй. Я же так и остался в полном недоумении додумывать смысл её последних слов. - "А ведь иногда в ней даже в наших отношениях пробивается волевая бестия; недаром Стася тогда недоумевала моему чрезмерно трепетному отношению к возлюбленной".

Но очень скоро разговор с Викторией вылетел у меня из головы под спудом связанных с прощальными визитами вопросов. Из огромного их количества очень быстро выделился один, самый насущный: где взять нормального спиртного по приемлемой цене? Пробежка по ближайшим питейным заведениям показала, что моего скромного бюджета хватит разве что на совершеннейшую бурду. Просить денег у альт также не хотелось: они уже высказали своё "фи" к проблеме алкоголя. О том, чтобы поднять денежный вопрос в разговоре с возлюбленной, речи тем более не шло. Какой я после этого мужик, если прошу деньги у своей женщины?

Пропивать оружие, да ещё подаренное, казалось и вовсе диким, - на такое не пошёл бы ни один гвардеец, даже находясь на пороге голодной смерти. Заработать нужную мне сумму также было непросто, а быстро - и вовсе невозможно. Кому я, кроме императора, нужен со своими весьма специфическими навыками? Убивать гражданских просто ради нескольких серебряников тем более не входило в мои планы и в моральный облик воина. В общем, куда ни кинь, везде торчал клин моей выпестованной годами гордости. Однако, как человек наблюдательный, я, в конце концов, нашёл выход, вспомнив пристрастие местных гномов к алкоголю.

Путь к гномьему завхозу был не близкий, пришлось спускаться в самые закрома поместья. Здесь, в небольшой комнатке, вплотную примыкающей к складам и подвалам, обитал этот пожилой гном. Наверх он почти не поднимался, разве что для руководства погрузкой провианта, безвылазно обитая в своей импровизированной норе. Не знаю уж, что он тут нашёл такого заманчивого, ради чего жертвовал пребыванием в роскошном саду-лесе альт, - не иначе, демонстрировал на своём примере все достоинства гномского образа жизни в горах. Что же касается спиртного, то, глядя на вечно поддатого гнома, образ жизни этих созданий представлялся чрезвычайно далёким от некой идиллии. Или они для того и ушли под землю, чтобы вдали от чужих глаз предаваться этому далеко не изысканному пороку? Хотя... если они изначально жили по соседству с альтами, то такое поведение гномов вполне оправданно.

На мой стук из-за двери стремительно выскочил седобородый коротышка в кожаных штанах, кожаной куртке и огромных обшитых металлом сапожищах. Зыркнув маленькими глазками вокруг, гном обратился ко мне:

- Здравствуй, Вереск. Ты один? - теперь он не только осматривался, но вполне отчётливо принюхивался, словно рассчитывал по запаху определить, кто перед ним.

- Как видишь, Рабр, - я успел наудивляться его поведению в прошлые наши встречи, так что теперь воспринимал всё происходящее как нечто само собой разумеющееся.

- Тогда заходи, - с этими словами коротышка широким жестом распахнул дверь в свои владения. Я прошёл внутрь, однако гном ещё несколько минут торчал у входа, напряжённо всматриваясь и внюхиваясь в опустевший коридор. Затем до меня донёсся его довольный голос. - Нет, этих синеволосых фурий тут не видать, значит, можно и по-душам поговорить.

Пока Рабр стоял за дверью, я успел немного осмотреться. Стоит отдать коротышке должное, в помещении царил абсолютный порядок. Толстый ковёр по центру комнаты создавал ощущение мягкости даже на расстоянии, буквально дыша уютом. По левую руку расположился небольшой стол с приставленной к нему парой стульев; у правой от входа стены примостился низкий длинный шкаф, где, как я знал, находились орудия труда гнома, которыми он поддерживал порядок в своих владениях. Стена напротив входа была увешана полками различных размеров, и на них-то как раз и хранилось самое ценное в комнате - коллекция драконьей чешуи. Нет не так. Не просто чешуи, - прошлый раз Рабр долго втолковывал мне, какие именно чешуйки имели шанс попасть в его коллекцию, однако я, по причине слабого знания внутреннего устройства и даже внешнего вида драконов, пропустил большинство пояснений мимо ушей. Понял я лишь то, что в некоторых местах драконьей туши образуются группы чешуек с узорами. В некоторых из узоров можно при должном старании разглядеть картинки из жизни нашего мира. Гном как раз и увлекался таким разглядыванием, то ли выявляя, то ли придумывая смысл особенно заковыристых узоров. Так что на полках покоились собранные в композиции группы чешуек: намертво скреплённые между собой какой-то прозрачной субстанцией, чешуйки ставились вертикально, опираясь на стену или на специальную подставку. Для гнома коллекция была смыслом всей жизни, словно на полках хранилась не чешуя, а портреты его предков или национальных гномских героев.

Убедившись, что ничто не угрожает его спокойствию, Рабр вернулся в комнату. Не говоря ни слова, он приоткрыл дверь огромного шкафа, погружаясь в его недра почти по пояс. Загремела посуда, и прежде, чем я успел опомниться, на свет была извлечена и водружена на стол огромная бутыль матового стекла.

- Ну что, всё-таки решил выпить со мной за знакомство? - подмигнул мне коротышка. Его буквально переполняли жизнерадостность и энергия.

В прошлые мои визиты гном каждый раз настойчиво предлагал мне выпить, а я столь же безапелляционно отказывался.

- Да я вроде бы тоже альт, если ты не забыл.

- Ну да, рассказывай, - хмыкнул Рабр. - Знавал я таких альтов в южном пограничье: ты такой же альт, как я - дракон.

- Ну... даже не знаю... Драконьей чешуи у тебя столько, что до дракона тебе не далеко.

- Опять шутишь? - на лице гнома не появилось даже подобия улыбки. Он вообще не понимал шуток, хотя и проявлял поразительную проницательность, чётко определяя, когда человек шутит, а когда говорит серьёзно. - Ну, так как, будешь пить или нет? А то эль на свету портится.

- Ладно, Рабр, наливай, - махнул я на всё рукой. В конце концов, сегодня вечером будет выпито столько спиртного, что литром больше, литром меньше - без разницы.

- Давай для начала по маленькой, - с этими словами гном жестом волшебника извлёк из воздуха пару громадных кружек, размером с мою голову. Я только покачал головой, даже не представляя, каково тогда для гнома будет "по большой".

Спустя пару часов весь наш стол был завален драконьей чешуёй, и мы с пеною у рта спорили насчёт содержания её узоров. Последним камнем преткновения стал внешне простой рисунок, на котором в центре тянулась извилистая линия, в нижней части от неё отходили ещё две линии, такие же линии отходили и от верхней части, под углом и вбок. Венчал центральную линию круг, в отличие от остальных линий идеально ровный.

- Говорю тебе, большая линия - это извилистый горный хребет, каким его видно лишь с большой высоты. Вниз и вбок отходят линии, символизирующие гномов, на которых держатся горы, - вещал гном.

- А круг - это, наверное, символ сосуда с гномским элем - этой опоры народа гномов? - иронизировал я.

- Ты ничего не понимаешь! Это солнце, вечно светящее гномам, раскалённая магма, наш владыка, - то есть самое дорогое для любого гнома, символ нашего могущества! - с пеною у рта убеждал меня гном. Его маленькие глазки сейчас были исполнены одухотворения, в них горел нечеловеческий огонь святой веры.

- Ладно, Рабр, давай завязывать, - я прервал спор, поднявшись из-за стола. Что-то мне напоминал этот последний рисунок, но одурманенное хмелем сознание уже тяжело улавливало детали и с явным скрипом выпускало на волю мысли.

- Как, ты уже всё? Но мы же только начали! - с откровенным недоумением заметил гном, тут же забывая про недавний спор.

- Уважаемый Рабр, я бы ещё посидел с тобой, но мне нужно сделать ещё несколько прощальных визитов. Понимаешь, это традиция как для офицеров, так и для дворян. Я же являюсь и тем и другим, так что вынужден принести тебе свои извинения.

- А... Ну если ты приходил попрощаться... - лицо гнома просияло. - Тогда другое дело! Ты молодец, что не забыл зайти к старику Рабру!

- Да, Рабр, мне тут нужно будет проставиться офицерам. Может быть, ты одолжишь своего потрясающего пойла ради такого дела?

- Интересно, как ты будешь возвращать мне его, если собираешься всё выпить? - гном вмиг протрезвел от моей просьбы. Я совершенно не ожидал, что он начнёт придираться к словам.

- Кончено, отдать тебе его же я не смогу. Но ведь могу потом привезти что-нибудь равноценное. Не находишь? - вкрадчиво поинтересовался я у коротышки, не теряя надежды получить гномскую поддержку.

- Что может быть равноценным хорошему элю!? - однако гном сказал это больше для проформы, видно было, что он задумался. - Слушай, ты же наверняка уезжаешь в Альтрию. Ведь так?

- Да, вместе с Викторией.

- Отлично! Тогда привези мне какую-нибудь чешуйку. Только обязательно с хорошим узором! Запомнил, где нужно срезать с драконьей шкуры чешую? - гном заглядывал мне в глаза, забыв о ценности своего пойла.

- Конечно, конечно, - покивал я с умным видом. На попытку представить себе хотя бы контуры дракона, сознание напряглось и выдало... абсолютную пустоту.

- Вот и отлично. Я дам тебе самого лучшего эля, самого настоявшегося, из самых лучших подземных грибов! - когда я услышал это неосторожное замечание гнома, меня аж перекосило. - "Да ведь подземные грибы - это плесень!" - И я стал серьёзно задумываться, не стоит ли ретироваться, пока не поздно. Однако гном с нечеловеческим проворством и стремительностью уже тащил из своего безразмерного шкафа громадный бочонок. Не успел я дойти до двери, пятясь задом, как бочонок уже перекочевал из рук коротышки на моё плечо.

- Твои человеческие друзья не пожалеют, такого они точно никогда не пробовали! - "Это точно! И я постараюсь, чтобы они узнали, что именно пьют, только в самом конце", - последняя мысль сначала робко кольнув моё сознание, но очень быстро завладела им полностью, затмив не свойственную мне брезгливость. Я любезно поблагодарил гнома и стал подниматься вверх по лестнице, таща свою оказавшуюся чрезвычайно тяжёлой ношу. Уже на верхней ступени меня вдруг посетило озарение. - "Тот последний узор... Это же те самые "ручки, ножки, огуречек - вот и вышел человечек" из детства, когда меня учили рисовать!"